Выходите замуж, дорогая!

Я – вполне приемлемый жених!

Это не беда, что я не знаю

Кто Вы, что Вы и кровей каких!

Разорвите кандалы сомнений!

Буду я заботливым, клянусь!

Лишены мы родственных смешений

В том я вижу несомненный плюс.

Браки по расчету нынче в моде

С родословной, что несут как флаг –

Нам не стоит печься о породе,

Коей не бывает у дворняг.

Сладкий звук хрустящих ассигнаций

Не для нас, да что о том грустить!

Нам не нужно сложных комбинаций,

Чтоб тепло друг друга ощутить!

Мне удача нынче улыбнулась,

В  небе темном выдался просвет

И душа внезапно встрепенулась

В первый раз за очень много лет!

Выходите замуж, не робейте!

И поверьте в случай и чутье,

И своим дыханием согрейте

Сердце огрубевшее мое!

Выходите замуж, дорогая!

Я – вполне приемлемый жених!

Это не беда, что я не знаю

Кто Вы, что Вы и кровей каких!

Разорвите кандалы сомнений!

Буду я заботливым, клянусь!

Лишены мы родственных смешений

В том я вижу несомненный плюс.

Браки по расчету нынче в моде

С родословной, что несут как флаг –

Нам не стоит печься о породе,

Коей не бывает у дворняг.

Сладкий звук хрустящих ассигнаций

Не для нас, да что о том грустить!

Нам не нужно сложных комбинаций,

Чтоб тепло друг друга ощутить!

Мне удача нынче улыбнулась,

В  небе темном выдался просвет

И душа внезапно встрепенулась

В первый раз за очень много лет!

Выходите замуж, не робейте!

И поверьте в случай и чутье,

И своим дыханием согрейте

Сердце огрубевшее мое!

Шаги в прихожей – смертный приговор,

А лязг замочный – выстрел из винтовки,

Произвести невиданный фурор

Ты обещала. Муж в командировке.

Ах, эта бездна твоего вранья!

Все наслажденья кажутся химерой,

Без признаков нательного белья

В отчаянье я прячусь за портьерой.

Ты – женщина со сложною судьбой,

А этот гад, ладони потирая,

С порога жадно овладел тобой

Истоптанную обувь не снимая.

Как много я за шторою узнал!

С упорством несмышленого дитяти

Он два часа тебя на части рвал

Без слов и чувств под жуткий скрип кровати.

С тоскою я поглядывал в окно

Восьмой этаж! И слабо я летаю!

Передней частью пачкая сукно,

А задней – подоконник обнимая.

Твое разгоряченное лицо

Таило страсть и дьявольскую силу, -
Ты подмигнула мне в конце концов

И пальчиком игриво поманила.

А этот гиперсексуальный тип,

Раскинувшись вальяжно на постели,

Мне прогундосил «Как ты, парень, влип!

Явись на свет! Да что ты, в самом деле!»

И под ноги мне бросили белье,

Я, суетливо майку надевая,

Осознавал ничтожество свое

И горечь, что от края и до края.

И оказалось – он совсем не муж,

А закадычный твой приятель злачный,

Он предложил всем вместе принять душ

И так отметить розыгрыш удачный.

Обиду запивая коньяком

На кухне я скучал, а эти двое

Смеялись над супругом-дураком

Шаги в прихожей – смертный приговор,

А лязг замочный – выстрел из винтовки,

Произвести невиданный фурор

Ты обещала. Муж в командировке.

Ах, эта бездна твоего вранья!

Все наслажденья кажутся химерой,

Без признаков нательного белья

В отчаянье я прячусь за портьерой.

Ты – женщина со сложною судьбой,

А этот гад, ладони потирая,

С порога жадно овладел тобой

Истоптанную обувь не снимая.

Как много я за шторою узнал!

С упорством несмышленого дитяти

Он два часа тебя на части рвал

Без слов и чувств под жуткий скрип кровати.

С тоскою я поглядывал в окно

Восьмой этаж! И слабо я летаю!

Передней частью пачкая сукно,

А задней – подоконник обнимая.

Твое разгоряченное лицо

Таило страсть и дьявольскую силу, -
Ты подмигнула мне в конце концов

И пальчиком игриво поманила.

А этот гиперсексуальный тип,

Раскинувшись вальяжно на постели,

Мне прогундосил «Как ты, парень, влип!

Явись на свет! Да что ты, в самом деле!»

И под ноги мне бросили белье,

Я, суетливо майку надевая,

Осознавал ничтожество свое

И горечь, что от края и до края.

