Приумножая капитал фирмы на тысячи,

Я хочу заработать миллион долларов.

Тысячами

Верчу и кручу -

Но кладу в карман жирного борова.

 

Он купит себе виллу в Палермо,

А я –

           Дачу под Руденском.

Он разъезжает чинно на меринах,

А я –

         На метро ублюдском.

 

Подвинься, кабан!

Иди на беговую дорожку!

Давай мне – миллионы в карман

А тебе – тысячей крошки.

 

В прочем,

С хуяли?

Я ничего не сделал.

Где бы вы видели,

Что клерк так стал миллионером?

 

Мне не нужно

Кадрить вдову акционера Газпрома.

А своим путем последовать нужно –

Да хоть изобрести что-то новое.

 

Так, чтоб было актуально,

Да так, чтоб не обойтись,

Свежо и оригинально

Вошло в вашу повседневную жизнь.

 

Тождественным вышло уравнение

Потребностей общества

И моим слабым старанием.

Друзья!

Представляю вам

                              изобретение –

Большое

               жирное

                             нихуя.

Его звали Олег Иванович. Преподаватель физики. Умный, требовательный, интеллигентный, ироничный, позитивный и со своим оригинальным взглядом на обучение, смысл в котором, по его мнению, было не вдолбить в нас, неучей, информацию без ее понимания, а привить страсть к ее изучению и жажде знаний.

Его подход был следующим. Базовый уровень. Рассчитан на тех, кто балансирует на отрицательной семестрой оценке и вероятности дальнейшего исключения из колледжа. К доске подобные ученики вызываются парами. Закрепление изученного материала проводится в форме брейн-ринга, когда каждому задается по 10 не самых легких вопросов. Он говорит: «и так, господа, мой первый вопрос...». Первый участник, как правило говорит «ээ..не знаю», второй ему вторит «я пас», дальше идут «пропускаю», «уступаю ответ оппоненту», «следующий вопрос», «дальше» и тэдэ. Таким образом, мы жадно изучали физику по причине: а) чтобы не быть посмешищем на сцене, а быть зрителями в зале; б) чтобы уделать соперника, потому что шпаги были всегда скрещены на 2/2 или 3/3.

Средний уровень. Ученик с досточной базой знаний и рвением к ним умеет самостоятельно решать задачи и моделировать ситуации под чутким взором наставника.

Полупрофессионал. Ко всему прочему требует дополнительных занятий,заданий и прекрасно проводит лабораторные опыты.

Мастер. «Я вам поставлю 10 за семестр только в том случае (а шкала была 10-балльной), если вы получите по физике Нобелевскую» - говаривал нам Олег Иванович.

При всем этом, у него не было фаворитов и любимчиков, не было классовой дискриминации нас и поуровневых снисходительных требований «ай ты долбаеб, тебе достаточно этого». Его стремлением было «вперед! К нобелевской!».

Его лекции всегда были ярки и интересны, поскольку он знал, что студент – такая скотина, что заскучав, перестает усваивать материал и слушать внимательно. На обычных примерах из быта, мы получали каркас того, что казалось нам совершенно непостижимым. Его одинаково уважали и ненавидели парни, восхищались и проклинали девушки, а некоторые хотели от него ребенка.

И все же в одном, он справедливо требовал зубрежки. Формулы. Тестом были контрольные работы с решением задач. Провалил – будь добр переписать все формулы,законы и уравнения изученного раздела в 10 экземплярах. Потом и кровью были измазаны наши тетради, но формулу второго закона Фарадея мы бы отчеканили, разбуженные в 4 часа ночи.

Некоторые Олега Ивановича не любили, поэтому он старался не приезжать на машине в колледж за 2 недели до экзаменационной сессии и 2 недели после нее, а как-то случайно приехав, обнаружил пробитым колесо.

Олег Иванович был творческой натурой и писал стихи. Иногда он зачитывал их нам. Так, стих о первой любви был метафорично описан отношением двух обезьян, где самец, взбираясь на пальму к самке, чтобы угостить ее бананом, сорвался и расшиб себе голову. «//-//-..а другие обезьяны,  собирали весело его мозги». Как-то так была последняя строчка. Стих о покупке новой машины был написан трагичным пушкинским слогом, где автор размышлял, что же у него случилось печального. «У меня кобыла сдохла, кобыла дохлая моя» - горестно сообщили нам последние строки.

К сожалению, никто из нас так и не получил Нобелевскую. Но было потрясающее ощущение того, что мы подкрались к ней невероятно близко.

 

Узик - ты очень-очень плохой.

P.S. А еще я метро не люблю.

Людям кажется многое.

