...Третий влетел в комнату и оторопело уставился на пустое кресло. Пятого не было. Его не просто не было в кресле -- его вообще не было. Аккуратно сложенный плед и спальник, заботливо расправленный на гамаке -- вот и всё, что напоминало о его присутствии. Обычно всё это валялось посреди комнаты живописной кучкой.

"А ещё говорил, что не англичанин" -- Третий расстроенно побрёл к воде. 

Он давно привык рассказывать ей о своих приключениях и проблемах, делиться новостями, радостями и неудачами. Вода умела слушать и успокаивать. Третьему казалось, что она живая. К тому же это была его вода, а значит она никуда не могла деться из его жизни.

Впервые Третий задумался, что однажды он может вернуться в созданный им дом и не найти там ничего. Ведь Пятый тоже был в какой-то мере и его созданием и теперь его нет. А Третий так хотел рассказать ему о своих приключениях с получением отпуска и поделиться планами поездки. О том, что Пятый мог быть против Третий тоже не подумал....

"Ну и хорошо, ну и ладно...." -- он остервенело швырял вещи из гардероба и комода прямо на траву -- "Ну и подумаешь. Не сильно я и нуждаюсь в компании. Я и сам дорогу найду. И дорогу найду, и Пятого найду. Найду и скажу, что я думаю....".

"А что, собственно, я думаю?" -- первый приступ неудовольства миром прошёл и Третий задумался. Как всегда, он допустил все возможные ошибки. Сам всё придумал, сам организовал, сам и поплатился. Окружающие не должны считаться с твоими планами, если ничего о них не знают. Они вообще не должны с ними считаться, если не считают по-другому. Нравится тебе это или нет. Злость смыло водой, сопливые мысли постепенно уступали место здравому смыслу.

"Ну и что страшного произошло? Ты всего лишь лишился предвкушенного восторга от реакции Пятого. Третий, да ты эгоист. Могут у человека быть свои дела, заботы, обязанности? Об этом ты подумал? Неееет. Ты подумал только о себе-любимом. Так что прекращай сырость разводить и иди собирайся. Ты ведь не передумал ехать?"

Ехать Третий не передумал. Вытащив на середину рюкзак, он стал методично складывать в него то, что посчитал необходимым: спальник, несколько джинсов и рубашек, костюм шута (без него никуда) и на всякий случай странного вида хламыдину, истинное назначение которой никто не знал. Последним в рюкзак полетел блокнот из веленевой бумаги, очень за дорого выменянный им у персонального хранителя Смотрителя библиотеки Ватикана. Тогда Третий ещё подумал, что использует его для чего-то очень необычного и памятного. Именно таким обещал стать отпуск.

Вещи были собраны, дом поставлен под заговор, паровоз ждал на вокзале....а вот что ждало самого Третьего не знал никто....

.............. Пятый последний раз бросил взгляд на монитор межмировой связи, люди почему-то именовали его зеркалом, и усмехнулся. Он ни секунды не сомневался, что Третий поедет несмотря на...и вопреки... Но такой бурной реакции он не ожидал и был немного кусаем совестью за излишнюю жестокость. Но таковы были условия. Он не мог никого привести с собой в свой Дом. "У каждого свои недостатки" -- подумал Пятый и выключил прямую связь.............

...Третий уже пожалел, что ввязался в эту авантюру.....

Второй час подряд начальник канцелярии рвал и метал, просто равал и метал заявление Третьего на отпуск. Рвал он его на мелкие кусочки, а метал в лицо Третьему. Третий молча писал наново. Это была война на измор. А в таких войнах Третьему не было равных.

Ещё утром, оставив Пятого мирно посапывать в кресле он отправился проверить, как обстоят дела с его отпуском. По правде говоря, никто из ангелов-наблюдателей раньше до такого не додумывался. Само собой разумелось, что частая смена обстановки исключает усталость, приедание и прочие людские отмазки от работы с должной степенью энтузиазма. Но однажды услышав незнакомое слово, Третий не угомонился, пока не узнал его значение. А узнав, тут же возжелал попробовать неизведанный продукт. Продукт оказался труднодоставаемым.

