Олег Ныпадымка: Похороны или шАбаш ждут Бузину?

Завтра похороны Бузины. Бьюсь об заклад, что те, кто будет лить крокодиловы слезы на его могиле, никогда больше не вспомнят где он похоронен. Это не предположение, это неоспоримый факт. В свое время я провел эксперимент и в годовщину смерти Кушнарева отправил к месту его погребения журналистский дозор. И мои коллеги сами убедились, как был прав поэт, когда писал: «А на кладбище так спокойненько - Ни врагов, ни друзей не видать, Всё культурненько, всё пристойненько - Исключительная благодать!».

«Торжества» намечены пышные с отпеванием в Лавре и погребением на главной аллее давно закрытых для захоронений Берковцов. Одним из режиссеров картинки для расейского телебачення наверняка выступит главред Вестей гужва. Он будет нагнетать страсти, и использовать смерть собственного «друга» для героизации себя любимого. У кого имеются сомнения, прочитайте пост этого красавца, о том, как он узнал о смерти коллеги. Чего там больше – памяти об усопшем или страданий гужвы от собственных проблем и величия? Сомнения остались? Тогда дождемся завтрашнего дня. Он будет во всем винить власть, так же как это делал во времена Майдана, когда погиб фотокор его газеты. Правда, потом оказалось, что «завалили» журналиста титушки. Но об этом -- no comments! А еще он будет врать. Как врал вчера собственному радио о том, что Бузина не чухнул в ближнее зарубежье после того, как наговорил об Украине массу гадостей во время Революції Гідності, а остался в Киеве.

Я не любил творчество Бузины и у меня были все основания не любить его самого. Мы познакомились в далеком 95-том. В прекрасных «Киевских Ведомостях». Он был литредактором отдела науки, я – зам. главного. Однажды я попросил его не ругаться матом при дамах, он, за это замечание, пообещал набить мне морду. Я долго ждал его в условленном месте, но он не пришел. Пришел потом, ко мне в кабинет, и долго извинялся. И я простил: он был младше, он был слабее. Морально слабее.

Мы никогда не были друзьями, но иногда, раз в пятилетку, «ходили на кофе». Созванивались. И каждый раз я повторял, как ненавижу его творчество, а он смеялся и отвечал, что это лучше, чем, если бы я не замечал его в упор и забыл. Иногда я подвозил его домой, именно в тот двор, где он нашел свою смерть. Или она подстерегла его. За Майдан я бы его проклял, если бы умел. Если бы успел. Но он удрал в маскву и, нахлебавшись вдоволь расейской любови, набрал меня. Совсем потерянный. Почему меня? Да, я не знаю! И он спросил – как мне жить? Я ответил – возвращайся, дебелино. Позвони Оле Гук в «Сегодня», упади на колени, может, возьмет тебя обратно. Возвращайся. Он так и сделал. Хотя очень боялся.

В январе я выразил ему соболезнования по поводу назначения шеф-редактором «Сегодня». У него бурлил адреналин, а я его пытался убедить, что зря он связался с этим делом и долго там не протянет. Я создал эту газету и знал, что говорю. В феврале он уже начал истерить, по поводу своей новой должности и отношений с руководством и коллегами. Он был по жизни провокатором и любил поучаствовать в разборках. Но сценарий нового скандала, в эпицентр которого его втянули в этот раз, был написан без его участия. И это бесило его больше всего. Он и раньше не был ферзем, но сейчас очень остро почувствовал себя пешкой. И в разговоре со мной не скрывал этого.

Месяц назад он сообщил мне, что уходит из «Сегодня» навсегда, что слегка отдохнет и займется исключительно литературной деятельностью. Я грустно пошутил, что теперь нас ждет новая порция антиукраинского гавна. Он ответил, что есть и другие идеи. Но о них при встрече. Я собирался ложиться в больницу, поэтому попить пивка и обсудить его «генитальные идеи» (именно «генитальные», я ему и сказал!) договорились сразу после моей выписки. Я выписался в день его убийства. Часа через полтора узнал об этом и с ужасом набрал его номер. Но в ответ тишина. Позвонил в «Сегодня», где он проработал последние 9 лет. Мне не поверили. Редакция еще некоторое время молчала о случившемся.

Бузина. Кто он? Если верить тому же гужве, он «был радикальным противником нынешнего режима». Давайте не будем мучить покойного этим бредом. Свою первую книгу «Вурдалак Шевченко» он издал в 2000-м году. И в центре Киева получил в ебло от благодарных читателей. И долго судился. Но не с нынешним режимом, а еще с тем, с кучмовским. А дальше очень тщательно и планомерно и в книгах, и в статьях обсирал Украину. При всех режимах без исключения. Если он и был в оппозиции, то именно к стране, в которой жил. И ко всему, что с ней связано. Точка.

Почему он это делал, никто никогда не скажет. Может быть, так его воспитал папа, офицер КГБ. Может быть, он, таким образом, хотел получить свою минуту славы. Не это важно. Важно, почему это ему удалось? Расскажу. А удалось ему это благодаря тому, что в стране, которую он не любил никто никогда не посягал на его, в частности, свободу слова. И он писал и говорил (другого он не умел) ровно то, что хотел. В этой стране, а не в парижах, издавались его книги. Его регулярно приглашали на телевидение. Самая популярная газета почти десять лет печатала его украинофобские статьи. И даже редактором этой газеты ему никто не помешал стать. Хватит визжать о политических преследованиях. Точка.

P.S. Убивать нельзя! В том числе и словом. Убийцы должны быть наказаны!

P.S. Был такой парень Юлиус Штрейхер. И не любил он жидов. И выпускал он газету «Der Strmer». И печатал в ней рассказы о ритуальных убийствах евреями арийских детей (Ничего вам это не напоминает?) и что они ущемляют права немецких граждан. О том, что такого народа не должно быть в природе, как и их языка, как нет и страны, в которой они могли бы жить. (Не напоминает?) Он подвел под антисемитизм «научную» базу, доказывая, что «арийка, чья кровь испорчена евреем уже никогда не сможет родить полноценных детей». Сам он трахался с кем попало, куда попало и конфискованное у евреев добро забирал без зазрения совести. Его сторонились Геринг и Гесс, а сам Геббельс (для которого тоже мало чего было святого) неоднократно запрещал его публичные выступления. Его газета выходила 22(!) года. И в мирное время, и во время войны. За эти годы сам он никого не убил, но Нюрнбергского процесса избежать не сумел. Он сидел в тюрьме в одном блоке с Риббентропом, который отказывался вместе с ним принимать пищу. Брезговал. Оба – и нацист, и расист, закончили свой «творческий» путь на виселице.

Это я к чему? А к тому, что работа в самой крутой редакции и даже наличие статей не делает автоматически человека журналистом. И, тем более, не делает подонка человеком. Я сейчас не о Бузине. Я для тех, кто продолжает писать. Не только думайте, но и задумывайтесь. А он пусть покоится с миром. Бог ему теперь судья!