Я провожу здесь время, я знакомлюсь,

я развлекаюсь (может быть, с собой).

Здесь- не пещера: блог- пустая полость.

Из мебели- одна, столи`ка, пошлость.

Один вопрос, конечно- половой.

Я бился в стены бедной головой,

решал вопросы дома и по службе-

теперь советами осыплю вас,

бесплатными, по старой дружбе.

Дешёвый уголь греет всех. Алмаз

красив, но бесполезен: что в нём толку?

Героя меч сменяю на иголку,

усядусь в кресло, мне в седло- неловко,

и Коломбине закружу головку.

За мелочь покупают бесы,

берут взаймы дешёвые сердца.

Меня заждался, Петя Верховенский?

Купи того студента- молодца,

пускай водил базаром увлекает.

Я доллара в руках-то не держал.

Поэт по жизни "зелени" не знает:

от "чёрных" не дождёшься ни шиша.

Под "фаустов" нам не дают кредито-

живём что пташки, днём, что бог послал.

..."Нас обирают", плачется водитель-

не на бумагу просятся слова

с майдана: пахнут никотином.

Бежать отсюда! к музам, да с повинной.

* * * * *,........................................................................................................!:)

Д в а д ц а т ь   т р е т ь я   г л а в а

Входит Мероэ. Предыдущие

Мероэ: О, вы, Дианы свя`тые служанки,

             и вы, марсиды, слушайте меня:

             я- африканская Горгона,

             я обращу вас в камни- не глядите.

Верховная жрица: Ответь, ужасная: что произошло?

Мероэ: Она, по имени не называю,

             обуреваемая страстью,

             желанье выказала юноше, тому,

             кто возлюбил её, охоту овладеть им,

             оружием ужасным угрожая.

             Собаками окружена, слонами,

             явилась она в поле, лук- в руках.

             Сама Война, что города гнетёт,

             смолой горящей стены поливает,

             ужасниым видом с нею б не сравнилась.

             Её-то вызывал на честный бой:

             тот юный дурень, он любил её!

             В Дианы храм отправился бы с нею!

             от свиты удалившись, лишь с копьем был.

             Он будто пуганый олень ступал:

             пройдёт немного, станет, обернётся,

             прислушается к рёву издали,

             то кликнет "Одиссей! Тилид!"-желал он

             назад податься, ко своим друзьям,

             но будучи отрезан псовьей сворой,

             под ветви ели спрятался, боясь

             охотницы, той, что закричала:

             "Ха!" и выстрелила в шею "оленю"-

             тот упал, и ,захрипев, поднялся,

             чтоб убежать к своим- напрасно! 

            "Ну,взять!" вопила та: "Леана, Тигрис!

             Сфинкс! Взять ,Меламфи`с! Взять, Дирке! Гиркаон!"

             И сбила, сбила его сворой, о Диана!

             уселась сверху, и рвала шелом

             подобно суке в обществе собак;

             тот пёс вцепился в шею, тот- в живот,

             земля гудела прыжков собачьих.

             Он, в пурпуре своей крови корячась,

             взывал: "Невестушка, Пентесилея,

             ты что творишь? Иль это- свадьба,

             что обещала ты мне?!" Но львица

             не слышала его. Изголодалась,

             что львица ,с гор спустившаяся, сбила

             долой кирасу с тела, искусала

             его младую грудь, затем собаки

             догрызли плоть: Сфинкс- слева, Оксус- справа.

             Когда явилась я, их пасти,

             и руки той уж истекали кровью.

пауза ,полная ужаса

            Примите меня, жёны, отзовитесь,

            подайте знак, что вы- живые тут.

пауза

Первая жрица: Усидчивая девушка, Герми`я!

                          А рукодельница! и в танце горяча!

                          певунья славная, и грациозна!

Верховная жрица: Хоть бы Отрере эту не рожала!

                                Горгону увидала девочка! 

Первая жрица: Она была что соловьихой милой,

                          из тех, что в храме гнёзда свили,

                          что заливаясь трелями в ночи,

                          усевшись на дубовых ветках,

                          прохожих услаждают пеньем.

                          Она и червя оминала.

                         А ту стрелу, что Эбера сразила,

                         она звала назад, а, подбежав,

                         к сражённому, упала б на колени

                         пред ним, когда б не буря сечи.

пауза

Мероэ: Стояла та, страшна, у трупа,

             окружена собаками, смотрела,

             не видя ничего. Ушла в поля,

             лук на плечо победно опустив,

             молчала всё, покуда не исчезла.

             Мы спрашивали- дыбом волос встал:

             ты натворила это? Та молчала:

             не знала будто нас. Что делать?

