Когда-нибудь ты обнимешь небо.

  • 01.08.11, 15:45

- Напиши что-нибудь. Хочу прочитать ТЕБЯ.

-  Но ты говоришь, что у меня в Слове присутствует небрежность. И ты хочешь меня читать потому, что во мне забываешь движение времени.

- Ты - всепоглощающее НЕБО. Хочу смотреть в ТЕБЯ. Хочу, чтобы Ты растворила  мое падение в Твердость. Позволь мне немного забыть землю.

Читать дальше - 

http://uda4a.org.ua/archives/2972

Оборванное созвучие.

Она ему предлагала многое. Она сразу давала понять, что преград к углублению уже не существует. Что готова в многодневные походы с палаткой на двоих. Тут же, сейчас! В ночные клубы, где избыток шума и прихожая для снятия неприкосновенности. На пляжи с обозрением ее изгибов, в поле с копнами свежевыбритого сена, в ночь без стихов, но с черным пиджаком на ее плечи, в гости, с выпивкой и анекдотами без тормозов, а потом верчением на полу тем, что осталось от шампанского. К нему на диван, неуютный от ее предыдущего отсутствия, но зато - сразу, или к ней, в постель изнеженную, зовущую в пропасть, но никак не к осмыслению, весьма вредному при погружении в первозданную дрожь творения, которое всегда начинается с великого женского зова на бессмысленный кофе, а завершается срастанием двух оглупевших необузданностей. Она была готова на все...
Но он с улыбкой ей сказал - " Давай лучше сходим в кино. На сердце что-то неспокойно ."
Мой сайт, скромный, но со вкусом. http://uda4a.org.ua/

Когда-то все любили на одном языке...

Шла по жизни Усталость.  Можно сказать - волочилась. Она столько повидала, что измучилась даже идти. Ей и хотелось всего-то, чтобы ее усталость была тихой и задумчивой. И в ней был рассвет, а Нежность не убивала, но творила. Чтобы Радость навсегда покрыла ненужное отчаяние.

Но однажды она встретилась с Развитием. Развитие было себе на уме и видело предназначение в поиске. Этому оно предавалось с большим рвением, занимая выискиванием цели все свои мысли.

Им даже было хорошо вначале, так как оба знали, что такое одиночество. Одиночество же они не любили, но по-разному. Усталость просто с ним мирилась, не видя в нем врага. Однако, и друга не находя. Развитие же одиночество использовало для исследования. Чтобы обязательно дойди куда-то. Куда? - и само не знало, но понимало, что это для ума очень важно.

Они нравились друг другу. У одной был опыт без рвения, а у другого - стремление без простоты.  И они делились всем, что имели, все больше входя в общее поле притяжения. Но... потом что-то случилось и их тропы стали разбегаться в разные стороны Присутствия, не находя больше языка для объединенного выражения.

А все дело в том, что жили они не сами по себе. Им нужны были носители. И этими носителями были люди, которые являлись существами очень сложными. Всегда стремившимися в непонимание, где было комфортно их одиночеству, но напрочь отсутствовало горение.

Уже находясь далеко друг от друга, и Усталость, и Развитие размышляли о том, почему они в людях говорят на разных уровнях? И почему не могут все слить в Понимание, в котором бы мир выражался на одном наречии. Ведь, в этом наречии рассвет можно было бы рисовать вместе, забыв навсегда и об усталости, и о развитии.

Но пока они упорно шли в разные стороны.... Все более и более углубляясь в Уныние...

А ведь когда-то, очень давно, все любили друг друга на одном языке.

ЯМА.

День, с утра обещавший весьма многое, у государственных ворот замер в великой задумчивости. Растерянно почесываясь полуденным солнцем, решал – не оставить ли все как есть? То есть в неопределенности.

Становилось все жарче. Спасали от жажды многочисленные ларьки, натыканные хаотичной грибной россыпью. Неумело подражавшие разноцветному изобилию по ту сторону кордона.

Длинная вереница уставших пыльных автобусов безропотно тянулась от ворот далеко вниз. Грозя втянуть в приграничные разборки всю окраину Ужгорода. Город надменно взирал на спешащих покинуть страну, предпочитая жить своей тихой безалаберной жизнью.

Наш автобус оказался самым первым. Упершись в плохо покрашенные зеленые прутья, он тупо проявлял непонимание того, почему должен наполнять разошедшимся солнцем свое дряхлое нутро.

За воротами лениво расхаживал молоденький солдатик. Своей важностью рисовал на лице всю глупость многочисленных предков. Наша страна доверила ему совсем не хитрую, но имеющую огромный державный смысл, работу. Принимать от въезжающих на просторы бумажку с разрешением на радостное поглощение. Торжественно открывать пред ними врата любвеобильной Отчизны.

Люди прятались в тени вереницы, периодически бегая попить пивка. Беззлобно упоминали всуе вынужденную жизнь. Я же томительно размышлял о том, почему Родина так не любит именно меня.

