Идет бычок, качается…

«Действующий» на тот момент супруг Зайцевой иногда тоже приезжал с ней, но чаще – она являлась сама. Перед тем мой муж обязательно садился за городской телефон и вызванивал Зайцеву, согласовывая дни визита… Раз в три месяца (примерно) Зайцева приезжала к нам в гости – приезжала к моему мужу, не ко мне, но хотя условно считалось, что к нам… Мы обе были старше наших мужей, только я - незначительно, на 3 года, а у неё разница была довольно ощутимой, 10 или даже более лет... Словом, подругой моего мужа была взрослая тетка. Но это не имело никакого значения. Её всегда ждали (ждал), ей всегда были рады (рад). И она представлялась мне неким его «приданым», какой-то такой данностью, что саму идею «не приглашать её», я не осмелилась бы озвучить вслух при нём никогда, ни за что…

Это были наши лучшие с мужем времена, когда семья – полноценна и наполнена внутренним смыслом. Когда всё хорошо и нет ссор, и нет недопонимания и разногласий. Когда с нетерпением ждешь физической близости, и когда день также наполнен мыслями друг о друге – заботливыми и нежными…Как бы то ни было у нас в отношениях с мужем, Зайцева была ВСЕГДА… Я отдавала себе отчет, что она уже тогда была подругой мужа, когда я даже не знала о существовании моего благоверного… И смутно предполагала, что она останется его подругой и тогда, когда мы разбежимся-расстанемся-разойдемся по каким-либо причинам… Так, в общем-то, и случилось на самом деле, просто они ушли из моей жизни оба. Их как бы не стало для меня, и какая-то следующая жена моего бывшего мужа принимает в гостях эту Зайцеву, возможно, так же, как я когда-то, досадуя, что какой-то частью своего мужа она владеть не в силах, где-то там, в этом мужчине, плотно заселена умная уродина Зайцева…

Посиделки за столом мы начинали вместе. Но я рано уходила спать, великодушно разрешая им болтать до рассвета… По умолчанию Зайцева оставалась у нас ночевать. Я просыпалась раньше них следующим утром, слышала сначала счастливо-детский нетрезвый храп мужа. А в соседней комнате – пьяное сопение Зайцевой, но не испытывала ревности, готовя на всех завтрак, ни капли, правда! Я очень гордилась тем, что могу спокойно спать, оставляя их одних – пить, курить, говорить… Я была полна самоуверенной смесью своей красоты и таланта… Поначалу…. Потом стала плохо засыпать, пытаясь представить, ЧТО может ей рассказывать муж часами, О ЧЕМ ему надо выговориться, ЧЕМ поделиться таким, чего нельзя рассказать мне… Это зарождалась самая ужасная ревность на свете… Не к телу, нет! Ревность к телу – такая фигня по сравнении с ревностью к мозгу… Переспать с Зайцевой, казалось мне, можно только под наркозом… Но проникнуть друг в друга на уровне сердца, души и интеллекта, видеть друг друга такими, какими нас задумал бог – вот настоящая связь, которая не разрушается вместе с дряхлением оболочки, и которая не видит красивости-некрасивости тела, она видит больше. И, значит, видит почти всё…

Сейчас я гораздо старше той Зайцевой, которую помню. Во мне уже нет самоуверенной силы своей неотразимости, чужие мужья могут доверять мне самые страшные секреты, но… Но сейчас, качаясь на досточке личных крахов и обстоятельств, как неуверенный бычок из детского стишка, я особенно четко понимаю: Зайцевы – были, есть и будут... Да я сама стала для кого-то Зайцевой, уже давно)...