И вот второй час подряд он доказывал начальнику канцелярии, что имеет право на отпуск и личное пространство. Начальник сопротивлялся. Третий настаивал. У него был тайный замысел и он уже практически представлял себя в этом самом отпуске. Начальник уговаривал, угрожал, льстил, проклинал, сулил золотые горы....в общем вёл себя, как среднестатистический недовыдержанный джин времён короля Карла.

Но Третий был непреклонен. В конце концов Начальник выдохся и сдался. Третий ликовал. Шикарный лиловый оттиск в левом углу допуска к мирам гласил "Допустить везде" и был увенчан кучерявой росписью ручной работы.

Ещё через пару часов были оформлены все бумаги, документы, визы, броня и билеты и Третий, ощутив второе дыхание, понёсся в Хаос собирать вещи. Завтра заканчивается время пребывания Пятого в задании и он возвращается в свой постоянный Город. Третий придумал, что поедет вместе с ним. Поедет не на задание, а как простой турист, путешественник, от-пуск-ник.... Третий ещё раз попробовал слово на вкус и остался доволен.

"Будем надеяться, что этот вкус мне ничто не испортит" -- думал он проскакивая между перекрытиями этажей по причине поломки лифта и попутно поминая всех механиков, вместе взятых....

Пятый очутился в полутёмном огромном вестибюле, где эхом разносились гулкие голоса и мраморный пол отражал блики факельного освещения. Если снаружи особняк выглядел просто просторным замком викторианской эпохи, то изнутри казалось, что он огромен, как Тадж-Махал и так же монументален. 

Вестибюль короновался лестницей, подозрительно смахивавшей на ониксовую и упиравшейся почему-то прямо в стену под портретом доктора Хауса размером с маленький аэродром. Третий кивком показал на дверцы вполне современных лифтов слева и справа от подножия ониксового великолепия. 

-- Левый вверх, правый -- вниз.

-- А почему?

-- Что бы те, кто хочет прийти попозже, не мешал тем, кто хочет уйти пораньше -- плоско и неоригинально сострил Третий. -- Естественно, для учёта.

Пятый ничего не понял, но предпочёл это не афишировать. Его задачей было добраться хоть до какго-нибудь места, где можно сидеть, лежать и есть.

"Ввввжжжиииккк!!!" Пятый вовремя отскочил, мельком отметив, что Третий даже не вздрогнул. Мимо пролетела стрела, явно выпущенная из арбалета.

-- Это Дуся -- не оборачиваясь бросил Третий -- он застрял между нами и ими и теперь делает вид, что он потомственный дворецкий. А стрелы у него голографические.

"Ттвою....".-- смачный и непечатный некролог Дусе застрял, так и не найдя воздуха в лёгких у Пятого. Мимо, грациозно покачивая всеми частями тела маршировал отряд администраторов сайтов гламура. 

-- Тоже голограммы -- Третий ехидно хихикнул. -- Половина ещё живы, вторая половина страшны, как смертный грех. Он подтолкнул Пятого к левому лифту: -- Поехали, пока не поломался.

Лифт довольно резво заскользил вверх, попутно останавливая, впуская и выпуская каких-то людей. По странной случайности они были все между собой чем-то похожи. Возможно, выражением лиц. Отрешенным и одновременно озабоченным. Лифт всё поднимался и поднимался и Пятый начал сомневаться, что правильно определил высоту здания. Судя по уже проделанному пути до Луны оставалось рукой подать. И тут лифт наконец остановился. Кроме них с Третим в нём уже никого не осталось.Третий вручную открыл двери:

-- Выходи, приехали.

Пятый хотел сделать шаг, но так и замер с поднятой ногой. За дверями не было ничего, кроме клубящегося зеленовато-стального тумана.

-- Ну что ты застрял? Давай проходи. А то щас начнут трезвонить, что б лифт отдали. -- Третий с размаху впечатался в спину Пятого и потирая ушибленный нос протиснулся вперёд и нырнул в туман. Пятый зажмурился и....