Построенный лабиринт восприятия, где единственный верный путь – воспринимать так, как выгодно и удобно тебе – служит одновременно и алькатрасом разума, и защитным механизмом, и заводом по продуцированию сахарных грез, где только и успевай, что просить добавку. Тебя уволили с работы по статье, аккурат перед плановым повышением тебя в должности. Кажется, что это к лучшему. Ебал ты этот мудоколлектив во все дыры. Тебя, юноша, бросила девочка. Кажется, что она просто тебя не заслуживает, да она вообще дура и как ты мог еще задумываться о женитьбе, да пусть она будет раскаиваться, в то время как ты уже найдешь свое истинное счастье. Ты, перспективный провинциал, просишь прописать тебя в столице у более перспективного лучшего друга; или вот ты, просишь оформить покупку авто на его имя, приговаривая, что тут ничего такого, десять лет же знакомы. Он отказывается. Кажется, он тебя предал. Секретарша как-то странно на тебя посмотрела сегодня, а ты все еще не заметил стикер с надписью «лох» у тебя на спине. Кажется, у тебя есть шанс ей присунуть. Ты заводишь анкету на сайте знакомств, женщина-одинокая-почти сорок, чтобы потом в беспорядочном наборе цифр и букв какого-то мутного мужика углядеть, что это он так предлагает тебе к нему переехать. Ты пишешь чуваку о своем видении творчества Шекспира. Ему кажется, что ты посмел унизить его мать. Ты слушаешь пламенную речь знакомого о том, как он ненавидит негров, да пусть они катятся в Африку. Кажется, он, сука, и тебя оскорбил.

Кажется, что люди больше хотят кем-то казаться, лишь бы не казаться собой. Кажется, они больше боятся казаться теми, кем бы им не хотелось казаться. Ты подашь нищему в переходе на глазах у своей зазнобы, чтобы произвести впечатление благородного и не скупого человека. А здесь ты еще раз подашь, чтобы уж точно не показаться жлобом. Третий раз не подашь, чтобы не казаться лохом. Ты так сильно хочешь казаться лишенным комплексов и шаблонов, что это уже и есть комплекс. Ты так сильно хочешь казаться выше чего-то там, что неумышленно спускаешь себя, чтобы потом еще и гордиться своим невероятным ростом. Тебе кажется, что можешь покорить любого мужчину, если ему будет тоже казаться, что ты вылитая Анджелина Джоли, достаточно лишь надуть губки. Тонкие, как леска. Ожесточенная схватка за чье-то восприятие. За то, чтобы другому человеку казалось то, что тебе бы хотелось, чтобы ему казалось. Заведомо проигрышная, ненужная и смешная.

Кажется, в каждом человеке есть ген Нострадамуса. Как еще объяснить эти феноменальные прогнозы? Ты идешь по улице, и с неба немного капает. Кажется, дождь начинается! В марте тает снег, начинают петь птички, ты только подумай, но кажется, что пришла весна. Опаздывая, смотря на часы, тебе кажется, что ты опаздываешь. Кажется, из тебя бы получился отличный музыкант, будь у тебя слух. Твой нелюбимый сотрудник заваливается набок с посиневшим лицом. Ему плохо или просто кажется?

Помните, то что вам кажется, на самом деле не такое, как кажется на первый взгляд. А когда кажется что-то очевидное тебе, оно совсем не кажется таким очевидным для других.

The matrix has you.

Послушайте! Я утром страдал! Стоял у окна и смотрел через жалюзи на повисшее серыми рваными клочьями небо. Я терзался в догадках. Не знал, пойдет ли снова дождь. Я не знал, когда он пойдет. Как не знал, насколько я вымокну. Я не знал, надевать ли мне верхнюю одежду. И что же надеть, пальто или легкую куртку. Но я определенно знал, что у меня нету зонта. Я мучился! Я переживал!

Вы думаете это несерьезная проблема? Обосцав два пальца, надел ты куртку. А там днем жарища. Подумаешь, ну взял ты ее с собой, ну поносишь в руках, не обломятся. Ну не надел ты куртку. Ну вымок. Хуй с ним, сам виноват, что не взял. Купить зонтик? Постой, но ты клялся ампулой своей крови, что больше никогда не купишь себе зонтик, когда проткнул глаз какому-то депутату на улице сломанной спицей. Но вы ошибаетесь, думая что все на деле так просто.

Вы должны предвидеть любой возможный поворот, любое развитие событий и знать, что ваши определенные действия всегда несут за собой последствия. Вплоть до самых серьезных. К примеру, надел ты свой черный плащ, эксклюзивный, с розовой строчкой и портретом Элтона Джона на спине. И у кого-то такой же в твоем городе. У того кого-то, которого заказал обезумевший гомофоб. Ошибся – скажет исполнитель, насаживая тебя на кол, но тебе уже будет все равно. Или не надел ты свой плащ. Просто идешь к автобусной остановке по своему неблагополучному району. Оказываешься избитым радикальной бандой скинов, у которых ты груша мщения, если не нигер, то когда без плаща. А бывает, что от твоего выбор зависит чья-то жизнь.

Как сейчас помню тот вечер, когда я спешил в кинотеатр, отрешенно стоя на поднимающемся эскалаторе в метро. На удивление пусто. Выше меня только фактурный старик. Раскачивается как маятник вперед назад, кренится и начинает падать спиной вниз. Чудом, но я успеваю его схватить за воротник практически горизонтально.

