70- летний юбилей одной песни

«Первый военный номер «Красной звезды». Как его делать? Трудная задача, хотя за плечами был уже опыт «Героической красноармейской» и «Героического похода» — фронтовых газет на Халхин-Голе и на войне с белофиннами. Таким опытом располагал не только я, а и многие краснозвёздовцы, работавшие в редакциях тех газет вместе со мной. (…)

Во фронтовых газетах «Героическая красноармейская» и «Героический поход» не бывало, кажется, ни одного номера без стихов. (…) Вспомнив все это. я вызвал Соловейчика (литсотрудник газеты. — Ю. Б.}:

— Добывайте срочно стихи… Получив от меня задание — непременно добыть стихи, — Соловейчик стал обзванивать по телефону всех более или менее близких «Красной звезде» поэтов. Как на грех, никто ему не отвечал… Наконец удалось связаться с Лебедевым-Кумачом. Без каких-либо предисловий Соловейчик сказал ему: — Василий Иванович, газете нужны стихи… — Когда? — Не позже завтрашнего утра.

Стихи немедленно пошли в набор. А ночью, когда полосы уже были сверстаны, Соловейчик, испуганный, смущенный, вдруг докладывает: — Только что звонил Лебедев-Кумач. «Известия» выпросили у него стихи, отданные нам… Не устоял… Что будем делать? В иное время я, наверное, распорядился бы в назидание «неустойчивому» автору снять его стихи. Не любили мы печатать «дубликаты». Нам больше нравилось, когда другие газеты перепечатывали наши материалы со ссылкой на источник. Но в ту ночь было не до амбиций. Да и стихи — замечательные. — Ничего, — ответил я. — Пусть идут в двух газетах. Мог ли я и мои товарищи думать тогда, что стихотворение, напечатанное в первом военном номере, станет главной песней Великой Отечественной войны? Что миллионы советских людей пойдут с нею в бой, что прозвучит она призывным набатом и даже клятвой по всем городам и весям страны! Что ее будут слушать стоя, как слушают Гимн.

В сердце ударила строка, вынесенная поэтом в заголовок стихотворения: «Священная война». Да, именно священная! Эти слова жили в мыслях и чувствах нашего сражающегося народа. Но Лебедев-Кумач первым произнес их вслух».

Опубликованное газетами, звучавшее ежедневно по радио стихотворение Лебедева-Кумача не могло не привлечь внимания композиторов. Уже 27 июня в Музгизе была подписана к печати и вскоре вышла десятитысячным тиражом листовка с песней на эти стихи, музыку к которым написал композитор М. И. Блантер. А тремя днями позднее тем же издательством была принята к публикации еще одна песня на эти стихи Лебедева-Кумача. Музыку к ним написал художественный руководитель Краснознаменного ансамбля красноармейской песни и пляски, профессор А. В. Александров. Тираж ее был вдвое меньше, но именно этой песне и суждено было стать по праву «музыкальной эмблемой Великой Отечественной войны», песней-символом сурового и незабываемого военного времени. Скупые строки газетной хроники военных лет позволяют восстановить обстановку, в которой создавалась эта и другие песни.

Вот небольшая заметка в «Правде» за 26 июня 1941 года — «Выступление Краснознаменного ансамбля. Концертные бригады выехали на фронт»:

«Краснознаменному ансамблю красноармейской песни и пляски не раз приходилось выступать перед своим зрителем непосредственно в боевой обстановке и воодушевлять на ратные подвиги. Сейчас коллектив ансамбля разделен на четыре концертные бригады, три из которых отправлены в части действующей армии. Вчера две бригады выехали в Киевский военный округ. Днем раньше выехала бригада в Западный особый военный округ. Оставшаяся в Москве группа артистов под руководством народного артиста СССР А- В. Александрова выступает на сборных пунктах. Один из концертов группы состоялся вчера на агитпункте и непосредственно на перроне одного из московских вокзалов перед отправкой бойцов на фронт. Подмостками для хора и оркестра служила вокзальная мебель. Исполнялись боевые красноармейские песни. Танцоры ансамбля показали лихую красноармейскую пляску. Бойцы наградили своих артистов горячими аплодисментами».

Как видно из этой лаконичной информации, новых песен, отвечающих требованиям момента, в репертуаре ансамбля еще не было. Их ждали от коллектива и его художественного руководителя — выдающегося хорового дирижера и талантливого композитора. Эта задача была решена оперативно.

Уже на следующий день, 27 июня, «Правда» опубликовала очередную информацию - хронику из жизни ансамбля — «Новые красноармейские песни». В ней, в частности, говорилось:

«Вчера на репетиции в Центральном Доме Красной Армии Краснознаменный ансамбль красноармейской песни и пляски разучивал новые боевые песни, написанные народным артистом СССР А. В. Александровым. Первая из них—«Священная война» на слова поэта В. И. Лебедева-Кумача — начинается словами:

Вставай, страна огромная, Вставай на смертный бой С фашистской силой темною. С проклятою ордой!