Под ногами было мягко и упруго. Пятый открыл глаза. Он стоял посреди небольшой полянки на берегу реки. Весенняя трава покрывала...сказать "пол" не поворачивался язык...была под ногами. Справа, под ивовыми кустами висел гамак и стояло кресло-качалка. Где-то слева и за плечом отчётливо плескалась река. Было тепло и почти безветренно.

-- Ну как???!!! -- Третий буквально сиял от наслаждения произведённым впечатлением. -- Покатит берлога?

Пятый наконец смог выдохнуть. "Однако...." Пятый был реалистом. К тому же до того, как стать наблюдателем, он прошёл все уровни финотдела в родном управлении блогосферами и понимал, что даже голограмма такого качества стоила столько, что была не по карману не только Третьему, или ему -- ведущему специалисту первого ряда, но пожалуй даже председателю. О том, что всё это может быть настоящим, реальным, Пятый старался вообще не думать. 

-- Будь как дома. Щас мы покушать сообразим. -- Третий потянул за ближайшие ветки, которые, как оказалось, декорировали довольно вместительный гардероб. Пятый неторопясь снял драгоценную плащ-палатку, свитер и тяжеленные сапоги, пошевелил сначала большим пальцем левой ноги...потом правой...и убедившись в целостности носков вернулся в комнату, как он условно назвал центральную часть помещения. Третий уже во всю хозяйничал у небольшого столика, на котором гордо красовалась спасённая Роза в хрустальном бокале.

Пятый блаженно рухнул в кресло. "Рай....Так вот ты какой....". Он прикрыл уставшие глаза и сквозь ресницы наблюдал за Третим. Шутовской колпак и плащ таинственно исчезли. На Третьем были вполне цивильные джинсы, ободранные чуть ниже колена и рубашка-гавайка, в которую поместились бы два Третьих. Бейсболка козырьком назад придавала Третьему слегка бандитский вид, но видимо несла серьёзную функциональную нагрузку. Над правым ухом под неё был заткнут карандаш, а налево Третий поминутно пытался затолкать упрямую чёлку, норовящую свалиться в глаза.

-- Пить будешь? -- Третий выпрямился, в очередной раз отвоевав у чёлки часть зрения.

-- Что?

-- Я спрашиваю, пить будешь? Ну в смысле не воду или компот, а спиртное? Потому как я не пью, но для редких гостей всегда есть. Я из разных миров привожу. -- Он с гордостью продемонстрировал небольшой бар, в очередной раз удивив Пятого.

-- А откуда у тебя Иль-де-Франс 16-ого века? -- Пятый взял в руки глиняную бутылку и принялся тщательно её рассматривать.

-- Из Франции, конечно. Это одна из немногих, подаренных, а не привезённых лично. По слухам, это то самое вино, которое собирался пить Шико перед самым своим исчезновением. Так будешь?

Пятый поставил бутылку на столик, но предпочёл классический "Старый Коркоран". 

Как же славно было сидеть вот так со стаканчиком виски, слушать шелест листьев, плеск воды, любоваться ранним закатом и ни о чём не думать, не спрашивать, не знать.... Вот именно...знать... Потому как пока не знаешь, можно сделать вид, что всё в порядке. И главное, не принимать решений, не производить действий. Хорошая это штука -- неведение.

"Завтра...всё завтра...все вопросы, ответы, решения будут завтра. В конце концов, я наблюдатель первого ряда и имею целый ряд расширенных полномочий по ведению наблюдения. Будем считать, что я их использую" -- Пятый блаженно откинулся на спинку кресла и отхлебнул из стакана....

Третий никогда не был карьеристом. Когда стоял вопрос о его назначении, он в первую очередь учёл свою любовь к приключениям, новизне, частой смене обстановки, любознательность и, о чём он предпочитал вслух не признаваться, изрядную долю гиперотвественности. Именно из-за неё он отказался от должности личного хранителя, понимая, что не сможет относиться к объекту просто, как к работе, и в душе боясь привязанности.

Потом он поочерёдно отказывался от места хранителя архивов, собирателя молитв, сортировщика письменных прошений, секретаря суда и рождественской неожиданности. Единственная отвергнутая должность, о которой он пожалел в последствии, была должность помощника адвоката Высшего суда.

