Над могилой Александр Минкин 

Московский Комсомолец № 26081 от 31 октября 2012 г., 

Жертвами политических репрессий становятся мертвые

Народы Земли трепетно подсчитывают не только национальные достижения (научные открытия, олимпийские медали, военные победы). Люди столь же трепетно подсчитывают свои потери.

Попробуйте сказать японцу, что в Хиросиме под атомной бомбой погибло столько-то тысяч азиатов. Нет, скажет он, там погибли японцы. Когда речь идёт, например, о Второй мировой войне, англичане считают погибших англичан, итальянцы — итальянцев... Общее же число погибших европейцев интересует почти исключительно историков.

Даже в интернациональном Советском Союзе очень внимательно считали потери каждого народа: русских, украинцев, белорусов...

Во время оккупации на окраине Ростова-на-Дону в 1942-м немцы казнили в Змиевской балке свыше 27 тысяч человек. Спустя десятки лет (в 2004 году) там появилась мемориальная доска.

 

Год назад, в ноябре 2011-го, мемориальную доску поменяли. Стало так — золотом по мрамору:

ЗДЕСЬ, В ЗМИЕВСКОЙ БАЛКЕ, В АВГУСТЕ 1942 ГОДА ГИТЛЕРОВСКИМИ ОККУПАНТАМИ БЫЛИ УНИЧТОЖЕНЫ БОЛЕЕ 27 ТЫСЯЧ МИРНЫХ ГРАЖДАН РОСТОВА-НА-ДОНУ И СОВЕТСКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ. СРЕДИ УБИТЫХ — ПРЕДСТАВИТЕЛИ МНОГИХ НАЦИОНАЛЬНОСТЕЙ. ЗМИЕВСКАЯ БАЛКА — КРУПНЕЙШЕЕ НА ТЕРРИТОРИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ МЕСТО МАССОВОГО УНИЧТОЖЕНИЯ ФАШИСТСКИМИ ЗАХВАТЧИКАМИ СОВЕТСКИХ ГРАЖДАН В ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ — ЯВЛЯЕТСЯ ИСТОРИЧЕСКИМ ПАМЯТНИКОМ РЕГИОНАЛЬНОГО ЗНАЧЕНИЯ. МЕМОРИАЛЬНЫЙ КОМПЛЕКС «ПАМЯТИ ЖЕРТВ ФАШИЗМА» В ЗМИЕВСКОЙ БАЛКЕ СООРУЖЕН В 1975 ГОДУ ПО ПРОЕКТУ, РАЗРАБОТАННОМУ ТВОРЧЕСКИМ КОЛЛЕКТИВОМ В СОСТАВЕ: АРХИТЕКТОРЫ: Р.И.МУРАДЬЯН, Н.Н.НЕРСЕСЬЯНЦ, СКУЛЬПТОРЫ: Н.В.АВЕДИКОВ, Е.Ф.ЛАПКО, Б.К.ЛАПКО. РЕСТАВРИРОВАН В 2009 ГОДУ.

Согласитесь, доска стала гораздо солиднее. Размер увеличился, надпись стала гораздо длиннее, и все буквы заглавные.

Такой текст принято обдумывать тщательно. На могиле не должно быть лишних слов. Но здесь не получилось. «Змиевская балка» — три раза; к «гитлеровским оккупантам» прибавились «фашистские захватчики»; «здесь... были уничтожены» и — «место массового уничтожения»; «Россия» первой доски превратилась в «Российскую Федерацию»...

Тому, кто видит новую доску с новой длинной надписью, возможно, придёт в голову вопрос: если это — крупнейшее на территории России место массового уничтожения, то почему оно «регионального значения»?

Такие могилы — не бюджет; они не должны подлежать административному делению на федеральный, региональный, муниципальный...

Бабий Яр, Хиросима, Катынь, Освенцим, Дрезден — это могильные памятники мировой истории.

Человека, который попытался бы повесить на воротах Освенцима табличку «Памятник регионального значения», сгоряча сочли бы идиотом. Но надпись на мемориальной доске — это плод коллективного разума; ростовские руководители, безусловно, старались изо всех сил, чтобы вышло красиво, внушительно. И себя не забыли: это, мол, наше — региональное...

