Ее звали Селена. Хотя под таким именем ее знала только родная мама. Все остальные называли ее совсем нелицеприятно - Твоюмать.

Каждый, кто сталкивался с ней по дороге, чувствовал к ней антипатию и настоящее отвращение. «Твоюмать!» - звучало при встрече.

Начиналась она как обычно – с маленького эмбриона. Потом, под стук колес, темной ночью она началась как Селена. Утроба матери извергла ее из своего лона на простор жизненного пути и Селена начала жить своей жизнью. В первый раз «Твоюмать» в ее адрес прозвучало на втором году. К тому времени она была уже приличных размеров девчонкой размером с пачку сигарет, наглухо запрещенных Минздравом. Ее личное «Твоюмать!» показалось ей совсем невкусным и жестким. Но делать было нечего – пришлось проглотить такое угощение – ведь другого в ее распоряжении попросту не было. Не того поля ягодой она была, не такого экстерьера, чтобы кто бы то ни было порывался погладить ее по шерстке и приласкать ласковыми словами. Такова была ее доля – сносить затрещины, зуботычины и проклятия. Из этого и состояло ее меню. Это и стало ее пищей и основой жизнедеятельности. Кто-то же должен глотать несладкие, невкусные и плохо сервированные блюда!

Каждое проклятие и злое слово падало в ее утробу и переваривалось, превращаясь в силу, отражаясь на ее размерах и делая ее более заметной на общем фоне. Селена росла и хорошела.

Настало время отрочества и юности, когда каждый остро видящий попутчик норовил объехать ее подальше, пропустить между колёс и запомнить ее местоположение на маршруте. Ее стали уважать и даже немного побаиваться.

Весь негатив, доставшийся ей с детства Селена возвращала сторицей. Она тоже ожесточилась на людей и начала отвечать им тем же. Первыми жертвами пали ночные ездоки и подслеповатые старички в очках – все кто умудрялся не заметить ее упругое тело и не успевал увернуться от ее объятий.  «Твоюмать!» - звучало приветствие – и встречные ехали дальше, отдав ей порцию питательного негатива и гремя железом. Попутчики ехали уже осторожней, без прежнего энтузиазма и задора, с надкушенным куражом и подпорченным настроением. Лязг подвески становился для нее настоящей музыкой, а ее укусы и поцелуи становились все жарче и яростнее. Вот уже изредка стали попадаться ей вполне шустрые жертвы – лихие наездники с могучим апломбом. «Твоюмать!» от них было жарче и энергичнее вялых шаркающих стариковских приветствий, в них был темперамент, чувственность и настоящий огонь. Таким «Твоюмать» можно было даже согреться долгими холодными зимними ночами.

Именно такой ночью она совершила настоящий подвиг. «Тудун!..Шшшш…» - под такой звук Селена поймала свое первое колесо и добыла воображаемый скальп скат врага. Это был приличный скат на 14 дюймов, почти новый, зимний, без камеры. Она усилием воли заставила ездока остановиться и впервые почувствовала свою власть над ним. Селена ликовала и упивалась своей властью, наслаждалась своей безнаказанностью и своеволием. Она почувствовала себя настоящей хозяйкой на дороге, повелительницей и вершительницей судеб. «Тудун!..Шшшш…» стало происходить чаще, коллекция скальпов скатов росла и в некоторых навигаторах стало проскакивать ее имя. Она не знала доподлинно, как ее величают жалкие мелкие людишки, но была уверена почти наверняка, что в переводе ее имя звучало как Селена.

«Тудун!.. Шшшш…» - потом звучит протяжный визг. Секундой позже слышится сочный удар железа и мяса о ближайшее дерево. Новенькая Субару, отправленная Селеной прямо в небытие, встретила свою судьбу, направленную и отредактированную Селеной. Немного спустя к Селене подошел крупный мужчина и пристально взглянул ей в лицо. По брови мужчины стекала струйка крови, заливая глаз. Прищуренный и как-будто одноглазый мужчина сплюнул кровавый сгусток на Селену и промолвил сакраментальное «Твоюмать!». Селена оскалилась ему щербатым ртом матёрой хищницы.

В том эпизоде мужчина потерял всю свою семью – дочь и жену. Он выдал самую мощную струю проклятий в адрес Селены, но ничего не смог поделать. Он был слаб перед ней, он был бессилен.

