У меня нет слуха. С детства такое… Моя мама пела полжизни  в народном хоре. А сын - гитарист. Меня всегда окружают люди, причастные к музыке. Я обожаю харьковскую филармонию, потому что там есть чудесный скрипач Игорь Чернявский. Я хожу часто в зал органной музыки на Стаса Калинина… Среди моих друзей всегда кто-то или исполняет, или пишет музыку, или разбирается в ней, или вообще может дружно что-либо петь в хоре… А я – всего лишь хорошо рисую… Да и то потому, что закончила художественную школу. В музыкальную меня не взяли, а очень хотелось…

 

Если тебе грустно и тебя одолевают враги, и ты не знаешь, как от них избавится, собери всех своих врагов в одной комнате и позови меня. Я войду к ним и спою…

 

Есть такая лиана с дырчатыми листьями – монстера. Очень красивое растение. Названо так из-за ЧУДОВИЩНО красивых листьев! Наверное.

В офисе у нас растет монстера в комнате для совещаний, которую называют у нас по-модному «митинг-рум». Сначала я думала, что немного понтовато - так называть эту комнату, но уже привыкла.

 

В пятницу, вытирая листья огромной монстеры в митинг-руме, и, стоя на стуле с мокрой тряпкой и елозя по маслянисто-дырчатому листу монстеры, я думала о возвышенном, о Высшей  Справедливости... Немного о мужчинах, но больше – о Ней... Справедливость – это когда платишь за горячую воду, и думаешь, что если ты откроешь кран с горячей водой, то оттуда должна политься горячая вода…

 

[ Дальше тут ]

Я завидовала ей, потому что она была очень умной. Просто так умной - не от того, что много книжек прочитала, а от естественного врожденного свойства ума. Она первая рассказала мне о существовании альтернативной истории, и она первая внесла в мой больной цветом и звуком мозг теории профессора Потебни.

 

Я жалела её, потому что она была о-оочень толстой. Не потому что много ела, а потому что гены. И еще я жалела потому, что она всё время влюблялась в красивых мужчин, ослепительных, как горение газовой сварки. Всегда безответно. Ум они в ней признавали, а толстой некрасивостью – брезговали. Однажды я подслушала разговор о ней в курилке: «Да знаю я, что она классная, но как её трахать-то?!» И я ничего не могла с этим поделать, она всё равно влюблялась и страдала.  Кстати, однажды она взяла и похудела за год. И стала красивой. Но тут её постигла другая беда. Может, и не беда, но, на мой взгляд, беда.

 

Она стала слышать какой-то наш параллельный мир. 

Не помню, видела она этот мир или нет, и как там ориентировалась, но слышала - точно. Например, она могла общаться со своим неким астральным мужем, не воплощенным в этой реальности рядом с ней за какие-то её личные ошибки в жизни. Но она могла его слышать и говорить с ним… Виделись мы с нею редко, с интервалом – в полгода где-то…

Однажды (события 6-7 летней давности) встречаю Наташку зимой. Происходит такой приблизительно диалог:

- Хотела бы познакомить тебя с моим Анатолием!

Она говорит легко, гордясь наличием мужа и очень приветливо, как будто я ребенок-олигофрен.

 

- Ну, знакомь, очень буду рада…

Я оглядываюсь растеряно... Никого не вижу вокруг, кто мог бы претендовать на роль её мужа, и я ёжусь от дурных предчувствий.

 

- … … …

В длинной паузе Наташка внимательно смотрит на меня, склонив голову набок, по куриному.

 

- Наташ, ну, давай, знакомь, и я побегу, а то холодно!

Я окончательно раздражаюсь и пытаюсь быстренько смыться. Я же уже вижу, что Наташка одна и устраивает опять свой спектакль. Вся наша компания, которая раньше была большой и дружной, давно распалась, но все предупреждены, что с Наташкой что-то не так и она чудит.

 

- Он уже видит тебя. Он возле тебя, он говорит, что ему очень приятно познакомиться с тобой! Наташка говорит это приветливо и назидательно, как медсестра – пациенту, рассказывает о полезности лекарства… Я осознаю масштабы Наташкиного сумасшествия. У меня волосы встают дыбом под шапкой.