...Только канцелярские крысы могут писать на могильной плите, что под нею лежат «представители многих национальностей» — так, будто национальности выбирали представителей на расстрел. Когда пишешь о массовом уничтожении советских людей фашистами, не надо добавлять «в период Великой Отечественной войны». Ни в какой другой период этого и быть не могло.

Некоторое безумие проявилось и в том, что на мемориальной доске жертвам фашизма такими же большими золотыми буквами написано про «творческий коллектив» и приведён полный список творцов. Зайдите на любое кладбище — даже на очень красивых и дорогих памятниках имена только тех, кто лежит в могиле. Если бы ростовские мудрецы поставили бы памятник Пушкину, на нём, конечно, было бы написано «ПУШКИН», а ниже — тем же шрифтом — список всех, кто трудился. Чтобы благодарное потомство делило свою благодарность между поэтом и коллективом авторов.

Но главное отличие прежней надписи от новой никому объяснять не надо. 27 тысяч евреев превратились в 27 тысяч мирных граждан Ростова-на-Дону.

Говорят, у каких-то казачьих и других «национально-патриотических» организаций прежняя надпись вызывала «негативный резонанс». Эта вибрация понятна. Понятно и желание соблюсти историческую правду. Действительно, не только евреев там расстреляли. Но только евреи были расстреляны просто за то, что они евреи.

Историческая правда — неприятная вещь. Честная новая надпись должна была бы выглядеть так: 27 ТЫСЯЧ МИРНЫХ ГРАЖДАН РОСТОВА-НА-ДОНУ БЫЛИ УНИЧТОЖЕНЫ ДРУГИМИ МИРНЫМИ ГРАЖДАНАМИ РОСТОВА-НА-ДОНУ ПО ПРИКАЗУ ГИТЛЕРОВСКИХ ОККУПАНТОВ. Так всюду было: немцы командовали, местные исполняли.

Министерство культуры Ростовской области (Россия теперь в каждой области имеет Министерство культуры), трудясь над исправлением надписи, конечно, не знало, что в точности копирует подход товарища Молотова.

В 1944 году Молотов был заместителем Сталина (заместителем председателя Совета Народных Комиссаров СССР). Ему поступил очередной документ. В сопроводиловке говорилось:

«Товарищу Молотову В.М. 

Направляю Вам проект сообщения Чрезвычайной Государственной Комиссии о разрушениях и зверствах немецко-фашистских захватчиков в городе Киеве.Проект согласован с т. Александровым Г.Ф. 

Прошу Вас дать согласие на опубликование его в печати.

Н.Шверник

8 февраля 1944».

Приложен был и текст проекта:

«Гитлеровские бандиты произвели массовое зверское истребление еврейского населения. Они вывесили объявление, в котором всем евреям предлагалось явиться 29 сентября 1941 года на угол Мельниковой и Доктеревской улиц, взяв с собою документы, деньги и ценные вещи. Собравшихся евреев палачи погнали к Бабьему Яру, отобрали у них все ценности, а затем расстреляли».

Молотов отнёсся к делу серьёзно. И прежде чем дать согласие на публикацию, отредактировал текст. У него получилось так:

«Гитлеровские бандиты согнали 29 сентября 1941 года на угол Мельниковой и Доктеревской улиц тысячи мирных советских граждан. Собравшихся палачи повели к Бабьему Яру, отобрали у них все ценности, а затем расстреляли».

Молотов подписал, поставил дату...

 

Как видим, у него тоже евреи превратились в мирных советских граждан. Можно было бы удивиться: мол, почему Молотов вместо «погнали к Бабьему Яру» написал «повели». Но тут, предполагаю, проявился его литературный вкус, его культура: вписав в первую фразу слово «согнали», он не захотел, чтобы во второй было «погнали» — не хотел, чтобы официальное сообщение демонстрировало бедность языка.

Ростовское Министерство культуры, повторяя по три раза одни и те же слова, про бедность своего словаря не думало. Оно думало только о том, как уничтожить евреев на мемориальной доске.