И вот представь, еду я на эскалаторе и сверху летит вниз головой опять какой-нибудь дед. Я перепрыгиваю через четыре ступени за раз и успеваю его схватить за воротник пальто левой рукой. Правая держит куртку. А потом летит еще один дед. Я останавливаю его правой ногой. Третий дед-принимаю на грудь. Четвертый - ловлю на плечи. Пятый четко попадает под мышку. Шестой между ног. Седьмой. Аааа! И мне приходится бросать свою куртку и ловить его правой рукой. А куртку в лучшем случае затопчут, в худшем ее зажует в эскалатор, в результате чего я покачусь кубарем вниз на стариках. Да нафиг мне такое нужно!

Или вообще, будет еще хуже. Ну знаете, как в американских боевиках 90-х, когда главный мужественный герой в начале фильма облажался, не спас кого-то или допустил роковую ошибку, а потом зарекся никогда в жизни подобного не допустить, еще 30 минут подтверждал свою решимость плотно сжатыми искусанными в кровь губами и суровым взглядом, а остальное время исправлялся в память о той допущенной ошибке.

Так и у меня. Ну вот летит дед. А я стою на эскалаторе с этой дурацкой курткой в руках. Мгновенно прикидываю вероятность того, что возможно будут лететь еще шестеро. Начинаю в спешке надевать куртку, чтобы быть готовым к ловле. А там молнию заклинило, я ее нервно дергаю..дед приближается..дергаю молнию..дед еще ближе..есть! торжествующе взревев, застегиваю молнию..и не успеваю словить деда..Это все я, я виноват, что ближайшие недели он проведет в больнице или в местах еще отдаленнее. Я кричу, воздев к небу руки «Будь ты проклята, куртка!» Кремирую ее, а прах развеиваю в метро. Зарекаюсь больше никогда в жизни не носить курток, стригусь в монахи, пока за мной не пришлют правительственных агентов с просьбой о помощи в поимке курточного маньяка.

Я все еще стою у окна и мою душу рвут муки выбора. Смотрю на людей в верхней одежде, без нее, с зонтиками и тоже без. Кажется, распогодилось. Я выхожу из дома с курткой руках, чтобы завтра оставить ее дома, даже если пойдет дождь.

Без энтузиазма вопит моя кошка, и я просыпаюсь. Она – мой будильник, орет строго по заданному времени. Функции органайзера у нее нет, поэтому до меня не сразу доходит, почему я встал в такую рань. Я заканчиваю сонно рассматривать паркет на потолке и подхожу к окну, снова задевая люстру, распахнувшуюся лепестком на полу. В приоткрытых жалюзях темнота, отблески фар проезжающих машин и одинокий фонарь справа. Календарь на стене указывает воскресенье, а часы информируют о одиннадцати. Мне стоит не поторапливаться, если я хочу опоздать на работу.

В ванном зеркале на меня устало смотрит небритая угрюмая физиономия. Проведя рукой по недельной щетине, я удовлетворенно хмыкаю и иду одеваться. Мой спортивный костюм адидас, черный в белую полоску представительно вымят, а кеды начищены грязью.

Я призакрываю входную дверь, разворачиваюсь и сталкиваюсь в коридоре с соседом, таким же заросшим, в таком же костюме, чуть потасканее с виду, и документом папок под мышкой. Он говорит мне «Хуевой ночи» и выходит из подъезда первым. Еще довольно рано, но на лавочках уже сидят сплетничающие подростки с семечками.

В метро, как обычно в ночной час-пик, до хуя людей. Я присоединяюсь к ним, чтобы охнуть от боли, когда зажимы турникета пиздят меня по ногам, как и десятков предыдущих и следующих, забираю жетон с другой стороны, подхожу к экскаватору, развернувшись спиной, еду и падаю на платформу, будучи сбитым споткнувшимся жлобом, стоявшим выше. Электронное табло показывает, что до прибытия поезда осталась минута. Протекаем через открывающиеся внутрь двери вагона, чтобы успеть занять сидячее свободное место на полу или удобно стать на сиденьях. Я только вошел, как свое место на ежедневной устланной газете «Завтра» уступает бабуля со словами «присаживайся, внучек». Мониторы над головой показывают порнуху, но у меня нет желания подрочить. «Здесь,блядь, не может быть ваша реклама» - последнее что я вижу на мониторе перед выходом из вагона.

Офис уже гудит рабочим ульем, когда я влажу в него через окно. Уборщица дошвыривает бумаги по офису, встречает меня, сбивает челку, не здоровается и уходит. Работать впадлу. Но переступив через лень, я сижу в контактах, твиттере, обыгрываю шефа в покер, а совет учредителей на совещании в дартс, отказываю в занятии сексом по скайпу с иностранными партнерами и готовлю три кофе новенькой секретарше.

