Магазин "Ашан". Стою, копаюсь в кухонных клеенках. За моей спиной - железная такая сетчатая корзина. В корзине - шляпы, кепки, панамки. У корзины - мама с мальчиком лет 10-11. С другой стороны в панамках роется дедуля. Очень приличный, но крайне ветхий. Мальчик хватает из корзины огромную алую шляпу с широкими полями и маком сбоку. Напяливает в восторге и вопит: 

- Мама, мама, смотри какая у меня шляпа! 

- Что ты делаешь?! - орет мама, - Что ты женскую шляпу схватил? Ты идиот?! Ты что, баба?! Ты бы еще трусы женские напялил! Что ты, как педераст бабье барахло хватаешь?! Вон еще лифчик напяль! Поди, поди, вон лифчик примерь! 

Я утыкаюсь в клеенки: "Не твое дело, молчи, дура, внуков дождись, и воспитывай!" 

Внезапно ветхий дедуля... С непередаваемо-анекдотическим "одесским" выговором, грассируя и помогая себе жестами: 

- Таки мадам, ви уже напрасно инструктируете мальчика! Имея с детства рядом такой образец женщины, ваш мальчик легко станет педерастом без дополнительных инструкций! 

Немая сцена. 

Я, отлипая от клеенок: 

- Дедушка, можно я вас в щечку поцелую? 

- Это - в любой момэнт, - говорит дедушка.

xxx 21:12:50

съездил на работу, а потом весь вечер готовил, убирался, кран починил.

yyy 21:13:34

так ты идеальный муж )))

yyy 21:29:50

ну вот. спугнула.

Одна казахская семья настолько любила фильм «Терминатор», что назвала сына Айлбибек.

Чтобы быть гениальным врачом как доктор Хаус, нужны знания и сарказм. Для работы в районной поликлинике хватит сарказма.

Разбег, толчок и - стыдно подыматься,

Вот рту опилки, слезы из-под век...

(с) Высоцкий, Песенка про прыгуна в высоту

Ни у кого из нас нет никакого определенного будущего, о котором можно узнать заранее, поскольку каждый день что-то меняется…

(с) Макс Фрай

Как-то раз Генри Форду случилось приехать в Англию. В справочном бюро аэропорта он поинтересовался самой дешёвой гостиницей в городе. Служащий взглянул на него — лицо его было известным. Генри Форд был известен по всему миру. Всего за день до этого в газетных статьях, посвящённых его предстоящему приезду, были помещены его большие фотографии. И вот он стоит здесь, спрашивая о самом дешёвом отеле, одетый в плащ, который смотрится постарше его самого. Служащий спросил:

— Если я не ошибаюсь, вы — мистер Генри Форд. Я хорошо помню, я видел ваше фото.

— Да, — ответил тот.

Это привело служащего в полнейшую растерянность, и он воскликнул:

— Вы спрашиваете самую дешёвую гостиницу, носите плащ, который, похоже, не моложе вас. Я видел вашего сына, приезжавшего сюда, он всегда останавливается в лучших отелях, и он был великолепно одет.

Генри Форд ответил:

— Да, мой сын ведёт себя, как эксгибиционист, он ещё очень неуравновешен. Мне незачем останавливаться в дорогом отеле; где бы я ни остановился, я — Генри Форд. В самой дешёвой гостинице я все равно Генри Форд, нет никакой разницы. Мой сын ещё очень молод, неопытен, он боится, что подумают люди, если он остановится в дешёвом отеле. А это пальто — да, это пальто действительно досталось мне от отца, но это не имеет никакого значения; зачем мне новые тряпки? Я — Генри Форд, что бы я ни надел; даже если я совершенно голый, я — Генри Форд. А всё остальное неважно.

Портной звонит в магазин Кацу:

— Зяма, у тебя нитки есть?

— Конечно!

— А суровые есть?

— Ой, я к ним даже подойти боюсь!

"Мы делаем фильмы не для того, чтобы заработать деньги.

Мы зарабатываем деньги для того, чтобы делать больше фильмов."

(с) Уолт Дисней

Один из прихожан перестал приходить в церковь, хотя раньше он делал это регулярно. Шло время, и пастор решил навестить этого человека. Прохладным вечером он отправился к нему домой. Дверь была не заперта, поэтому пастор, не привлекая к себе внимания, зашел внутрь. Бывший прихожанин сидел перед камином в полном одиночестве. Увидев пастора, он кивнул ему головой в знак приветствия и, показывая на большой, удобный стул у камина, предложил сесть. Пастор устроился поудобнее перед огнем и теперь два человека молча смотрели на красиво играющее пламя.

Вдруг пастор взял каминные щипцы, подхватил ими пылающую головню и положил ее поодаль от пламени. После чего он снова откинулся на спинку стула, - молчание продолжалось.

Вынутая головня тем временем уже не горела, а только продолжала алеть, хотя и на это ее долго не хватило. Через считанные секунды она уже лежала черная и остывшая.

Не проронив ни слова, пастор поднялся со стула, чтобы уйти, но перед уходом, он снова взял щипцы и положил потухшую головню обратно в очаг, - та мгновенно зардела, а через мгновение она уже пылала, как и ее соседи.

Когда пастор был в дверях, он услышал слова хозяина дома: "Спасибо за визит, а за проповедь у камина особенно. В это воскресенье я приду в церковь."