Петрович 35 лет отработал под землей на шахте. Его сосед, алкаш, собирал всю жизнь бутылки и стажа рабочего, почти нет. Вопрос  ситуации.

1)     1) Петрович получает 4000 грн. пенсии (субсидия не положена), платит 2500грн коммунальных, в остатке 1500 грн.

2)     2)  Сосед-алкаш получает 1400 пенсии, субсидия 1200  грн., в остатке 1200 грн.

Нахрена такая ситуация, когда алкашу подымают минималку постоянно, платят субсидию, а Петрович обтекает, потому что олигарх.

Однако, все не так ребята…

Снег.
Город почти ослеп.
Свет.
Красок на свете нет,
Есть только белый цвет.
Город твой,
словно корабль,
Льдами захвачен в плен.

Я
знаю один секрет:
Снег
скоро сойдёт на нет —
У снега короткий век.
Город твой,
солнцем согрет,
Поплывёт по весенней воде.

Но
я не могу понять:
Кто
дарит нам столько тепла,
Чтобы растаял снег?
Сто долгих дней
снег был сильней
И исчез без следа
Лишь за пять тёплых дней…(с)

Ну и сегодня в Днепре, вид из окна 

     Петровичу, согласно трудового законодательства, каждый месяц четыре упряжки (смены) в шахте, должны были быть ночными. Как правило это были четвертые смены т.е. с 2 часов ночи до 8 часов утра.

      Петрович пришел на бортовой штрек добычного участка, где  уголь с конвейера  попадает в бункер и через гезенк, и километров 12 по лентам движется к стволу, и на-гора. Лицо управляющее и нажимающее кнопки вкл. и выкл. конвейера, в простонародии называемое моторист, спокойно спал на тапчане под рев двигателей и шум пересыпающегося угля. Петрович подошел, и пнул снизу под доску сапогом, со словами

- Спишь тунеядец?

На что «тунеядец» только поморгал заспанными глазами. И схватив лопату создал видимость работы по зачистке пересыпа.

- Ну, таки 10% премии таки ты проспал, тунеядец.

     Где-то через месяц Петрович опять зашел на тот-же штрек, и та-же картина, со спящим мотористом.

-Опять спишь тунеядец?

- Ні, не сплю.

- А глаза почему закрытые?

- Бо вони Вас бачити не хочуть.

У дверей заведенья народа скопленье топтанье и пар
Но народа скопленье не имеет значенья за дверями швейцар
Неприступен и важен стоит он на страже боевым кораблем
Ничего он не знает и меня пропускает лишь в погоне за длинным рублем
И в его поведеньи говорит снисхожденье
А я сегодня один я человек-невидимка я сажусь в уголок
И сижу словно в ложе и очень похоже что сейчас будет третий звонок
И мое отчужденье назовем наблюденьем

Вот у стойки ребята их лица помяты в глазах глубина
Без сомненья ребятки испытали в достатке веселящее действо вина
И их поведенье назовем опьяненьем

Вот за столиком дама на даме панама под ней томный взгляд
Но панама упряма и клюет на панаму уже двадцать восьмой кандидат
И ее состоянье назовем ожиданьем

Вот товарищ с Востока танцует жестоко ему пара нужна
Только пары не видно и танцору обидно и уводит его старшина
В милицейском движеньи сквозит раздраженье
А я все верю что где-то божьей искрою света займется костер
Только нет интереса и бездарную пьесу продолжает тянуть режиссер
Только крашеный свет только дым сигарет у дверей в туалет меня нет (с)