Третий был молод и глуп и сгоряча решил, что работа рутинная, похожая на секретарскую и ничем интересным не грозит. Потом-то он понял, что жестоко ошибся, но тогда он уверенно написал на бланке заявки должностей "наблюдатель", получил должностную инструкцию, факсимильный штамп и крохотную комнатушку под самой крышей в Ангел-хаусе, который за глаза все называли просто Хаос.

Инструкция была проста, как пряник. Пришёл, получил задание, пошёл, посмотрел, послушал, подумал, написал отчёт, сдал, пошёл за новым заданием. До недавнего времени Третьего почти всё устраивало. За чинами он не гнался, вместе с тем с лёгкостью перебираясь из ряда в ряд, а иногда и перескакивая через оные и вызывая недовольство сослуживцев. Чем меньше он об этом заботился, тем быстрее двигался.

Ему вполне хвтало впечатлений, времени для собственных размышлений было навалом и, что самое главное, должность не предполагала контроля мыслей, образов и ограничение личного пространства. Личным пространством Третий дорожил даже больше, чем свободой времени. Потому как, хоть и предполагалось, что ангелы живут как будто у них в запасе вечность, а этот день последний, проблема времени зачастую здорово осложняла эту самую жизнь.

Вчера Третий сдал очередной отчёт. И поскольку была суббота, мог быть относительно свободен до самого понедельника. Третий любил хитрить, сдавая отчёты по пятницам. В субботу почти все ведомства были евреями, а в воскресенье -- христианами. Это позволяло с чистой совестью валяться два дня дома, наслаждаясь тишиной и разбирая трофеи. 

Эти самые трофеи были предметом язвительных шуток всего Хаоса, но Третьего это мало волновало. Трофеи помогали ему писать. И это было главным. Потому что это были личные впечатления. Третий тщательно сортировал их, обдумывал и превращал в сказки. Эти сказки с удовольствием раскупались личными хранителями и Третий считался по меркам Хаоса почти богачём. Потому как дружеские связи с личными хранителями гарантировали реальные вещи: еду, выпивку, цветы, косметику, парфюмерию и многое другое, недоступное простым наблюдателям.

Нет, безусловно, всё это можно было материализовать простым усилием воображения. Шибко способные даже придавали всему настоящий вкус и запах. Но это не шло ни в какое сравнение с настоящим. Третий был снобом в некоторых вопросах и предпочитал лучше меньше, но лучше. Хотя он был не жадный сноб, чем многие беспардонно пользовались.

Сдав отчёт и решив напоследок прогуляться по Городу, Третий столкнулся с Пятым. Не сказать, что это было экстраординарным событием, но всё же штатные наблюдатели не налетали друг на друга в каждом втором мире. К тому же Пятый был из первого ряда, что сразу разбудило дремавшую подозрительность Третьего, заставив мысли крутиться в детективном режиме, вентилируя вопрос "к чему бы это, если не к дождю?"....

...Третий со свойственной ему глупой привычкой думать, что если он не устал и не проголодался, то и все такие же, упрямо тащил Пятого по закоулкам Города. После 187 поворота Пятый сбился и теперь просто обречённо шёл рядом, отчаявшись запомнить дорогу или что-либо рассмотреть в спускающихся сумерках. Но вслух высказывать неудовольствие всё же не решался. Город заканчивался, а Третий не торопился притормаживать. За спиной громко завыл волк. От неожиданности Пятый вздрогнул и резко обернулся. Последние блоги Города таяли в мерцающем тумане.
"Чертовщина -- Пятый повернулся к Третьему и с удивлением увидел, что тот спокойно открывает огромную кованную дверь высокого старинного особняка с табличкой Ангел-хаус".
 -- Просю -- Третий явно наслаждался эффектом -- так сказать, в наш дом родной...

Третий решительно придвинул стопку бланков и вытащил именной "Паркер".

ОТЧЁТ. Красивенько и витиевато легли буквы. 