В девять утра с чувством выполненного долга я покидаю офис, чтобы застрять на оживленном перекрестке на пути в-еще-не-придумал-куда. Затор машин на пешеходных дорожках и тротуаре, толпы людей на проезжей части, ожидающие красный разрешительный сигнал светофора. Мне похуй на правила, и я уверенно иду на зеленый. Выскочив из-за фургона мороженого инспектор ГАИ, поигрывая жезлом, говорит, что я перешел дорогу, нарушив ПДД и что он вынужден выписать мне штраф. Сказал и отстегнул мне сотню гринов. Мне стыдно, но я их беру.

Правила существуют для того, чтобы их нарушать. Законы издаются, чтобы не быть принятыми. А в магазине бытовой химии продается туалетная бумага с текстом Конституции на ней. Власть преимущественно в копытах овец, умеющих урвать травку посочнее.

Газеты пишут правду, тиви говорит правду и все люди, говорят друг другу правду. Ты искренне говоришь жене, что трахнул вчера мужа ее подруги, зайдя за молотком, а она отвечает, что совершенно не злится. Ты говоришь своему делового партнеру, что кинул его на бабки, аннулируя соглашение, и что пришлешь ему открытку с Бали. Удивительно, но врач говорит тебе верный диагноз с предписанием верных медикаментов.

Я так и стою посредине улице, думая обо всем этом. Вижу мужчин, покупающих стамески своим женщинам в стройматериалах, торопливо идущих на свидания. Другие мужчины торопятся домой, чтобы побыстрее сделать ужин, уставшей после работы жене и детям. Кто-то идет в кино, чтобы посмотреть фильм об одном и том же, но каждый раз с новыми актерами и режиссерами, за редким исключением. Кого-то выгуливают собственные собаки. Молодежь щебечет о новой вечеринке в патипа, где будет играть коллеция органной музыки Вивальди. Кто-то идет в японский ресторан покушать фрикасе.

Я все еще не знаю, как провести оставшийся до сна день. Махаю такси. Женщина-шофер пересаживается на пассажирское сидение, а я сажусь за руль, говорю «везите куда-нибудь» и трогаюсь с места. Полдень. Машин уже мало. Преимущественно тоже такси. Я втапливаю педаль газа до упора и едва успеваю затормозить перед неожиданно появившимся прутьями гигантской клетки. Даю задний ход. Упираюсь в клетку. Смотрю по бокам – клетка. Она сужается и я в панике закрываю глаза..

Мне снится сон. Я на приеме у психолога. Он пиздит меня папкой с моим делом и кричит: «Да научитесь Вы, блядь, получать удовольствия от обычных вещей! Не гоняйтесь за тенями нетривиального!»

С энтузиазмом звонит будильник, и я просыпаюсь. Кошка дремлет в ногах. Понедельник, семь утра. Мне стоит поторопиться, если я не хочу опоздать на работу. В ванном зеркале после бритья на меня смотрит приятное свежее лицо. Я удовлетворенно хмыкаю и иду надевать рубашку и брюки..

