- А давай наперегонки до горки? - предложил он ей, предвкушая победу.
- Неа. - отказалась она - Воспитательница сказала не бегать. Попадет потом.
- Струсила? Сдаешься? - подначил он ее и засмеялся обидно.
- Вот еще. - фыркнула она и рванула с места к горке.
Потом они сидели в группе, наказанные, под присмотром нянечки, смотрели в окно как гуляют другие и дулись друг на друга и на воспитательницу.
- Говорила тебе - попадет. - бурчала она.
- Я бы тебя перегнал обязательно - дулся он - Ты нечестно побежала. Я не приготовился...

- А спорим я быстрей тебя читаю? - предложил он ей.
- Хахаха. - приняла она пари - Вот будут проверять технику чтения и посмотрим. Если я быстрее - будешь мой портфель до дому и до школы таскать всю неделю.
- А если я - отдаешь мне свои яблоки всю неделю! - согласился он.
Потом он пыхтел по дороге с двумя ранцами и бурчал:
- Ну и что! Зато ты не запоминаешь что читаешь и пишешь медленнее. Спорим?...

- А давай поиграем. - предложил он - Как будто бы я рыцарь, а ты как будто бы дама сердца.
- Дурак. - почему-то обиделась она.
- Слабо? - засмеялся он - Слабо смущаться при виде меня? И дураком не обзываться тоже слабо.
- И ничего не слабо. - повелась она - Тогда вот чего. Ты меня тоже дурой не обзываешь и защищаешь.
- Само собой - кивнул он - А ты мне алгебру решаешь. Не рыцарское это дело.
- А ты мне сочинения пишешь. - хихикнула она - Врать и сочинять - как раз рыцарское дело.
А потом он оправдывался в телефон:
- А не надо было себя как дура вести. Тогда никто бы дурой и не назвал. Я, кстати, и извинился сразу...

- Ты сможешь сыграть влюбленного в меня человека? - спросила она
- С трудом. - ехидно ответил он - Я тебя слишком хорошо знаю. А что случилось?
- На вечеринку пригласили. А одной идти не хочется. Будут предлагать всякое.
- Нуу.. Я даже не знаю.- протянул он.
- Слабо? - подначила она.
- И ничего не слабо. - принял он предложение - С тебя пачка сигар, кстати.
- За что? - не поняла она.
- Эскорт нынче дорог. - развел руками он.
А по дороге домой он бурчал:
- Сыграй влюбленного, сыграй влюбленного. А сама по роже лупит ни за что... Влюбленные между прочим целоваться лезут обычно:

- Что это? - спросила она.
- Кольцо. Не очевидно разве? - промямлил он.
- Нибелунгов? Власти? Какая-то новая игра затевается?
- Угу. Давай в мужа и жену поиграем. - выпалил он
- Надо подумать. - кивнула она.
- Слабо? - подначил он.
- И ничего не слабо. - протянула она - А мы не заигрываемся?
- Да разведемся если что. Делов-то. - хмыкнул он.
А потом он оправдывался:
- А откуда мне знать как предложения делаются? Я ж в первый раз предлагаю. Ну хочешь еще раз попробую? Мне не слабо.

- Сыграем в родителей? - предложила она.
- Давай. В моих или в твоих? - согласился он.
- Дурак. В родителей собственного ребенка. Слабо?
- Ого как. - задумался он - Не слабо, конечно, но трудно небось..
- Сдаешься? - огорчилась она
- Не,не. Когда эт я тебе сдавался? Играю, конечно. - решился он.

- Усложняем игру. Ты теперь играешь в бабушку.
- Правда? - не поверила она.
- 3900. - кивнул он - Пацан. Слабо тебе в бабушку сыграть?
- А ты в данном случае во что играешь?
- В мужа бабушки. - засмеялся он - Глупо мне в бабушку играть.
- В де-душ-ку. Как бы ты тут не молодился. - засмеялась она - Или слабо?
- Куда я денусь-то...

Она сидела у его кровати и плакала:
- Сдаешься? Ты сдаешься что ли? Выходишь из игры? Слабо еще поиграть?
- Угу. Похоже что так. - ответил он - Неплохо поиграли, да?
- Ты проиграл раз сдаешься. Понял? Проиграл.
- Спорное утверждение. - улыбнулся он и умер

О Боже мой! Как я тебя хочу!
До головокружения, до дрожи,
До отпечатков на атласной коже,
Прижаться бы к знакомому плечу..

И захлебнуться запахом волос,
И поцелуем губ твоих коснуться,
И утонуть в глазах и не вернуться,
И заблудиться в царстве сладких грёз..

Груди коснуться жаркими губами,
Почувствовать волшебный вкус сосков,
И заключить тебя в подобие оков
Своими нежными и сильными руками..

Сорвать с тебя одежды мятый шёлк,
И тела ощутить прикосновенье..
И опьянев от близости мгновенья,
Рычать от страсти, как голодный волк!

И, как в последний раз, тебя ласкать,
И целовать, забыв про все запреты,
И с наслажденьем ожидать ответа,
И ласки рук любимой принимать..

И медленно войти во влажность лона..
Почти уже сознание теряя,
И взрыв ответной страсти принимая,
Свой крик сдержать почти на грани стона..

И раствориться в неге..и не быть..
И позабыть невзгоды и ненастье,
Ведь обладать любимой – это счастье!
О Боже мой! Как хочется любить!