"Довожу до вашего сведения, что никакого дуэлянства из этой глупой затеи, разумеется, не получилось. Каждый поёт то, что хочет видеть и видит то, что просто хочет. При этом одни чему-то радуются, другие -- ищут виновных. Стабильное равновесие с небольшим креном в сторону радующихся даёт повод в ближайшее время не беспокоиться о судьбе Города и его населения. Точка. Дата. Подпись. Факсимильный оттиск..."

Третий аккуратно сложил лист, вложил его в конверт, запечатал и прогулялся к ящику по сбору важных донесений и доносов. Его конвертик сиротливо упал на дно и это то же было показателем стабильности. Населению стало не только лень нести, но и доносить.

"Свободен, селянин -- Третий дурашливо подоткнул шутовскую мантию и заскакал дуриком по кромочке льда -- Птичка божия не знает не забот и не хлопот..." На "хлопотах" Третий споткнулся и грохнулся в сугроб. Из сугроба послышалось явственное угрожающее бормотание, похожее на нецензурщину.

Пятый выпрямился, отряхнул снег с плащ-палатки, грустно проводил взглядом последние струйки молока из разбитой крынки, проверил целостность Розы и оглянулся. Третий сидел рядом и мотал головой.

"Зашибся -- подумал Пятый, поднимая Третьего зашиворот".

"Зашибись -- подумал Третий, услышав треск ворота и снова приземляясь".

"Да, это вам не Рио-де-Жанейро...-- Пятый привычно прицепил копипастик к ближайшему кусту и не к месту процитировал профессора Выбегалло".

Третий проникся. Сознание постпенно возвращалось в стукнутую голову. Сотрясаться там было нечему, а мысли сами скоро набегут. Третий с достоинством встал на четвереньки и попытался выровняться. Со второго раза ему это удалось и он смог наконец рассмотреть Пятого.

Я -- не вы, я и чище и чаще.

Я попру всех глистов и амёб.

Я испил этой горечи чашу.

Даже Мфыфа такого не смог.

Я -- не вы, и мой путь незабвенный

Пролегает средь мусора слов.

К вам рогатый придёт непременно.

Я -- не вы, я -- рояль из кустов.

Третий был расстроен и разозлён. Хотя прекрасно понимал, что причин для этого нет. Это была его инициатива -- продолжить наблюдения и отложить отчёт. Девяносто девять из ста наблюдателей именно так и поступили бы. Настрочили литанализ, подкрепили скринами и цитатами, сдали в канцелярию формуляр 66 и забыли, как страшный сон. 

Но Третий был изначально бракованный. Он был любознательным до неприличного любопытства. К тому же умел вытворять чудеса, но не умел не думать. Гремучая смесь, учитывая статус наблюдателя и всего Седьмой ряд в хорах. 

В начале он принял Пятого за проверку, но теперь сильно сомневался. Город жил привычной ночной жизнью ёжиков, белочек, котеек и прочей нечисти. Третий в принципе ничего не имел против тварей божих, но параноидальность любвеобилия к оным, включая голубей и воробьёв, настораживала и порывалась найти доктора.

Вниматьльно изучив ленту ТОПа Третий решил, что в данном случае медицина бессильна. Мир прочно разделился на розочки и ИМХО. Половины не враждовали. Они жили каждая своей жизнью. Разговаривали сами с собой, множились и клОнились, пребывая в том самом счастливом состоянии, когда мир сжимается до самого себя и не вызывает желания усовершенствования.

Опыт подсказывал Третьему, что такое же состояние испытывает Сверхновая перед взрывом, который либо разносит существующую галактику, либо создаёт новую. Поскольку разнести самого себя довольно сложно, стоило ожидать неких внешних перемен в жизни Города.

Философствовать в первой половине дня у Третьего всегда плохо получалось, потому он оставил этих глупостей до лучших времён и нехотя отправился по неизученным блогам.

Третий шёл по городу, удивляясь, как может населённый, живой, дышащий и думающий мегаполис оставлять впечатление пустыни и комунальной квартиры одновременно. Это было странно и любопытно. Блоги всё так же жили своей размеренной жизнью. По расписанию в них зажигался и гас свет, расчищались подъездные дорожки, открывались и закрывались ворота, впуская постоянных и случайных гостей, множились камменты и плюсики... но всё это не оставляло впечатления живого.