Раньше, когда деревья были выше, трава зеленее, воздух чище, а будущее казалось таким безоблачным, ты думал, что свой сороковник встретишь на шикарной вилле в стиле барокко в каком-нибудь Беверли Хиллз или Ницце. Тогда, в 18 с хвостиком лет, ты думал, что будешь стоять на красной ковровой дорожке у колонн парадного входа, стянутых яркой вывеской «С Днем Рождения, Н!», в компании двух сиськастых моделей плейбой. Под живую музыку Бони М ты будешь встречать именитых гостей, принимая дорогие подарки, угождая комплиментами произношению Шварценеггера без единого акцента, силиконовым буферам Сигурни Уивер и медному загару Дольфа Лунгрена. «А я, где буду я?» - спрашивал тебя тогда твой лучший друг. «А ты будешь подносить гостям шампанское, улиток и выгуливать их собак». Будущее для тебя наступило слишком быстро.
-Милый, выгуляй своего пса и отвези О в лицей. У меня сегодня маникюр, педикюр, спа и стрижка – я хочу быть для тебя неотразимой сегодня. Поэтому закупи необходимые для стола продукты. Покупай готовое, ты же понимаешь, у меня совсем нет времени кухарить. Вынеси мусор и забери платежку за квартиру, - просунувшаяся в дверь ванной голова твоей жены, быстро протараторив, исчезла за дверью. Бреясь, ты порезался. «Ах да, милый, с Днем Рождения» - прощебетала вновь появившаяся голова. Ты порезался снова.
- Папа, мне нужны деньги, - сказала твоя несовершеннолетняя дочь, когда ты припарковал свой бэтретий пассат у входа ее лицея. 
- Сколько?
- Ну вообще-то 300 баксов.
Кровь выступила через пластырь на твоей щеке. В счетной машинке твоего мозга задымился процессор и ты переспросил: «Ск-сколько?».
- Пап, ты не ругайся, послушай. Помнишь месяц назад вы ходили с мамой в оперу? Вы уже собрались выходить, когда за мной пришел мой Г. Я сказала, что мы идем сразу же за вами в кино, но предложила И остаться. И мы..мы занимались любовью на вашей кровати. А вчера, - она тяжело вздохнула, - тест показал 2 полоски, - она вздохнула еще раз. Ты подумай, пап. 
Она поцеловала тебя в пластырь и выскочила из машины, неприлично громко хлопнув дверью. Ты вздрогнул. Обернулся ей вслед – дочку с распростертыми объятиями встречал И или Г или хуй его знает, кто там еще. Ты вздрогнул еще раз и завел машину.
Работа. Ты вбиваешь засаленные пожелтевшие клавиши в подклавишный мусор, скорлупу семечек, арахис и фисташки, спешными ритмами, отвечая на поздравление жирного мужика в полосатом трико в одноклассниках. Цифра 3 в неотвеченных сообщениях приятно греет тебе душу. Ледяным потоком тебя окатывает вопрос подошедшего сзади Е, твоего начальника, о том, закончил ли ты отчет о прошедшей инвентаризации. Ты со второго раза попадаешь в альтаб и говоришь, что вот-вот закончишь, демонстрируя экселевскую таблицу с двумя столбиками: весь левый заполнен, правый – практически пуст.
-Что ж, ты хотя бы знаешь наименование. Этого недостаточно. Ты уволен.
Ты выходишь из офиса, собрав свои немногочисленные вещи и получив выходное пособие. Где-то рядом без энтузиазма вопит женщина. Ты оглядываешься: она сидит на тротуаре, указывая на улепетывающего от нее в спринтерском темпе мужика в сером, кричит ему вслед «Моя сумочка!». Приняв бойцовскую стойку ты заграждаешь ему дорогу, но тут же прижимаешься к стенке дома, услышав его грозное «съеби нахуй!». Мужик в сером юркнул в переулок, женщина без сумочки плачет, а ты, стушевавшись, садишься в машину.
Незагруженность кольцевой позволяет тебе ответить на звонок. Мужской голос уточняет, ты ли Н. Представляется тренером твоего сына по футболу и спрашивает, не мог ли бы ты выяснить у отрока, куда он унес вчера спортивный инвентарь, мячи и бутсы, иначе он, тренер, будет вынужден обратиться в милицию. Вновь звонит твой телефон и колкий как лед мужской голос представляется старшим лейтенантом милиции и окликает тебя по ФИО, проживающего по такому-то адресу. Тебе щемит сердце, и ты говоришь, что твой сын со вчерашнего вечера температурит и хандрит, и что он, как ты уверен, не причастен к краже спортивного инвентаря. «Вообще-то я по поводу вас, а не сына» - говорит старший лейтенант милиции, - «Гражданка Ч подала заявление о краже своей сумочки. Она утверждает, что в 12 часов пополудни ее ограбил на улице мужчина в сером. Второй мужчина, его соучастник, стоявший, как она говорит, на шухере, сел в свое авто и уехал. Она записала номер. Ваш номер. Вы не могли бы не покидать город до выяснения ситуации и придти в отделение завтра к 9 утра?». Смс-ка лучшего друга «С Днюхой, мужик! Скоро буду. Готов печень» едва подсластила пилюлю.
Лучший друг приехал слишком скоро, ты – слишком рано. Ты застукиваешь свою жену и его, трахающимися в спальне. Кричишь им «Бляди! Я вас ненавижу!», кидаешь в них стулом и спешно ретируешься, т.к. не можешь больше находиться в этой цитадели зла.
Ночь. Ты лежишь в съемной квартире говенного района и думаешь, что не о таком будущем ты мечтал 20 с лишним лет назад. Не такой жизни ты хотел. Чтобы заснуть ты думаешь что это просто очень неудачный день, что завтра все будет прекрасно, что все наладится..что ты в Беверли-Хиллз принимаешь гостей на красной коврой дорожке..коврой дорожке..
А завтра ты обнаруживаешь, что твоя машина исчезла, а на ее месте сиротливо валяются колпаки. Ты падаешь на колени, вопя «За что!? Что я такого сделал!?»
Ничего.
Ты – ничего не сделал.