Другая песня называется «В поход!» (текст А. Прокофьева). Ансамбль получил также новую походную песню «Шире шаг», написанную П. Акуленко на слова С. Алымова».

В наши дни нет недостатка в публикациях, связанных с историей создания и первого исполнения «Священной войны». И авторы каждой не упускают случая включить в них ставшее давно уже хрестоматийным описание подробностей того, как якобы краснознаменцы впервые спели эту песню на Белорусском вокзале столицы. Расходятся только в сроках, называя, к примеру, дни, когда музыка этой песни еще не была написана, не говоря уже о том, что песню надо было еще разучить с оставшейся небольшой группой ансамбля. К слову сказать, до выхода в свет второй книги романа К. А. Федина «Костер», где несколько прекрасных страниц посвящено описанию исполнения «Священной войны» александровцами именно на Белорусском вокзале, эпизод этот не фигурировал ни в одном из источников, относящихся к истории ее создания. Но ведь роман Федина — не историческая хроника, а художественное произведение. Автор его имел полное право на вымысел, на художественное обобщение, чего никак не следует допускать в работе, претендующей на историческую достоверность и фактологическую точность.

Сами авторы «Священной войны» скупо рассказывали об обстоятельствах и творческом процессе написания песни. Сохранился, к примеру, лишь черновик неопубликованной статьи А. В. Александрова, которую он предполагал озаглавить «Как вошла в мою жизнь композитора Отечественная война». Вот отрывок из этой статьи:

«Внезапное нападение вероломного врага на нашу Советскую Родину вызвало во мне, как и во всех советских людях, чувство возмущения, гнева и мести. Я никогда не был военным человеком, но у меня все-таки оказалось могучее оружие в руках, это — песня. Песня, которая так же может разить врага, как и любое оружие… И потому с первых же дней я принялся со святым, искренним чувством за создание собственного оружия, которым я лучше всего владею, — песни. К первому июля 1941 года я сочинил свои первые песни “Священная война” на слова Лебедева-Кумача, «В поход! В поход!» на слова Прокофьева. А затем, через несколько дней — «Вставай, разгневанный народ» и «За великую землю Советскую». Из них «Священная война» вошла в быт армии и всего народа как гимн мести и проклятия гитлеризму. Не могу обойти молчанием такие факты: Когда пластинку с этой песней принимал художественный совет на студии грамзаписи, то профессор А. Б. Гольденвейзер, я сам и другие заплакали. Когда я с группой Краснознаменного ансамбля выступал на вокзалах и в других местах перед бойцами, идущими непосредственно на фронт, то эту песню всегда слушали стоя, с каким-то особым порывом, святым настроением. И не только бойцы, но и мы—исполнители—нередко плакали. Таково было тогда воздействие этой песни на сердца людей, и она доносилась нашим радио во все концы Советского Союза и фронта…»

В сентябре 1941 года на экраны страны вышел короткометражный фильм-концерт режиссеров И. Трауберга и А. Медведкина «Мы ждем вас с победой». Именно они осуществили первую запись «Священной войны», пригласив для участия в фильме и исполнения этой песни оставшуюся в Москве небольшую группу хора Краснознаменного ансамбля. Состав его был так непривычно мал, что решено было петь эту песню за кадром в то время, когда на экране демонстрировались документальные эпизоды, снятые на полях сражений. Показ их сопровождался титрами со словами песни.

Звукозапись «Священной войны», сделанная для этой картины, была передана на радио и стала регулярно звучать в его передачах. В 1942 году, после возвращения из поездки на фронт основного состава ансамбля, «Священная война» была записана краснознаменцами на грампластинку. Уникальный экземпляр такой пластинки бережно хранится в архиве дочери поэта Марины Васильевны. Хранит она и стенограмму совещания по военной песне, состоявшегося в Союзе писателей 11—14 сентября 1941 года, с записью выступления В. И. Лебедева-Кумача:

«Я считаю, — говорил он. обращаясь к своим собратьям по перу, — что если песня понесла в массы какой-то политический, нужный нам, народу, стране, государству, лозунг, — это колоссальное дело. Нужно учесть силу этого влияния и воздействия. Должны быть всяческие песни. Но песни широкого народного звучания, несущие в себе большие лозунги, большие призывы, выражающие чаяния народа, предвосхищающие их, — это самое большое, что нам рисуется в песенном творчестве и что нам предстоит сделать по линии песен Победы… Надо подойти к созданию песни с трепетом сердечным, с горячей душой. Только так и можно создавать песни, потому что песня это прежде всего взволнованная речь».

Вот такой взволнованной речью поэта и композитора, отозвавшейся в сердцах миллионов их соотечественников, и самой первой песней Победы, до которой оставалось еще долгих и трудных четыре года. стала «Священная война», бессмертная песня, как назовет ее впоследствии Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков.