230%

– Олег Вадимович, часто говорят, что доля финансового сектора в мировой экономике сегодня гипертрофирована…
– Часто говорят – но не там ставят акцент. Наш центр провел массу исследований, доказывающих, что реальный сектор экономики перестал развиваться в конце 1960-х – начале 1970-х годов. Следовательно, финансовый сектор, фактически, подарил капитализму 40 лет развития. Если бы не поддержка спроса в развитых странах, если бы не различные финансовые инструменты, включая пресловутые деривативы – нынешний системный кризис разразился бы еще 40 лет назад. Но машина в конце концов сломалась, и теперь бессмысленно говорить об оптимальном соотношении реального и финансового секторов, пока не заработает новый экономический механизм. Естественно, в нем найдется место и финансовому сектору, потому что функция соизмерения затрат и результатов необходима любой экономической системе. Это важная техническая функция, которая позволит финансовому сектору, как бы он ни был организован в будущем, занять достойное место в экономике.

– Что, на ваш взгляд, произойдет в ближайшие годы с долларом и евро?
– Всегда говорил и повторяю: пока будет продолжаться стагнация в экономике, мир будет ориентироваться на доллар. Его курс может волнообразно колебаться, но доллар останется самой стабильной валютой до тех пор, пока сохраняется нынешняя глобальная система разделения труда – потому что это долларовая система. Когда она начнет рушиться и на ее месте возникнет что-то новое – тогда и появится полноценная замена доллару. Евро такой заменой стать не смог. Этот проект рухнул, став игрушкой в руках политиков. Маловероятно, что евро исчезнет совсем – но, подобно рублю, он станет вторичной, несамостоятельной региональной валютой, которая будет колебаться в соответствии с курсом доллара.

– Что вы думаете о юане?
– В течение пяти лет его перестанут воспринимать всерьез. В Китае сходятся все основные противоречия мирового развития, вызывающие гигантские дисбалансы в экономике этой страны. В первую очередь, между огромными объемами промышленного производства и занятости – и очень узким внутренним рынком. По моим оценкам, на устранение этих дисбалансов у Китая осталось не более пяти лет – впрочем, я лично не вижу принципиальной возможности исправить ситуацию. Да и китайцы тратят время не самым эффективным образом. Накачка экономики деньгами, подковерные интриги в китайском руководстве – все это так напоминает Советский Союз в последние годы его существования… А вообще, юань рискует повторить в наихудшем виде историю иены. В 1980-е годы США пребывали в панике, что их обходит Япония. Американцы ездили учиться в Страну восходящего Солнца и опасались, что иена станет главной мировой валютой. Эта гонка закончилось для Японии двумя потерянными десятилетиями и рекордным для развитых стран долгом в 230% ВВП. Но при этом капитализм сохранился, а иена все-таки имеет определенное значение в мире. Крах Китая приведет к разрушению современной экономической системы, и юань не сможет играть даже той роли, какую играет иена.

– Швейцарский франк?
– Швейцария – это оффшор, пускай и респектабельный. Только из-за этого статуса швейцарский франк чувствовал себя хорошо. До поры до времени война с оффшорами, которую ведут страны Запада, не касалась Швейцарии и Гонконга – но теперь и их начинают вслух называть оффшорами. Поэтому, в конечном счете, Швейцарию ждет судьба того же Кипра, который уже ходит по миру с протянутой рукой.

– Сегодня укрепляются валюты сырьевых стран – Австралии и Норвегии…
– Да, Центробанк РФ даже планирует закупать для пополнения резервов австралийский доллар. Но больших перспектив за австралийским долларом и норвежской кроной я не вижу: как только спрос на сырье в мире начнет сокращаться – сбалансированные вокруг сырья экономики начнут быстро сжиматься, и их валюты уйдут в пике.