И оказалось – он совсем не муж,

А закадычный твой приятель злачный,

Он предложил всем вместе принять душ

И так отметить розыгрыш удачный.

Обиду запивая коньяком

На кухне я скучал, а эти двое

Смеялись над супругом-дураком

На горищі нявчить кошеня,

Роздирає штани пес кудлатий,

А в хліву репетує свиня,

Причаїлось в кутку мишеня,

То -  бабусина хата.

Я в городі тихенько заліг

Та смакую солодку малину

І поцуплю зі столу пиріг,

Омине моє тіло батіг,

Скаже дід «Це – дитина!»

А в січкарні достатньо трави,

Нею дід своїх коней годує…

Що за роги ростуть з голови?

То по вулиці йдуть корови,

Кізяки я рахую.

Щоб усі позбирати харчі,

Кури землю гребуть біля клуні…

Вечоріє, і я -  на печі,

Скаженіють собаки вночі –

Шаленіє відлуння.

Пастуха із ліщини намет –

Дивовижний палац, що чарує,

Як забути із вуликів мед!

І навколо озер очерет,

Що їх спокій вартує.

Замітають минуле піски

Озирніться, будь ласка,

Там, як вбиті у землю кілки,

Залишились дитячі роки

Не повернеться казка…

На горищі нявчить кошеня,

Роздирає штани пес кудлатий,

А в хліву репетує свиня,

Причаїлось в кутку мишеня,

То -  бабусина хата.

Я в городі тихенько заліг

Та смакую солодку малину

І поцуплю зі столу пиріг,

Омине моє тіло батіг,

Скаже дід «Це – дитина!»

А в січкарні достатньо трави,

Нею дід своїх коней годує…

Що за роги ростуть з голови?

То по вулиці йдуть корови,

Кізяки я рахую.

Щоб усі позбирати харчі,

Кури землю гребуть біля клуні…

Вечоріє, і я -  на печі,

Скаженіють собаки вночі –

Шаленіє відлуння.

Пастуха із ліщини намет –

Дивовижний палац, що чарує,

Як забути із вуликів мед!

І навколо озер очерет,

Що їх спокій вартує.

Замітають минуле піски

Озирніться, будь ласка,

Там, як вбиті у землю кілки,

Залишились дитячі роки

Не повернеться казка…

Я тебя обожал как ребенка,

Я старался всегда за двоих

И гордился, такая девчонка

Засыпает в объятьях моих!

Для тебя и духи, и букеты

И белья лучшие образцы

В шоколаде с ликером конфеты –

Ты терпеть не могла леденцы.

В ресторанах к столу осетрину

Ты любила, но злилась на то,

Если кто-то свою половину

Увозил на престижном авто.

На меня ты глядела с укором

И неслась непечатная речь

И мы ездили таксомотором,

Чтобы ножки твои поберечь.

А на пляже мужчины рыдали

И тайком заряжали ружье,

Без остатка они поедали

Аппетитное тело твое.

            Как дурак  я всегда улыбался

            И бледнел, ковыряя песок,

            Но доволен был, что доставался

            Только мне самый главный кусок.

            Ты взрослела, росли аппетиты,

            Я, наверно, был повар плохой,

            Если блюда мои позабыты

            И  отвергнуты вместе со мной.

И другим, улыбаясь радушно,

Проявляя смекалку и прыть,

Позволяешь себя благодушно

Развлекать и за деньги любить.

Я тебя обожал как ребенка,

Я старался всегда за двоих

И гордился, такая девчонка

Засыпает в объятьях моих!

Для тебя и духи, и букеты

И белья лучшие образцы

В шоколаде с ликером конфеты –

Ты терпеть не могла леденцы.

В ресторанах к столу осетрину

Ты любила, но злилась на то,

Если кто-то свою половину

Увозил на престижном авто.

На меня ты глядела с укором

И неслась непечатная речь

И мы ездили таксомотором,

Чтобы ножки твои поберечь.

А на пляже мужчины рыдали

И тайком заряжали ружье,

Без остатка они поедали

Аппетитное тело твое.

            Как дурак  я всегда улыбался

            И бледнел, ковыряя песок,

            Но доволен был, что доставался

            Только мне самый главный кусок.

            Ты взрослела, росли аппетиты,

            Я, наверно, был повар плохой,

            Если блюда мои позабыты

            И  отвергнуты вместе со мной.

И другим, улыбаясь радушно,

Проявляя смекалку и прыть,

Позволяешь себя благодушно

Развлекать и за деньги любить.