- Ну же,блядь, выкладывай их, пока я тебя прямо тут не отпиздил! – я не выдерживаю и кричу. – Прямо сейчас я переебу тебя этим отбивным молотком, если ты мне не выдашь свои идеи!
Я стоял у себя на кухне, придавив соседа к стенке и потрясая увестым отбойником. Его сердце колотилось в унисон с протекающим краном. Лицо вытянулось, брови поползли вверх,глаза прищурены, как если бы он натянул на голову себе чулок. Роль отбивнушки пришлась ему не по душе, и он начал, сбиваясь, с трудом переводя дух, но постепенно входя в раж:
- Ну..я это..какбы...хотел улучшить метро. Поставить разделительные барьеры у четко очерченных мест, напротив дверей для удобства входа-выхода. Еще чтобы дежурные выдавали подгулявшим каску, оборудованную вантузом, чтобы пьяное быдло спало, не заваливаясь на бок. Еще курящие. Чтоб они носили специальные шляпы с вентилятором, который всасывает дым прогоняя его через фильтры и ионизатор, трансформирующий его в аромат альпийская свежесть. Еще я хочу, чтобы телки как-то проще и обыденно относились к предложению переспать. Например, спрашиваю я случайную прохожую: «Простите, может у вас поебаться будет?».
- А она отвечает, что вчера бросила. Это все не то!
Выпроводив обескураженного соседа, я направился на встречу с очередной вконтактовской телкой. Этот клоповник, создан в том числе и для того, чтобы обнаружив красивую цель(ку) в друзьях у общих динамичных знакомых, закинуть ей удочку марки «Как это так, что зависая в одном круге, мы почему-то не знакомы».
И вот, за столиком в кафе, после часовой развлекательной хуйни, которой я ее забавлял и располагал к себе, я спрашиваю:
- У тебя были незаурядные идеи, которые просто взрывали тебе мозг своей неординарностью?
- Надо подумать..
- Так думай, блядь, хуле ты на меня уставилась?!
- Я…Ну знаешь ли. Да пошел ты! – выскочила она вся в праведном гневе.
Мне пора заканчивать с этими поднаторевшими случайными людьми, значимыми для меня, чуть более чем бронза Китая в женском керлинге на недавней олимпиаде. Ментальные бомжи покинутых мыслей. Искомого они мне не дают. Идеи.
Идеи – сильнейшее оружие человечества. К примеру, оружие – это не атомная бомба, оружие – это идея ее ебануть. Идея способна объединять нации, возводить города, переписывать заново законы и правила. Она засевает настоящее и восходит плодами в будущем. Одна лишь идея способна занести своего носителя в страницы истории, мрамор и чугун статуй, в названия улиц и проспектов, учреждений, премий и фондов, в сердца и ума людей. Навеки. Поэтому моя задача – украсть ее.
Безидейные люди – батарейки, с определенным сроком годности. Родился, вырос, отучился, работал, умер. Все по инструкции. Их жизнедеятельность - подпитка государства. Батарейка разряжается – ее заменяют новыми энерджайзерами. Я – все изменю.
Психолог говорит мне, что он ввел бы законодательно употребление валиума дважды в сутки, чтобы эти неврастеники стали психически стабильными. Массажист говорит мне, что хочет открыть баню при салоне, потому что его заебало месить между пальцами грязь клиентов. Политолог тестировал бы на уровень IQ электоральную массу, подпуская к голосованию тех, у кого свыше 120, а также непременным условием было бы высшее образование и рациональное обоснование отдачи своего голоса за кандидата, потому что объяснения разряда «я голосовала за Тимошенко, потому что подумала, что может моя внучка при ней станет жить,как ее дочка» его сильно коробят. Качок, габаритами напоминающий автомат для продажи эспрессо хочет выпустить свою линейку стероидов, удачно проэксперементировав со смешиваниемем собственной спермы, яичного альбумина и казеина. Улова мало. Кризис идей, подобный затянувшейся на десятилетия забастовке сценаристов Голливуда, редко пополняет мой ящик с маркировкой «осторожно! стекло». Все более и более мусора, а утилизаторы в бессрочном отпуске.
Ко мне за столик подсаживается фактурный лысоватый мужчина в черном строгом классическом костюме. Свидетель Иегова, представитель похоронного бюро или агент какой-нибудь секретной организации с виду. Оборачивается, обводит взглядом ресторан, чтобы ни дай Бог никто не подслушал и заговорщицким тоном говорит мне: «Добрый день». За меня говорит моя вздернутая бровь. Между тем, мужчина в черном костюме продолжает:
-Я сидел за столиком сзади и стал невольным слушателем вашего разговора с той барышней. Ваш вопрос меток, на вашу импульсивную реакцию на ее промедление не отнесешь к когорте ваших достоинств.
Мы знакомы минуту, но я уже понял, что в данном разговоре мне отведена роль слушателя. Тем временем мужчина в черном костюме продолжал поучительным тоном лектора:
- Терпение, мой юный друг, его вам не хватает. Идею ведь нужно вспомнить. Зачастую она как кратковременная вспышка осеняет разум, но тут же погаснет, если не принять меры для ее реализации. Я был знаком с одним программистом, которому ампутировали половину среднего пальца после автомобильной аварии. Так он оперативно сделал себе протез из USB – драйвера и теперь может коннектиться факом. Допустим, эта барышня поделилась с вами самым сокровенным. Скажем, она уже шьет пробную партию четырехчулочных колготок. Практично и экономно. Когда один из них лопается, он убирается в специальный кармашек, а на его место одевается запасной. Или воздухонепроницаемые мужские трусы со сменным угольным фильтром, нейтрализирующим неприятный запах. Ее будущий слоган – «Носите их для тех, кого любите». Ну и что вы бы с этим делали? Какие ваши дальнейшие действия? Взять себе на вооружение, реализовать, продать? Несущественно. Я не могу вам сказать наименование организации, которую я представляю, но могу сказать, чем мы занимаемся. Если я вас правильно понял, тем же, что и вы. Сбором идей. Сбором ПРАВИЛЬНЫХ идей. С целью имплантирования их в наше общество, посредством новых книг, телевидения, радио, пропаганды, пиара и общественного мнения. Не сразу, но мы создадим ПРАВИЛЬНУЮ нацию. Совершенное общество.
- Я впечатлен. Но действую один..
Стремительным броском кобры, он резко выкидывает руку и хватает мою. Невыносимо больно заламывает мне запястье. И говорит:
- А теперь, блядь, ты поделишься со мной своими идеями.