P.S. Один житель Ростова обратился в суд с требованием восстановить прежнюю мемориальную доску. Министерство культуры Ростовской области направило в суд «отзыв», объясняя, почему следует жителю отказать. Отзыв Минкульта занимает несколько страниц. Мы процитируем только один абзац, прочтите, кто сможет:

«В соответствии с ч.3 ст.64 Федерального закона от 25.06.2002 № 73-ФЗ „Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации“ (далее — Федеральный закон № 73-ФЗ) — памятники истории и культуры местного значения, принятые на государственную охрану в соответствии с Законом РСФСР „Об охране и использовании памятников истории и культуры“ отнести к объектам культурного наследия регионального значения, включенными в Единый государственный реестр объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации (далее — реестр), с последующей регистрацией данных объектов в реестре в соответствии с требованиями Федерального закона № 73-ФЗ». (Орфография оригинала.)

Неужели ростовский суд понял, что здесь написано?

Надо щадить человеческие чувства. Как писал один знаменитый эфиоп:

Два чувства дивно близки нам — 

В них обретает сердце пищу — 

Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам.

Сейчас предложен третий вариант Мемориальной доски. Надеемся, он умиротворит всех живых.

"11–12 августа 1942 года в Змиевской балке нацисты и их пособники расстреляли свыше 15 000 евреев. Это самая массовая казнь жертв Холокоста на территории Российской Федерации. Здесь же были убиты советские военнопленные, подпольщики, тяжелобольные пациенты ростовских больниц. 

Никто не забыт. Ничто не забыто".

 

  

Привет! Хочешь поехать за границу по Work&Travel, стажировкам или обучению, но не знаешь куда? Компания «Освита» предоставляет возможность  отправиться в одну из более 17 стран по всему миру по самой низкой цене в Украине!

-Work&Travel USA  –  цена за программу всего 799$ (только до 20 октября) + большое количество вакансий уже сейчас (официанты, спасатели, работники парков развлечений и т.д.) + 3 ярмарки вакансий!

-Work&Travel Australia и New Zealand  – возможность работать  в течение 1 года в странах с одним из самых высоких уровней зарплат! Цена за программу в Новой Зеландии 1225$ (включено  проживание и питание). 

Прими участие в наших акциях и специальных предложениях: 

- при регистрации на большинство программ скидка 100$ для бывших участников Work&Travel;

- приведи друга и получи скидку 50$ на любую программу;

- а также посещай бесплатные курсы английского языка с носителем языка!

У нас есть точки обслуживания по всей Украине! Адреса можно узнать на нашем сайте www.gousa.com.ua

Заходи к нам по адресу: г. Днепропетровск, пр. К.Маркса, 60, оф.75

Или звони по телефону: (056) 744-62-42

vk.com/gousa2013

Гасан Гусейнов § 9 Оттепельный мат

Гасан Гусейнов  Советские идеологемы в русском дискурсе 1990-х

Издание осуществлено при финансовой поддержке Государственного Комитета по печати (федеральная целевая программа «Культура России» )

§ 9. Оттепельный мат — между «вельможами» и «шестидесятниками».

С одной стороны, матерные слова противостоят официальным идеологемам как

‘живое’ — ‘мертвому’. Именно в этом качестве — как символ прорыва к свободе —

они проникли в литературу периода хрущевской оттепели. Но с другой стороны,

как инструмент «вельможного» хамства (В. Камянов), они принадлежат и власти.Оттепельный мат — объединительный символ сурового стиля, воспринимаемый современниками как общее движение эпохи к свободе.

Так, наблюдая снятие последних языковых табу в начале 1990–х гг., критик

Сергей Чупринин перечисляет общим списком самые известные случаи попадания мата в общественный дискурс эпохи первой советской оттепели в начале 1960–х:

Протечки, конечно, и раньше случались. То Никита Хрущев, разгорячась, сказанет с трибуны

Что–либо этакое, и сказанное, не дойдя до эфира, до газетных полос, начнет кочевать по Руси

в изустном изложении.518 То Александр Солженицын насытит речь персонажей «Одного дня

