Утра чистой тиши
Золотится рассвет,
Я туда бы спешил,
Только времени – нет.
Солнца белый накал
Над простором живёт,
Я бы утро обнял –
Время мне не даёт.
Время пишет финал,
Потушив бытие,
Я бы сам утром стал,
Но оно – не моё.
Утра чистой тиши
Золотится рассвет,
Я туда бы спешил,
Только времени – нет.
Солнца белый накал
Над простором живёт,
Я бы утро обнял –
Время мне не даёт.
Время пишет финал,
Потушив бытие,
Я бы сам утром стал,
Но оно – не моё.
Полночные минуты
Напоминают мне:
Я – месяц, просто месяц,
В бескрайней тишине.
И как не согласиться
С признанием простым:
Ты – солнце, просто солнце
Над миром голубым.
Но мысль одна тревожит
И навевает мрак,
Что нам, как двум светилам,
Не встретиться никак.
Идя по тропке долгих лет
И чувств величие пророча,
Я написать хотел рассвет,
А получился бархат ночи.
Спеша наделать добрых дел
И увлечённый тёплым взглядом,
Я написать весну хотел,
А вышла слякоть листопада.
И, не желая признавать
Моих мечтаний смысл вздорный,
Я жизни взялся гимн писать,
А вышел реквием минорный.
День вопросом своим растревожил,
Не давая привычно ответ,
Почему мы так с явью не схожи,
А другой, к сожалению, нет?
Сквозь неё без конца продираюсь,
Сея сотни и тысячи слов,
Воплотить безуспешно пытаясь
Тени светлых и ласковых снов.
Прошлых лет забываются числа,
Вновь слова заплетая в строку:
Быть романтиком больше нет смысла,
Но не быть им, увы, не могу.
Ночь по дворам
Пробирается снова,
Время почти не спешит,
Тлеет тоска
И рождается слово
В тихих потёмках души.
В небе узоры созвездий напишет,
Вспыхнет,
Замрёт не дыша,
Жаль, что его,
Как обычно, не слышит
Мне дорогая душа.
Хочется очень
Чего-то иного,
Только циничной судьбой
Разрешено
Невесомому слову
Жить, оставаясь со мной.
Джакомо Казанова, выдаюшшыйся бабник (1725), (290 лет)
Иван Кулибин. Расейский эдисон (1735), (280 лет)
Ганс Андерсен, писатель гадкими утятами и снежными королевами (1805), (210 лет)
Отто фон Бисмарк, папа Германии (пошутил дядя – родился 1 апреля) (1815), (200 лет)
Мадди Уотерс, один из самых главных блюзовых пап (1915), (100 лет)
Эрнст Неизвестный, вопреки фамилии таки известный скульптор (1925), (90 лет)
Лариса Удовиченко, актриса маньками-облигациями (1955), (60 лет)
Роберт Дауни-младший, киноскандалист и даже певец, от (1965), (50 лет).
Поумирали:
Григорий №3, Папа Римский и папа календаря имени себя (1585), (430 лет)
Борис Годунов, дядька с кровавыми мальчиками в глазах, он же «борисканацарство» (1605), (310 лет)
Михайла Ломоносов, человек-университет (это не я, это Пушкин брякнул) (1765), (250 лет)
Авраам Линкольн, президент и дровосек в одном флаконе (1865), (150 лет)
Франклин Рузвельт, рулитель янками (1945), (70 лет)
Бенито Муссолини, самый настоящий фошызд, а не эти ваши гитлеры (1945), (70 лет)
Впрочем, вот и сам Адик Алоизыч подоспел (1945), (70 лет)
Альберт Эйнштейн, самый языкатый физик (относительно, конечно) (1955), (60 лет)
Кароль Войтыла, он же Иоанн Павел II(2005), (10 лет), самый летающий Папа в мире
Аркадий Вайнер (2005), (10 лет), писатель преступлениями и просто брат. Другого писателя, конечно.
Понаделали делов:
Мировая Закулиса, назло Расее, начала клепать подлую и сразу же загнивающую СыШыА (типа, война за независимость и всё такое, но мы-то знаем…) (1775), (240 лет)
В день рождения самого Ленина коварная германская военщина впервые применила химическое оружие (ну и шо, шо первая мировая? Надо было знать, шо у вождя мирового пролетариата - бёздник!) (1915), (100 лет)
Город с буржуйским названием Царицын товарищ Сталин скромно переименовал в Сталинград (1925), (90 лет)
В СыСыСыРы 9 мая объявлено нерабочим днём. А вы «я помню, я нажрусь»… (1965), (50 лет).
Товарищ Пол Пот начал нелёгкий путь по переплёвыванию товарища Сталина по уничтожению собственного населения (в процентном соотношении, конечно, а не в количественном) (1975), (40 лет)
Рашкостан начал играть в свою любимую игру – «защита апщепанятноязычных» (наехали на Прибалтику) (1995), (20 лет). Ни фига не изменилось.
Раздвигая рамки всех начал,
Напитавшись светлыми мечтами,
Я тебя в историю вписал
Чувствами и нежными словами.
Наконец-то там, на высоте,
Небеса свою явили милость,
И тебя запомнят даже те,
С кем тебе столкнуться не судилось.
На кого-то пусть наводит страх
Мысль, что век уходит быстротечно,
Ты же будешь жить в моих стихах
Очень долго. Может, даже вечно.
Тает вдалеке заката нить,
Где-то ходит счастье-недотрога,
И хотя его мне не добыть,
Я тебя люблю – и слава богу.
Знаю, бесполезно что-то ждать,
С прошлым расстаёшься безвозвратно,
Только это чувство – не отнять,
Я тебя люблю – и мне приятно.
Может, никогда не докричусь,
Может, даже пробовать напрасно,
Впрочем, в мире этом есть и плюс:
Я тебя люблю – уже прекрасно.
Кто-то в гороскопах весь погряз
И ответы ищет в гроздьях чисел,
Пусть грозит судьба не склеить нас,
Я тебя люблю – и жить есть смысл.
Растапливает холод пламя солнца,
Сменив привычно зиму у дверей
Весна календарём опять займётся,
Но совладать со мной не в силах ей.
Надежды аромат навеет сладкий,
Плеснёт зелёным цветом по траве,
И будет наводить свои порядки,
Но не в моей упрямой голове.
Кому-то даст на всё весна ответы,
Излечит чьи-то души на века,
Но нет во мне весны и даже лета,
А только жёлтой осени тоска.
Путь земной загадками окутан,
Для чего? Никто не скажет нам,
Я считаю дни не по минутам,
Ну а годы – точно не по дням.
Может, это глупая ошибка,
Но, скользя по солнечной струне,
Я считаю жизнь лишь по улыбкам,
Что адресовали люди мне.
Ты ещё, наверное, не знаешь,
Пребывая в странствиях своих,
Что своей улыбкой заменяешь
Тысячи и тысячи других.
Пусть с грядущим мне не повстречаться,
Даже тень развеется моя,
Но пока ты будешь улыбаться,
До тех пор на свете буду я.