- Ты это серьезно?
- Да.
- Да иди ты на хуй! Я не буду в этом участвовать.
- Почему?
- Я не верю в эти твои штучки, это очередной твой загон. А сегодня, между прочим ни хуя не 1 апреля. Обратись лучше к психологу и скажи то, что сказал мне. Что ты можешь управлять людьми силой внушения. Покажи зрачки. Не, ну реально, ты обкурился? Ты на колесах, да?
- Да я в адеквате. Смотри. – Отвечаю я озадаченному товарищу. – Эх, не того поца Фомой прозвали.
Кажется, нашим разговором начала интересоваться парочка за столиком напротив. Молодая блондинка и ее пузо. Это на первый взгляд мне показалось, что она сидит рядом с пузом, вывалившемся на стол из расстегнутого пиджака, но при более тщательном осмотре там, как бы чуть поодаль, были и руки, и голова, и вся остальная атрибутика ее возврастного ухажера. Иронично усмехнувшись, я представил в ее руке транспарант «Я с ним не из-за толстого кошелька». Они–то и были объектом нашего спора.
Я сказал другу после второй стопки виски, что неожиданно открыл в себе дар управления людьми. Я сказал, что они могут исполнить мой любой приказ. Я сказал, что отныне они мои марионетки, а я их кукловод. А еще я сказал, что сейчас подойду к их столику и затею между ними скандал, на что товарищ ответил то самое «Ты это серьезно?».
Я встал из-за стола и решительно подошел к блонди. Кивнул на ее кавалера и проговорил внятно и требовательно: скажи, что он толстый. «Милый, ты толстый!» - блондинка исполнила как надо, тут же осознав, что она сказала, и покраснев, как если бы на званом вечере объявила гостям, что у ее парня маленький член, когда все остальные уже были в курсе без ее ведома. Я приказал: скажи, что он похож на воздушный шар и тебе надо его лопнуть. «Дарлинг, ты похож на воздушный шар и мне надо тебя лопнуть». «А теперь возьми палочки для суши и ткни ими ему в пузо».
Тут изрядно охуевший подопытый взревел раненым вепрем: «Что это ты несешь!? Кто это?» и влепил наотмашь оплеуху своей пассии, перехватив ее руку с занесенными над пузом палочками. «Я тебя в порошок сотру, мразь» - это он мне прошипел. «Дрянь» - это он констатировал девушке. Она была в растерянности. Мой друг с вытаращенными глазами тоже. Я оставил их. Представление окончено. Занавес закрывается.
Человеку хорошо думается под неспешный ритм ходьбы, под размеренную дробь дождя по карнизу, под свежепрочитанную книгу, под располагающую музыку, под настроение. Хорошо, если человеку думается. Мне думалось под звук каблуков моих ботинок по мостовой в центре города после того ресторана. Был вечер и прохожих было достаточно много. Я разрезал их порядки и строй, как ледокол льды. Я шел, а вокруг меня был вакуум мыслей, шлейф, который мне казалось, сейчас эти незнакомые люди прочувствуют, уловят.
Толпа. Однородная масса разношерстных людей, обладающая коллективным разумом, целями и установками. Опасная субстанция, в которой теряешь свою индивидуальность. Гроссмейстерская партия – приучить толпу, создавая ей иллюзию свободы, силы и собственной значимости. Инструментарий сильных. Одиночки. Те, кто пытается быть вне толпы. Одни живут в замкнутом мире, словно в панцире, периодически выглядывая из него, боясь. Боясь быть привлеченными к чему-то. Боятся пойти против общественного мнения. Они боятся быть зависимыми. Другие без панциря. Самодостаточные, всецело сформировавшиеся личности, не считающие себя куском толпы, но признающими себя частью народа. Общество. Люди, расхвотавшие себе роли и статусы.
Так подвержены чужому внушению и влиянию. Рабы моды, политики, цен, рекламы, стереотипов и прогнозов погоды. Они идут на площадь митинговать по зову властьимущих, они штурмуют зимние дворцы, стремясь к переменам, они сотворяют себе идолов фанатской любовью. Они хотят жить как они, быть как они. Умирать как они. И не важно, что в итоге ими управляет. А раз так, то управлять ими буду я. Они как левитация, достаточно лишь подтолкнуть.
Я делаю им услугу. Тем, кто боится решительности, ответственности, действия. Тем, кто пассивен и плывет по течению, не пытаясь пересесть на катер. Он подходит ко мне, этот ботан и говорит, что уже как 2 года влюблен в одну девочку - танцовщицу из go-go поддержки. Он говорит, что у него нету шансов, что боится даже познакомиться с ней. А я, вытащив его в ее клуб, наставляю: просто подойди и скажи ей, что остальные девочки на ее фоне бревна, что ты хочешь угостить ее коктейлем и вы учитесь в одном универе. Он подходит ко мне, этот топ-менеджер, и говорит, что хочет украсть в магазине. Просто украсть и прочувствовать этот кайф от совершенного правонарушения и последующего наказания. А я наставляю его в магазине сантехники: просто иди и спизди тот пьедестал для раковины, затусовав его под куртку. Он подходит ко мне, этот унылый уборщик макдональдса, и говорит что хочет сделать что-то обезбашенное. А я наставляю его в том макдаке: просто достань свою шнягу и обосцы крайнего у той кассы мужика.
Если я могу управлять другими, то кто управляет мной? Если я могу внушить им свою волю, то кто внушает мне? «Кто!?» - мысль громко вслух и встревоженный взгляд прохожей за мое психическое состояние.
Я сам. Это я внушил себе, что могу внушать другим. Управляет мной умение управлять другими. «Это все!?» - я снова вскрикнул.
Он подходит ко мне, этот франт в пальто и говорит:
- Просто ебанись ты на асфальт. Хуле орешь?
Я исполняю.

