Глава 20

Автобус качало и потряхивало. Плавно. Лента рыжей земли за окном плыла мимо глаз. Плыла, плыла, чтобы вдруг зацепить внимание будочкой, черным пальчиком торчавшей среди рыжего, белыми кубиками заправочной. И снова – лентой рыжее над белесым асфальтом. Над ветровым стеклом на экране телевизора – "Ирония судьбы". Наташа, откинув голову на высокую спинку, оплывала, съезжала вниз по неудобному жаркому сиденью. Витька сбоку глядел на закрытые глаза, четкие синие тени в пол лица. Жалел. И раздражался жалостно.

Глава 19

– А-алег! – сердитый женский голос вырвался из салончика и, проскакав по трапу, разлетелся над палубой, раздерганный свежим ветром.

Витька покрепче ухватил камеру, оберегая объектив от брызг. Покосился на Олега. Тот, склонившись над аквалангом, недовольно повел плечом, затянутым в черный эластик. И нагнулся еще ниже, как бы пряча уши.

Глава 18

Проснулся с чувством – муха… Открыл глаза. Наташа сидела напротив, подтащив стул к изножью кровати. Подобрав одну ногу, упиралась подбородком в колено, смотрела на него – спящего. Блестели дорожки от слез на щеках в полумраке задернутых светленьких штор.

Витька застеснялся задранных криво трусов, потащил край простыни на бедра. Увидев мокрый блеск ее глаз, встревожился жалостно. Вспомнил ночное имя. Сережа. Что за Сережа?

– Нат? Ты чего, ну?

– Витенька…, – Наташа всхлипнула, вытирая рукой глаза:

– Витька, оболтус, что это у тебя, что?

– Где? – сел на постели, уставился на ногу, куда показывала мокрым пальцем.

– А-а, это! Татуировка просто. Ты чего, Нат?

Глава 16

Наташа помолчала. В открытое окошко засвистел кусачий ветерок, затеребил темные пряди Никиных волос. Сеницкий, утомившись стоять внаклонку, вздохнул:

– Ну, может, пустишь? Я много времени не отниму у тебя. Надеюсь.

– Садись.

Фотограф, обойдя машину, изящно поместился на переднее сиденье, хлопнул дверцей, отрезав сквознячок. Благожелательно рассматривал девушку. Потом заинтересовался газоном за углом гаражей.

Наташа молчала.

– Ну? Как живешь?

– Нормально.

– Молодец. Ну, да, ты девочка жилистая. Расчетливая и хитрая. Такие везде выживают.

– Слушай, чего тебе? Я тороплюсь.

– А помнишь…

Глава 15

Дом вырастал справа, вываливался на дорогу грязно-белыми углами с квадартными дырочками окон. Окошки такие маленькие, что сразу понятно, дом огромный. Дом-улица. Если кто выскочит на одной остановке, руководствуясь лишь номером дома на смятой бумажке с адресом, то, вполне возможно, еще остановку-другую пройдет, рассматривая цифирь над грязными подъездами. Пожухлая предзимняя травка на одинаковых газончиках – прогулочными площадками для толстых крыс, что, не стесняясь, выходят греться днем.

Наташа поежилась, подумав, а ночью? Сколько же их ночью, если днем вдоль пяти подъездов – чуть ли не десяток? Или они, осмелев, перешли на дневной образ жизни?

Припарковалась у горсти неровных гаражиков-ракушек. И побежала к дверям, зябко поводя плечами.

Снимок 1.

Черная дорога улеглась брошенной веревкой к подножию плавного холма. И на фоне рыжей травы, – цвет смягчен серым отсветом – красный автомобиль. Карпатый стоит, расслабленно, скрестив ноги, обтянутые джинсами, выпирая ширинкой, как всегда бывает – в такой позе, в таких джинсах (специально, что ли, так их шьют?). Чуть исподлобья глядит в объектив. Засвеченное лицо его – маска, руки ноют – сорвать и увидеть, кто там, за ней. И страшно. Глаза узкие – прорезями в картоне.