 

- Наташ, скажи, что мне тоже приятно, и я прощаюсь!

Я делаю полубоком пару маленьких вежливых шагов в сторону дома.

 

- Он передает тебе привет от ТВОЕГО МУЖА!

Наташка жалостливо, как будто извиняясь за причиненное неудобство, улыбается мне. А же ж точно знаю, что не замужем и в ближайшее время ничего такого не планировала, поэтому торможу и снова ввязываюсь в диалог, теперь уже потея от ужаса. Решаюсь быть посмелее.

 

- Наташ, а попроси своего Анатолия, чтобы он спросил  моего «мужа», почему он не со мной! Наташ, спроси, почему я одна без него, а он где-то шляется! И вообще, пусть придет или хотя бы приснится, я на него посмотрю!

То есть я как б пытаюсь поставить Наташку вопросами в тупик. Но не тут-то было.

 

- Хорошо, тебе во сколько будет удобно увидеться с ним? Твой муж пока рядом с тобой не воплощен, но он есть, он - воя настоящая половина. Но он не явится тебе во плоти, пока ты не очистишь свое сердце, например, от Лешика...

 

Про Лешика не знает никто, кроме Лешика и меня, Лешик – моя тайная тайна, вообще-то он Лешка, но я зову его "Лешик", он младше меня, я нашей разницы в возрасте стеснялась и ото всех скрывала факт наличия молодого Лешика в моей жизни на тот момент... Я нахожусь от Наташкиного знания сокращенно-шуточного имени Алексея в полуобморочном состоянии, а она продолжает.

 

- Еще хочу тебе передать, что твой муж себя плохо чувствует, потому что ты куришь. Вы же половины друг друга, и всё, что с собой делаешь ты, сказывается и на нем… В общем, ты сможешь увидеть его в воскресенье  около 6 часов утра, и он просит тебя предупредить, что если ты решишь, что это – сон, то он – не сон. Он будет в белой рубашке…

 

В общем, видела я этого своего «мужа». Андрей Харитонов («Овод», 1980г.). И правда, худой и чаморошный, я ведь еще пью иногда…

Мой дом стоит на перекрестке улицы с проспектом в 6 полос. Постоянно там происходят аварии. В выходные могу наблюдать даже по две в день(… Я не выглядываю теперь в окно, давно привыкла. А раньше обязательно совала свой нос за занавеску, высовываясь по дурацкой человеческой привычке «поглазеть»…. Занимаясь делами на кухне, иногда слышу визг колес и характерный хлопок, сопровождающий скрежет ломающегося металла… Вот сегодня тоже слышала…

Однажды была свидетелем, как сбила машина дедугана с палкой, переходившего улицу на трясущихся ногах… Быстро выскочили мужчина и женщина, затащили его на заднее сиденье. Машину даже запомнила, такая же у отца когда-то была – марка и цвет… Я еще тогда подумала: какие люди молодцы, повезли деда в больницу… А через 3 дня слышу объявление по радио: свидетелей такого-то ДТП на перекрестке таком-то просим позвонить по телефону… Я сразу поняла, что это ТО САМОЕ ДТП… Видно что-то незаладилось с помощью, или вообще я была слишком наивное девочко, пассажиры машины могли завезти дедушку и где-то кинуть…

Не выступаю я свидетелем ни по каким делам с тех пор, как квартиру подожгли - была свидетелем в суде и дала показания, не устраивающие одну из сторон… Разбудили пожарные среди ночи – ломали дверь, а мы с сыном спали… Могли задохнуться, дым уже стелился на уровне кроватей… А в 01 звонили соседи, их квартира – соседняя по тамбуру, и даже пострадала больше моей… Как сейчас помню – в панике распахиваю двери, а там инопланетяне в касках))). А я такая, как все нормальные люди среди ночи - в футболке и трусах, всклокоченное…

Огонь тогда активизировался, но всё обошлось. Я сразу без ментов догадалась, в чем причина пожара – «возгорание от поджога разлитой быстровоспламеняющейся жидкости»… Но соседям не сказала ничего, ремонт сделал ЖЭК… С тех пор – я нигде никому не свидетель, мы могли с ребенком погибнуть... Защитить свидетелей наша милиция не может, невысокого полета мы птицы. Может, я малодушна на чей-то взгляд и неотважна, но это мой выбор. Кто же меня защитит кроме меня самой?!

