То, что Гундилькин был женат, знали немногие. Или - не многие. Впрочем, на лингвистику Гундилькину было глубоко похрен, ибо он был анонимный алкоголик. Нет, не анонимный. Гундилькин любил это называть словосочетанием "укромный выпивальщик".

Так вот - жена Гундилькина имела одну слабость. Если честно, то гораздо больше и даже не слабость. Гораздо больше. Но сейчас не об этом. В ту ночь главным оказался оглушительный и продолжительный храп. Нет... это был не просто храп, - это был рёв взлетающего самолета, это был визг зарезаемого кабана и это был предсмертный крик журавля, постепенно ногами вперед которого засовывают в русскую печь из сказки про Аленушку и козленочка.

Гундилькин терпелив, но в этот раз он не сдержался. "Держаться нету больше сил" (почти птица-говорун). Гундилькин выполз из постели и подошел к храпящей жене... Посмотрел на этот отвратный рот, на полураскрытое рыло, изрыгающее храпы, на искаженное орало лица. Он понимал, что "орало лица" - чушь собачья, но взбешенность и переполненный мочевой пузырь здорово угнетали интеллект в три часа ночи.

Кстати, Гундилькин очень хотел пописать (для этого и встал). И тут злость его просто ослепила. Он вспомнил все плохое - аннексию Кипра, своих ни разу не видимых внуков, сына, все свои болезни, всю безнадегу. Так хотелось отомстить сразу всем и умереть. Гундилькин прицелился и опорожнил мочевой пузырь в изрыгающий храпы рот жены.

Храп прекратился практически моментально. Гундилькин даже почти успел нырнуть в постель. Дальше он помнил смутно.

Когда Гундилькин выписывался, то доктор сказал, что он две недели был без сознания. Но теперь все почти хорошо. Небольшая черепно-мозговая травма рассосалась, а несколько переломов почти срослись.

Гундилькин ощущал себя победителем, даже продолжая носить гипс. Он таки нассал в рот храпящей жене. Впрочем, как сказал доктор, она подала на развод и шансы Гундилькина очень плохие.

И вопрос от автора: - а стоило оно того? Писать в рот жене, чтобы развестись, типа отомстя за какой-то там сраный Кипр и храп?

© Copyright: Александр Узишкин, 2016
Свидетельство о публикации №216110102139

Левша, подковавший блоху, был не единственным в своем роде. Таких левшей осталось по миру бесчисленное множество, и они продолжают дело своего учителя. Склеивают модели кораблей, занимаются авиамоделированием. Возводят домики из тысяч игральных карт и километрами выкладывают линии из падающих доминошек.