Словаки, страшно заносчивые своей независимостью, перекрыли границу прямо перед нашим автобусом. И если бы не рейсовый, который проскочил без очереди, я бы уже пил «Старопрамен» где-нибудь в Кошице.

Соседи не впускали к себе целый день. Никому не объясняя причин такого гостеприимства. Превращая тем самым приграничье в потный и блудливо-пьяный Вавилон. Однако беспрепятственно выхаркивая из своей страны всех желающих вкусить наших будней.

К вечеру моя мыслительная деятельность свелась к нулю. Я сидел в траве среди заробитчан и с грустью смотрел на неспешно въезжавшие к нам машины.

Солдатик важно открывал широченные ворота. Позади него с таможни кричали желто-синим во все стороны света большие жестяные буквы «УКРАИНА». А прямо под воротами, крича о равновесии мира, любовалась собою глубокая яма. Выбитая нескончаемым транспортным потоком в старом еще, советском, асфальте.

Автомобили, кряхтя, опускались в яму. Один за другим. Надрывно урча, по-утиному, выкарабкивались из нее. Потом облегченно вздыхая, отправлялись, набирая обороты, в сторону нашего понимания жизни…

Я же в изнеможении постигал природу символизма.

Никогда не наступивший рассвет.

  • 24.07.11, 19:21
Общество маргиналов. Цивилизация шудр. Пассивных сексуалов. Время грандиозных зрелищ и разбитых в осколки возможностей. В точке несбыточных надежд сошлись жадные сжигающие взгляды извне и полет с разрушенной колокольни. Тихо ускользает благоприятная жатва,  догоняя вчерашние тени. Песком древним рассыпается сквозь цепкие пальцы. Тянущие с остервенением на себя небо.

Доколе охлос будет дико плясать на балу чумном, втаптывая прошлое в будущее?

И только старый мудрец, уйдя из смутного пространства в печаль, сливается с ТАЙНОЙ ЗАБВЕНИЯ.

Сохрани в радости печаль.

Леся приехала из Житомира. Два года она шлифовалась, безжалостно вырывая из себя непокорные пролетарские корни. И говор, который повергал  учителя изящной словесности в состояние тихой ярости. Платила за это унижение Леся непозволительно дорого. Но дело того стоило.
Она не пошла торговать на улицу, не пристрастилась к зелью, не завела кучу подруг. Тем более парней.  Для примитивных плебейских радостей. Ей нужен был тот единственный. У которого за алмазной спиной она построит  свой чудный мир. Возвышенный и свободный.        
Леся находилась в последней точке изнурительного марафона. Финишная ленточка под шампанское оборвется именно здесь. В ресторане отеля. Отсекающего недостойное большинство дорогими остроконечными звездами. Макс должен был явиться с минуты на минуту. Чуть запинающимся голосом, по телефону, он подтвердил важность предстоящего разговора.
Леся нервничала. Хотя и не показывала этого. Со стороны выглядела неприступно-безупречной . Настоящая леди. Бьющая наповал своей красотой и манерами. Выдала она себя только раз. Резкой молнией-взглядом. Когда официант неуместно предложил ей кофе...
Макс приближался к столику мендельсоновским шагом. Излучая красивым ухоженным лицом всю необходимую гамму. Она знала, что в его кармане находятся платиновые кольца. Пропуск в страну неисчерпаемых возможностей. Как и то, что он безумно любит ее. Единственную и такую желанную. 
Леся не знала другого. Что брак ее с Максом, вначале душевный и романтический, через пять лет безнадежно треснет. И детей у них не будет. По многим причинам. Мужа чуть позже пристрелят подонки. Прямо во дворе у дома.  Империя денег и привилегий выветрится поразительно быстро. А еще через год Леся проведет свою первую ночь на улице. Чтобы через десять лет грязной и отвратительной старухой-отшельницей замерзнуть с перепоя. 
Леся не знала и того, что все сие будет для нее благом. Ибо она навсегда раскидает свои камни. Здесь. На этой бренной, уставшей от невежества, земле.

Гуд бай, Америка!

Ее мысли падали в бесконечность. Она хотела этого. Тут же, сейчас, вытолкнуть навсегда из угасающей спирали пеструю родню и крохотную комнатушку в старой хрущевке. Бросить в никуда остервеневшую любовь, свои шестнадцать, злачную песочницу, укравшую ее зимние грезы... и состояние ужаса. Длиною в жизнь.

Женька растворялась совсем тихо. Беззащитным комочком грудного младенца вжимаясь в грязный мусорный бак. Ей не было одиноко. Ее одиночество, улыбаясь, засыпало. Рвущейся веной соглашалось больше никогда не спешить..

Женька час назад впустила в себя иглу. Последнюю. Как прощальный гудок парохода. Покидающего шумную гавань. Ради меркнущей в ночи звезды.

Сторінки:
1
9
10
11
12
13
14
15
16
попередня
наступна