 

У родителей моих совершенно потрясающая лав-стори. Ты ведь не знаешь: я на Северном Кавказе родилась (Ставропольский край, Россия), в городе Железноводске.

 

…Они влюблены были друг в друга с детства, вместе пасли гусей в Золочеве Харьковской области. Когда папа ушел в армию, мама рванула учиться (институт физкультуры) в Москву. Она очень была в молодости амбициозна (спортсменка, легкоатлетка, комсомолка), и вообще она сильная женщина и стерва... Всё, что НЕ- Москва, было для неё НЕ- городом… Мама в Москве вышла быстро замуж, родила ребенка (это мой брат). Папа пришел из армии – мамы нет... Так она разбила бедное папино сердце… Чтобы всё забыть, папа выбрал распределение после техникума на Кавказ, подальше от мамы. И не спешил жениться ни на ком… Он очень романтичный (я в него:))

 

[ продолжение ]  

                 +++

Снова в кухне свет неясен.

Вечер. Дымно. Поздний гость.

Как заметна пыль на красном!

Брешут подлые часы.

 

Подчеркнет разброд фаянса

стол, размером в стадион.

Гриф гитары душат пальцы.

Быстро остывает чай.

 

Разговор в скрещеньи взглядов.

Спор, который трудно вспомнить.

Над глинтвейном чадно рядом

Полыхают две свечи.

 

Гости дом оставят шумно,

Надышав последним хмелем.

Я всегда была безумна -

Чтоб любить его стихи.

 

Лежу я недавно (поза-позавчера, в пятницу) на рельсах, и думаю: «Вот трамвай едет... Я лежу... А ТАК ли я прожила свою жизнь, чтобы сейчас мне умереть было бы не страшно?..» Не слишком-то уж и легкий вопрос, вы, наверное, заметили…

 

Я случайно упала, не специально. Поздно возвращалась с работы. И вдруг – трамвай. И если я не сажусь в этот трамвай, то следующий – через 20 минут. Не раньше. Маршрутки уже не ходят… Поэтому хорошо бы успеть… А тут приключились на мне «полноценные» длинномерные джинсы.

 

То есть я сама их утром в ясном сознании надела. Были «капри» все лето (по колено), бегать не мешали. А тут – джинсы, со штанинами внизу, путающимися почему-то при неспортивном беге трусцой… И мокасины еще... Раньше, когда тепло – то тапки-шлепалки носила, тоже вроде не кроссовки… Но привычные… А тут мокасины, не кроссовки, опять же шь!

 

Побежала я, побежала… И почему-то не ВДОЛЬ рельсов, а ПОПЕРЕК… Темно. Район Конного рынка… Людей мало. Только трамвай, как инопланетный корабль-аквариум на подходе… Я еще, точно помню, смотрю на него, и думаю: точно ведь аквариум! И тут я спотыкаюсь!!! Лечу, падаю. Во весь красивый 176 см рост… В конце еще сумкой взмахнула... Как Плисецкая в финале лебедя умирающего танцует – укрывает себя рукой и трепещет…

 

Вот я тоже укрыла себя рукой, как крылом, легла на рельсы, а сумка – на встречную линию рельсов куда-то легла… Так мы и лежали все вместе – джинсы, мокасины, я, сумка… Но не долго. Трамвай зазвенел мне вежливо и испуганно, типа, не спи - замерзнешь... Водитель увидел меня и успел затормозить… И я даже еще встала и немножечко побежала к трамваю. Чтоб его оббежать и залезть внутрь…

 

Людей много было внутри. Никто даже не рассмотрел, что я вся в пылюке вываляна… Так себе. Приличная женщина красивая в пончо и хипповой сумкой-мешком на плече (серая сумка, немаркая ваабче). На Барабашово купила в магазине «Саквояж», там такие классные сумки с рваными-обтрепанаными всеми деталями и карманом… Извините. Я отвлеклась…

 

… Я даже не порвала ничего. Только колени под джинсами сбила… И мазала их йодом вечером. Но шрамы даже украшают женщину... Ведь правда?!