Я помню как пристально рассматривал увиденную впервые картину Эжена Делакруа “Свобода, ведущая народ». Это был обычный урок истории восьмого бэ класса. «Ух ты, сиськи» - резюмировал мой тогдашний сосед по парте. А я взял и сказал ему «Да что ты понимаешь в жизни?». Тогда меня поразила отвага этих сражающихся во имя свободы людей, их ярость, на грани безрассудства, шагающих, как эта женщина, к своей цели по трупам врагов и своих близких, разбитым мечтам, место которых заняли новые ориентиры.
- Почему ты не останешься? – спрашивает у меня тот же эстет по сиськам годы спустя. Почему не вернешься домой окончательно?
- Я чувствую дома себя на цепи. Я запрограммированный андроид на выполнение задач разряда «Выполнить это», «Чувствовать это», «Быть таким-то», «Говорить то-то» и «Саша,блядь, не занимайся хуйней». Эти ожидания, эти обязанности, это пользование мной – это просто невыносимый пресс. И он давит и давит! Я машинально поднимаю руки, но этим его не остановить. Я как волк, бегающий взад-вперед в тесной клетке, с тоской смотрящий на мир сквозь прутья решетки. На мир без клише, без штампов, без программ. Меня раздражают все эти ваши планы, касательно меня и планы других на ваши планы.
- Ну-ну, - буркнул друг детства, - мне пора домой к жене.
Что я имею сейчас? Неопределенность. Что я приобрел? В гипермаркете «Свобода» моя тележка полна продуктов «улыбка, которая, как утверждают многие, меня уже не красит», «душа, что старше моего возраста», «высокомерие», «усталость», «черствость» и «психическая нестабильность», приобретенная по бонусным скидкам. Я привык добиваться того, чего я хотел. Это было несложно. Поэтому за мечту я принимал очередную поставленную цель. Я шагал к ним по чувствам близких и не очень людей, втаптывая их в грязь, я шагал по лепесткам роз на красной ковровой дорожке под аккомпанемент аплодисментов. Я – сгенерированный приемник той француженки. Но я не свободен. Когда желание ее обретения настолько сильно, я становлюсь зависим от них – это те же кандалы, только бутафорные с виду. Моя жизнь в данный момент не соответствует мечте, занимающей верхнюю строчку в полузачеркнутом списке “ду ит». Она соответствует тем зачеркнутым строчкам.
Я уже давно никого не любил. Я почти забыл, что значит чувствовать это неадекватное чувство. Она умна – я ее хочу, она красива – ее тоже, она обаятельна – и ее, официант, поебаться заверните. Мимолетное желание. Но чтоб взять и влюбиться – с этим не ладилось.
Сегодня я курю. Потому что этот горький привкус во рту, этот дым из сигареты между пальцев, возвращает меня к тебе. Ты напротив меня, с воодушевлением что-то рассказывающая или же вдумчиво-молчаливая, ты радостная или грустишь. Ты со мной. Такая близкая. Я протягиваю руку сквозь дым. Дым.
Забавно анализировать эволюцию моего отношения к тебе. От открытой неприязни до аномального состояния цветущей души. Словно эволюция астралопитека в человека-разумного. Последовательная, чтобы проследить за совершенствованием которой, достаточно пролистать отправленные смс тебе. Я не могу сказать, что без тебя жить не могу. Сейчас я бы упал замертво. Я не могу сказать, что ты мне нужна как воздух – результат тот же, но врачи констатировали бы удушье. Я говорю, что хочу быть с тобой. Я подношу ручку к своему списку с намерением задать данную цель. Боишься?
Мой друг детства говорит, не подцепил ли я венеру от не менее свободных телок. Он говорит, не прочистил ли я печень из-за чрезмерных алколаканий. Он говорит, не проебал ли я имущество в карточный долг. Он снова спрашивает, почему я не останусь.
- Да похуй на свободу, Вов. Я влюблен.