Важные люди на виллах живут,

Людям таким не пристало иначе,

Это – награда, их доблестный труд –

Адская смесь воровства и удачи.

Плотно задернутой шторой не скрыть

Роскоши блики от окон зеркальных –

Так им удобнее судьбы вершить

Тех, кто в полях бродит электоральных.

Не просочится в жилище беда,

Ей не по силам с охраной бороться,

Верно и преданно служит орда

Крепких и дюжих парней без эмоций.

Взгляд немигающий из-под бровей

И превосходство силы телесной –

Сторож как сторож, лакей как лакей,

Сытости чьей-то слуга бессловесный.

Люди, не значащие ничего,

Мечутся в жизни беспутною девкой,

Тоже владеют, но чаще всего

Вилами с прочным увесистым древком.

Вилла и вилы – похоже звучат

Эти слова заграничному уху,

Только за схожестью этой стоят

Деньги и власть, нищета и разруха.

Люди-рабы, оторвавшись от дел,

Силятся вспомнить, но вспомнят едва ли

Где же еще одну литеру «Л»

По недосмотру они потеряли?

Зубья остры у заточенных вил

И положение может исправить

Умник, который бы их научил,

Как ту заветную букву добавить.

А у охраны день катится в ночь

И от безделья скопилась усталость,

Строгих хозяев бы вышвырнуть прочь

И во дворцах порезвиться бы малость!

В щелке замка промелькнут иногда

Кадры из жизни веселой и шумной –

Как бы холопьи орудья труда

Им пригодились в затее безумной!

Только не сделать решительный шаг,

Не оседлать подвернувшийся случай

Лучше дворцы охранять кое как,

Чем поселенья с забором колючим.

В смутное время тугих поясов,

Проще нащупать нужные тропы,

Только свирепых откормленных псов

Дальней дорогой обходят холопы.

Каждый из тех, кто  жирует в верхах

Морщит подолгу лоб толоконный

В страхе за власть, что рассыплется в прах

Или сгорит, словно домик картонный.

Чтобы разрушить никто не посмел

Мироустройство, сплотится элита

И ту злосчастную литеру «Л»

Важные люди на виллах живут,

Людям таким не пристало иначе,

Это – награда, их доблестный труд –

Адская смесь воровства и удачи.

Плотно задернутой шторой не скрыть

Роскоши блики от окон зеркальных –

Так им удобнее судьбы вершить

Тех, кто в полях бродит электоральных.

Не просочится в жилище беда,

Ей не по силам с охраной бороться,

Верно и преданно служит орда

Крепких и дюжих парней без эмоций.

Взгляд немигающий из-под бровей

И превосходство силы телесной –

Сторож как сторож, лакей как лакей,

Сытости чьей-то слуга бессловесный.

Люди, не значащие ничего,

Мечутся в жизни беспутною девкой,

Тоже владеют, но чаще всего

Вилами с прочным увесистым древком.

Вилла и вилы – похоже звучат

Эти слова заграничному уху,

Только за схожестью этой стоят

Деньги и власть, нищета и разруха.

Люди-рабы, оторвавшись от дел,

Силятся вспомнить, но вспомнят едва ли

Где же еще одну литеру «Л»

По недосмотру они потеряли?

Зубья остры у заточенных вил

И положение может исправить

Умник, который бы их научил,

Как ту заветную букву добавить.

А у охраны день катится в ночь

И от безделья скопилась усталость,

Строгих хозяев бы вышвырнуть прочь

И во дворцах порезвиться бы малость!

В щелке замка промелькнут иногда

Кадры из жизни веселой и шумной –

Как бы холопьи орудья труда

Им пригодились в затее безумной!

Только не сделать решительный шаг,

Не оседлать подвернувшийся случай

Лучше дворцы охранять кое как,

Чем поселенья с забором колючим.

В смутное время тугих поясов,

Проще нащупать нужные тропы,

Только свирепых откормленных псов

Дальней дорогой обходят холопы.

Каждый из тех, кто  жирует в верхах

Морщит подолгу лоб толоконный

В страхе за власть, что рассыплется в прах

Или сгорит, словно домик картонный.

Чтобы разрушить никто не посмел

Мироустройство, сплотится элита

И ту злосчастную литеру «Л»

По лианам ловко лазит обезьяна,

Без усилий птица в небесах парит,

В грезах о потомстве самка таракана,

От гепарда вряд ли кто-то убежит.

Пробивает к солнцу путь в асфальте травка,

Червь пирует вволю, прогрызая плод,

Стягивает шею галстук как удавка

И проникновенно соловей поет.

Разрывает пуля чье-то сердце в клочья,

На высокой ноте замирает звук,

По перилам ходит ненормальный ночью

И жену ласкает любящий супруг.

Спутники богатства - жалкие трущобы,

В раж войдя штампует истины мудрец,

Крайне одиноко в тесноте утробы

И хоть век сиди в ней, если ты – близнец.