    На улице противно - морозно и чисто. Холодные белые мухи зимой
притворяются снегом. Валяются в своё удовольствие целыми кучами, даже
на крышах и не жужжат. Медитируют. Иногда, неохотно и тяжело, мигрируют с
позёмкой до соседнего подъезда и выпадают причудливым сугробом. Снег сейчас кажется вечным одеялом с
хрупкой бахромой колючих сосулек. Никогда не растает, хрустит под
ногами и всегда будет скрывать ту дрянь и гадость которую мы ленимся
донести до урны. Дома тепло. Но странно подходить к окну в трусах. От
стекла веет капелькой инопланетного холода. Наверно это тихо
просачивается пейзаж за окном. Говорят, что информация материальна. А
значит всё, что мы сами видим за окном, умеет в свою очередь заглянуть в
наше окно. А может и в нашу душу. От таких мыслей хочется одеть тапочки и пойти на кухню.

    Любимые кактусы каждое утро глазеют на снег. Галдят, толкаются,
толпятся так тесно, что некуда поставить чашку кофе. Им бы сейчас надо
в Египет, в пески. Но в Египте волнения, танки на улицах и не работают
публичные дома. Поэтому кактусы у меня невыездные с подоконника.
Скучают. Вчера спёрли мобилку и всю ночь куда-то слали смс. Пользуются
тем, что я хорошо выпил и ничего не помню. Но я умный. Умнее всех
кактусов. Утром отобрал у них трубку и прочитал папку "отправленные
смс". Не понимаю. Зачем кактусы пишут моим бывшим девушкам это ещё
можно предположить. Но зачем девушки отвечают моим кактусам. Вот тут
уже начинается область неподвластная логике. Терра инкогнита. Если
утром я начинаю думать на латыни - пора завтракать.

    А вчера у меня был секс. Кажется
на столе. Можете не верить. Сам плохо помню. Но если утром у меня болит пресс - значит я вечером
размахивал животом. В моём возрасте это нормально. Хотя, казалось бы
зачем всё это нужно. Нелепые телодвижения, фрикции, презервативы,
радикулит. Выпей тихонько и падай на диван спать. Так нет же. Не
спицца. Раньше было ещё хуже. Всю ночь приходилось красиво исполнять
мужской долг. Акробатические этюды на фоне портвейна 777 "Три топора". Сейчас предпенсионный возраст, одышка, дрожащие руки и
благородная седина, дают мне моральное право пропетлять самые экстремальные позы. Ещё немного
подумаю. Нужно понять как открывается сегодня холодильник.

   Каждое утро, когда похмелье тёплым ручьём бежит в моих венах,
холодильник открывается немного иначе. Не так как в детстве. Тогда даже
ручка у моего холодильника была другая. И назывался он тогда не
"Stinol", а "Днепр". И сам холодильник был маленьким и пузатым
сундучком в котором мама хранит вкусняшки.  А это самое детство, всё
чаще снится, приходит яркими картинками, всплывает перед глазами.
Иногда даже трудно понять. Где наяву, а где шутки памяти. Приносит
забытые запахи и голоса давно умерших людей. И люди эти снова молоды,
моложе тебя в зеркале. Улыбаются. Дышат. Шумят. Любят. Хотят. Мама и
папа ещё совсем не старики. А ты маленький. У тебя есть любимая игрушечная сабля, ты умеешь объедаться мороженым
и уже читаешь по слогам. У тебя ещё всё впереди. Ты ещё станешь
взрослым. И это самое взрослое, кажется пока таким загадочным.
Значительным и важным. Совсем не таким какое оно есть. А жизнь кажется
длинной, почти бесконечной. Только потом. Когда лицо режут морщины, а в
глазах седина. Ты понимаешь, что жизнь оказалась очень короткой. И
пролетела за один день. Один день и одну ночь.

Просмотрите затаив дыхание!

 

[ Читати далі ]

10 найгарніших фотографій заходу сонця.

В Рождество все немного волхвы.
В продовольственных слякоть и давка.
Из-за банки кофейной халвы
Производит осаду прилавка
грудой свертков навьюченный люд:
каждый сам себе царь и верблюд.

Сетки, сумки, авоськи, кульки,
шапки, галстуки, сбитые набок.
Запах водки, хвои и трески,
мандаринов, корицы и яблок.
Хаос лиц, и не видно тропы
в Вифлеем из-за снежной крупы.

И разносчики скромных даров
в транспорт прыгают, ломятся в двери,
исчезают в провалах дворов,
даже зная, что пусто в пещере:
ни животных, ни яслей, ни Той,
над Которою - нимб золотой.

Пустота. Но при мысли о ней
видишь вдруг как бы свет ниоткуда.
Знал бы Ирод, что чем он сильней,
тем верней, неизбежнее чудо.
Постоянство такого родства -
основной механизм Рождества.

Тои празднуют нынче везде,
что Его приближенье, сдвигая
все столы. Не потребность в звезде
пусть еще, но уж воля благая
в человеках видна издали,
и костры пастухи разожгли.

Валит снег; не дымят, но трубят
трубы кровель. Все лица, как пятна.
Ирод пьет. Бабы прячут ребят.
Кто грядет - никому непонятно:
мы не знаем примет, и сердца
могут вдруг не признать пришлеца.

Но, когда на дверном сквозняке
из тумана ночного густого
возникает фигура в платке,
и Младенца, и Духа Святого
ощущаешь в себе без стыда;
смотришь в небо и видишь - звезда.

24 декабря 1971 года.(с)