Кладбище домашних животных

Прочитано в http://www.pravmir.ru/kladbishhe-domashnix-zhivotnyx/

У моего отца долгое время жила собачка Жуля. Белой масти. Маленькая, лохматая, такая, у которой из-за волос не понять где зад, где перед.

Он взял ее новорожденным щенком, в деревне, где, выйдя на пенсию, проводил время с весны до осени, копаясь в огороде (что делать пенсионерам в загазованном Красноярске летом…)

Она умерла в возрасте 16 лет, от старости, перед тем – ослепла и почти потеряла нюх, умерла у него на руках, похоронена там же, в деревенском палисаднике, среди цветущих тапинамбуров и ромашек…

Я иногда завидовал отцу, их отношениям с Жулей: все эти годы, от рождения до смерти, она любила только его одного. Не рассуждая, просто, преданно, изо дня в день, на свой собачий лад и в меру своего разумения блюдя себя, не давая особо себя ласкать и тискать никому из домашних, ни разу не подпустив к себе никакого кобелька, ела из его рук и только то,что ел он, пила (ну, лакала, конечно) кофе, как и он, болела той же желчекаменной болезнью, что и он, когда он утром молился перед иконами – смирно сидела рядом…

Конечно, кто-то хмыкнет: надо же, собачка, эка невидаль!… Они ведь безмозглые, не обладают бессмертной душой, свободой выбора, сложностью  рефлексий, прихотливой неоднозначностью нравственных ориентиров, и чем там еще из того, чем мы, великие и самовлюбленные человеки, пупы земли, привыкли гордиться перед самими собой и всем белым светом…

Так, все так, бессмертные чада Божьи, повелители всея твари, которой только и остается, по слову апостола, бессловесно и терпеливо заглядывать вам в глаза снизу вверх, стенать и мучиться доныне, ожидая – иногда кажется, что безнадежно – откровения сынов человеческих…

В церковноприходской среде собака, как известно, считается животным нечистым (коты и кошки почему-то таковыми не считаются, их охотно держат в церковных сторожках и в монастырях. Чем кот чище собаки – вопрос сколь неразрешимый, столь и праздный, ведь любое животное, если дерзнуть сравнивать его с человеком в нравственном отношении, куда чище царя природы… Вспоминается известный случай, бывший с блаженной памяти о.Иоанном Крестьянкиным: когда в его келью ввели бесноватого, присутствовавшие там люди  испугались, не испугалась лишь находящаяся там же кошка, и о.Иоанн  сказал: «Она не боится, ибо в ней нет греха…» ).

Домашние животные,наши любимцы, коты и кошки, собаки и хомячки, попугайчики и вуалехвостки, братья наши меньшие – насколько вы меньшие по сравнении с нами, великими?.. С нами, погрязшими в неверии, в житейской суете и слепоте духовной, в нелюбви, в смрадных грехах, коим несть числа, выглядящими порой не чище свиньи, не добрее ройтвеллера, не умнее скармливаемого канарейке дождевого червя, двигающиеся по крестному Христову пути не быстрее черепашки, с нами, строящими и в своей душе, и вокруг себя такой ад, который бывает непредставим – что там животные! – самим духам зла?

И только ли для пустой забавы дал нам Господь наших домашних любимцев? Не есть ли их существование – еще одно безмолвное Его напоминание нам о том, что их немудрящие и привычные нам любовь, верность, преданность, терпение, простота и цельность радости в принятии жизни, стойкое и безропотное принятие смерти – это НАШИ качества,  которые мы потеряли, то самое, чего нам так остро не хватает? То самое, что похоронено в нас под завалами греха, но еще живо и ВЗЫВАЕТ к нам из своей могилы, и мы тоскуем, чуя этот зов, часто сами не осознавая о чем…Тоскуем, хороня внутри себя мечту о верной и преданной любви, хороня в  палисаднике свою собаку, бессловесную Божью тварь, просто животное,  которому и крест-то на могилку не поставишь.

Вот, эти Наши ближние, которых мы возлюбили как самих себя, Покидают нас, оставляя нам нас самих. Возвращаются в вечное лоно. Всё, всё своё они забирают с собой: Булатное отточенное смиренье, Бриллиантовую верность, Золотую лень, Пламенную настойчивость, Червленое серебряное лукавство.

Память, шерстяная, потёртая, серая, Севшая от употребления, потерявшая форму и размер, Рваная кое-где (заштопать, немного поносить), Но пока ещё тёплая, – хоть это мы успели оставить себе.

Закутавшись до плеч, мы не спим, Сидим и сидим с тобой на крыльце, Молчим, Смотрим, задрав головы, им вслед, В невероятную бездонную ночь, В которой мерцают зеленоватой надеждой Линии их жизней на подушечках лап.