Челюсти собачьи обожают кости

И не счесть загадок в рыбьей чешуе!

Смертным неизбежна встреча на погосте,

Как найти друг друга в вечной толчее?

Время беспощадно гложет жизни ветку,

Только вот причины для унынья нет –

Можно смело тыкать пальцами в розетку,

Если точно знаешь, что отключен свет.

Из консервной банки извлекая шпроты

Бурно восторгаться вкусом не спеши,

Счастье – не резина, рвется как колготы,

Обнажая раны страждущей души.

Если ты умнее, если ты зубастей,

Пробивайся в гору недругам назло,

Фильм односерийный, наша жизнь, к несчастью,

И как важно, чтобы с ролью повезло!

По лианам ловко лазит обезьяна,

Без усилий птица в небесах парит,

В грезах о потомстве самка таракана,

От гепарда вряд ли кто-то убежит.

Пробивает к солнцу путь в асфальте травка,

Червь пирует вволю, прогрызая плод,

Стягивает шею галстук как удавка

И проникновенно соловей поет.

Разрывает пуля чье-то сердце в клочья,

На высокой ноте замирает звук,

По перилам ходит ненормальный ночью

И жену ласкает любящий супруг.

Спутники богатства - жалкие трущобы,

В раж войдя штампует истины мудрец,

Крайне одиноко в тесноте утробы

И хоть век сиди в ней, если ты – близнец.

Челюсти собачьи обожают кости

И не счесть загадок в рыбьей чешуе!

Смертным неизбежна встреча на погосте,

Как найти друг друга в вечной толчее?

Время беспощадно гложет жизни ветку,

Только вот причины для унынья нет –

Можно смело тыкать пальцами в розетку,

Если точно знаешь, что отключен свет.

Из консервной банки извлекая шпроты

Бурно восторгаться вкусом не спеши,

Счастье – не резина, рвется как колготы,

Обнажая раны страждущей души.

Если ты умнее, если ты зубастей,

Пробивайся в гору недругам назло,

Фильм односерийный, наша жизнь, к несчастью,

И как важно, чтобы с ролью повезло!

Не женись в двадцать лет!

Ты еще молодой,

Взглядом вольным на мир посмотри!

Не бросайся в петлю,

Подружись с головой

И гормоны свои усмири!

Тридцать лет – это срок

И пора уж понять

Как доступен в садах виноград!

И любую легко

Можешь ты обнимать

Избежав на женитьбу затрат.

Дивный мед женских губ

И любовную слизь

Очень важно исправно смывать!

В сорок лет, говорят,

Начинается жизнь,

Так зачем ее свадьбой ломать?

В пятьдесят - бес в ребро,

Неприятностей жди –

В бороде гнезда вьет седина,

Посторонних впускать

К себе в дом погоди!

Не привыкнуть уже, старина!

В шестьдесят – ясный ум,

И по силам тебе

Обойти стороною беду!

Лучше жить бирюком

В деревенской избе

И выращивать розы в саду!

Ты – мишень и жена

В твои семьдесят лет

Календарь будет скрытно листать,

Молодая она,

Для того нужен дед,

Чтоб законной наследницей стать!

День придет, может ночь,

Время вспять не вернуть,

Ты очнешься, в бессильи крича,

А вокруг – никого,

Смолк оркестр, пройден путь,

Свет погас, догорела свеча…

Ты подкурила краем сигареты –

Дым сладким ядом легкие обдал,

Зажегся огонек – любви примета

И стену безразличия сломал.

Прищурен глаз и хищный твой зрачок

Кромсал остатки вольницы беспечной,

О блюдечко потушенный бычок

Стал символом победы безупречной.

Запретов нет и нет ограничений,

Надежно взято сердце на прицел,

А, значит, мостик наших отношений

Незримую опору заимел.

Я, словно пленник, на мосту стою,

А ты -  ты так развратна и … невинна,

Сковала волю слабую мою

Твоих простых уловок паутина.

Вот жало! И его прикосновенье

Сулит дорогу в Ад, что впереди,

Младенец я без сил к сопротивленью

И остается лишь припасть к груди!

Я верю, наша связь – не на года,

Любовь разлуке вечная соседка,

Придет мое спасение, когда

На новой жертве ты поставишь метку!

Мы – простая пехота,

Наша жизнь – это шок!

На работу, с работы,

Перед сном – на горшок.

И в руках наших – кельма,

В головах – едкий дым…

Утром, выпучив бельма,

На работу спешим.

Вряд ли труд вдохновляет,

Ведь постигнута суть,

Что всегда погоняют

Тех, кто может тянуть.

Мы разбитыми лбами

Чье-то счастье куем –

Родились мы рабами

И рабами умрем!

Наши жены, поверьте,

Горем сыты вполне,

От мирской круговерти

Отдыхают во сне.