 

Люди, будьте внимательны, не бегайте по ночам поперек рельсов! Берегите себя, чтобы незапланированно-внеурочно о вечных вопросах не думать

(а всё ли я успел сделать в этой жизни, чтобы сейчас, сию минуту, бездарно и без прощаний - п…ц).

 

Пожалуйста, учитесь на чужих ошибках – на моих!

 

 

Люблю, когда ночь и когда засыпаю, чтоб город шумел и фонари светили… Ну и что, что я на 16-м живу… А чё лежать, как в гробу – в темноте и в тишине… А так – трамваи звенят возле 602-го микрорайона (это 5 автобусных остановок от меня). А так – слышно, как троллейбусники клепают стыки проводов назавтра. А так – слышно, как гуляют и пьют пиво студенты где-то там, в детском скверике у подножия моей многоэтажки. И даже слышно, как уходят в депо метрошные поезда электричек в наземных перегонах на Барабашово…

Когда я в гостях у мамы, там замечательно трещат кузнечики и пахнет в открытую форточку очередными сезонными цветами с клумб под окнами. А я раззяпливаю занавески, выключая свет, и мне светит в окно прожектор, который над складами фермерского хозяйства старается изо всех сил (точно известно, что складам он мало помогает)…

Когда бабушка была жива, и я у неё оставлялась родителями на все лето, устраивалась спать так, чтобы в окно светил фонарь через речку у цыган… Бабушка ворчала тихонько, что правильно спать не только с закрытыми плотно шторами, но и с закрытыми ставнями… Возможно, она была мудрой, в километре находилась психбольница, мало ли что… Но я всё равно спала, как мне нравилось – я была любимой балованной внучкой…

Мне не хватало и не хватает города всегда.

Даже когда отлично с друзьями, плещет река, пахнет дымом костра и соловьи… Ну, так, пару-тройку дней… И всё, пора в город… Очень хочется ванны, горячей воды, и чтобы спать так, как я люблю – с шумом города, светом города…

Нравится мне это!

 

Она сказала: лучшие мужчины – офицеры. Лучшее состояние – когда любишь. Нет ничего лучше, сказала она, чем читать любимую книгу, когда идет дождь, и еще: ты сможешь написать что-то путевое, если будешь писать лично от себя, а не пересказывать чужие мысли. Я обожала её. Мама ревновала. Я пропадала в школе вечерами… Когда вечера заканчивались, шла к ней домой на чай с хрусткими сушками. До восьмого класса жизнь меня мало чему научила. Потом случилась Зинка, Зинушка, Зинуля. Русский язык и литература.

Её любимое платье – черное по фигуре, с белой розой в вырезе на груди. Она была настоящей, она была смешливой, она была красавицей в свои 50. Она умерла в Австралии, не пережив разлуку с родиной и друзьями… А может быть, не пережив разлуки с мужчиной, с которым я столкнулась у неё на кухне, будучи однажды в гостях. Я спросила: «Зинушка, откуда он?» А она ответила: «Никогда не спрашивай, от кого приходит к тебе мужчина, если он приходит к ТЕБЕ. Спроси меня лучше: Какой он? - Он замечательный». Однажды сидели у неё в красной гостиной. Чай. Телик. Что-то про войну. Потому что стреляли. И потому что бегала и ползала вокруг дивана Зинушкина внучка с игрушечным автоматом, по размеру как раз с внучку… Мы листали журналы и книги, готовились вместе к блоковским вечерам в школе… Ассиметричные плафоны центрального света делали мою любимую учительницу старее, чем я любила её. Мы выключили центральный свет и пытались понять, о чем фильм… Внучка Олечка (вылитый маленький Ленин на октябрятском значке, такая же кудрявая и с ямками на щеках) – наоборот, следила за сюжетом киношки очень пристально. Мы обсуждали, какая будет музыка, кто будет Блоком. «Кто буду я, Зинушка?» «Ты будешь Гиппиус», у тебя получится… Я думала, Гиппиус – Зинаида, Зинаида – почти Зинушка. Пусть буду Гиппиус. А хотелось быть Незнакомкой, дышать духами и туманами, садиться у окна... Вдруг из-за дивана дикий детский рев басом: «Зинушка!» «Что, маленькая?» «Зинушка, а где же НАШИ?!» Она имел право называть бабушку Зинушкой… Наводим дружно с Зинулей резкость на экран... Эпизоды 1-й мировой войны, где НАШИ – непонятно. Дико хохочем, почти падая с дивана. Растерянная внучка перестает орать и плакать, и удаляется, возмущенно топая пятками, потрясая кудряшками… Она говорила: «Хочешь, чтобы тебя любили – не делай ничего специально для этого. Хочешь, чтобы тебя читали – сними кожу, будь собой, не придумывай ни капли, только пиши, что чувствуешь, тогда получится». Вот так и приучила – жить без кожи, быть собой, не придумывать ни капли. Жить так, как чувствую. А сама бросила нас. И меня. И своих. Не смогла. Я не пишу книги. Но я стараюсь быть собой и не фальшивить. Что меня грело, когда она уехала - с нею «уехал» мой Шекспир. Я очень надеялась: ей не одиноко в Австралии с МОИМ Шекспиром. Если существуют в мире учителя, которых принято называть Учителями, это – она. А я не пишу книги. Я продаю металл. И охладители для пива. Прости меня, Зинушка. 