Ивана Денисовича» чуть5чуть графически (но не фонетически) видоизмененными словами известного рода.519 То Василий Шукшин восхитит миллионы соотечественников своим чудаком

на букву «м». То Валентин Катаев напечатает роман, который если чем и запомнился, то разве

только «жопой»520, крупно, нахально выделенной в строгой «новомировской» гарнитуре... Но

то и были протечки...521

Может показаться странным, что вельможная брань первого секретаря

ЦК КПСС попадает в один список с повестью А. И. Солженицына.522 Это, однако,

не каприз автора. В горбачевское время люди, помнящие Хрущева, в первую ложку свободы бросили читателю брань как изюминку политической риторики тогдашнего главы СССР.

Когда кричит о себе поэтика абстракционизма, примитивизма, психопатологизма, неоавангардизма, и он, наш партвельможа–мусагет, на них, как водилось, гаркнет, топнет, обзовет кого–то

из авторов «пидарасами», угодив если не точно в поэтику, то около...523

Уже в 19645м не стало Хрущева, потратившего лучшие годы своей жизни на борьбу с абстракционистами и «пидарасами».524

Конечно, до хрущевского крика «пидарасы!» нашим шестидесятникам далеко, но не с той же ли

яростью Хрущев топал ногами на «мазил», как иные из нас [литературных критиков–традиционалистов 80–905х гг. — Г. Г.] на «графоманов»?525

Разные люди процитировали употребленное Хрущевым «живое словцо», обращенное им в 1963 году к художникам–нонконформистам, с двоякою целью: утоляя жажду подлинности, авторы не захотели упустить случая и словно с облегчением сами нарушают табу, обозначают преодоление страха.

Именно за это — за раскрепощающую от страха и недостоверности силу — матерное слово включали в свои сочинения неподцензурные писатели 1960–1980х гг. — от Василия Аксенова до Венедикта Ерофеева. У их предшественников матерное слово чаще присутствует в эвфемистических подтекстах или внелитературных афоризмах. Так, один из классиков советской поэзии Александр Твардовский, был автором широко распространившейся матерной формулы собрания и заседания (партийной, профсоюзной организации и т.п.) — центрального мероприятия советской общественнополитической жизни.526 Воспоминания

о широком бытовании этой формулы появляются одновременно с воспоминаниями о хрущевских «пидарасах». А именно, Твардовский527 называл официальные

общественные мероприятия (собрания, заседания и т.п.) «еблей слепых в крапиве».

Одностишие Твардовского было опубликовано лишь тридцать лет спустя, но в устном бытовании сохраняло свой оппозиционный идеологический дуктус.

Это идеологическое свойство мата переняли у «шестидесятников» неоавангардисты 1970–1990х гг.

Современный русский авангард зиждется и распухает на ненормативной лексике. Возьмись сегодня какой–нибудь Делакруа изобразить Свободу на литературных баррикадах, он написал бы

голую девку с российским флагом в руках, на котором бы гордо значилось густое русское трехлитерное слово. Кажется, отними у авангарда эту хоругвь — и он окажется голым, просто голым. [...] Обидно, право. И за авангард, и за ласковый российский матерок.528

Идеологическое преобразование мата на закате советской эпохи — в силу очень еще не продолжительной истории его открытого бытования — обнаруживается в большинстве случаев в порядке проговорки.

Для меня язык — я имею в виду русский язык — однозначно ассоциируется с Родиной. Русский

язык замечателен тем, что некоторые слова и словосочетания перевести нельзя. Ни на какой

другой язык. И русские пословицы — тоже нельзя. Когда язык очень сильно обеднен, бывает

обидно и за язык, и за людей.

Но особый колорит языку придают непечатные слова. Причем не тогда, когда они употребляются как заменители обычных русских слов. А тогда, когда они произносятся к месту, четко и создают такую невероятную атмосферу русского колорита.