В череде унижений

Позабыты мечты,

А из всех развлечений

Лишь одно – у плиты.

В прежде сочных девицах

Свежесть сгинула прочь –

Их морщинам на лицах

Мы не в силах помочь.

Их утешить речами

Не способен никто…

К нам прижавшись ночами

Вопрошают «За что?»

Наши дети – трудяги,

Знают сызмальства кнут,

И они, бедолаги,

Как волчата растут.

Из рогаток как с пушек

Бьют без промаха птиц…

Трудно им без игрушек

И без книжных страниц!

И живет, прозябая,

Угнетаемый класс,

Нестабильность большая

У критических масс.

А дежурные байки

Не воспримет народ –

Будут сорваны гайки

И однажды рванет!

Я умею писать, только я – не писатель,

В папиросную гильзу труды те свернуть!

Есть ребенок, но, все-таки, я – не Создатель,

Миллиарды прошли этот путь.

Я хожу, шаг мой тверд,  только многие ходят.

Кто на двух, а кому-то четыре дано,

Пресмыкаться могу, получается, вроде,

Только гадов ползучих полно.

Я летаю во снах в бледно-розовом платье,

В облаках невесомой пушинкой верчусь,

Только есть опасенье, что мимо кровати

Приземлюсь, коль внезапно проснусь…

Дни как клоны, подобны чертям с преисподней,

Не по правилам их бесовская игра!

И когда, наконец, наступает сегодня,

Я не помню, что было вчера…

А дела не идут, даже мысли – с ленцою,

Словно кто-то умышленно наворожил!

Бытие мое блеет поганой овцою

По указке неведомых сил.

Час придет и удача раскроет объятья

И сгоревших надежд разметает золу,

Слава Богу, всегда просыпаюсь в кровати,

Верю, что не проснусь на полу!

Если деньги надо –

Она звонит.

«Ты всегда был гадом!» -

           Мне говорит,                                                                    

«Мерзкий и постылый,

Совсем чужой

И за это, милый,

Тряхни мошной!»

Может не доярка

Она пока,

Но умеет ярко

Доить быка,

Больно и противно,

Но не секрет,

По копейке – гривна

И денег нет.

А я хотел, чтоб только мы вдвоем

Чтоб щедро жизнь свои дарила краски,

Но возвращался в неуютный дом,

Где места нет любви, теплу и ласке.

Годы прожигая

Без светлых дней,

Думал, что другая

В судьбе моей

Будет половиной

Желанной, но

Прошлое трясиной

Влечет на дно.

В памяти листая

Былые дни

Помню те слова я,

Как нож они.

«Поступил ты очень

Нехорошо,

Даже котик хочет,

Чтоб ты ушел!»

Я нажитое вовсе не делил,

Да что делить? Квартира – не поместье!

И с гордостью приданое тащил –

Пять стопок книжек с пепельницей вместе.

Все мои надежды

В крутом пике,

Модная одежда

Лишь в бутике.

Вытянулись жилы,

Душа болит,

Исчезают силы

И аппетит.

Ни на что не годен,

Я - раб во тьме.

 «Ты теперь свободен!»,

Напомнят мне.

«А раз так, мой милый,

То помогай!

Мы еще осилим

Ниссан-Кашкай!»

И я пыхтел, но старый пароход

Без лоцмана на рифы напоролся,

Проходит в суете который год,

А я и не заметил, что развелся.

Лучше послушать, чем прочитать.

Завтра день свободный у нее,

Телефон молчит, ну что сказать?

Может все же выстрелит ружье,

Нужно иногда ему стрелять!

А она – красивая такая,

Недоступна, словно херувим

Говорила мне, не умолкая

«Нужен принц и, чтобы конь под ним!»

Тикают часы туда-сюда,

Их ходьба – не оцененный труд!

И сочится время как вода,

Я боюсь, мои часы уйдут!

            А в буфете спрятана заначка,

            Только нелегко осознавать –

Белый конь – не белая горячка,

Просто так его не оседлать!

Жизнь – фонтаном за моим окном

У нее и осенью – весна,

Барышни проходят табуном,

Но интересует лишь одна…

Пусть приметы мне сулят отмашку,

Даже, если шансы сочтены,

Я надену белую рубашку,

Белизною оболью штаны.

Эту бутафорию в пятак

И не больше можно оценить –

Видит Бог, я превращусь в кулак,

Чтоб ее сомнения разбить!

Аккуратно выбритым, нарядным,

В блеске ослепительном штиблет,

Я предстану принцем безлошадным,

Кто посмеет мне ответить «Нет!»

Так ли важно, фортель или финт?

Женщина мужчине выдает,

Не уснул охотничий инстинкт,

Найден след и по нему – вперед!

Тишина послужит оправданьем,

Нет причины руки опускать!

Расценю как золото – молчанье

И отправлюсь я свой клад искать!