Третий представил себя жителем комунальной квартиры. С бесконечным полутёмным, из экономии, коридором, вечно заваленным старыми шифоньерами, поломанными велосипедами, ржавыми санками, мамашиными чемоданами и дырявыми корытами для купания младенцев.

Никаких младенцев в квартире давно не было, но корыта хранились с завидным упорством, подвешиваясь под самый потолок на таких же старых бельевых верёвках и время от времени падая от туда на жителей и посетителей.

Странное дело, но никто особо не ругался и не требовал немедленно прибрать этот хлам, вкрутить нормальные лампочки, смести паутину и прорубить окно если не в Европу, то хотя бы во двор. Наоборот, на жуткий грохот свалившихся воспоминаний из дверей появлялись старожилы и любовно водружая очередной раритет на место с умилением предавались ностальгическим воспоминаниям о младенцах, временах, нравах и темах.

На общей кухне мирно обсуждались новые тарифы и современный подход к подаркодарению, привычно поругивали власть и выясняли, как же всё таки уснуть побыстрее и покрепче. Обычные темы любой комунальной кухни периода полураспада. Никто не плевал в соседский борщ, не гонял выкрашенную гуашью кошку и вчерашних чертей.

Молчал общий телефон, не провоцируя напоминаний о том, что он общий. Какая разница, чей телефон, если всё равно никому не звонят.

Третьему казалось, что он подслушивает и подглядывает в открытые двери, читая чужие письма и хрустя чужим печеньем, за которое никто не станет ругать. Люди приходили и уходили из блогов, оставляя диалоги большей или меньшей степени приватности, весьма далёкие от предложенных тем, создавая впечатление садовых посиделок. С той только разницей, что не обязательно было прятаться в кустах сирени, что бы уловить обрывки фраз.

Третьему стало грустно. Город, превратившийся в комунальную квартиру, не имел ничего общего с той живой книгой, которая ещё недавно шелестела страницами, обещая нечто неизвестное и увлекательное.

В принципе, можно было готовить отчёт для комиссии. Потому как у комунальных квартир только одно будущее -- расселение с последующим сломом и новым строительством класса "люкс". Это было грустно и привычно.

"Привычка -- подумал Третий -- вот что мне мешает трезво посмотреть на город и, хладнокровно отчитавшись перед комиссией, вернуться к обычной живой жизни. Я привык к Городу в микромире комуналки и мне это нравится, как нравятся забытые уголки родного города детства, которые видишь не сегодня, а сто лет назад. Мне нравится волшебный фонарь прошлого и состояние сопричасности к настоящему. И не важно, это порог дома, задворки города или страницы блога -- важно само ощущение зависания в движении".

Третий ещё немного поудивлялся новизне восприятия и, пообещав самому себе обязательно в себе разобраться, отправился дальше подслушивать и подглядывать осколки чужих жизней, которые никто не прятал.

Если ты жестоко болен и весь мир тебе не мил,

Нужен желтенький лимончик, что б микробов он убил.

Очень нужно шоколадку, что б лимончик подсластить.

Шоколад бывает разным -- он не может что б не быть.

Можно вместе их схомячить. Гугль нам даёт ответ -- 

Вот лимончик с шоколадкой. Хочешь -- лопай, хочешь -- нет.

А сиропов просто масса. Хоть от кашля, хоть в чаёк.

Можно ягодный, химозный, травяной, морской, фруктовый,

Можно старый, ещё бабкин. Можно из аптеки новый.

Ну а лучше всех на свете наш проверенный медок.

Выздоравливай, сонечко. )))

Как-то исторически сложилось, что лучшим подарком даме любого возраста к любому празднику считается ювелирка. И чем дороже, тем сильнее чувствуется любовь и забота дарящего.

На фоне всего этого чувствую себя белым тараканом, потому как абсолютна равнодушна к подобным подаркам. Более того, при малейшей возможности стараюсь превратить подарок обратно в денежные знаки и пустить их в нужное русло.

Вот такие мысли и родили вопрос: а что бы вы предпочли в качестве подарка -- ювелирку или ...?