Спустя месяц приехали рабочие и … установили неподалеку нарядный обелиск. Скальпы Селены перестали быть виртуальными. Ее трофеи обрели плоть и кровь, ее сафари стало взрослым, серьезным и кровавым. Селена вступила в пору зрелости, взошла на пик могущества и славы. 

Что касается ее матери Дороги, то она к тому времени совсем обветшала. Многочисленные дочери, названные разными именами на манер заморских ураганов отобрали ее лоск, красоту и силу, дочери стали видны даже со спутников.

Резвая Катя, Кровавая Селена, Бездонная Ирина, Долгая Настя, Острая Яна вошли в справочники по географии и краеведческие музеи, появились на картах и обросли правами феодальных сюзеренов. Им наделили владения, нарезали охотничьи угодья и отдали на откуп территории с проезжими людишками. 

Гребите дань, девочки!!!

ЗЫ про Острую Яну.

Ведь если вдуматься, что может сделать путник с Яной на дороге?

Почти ничего. Ведь человек – только тень, блик, шум на дороге и около Яны, явление временное, мимолётное и мгновенное. Между тем, Яна – явление фундаментальное, основательное и постоянное.

Да, путник может произнести заветное «Твоюмать!», может плюнуть в Яну и воздвигнуть обелиск неподалёку; еще он может пожаловаться другому человеку на свою беду. Но жалобное блеянье, лишенное при передаче остроты, боли и драматизма, для адресата не будет значить ровным счетом ничего. Да, теоретически наказанный за непочтительное отношение к Яне человек может подать ябеду куда-то, другому человеку, который тоже ничего не может; тот, другой – третьему, который вроде бы может повлиять на судьбу Яны, но при стечении такого количества обстоятельств, которые делают влияние сомнительным и почти маловероятным. При этом, лопата асфальта, брошенная в жерло Яны через полгода-год уходит с вешними водами и голодная дочь дороги набрасывается на своих жертв с удвоенной силой. Все начинается сначала…

Таким образом, Яны, знаки, менты а так же другие неприятности и беды – явления прямого действия. Они действуют прямо, непосредственно и моментально. Воздействие же человека на них мало того что опосредовано, но к тому же растянуто во времени и имеет сомнительную эффективность из-за длинной цепи передаточных звеньев, искажающих влияние и сводящих его почти на нет.

Яна наносит удар первой; Яна остается безнаказанной; Яна является врагом; Яна имеет суть, имя и характер; Яна – хищник и людоед. Не стоит сбрасывать это со счетов и пребывать в неведении. Ты либо заодно с Яной, либо глубоко в Яне. Третьего не дано.

Еще ЗЫ для дочитавших до этого места.

Умилительная сюрреалистичная картинка.

Знак «выбоина на дороге», знак «40км/ч». Потом лежит Острая Яна, царственная и непреложная. Спустя 150 метров стоят бравые ребятушки. Нет, не в оранжевых жилетах, не опершиеся на лопаты, нет. Они экипированы полосатым жезлом и прочими атрибутами опричнины.

- Стоять!

- Командир, я ж ничего не нарушил.

- Вы выехали на полосу встречного движения и создали аварийную обстановку на дороге.

- Так там же Яна лежит! Ее иначе  никак не объехать.

- Это ваши проблемы. Попрошу документики. О! Увас «страховочка-страховочка»™ просроченная. Нарушаем!!

- Что теперь делать, командир?

- Что делать? Платить штраф!

- А я могу надеяться, что заплатив штраф, часть его пойдет на борьбу с Яной.

- Надеяться можете, но обещать вам этого никто не может.

- А почему? Куда пойдет мой штраф в таком случае?

- Штраф пойдет в наше ведомство.

- И вы исправите ситуацию с дорогой?

- Нет. Мы укомплектуем нашу службу новым оборудованием, которое позволит собрать еще больше штрафов…

- А потом отремонтируете дороги?

- Снова нет. Мы еще докупим оборудования, увеличим требования и снова соберем побольше штрафов.

- Ну а как же дороги?

- Не знаю. Это не наша забота. Дороги относятся совсем к другому ведомству. Мы к ним не имеем никакого отношения. Мы собираем штрафы.

Вот и подумалось мне, что неспроста сплелись в тугом клубке знаки, Яны и менты. Что-то держит их вместе, что-то цементирует их дружбу, что-то составляет общую основу их рациона.

Что это?..