 

Час пик. Еду на работу. Футболка типа кофточка и джинсы. Отличное свежее утро, я еду на любимую работу. Мои собственные сиськи мешают мне ехать по-человечески). Непонятливым – посмотреть фотографии, чтоб стало понятно, о чем речь… Я в руке сумочку держу, но не через плечо, а просто в руке. Народу в вагоне – битком, нас плавно качает на ускорениях и виражах.

 

Передо мной лицом ко мне стоят: справа – молодой человек, максимум 20 лет, в согнутой руке прижал к худосочной впалой груди какие-то тетрадки; слева – перезрелый мужик, но вполне еще «товарного» вида, смотрит как бы в потолок)… Мы делаем вид, что ничего не происходит… А на самом деле происходит!

 

Моя правая сиська уютно лежит в сгибе руки молодого человека. Атласная обложка тетрадок елозит и даже тихонечко шелестит по моей кофточке. Мужик – сечет ситуацию отлично, он косит неправдоподобно «случайно» взглядом на руку парня, оценивая весомость моего бюста и периодически незаметно вздыхает…

 

Я ржу тихо (про себя), а также глубоко внутри прикалываюсь. На самом деле - пикантная прическа «Наденька Крупская», образу дополнительно способствуют очки. Ехать 4 станции. Вагон, напоминаю, раскачивается. Моя правая грудь, мило устроившись, находит такое положение приятным. Я считаю удары сердца у парня, а он читает рекламу в вагоне. Я прикидываю шансы «пристроить» также левую грудь) У мужика вот-вот разовьется косоглазие…

 

Я решаюсь похулиганить. Первая начинаю негромкий диалог. Все уши в ближайших областях вагона оттопыриваются в нашу сторону, мне кажется, что даже немножечко скрипя). Удивительно неравнодушный народ у нас!

 

- Молодой человек, Вам удобно? *ворчливо*

- Да, вполне *блестя глазами*

- А мне - не удобно, опустите, пожалуйста, руку вниз! *строго*

- Не могу, я выроню тетрадки! *сдержанно-возмущенно*

- Давайте, я буду держать Ваши тетрадки, а Вы опустите руку! *компромиссно-дружелюбно*

К нам вклинивается косоглазый мужик справа, *заговорщецки-услужливо*:

- Мальчик, ДАВАЙ Я ТЕТРАДКИ ПОДЕРЖУ!

 

Вагон охает, гыгочет сдержанно. Все любопытные, кому не видны мои сиськи, вытягивают шеи и наводят резкость. Атмосфера становится теплой, домашней, космополитичной. Вагонные попутчики расходится суетливо на последней станции в разные стороны веерно. Мы снова становимся каждый сам по себе. У меня еще полперехода на другую ветку метро правая грудь ощутимо теплее левой.