К сожалению, привести пример не могу. Хотя довольно часто пользуюсь такой возможностью.529

Половинчатое признание молодого русского политика Бориса Немцова и сохранение им традиционной советской матрицы двоемыслия (‘я, конечно, знаю, но не скажу’; но верно и обратное: ‘скажу, хотя и не знаю’530) — нуждается в разборе. Уверенность и в уникальности русского матерного языка, и в уместности матерного слова в целях создания «невероятной атмосферы русского колорита»531, и в недопустимости его публичного употребления — свидетельства сохранности идеологической функции мата. Только теперь на месте идеологии — остаточное ханжество человека, прошедшего раннюю социализацию в Советском Союзе: Немцов уже признается в употреблении матерного языка, но еще не может процитировать себя перед включенным магнитофоном. Вместе с тем, это — часть рекламной стратегии восходящего политика. Тот, кто употребляет, — свой, открытый парень для всякого простолюдина.

Немцов прошел политический перекресток «безопасно — опасно», но остановился на моральном перекрестке «можно — нельзя», или перед лицом бытовой расколдованности мата в условиях политической и гражданской свободы.

В конце 1990–х гг. мат как посттоталитарное коммуникативное средство обсуждается в русском инете. Так, на дискуссионной странице сайта полит.ру, где выступали, в частности, такие известные пиарщики, активные участники предвыборных кампаний 1996 и 2000 года, как Глеб Павловский, тема приемлемости и политической эффективности матерной речи является одним из рефренов дискуссии.532

Миролюбов Ю.П. КОНЕЦ СВЕТА

Миролюбов Ю.П. Сакральное Руси т. 1 

КОНЕЦ СВЕТА

Юрьевские «старые люди» часто любили повторять: «Конец света скоро! Как обоснуется свет паутиной да побегут одноколые повозки, так и конец света близко! Встанут люди против людей и Царь против Царя. Не будет места никакого человеку, все будут вместе терпеть, сироту некому будет защитить, и вдова ни от кого не получит помощи. Долго будет страдать народ, погонят его опять в барщину. Начнут люди умирать целыми селами и неоткуда будет ждать спасения. Народятся злые люди, которые будут бить и мучить других, и слезы этих людей им будут радостью, и кровь человеческая приятным оку зрелищем. Тогда встанет несколько Праведников, чтобы спасти людей, и пойдут они созывать всех, чтобы помогали им, и не поверят им. И снова будут мучиться люди, говоря: «Если бы мы знали, что они нас хотели спасти! Мы их за врагов приняли!» Но Бог попустит злым людям, чтобы они мучили добрых, пока все - и добрые, и злые - не покаются. А когда покаются, так придет Бог в славе и силе и станет судить всех огнем, и кто в огне увидит овцу, спасен будет, а кто увидит смерть, умрет! Но и те, кто спасен будет, должны будут страдать долго, так, что и страдания их им покажутся бесконечными. Дети же их, выросшие в страданиях, не будут знать, какая есть жизнь без страха и страданий. Долго еще будут подозревать друг друга и думать, что каждый из них замышляет злое. Живущим покажется долгим это время, но на самом деле оно будет кратко, ибо если бы было долгим, то ни одна душа человеческая не спаслась бы. По те, кто в огне увидит овцу, будут хранить виденное в душе, и когда пройдет время, откроются всем и будут радоваться. Но пока придет время их радости, они уже успеют насытиться печалью. Разбойники же, злые люди, мучая добрых, не найдут добра для себя в содеянном зле, и смерть их будет ужасной. Господь их накажет за это. Все это, дети, еще не пройдут ваши времена, как все будет, и вы увидите своими глазами. Редкий будет избавлен от страданий. Тот же, кто будет избавлен, соединится с другими избавленными, но такова сила зла, не найдет в себе достаточно силы, чтобы зло остановить. Будут сговариваться и, уже уходя к себе, думать: «А зачем я буду биться за других? Пусть сами за себя бьются!» Заплатят-наши дети полную меру за наше счастье и спокой и не будут знать, когда придет их собственное счастье. Уже сошлись вместе те, кто затевает злое, и уже сговариваются. Пострадает наш народ за свою силу, богатство, веру, доверчивость...» Когда я слышал эти слова, странно, я к ним прислушивался, как если бы они были уже когда-то произнесены в моем присутствии. Теперь мне ясно, что это было предчувствие, говорившее, что за ними есть страшная правда, которую вскоре и сам увижу. «Старые люди» были прозорливыми!