             Иль нам догнать её? Я к вам... пришла.

             Нет , отвращенья вынести не в силах,

             бежала к вам , не чуя ног своих.

 

................перевод с немецкого.....................................Терджимана:)......................

 

Горчит народная молва,

из перца пошлостей халва:

"Ч у ж и х  мы жалим, злые пчёлы"

Мёд сладок- жалкие слова.

 

Халва у всякого в груди.

Что было, будет впереди,

что с нами есть? -уста слюнятся.

Зажмурься, глаз, и погляди.

 

Оголодала голова?

Полова в блогах- не халва.

Собака лает- носит ветер:

помола требуют слова!

 

У зеркала один изъян,

я повторю для обезьян:

слой амальгамы. "Неконкретность"-

один изъян того кто пьян.

Миръ чуждый- за кромкою града в аулах,

лад столь непохожий на наш.

Татары-строители и сторожа в караулах:

шабашит апаш,

уходит со смен, и ,напившийся пивом,

чуток табаку покурив,

садится в вагон иль в автобус красиво-

и едет к своим.

Мы видели страны далёкие в красках,

лежали на пляжах.

Вязала нам варежки баба Параска:

оранжева пряжа.

Мы рвались из сёл, оставляя могилы,

нам город казался заманчиво-милым,

мы всё положили, и деньги , и силы...

Просились в европы похерив границы:

нам Эйфеля башня не видится- снится.

Мы- азии малой тугие ресницы.

Ты, прошлое, нам наступаешь на пятки-

уходим вразброс, в сны бредём, в непонятки.

Мы- мрамора сколки, остатки статуи,

нас ветер степной скоро в прошлое сдует.

Твоя ли головка торчит в акведуке?

Стамбул. Мы туристы? Нет, местные турки.

* * * * *,.................................................................................................................!:)

Д в а д ц а т ь   в т о р а я   с ц е н а

Верховная жрица, побледневшая; некоторые другие жрицы и амазонки

Верховная жрица: Сюда верёвки мне несите!

Первая жрица: Достойнейшая!

Верховная жрица: Да свяжите её!

Амазонка: Царицу, что ли?

Верховная жрица: Эту суку!

          ...которой да руками не касаться!

Амазонки: Святая мать, ты вышла из себя!

Верховная жрица: Трёх дев, что мы послали вслед ей,

                                она низвергла в прах; Мероэ,

                                что на колени пала перед нею,

                                псом затравила. Взглядом страшным

                                что камень тяжкий мне в глаза упёрлась-

                                несдобровать мне: я назад бежала.

Первая жрица: Ужасно это!

Вторая жрица: Чудовищно, скажу вам! 

Верховная жрица: Она , гневна, среди собак: зовёт

                                их сёстрами- те что менады лают.

                                Она , пуская стрелы, мчит по полю,

                                на лучшую дичь гонит свою свору.

Амазонки: О, боги ада! Псы окру`жили её!

Верховная жрица: Туда, за ней ,марсиды, напрямик!

                                Силков ей на пути наставьте,

                                укройте ямы ветвием для ней,

                                и ,ухватив как бешеную суку,

                                свяжите- и на Родину доставьте

                                в сохранности.

Амазонки (из-за сцены): Триумф! Триумф!

                                        Ахилл поддался! он схвачен! розами

                                        его шелом царица увенчает!

 пауза............................................................................

Верховная жрица (сдерживая радость): Слыхали вы тот крик?

Жрицы и амазонки: О, боги!

Верховная жрица: Тот вопль был радостен, не правда ль?

Первая жрица: Победный клич, святейшая:

                          блаженнейший из тех, что слышала я!

Верховная жрица: Доведается кто из вас?

Вторая жрица: Ты, Те`рпи!

                          На холм взбеги да посмотри, что там!

Амазонка (взбираясь на холм, молит): Вас, боги адовы, ужасные,

                                                                 прошу: что вижу я вдали?

Верховная жрица: Ну что, Медузу увидала?

Жрицы: Что видишь там?

Амазонка: Пентесилея,

                  что роженица, меж собак лежит -

                  им скармливает, по кускам, Ахилла!

Верховная жрица: Ужасно! Отвратительно!

Все: Ужасно!

Амазонка: Явилась страшная загадка.

все удаляются

..........перевод с немецкого...........................................Терджимана:)...........

 

                               

Труп, что завёрнут был плотно в клеёнку,

ты зашивала цыганской иглою.

Я предложил:"Закопаем под клёном

пахнщим вкусно прозрачной смолою?"

Зоя звонила, Илья- до обеда.

Ты ,покраснев, отвечала им звонко:

"Милости просим. Убили соседа:

труп завернули потуже в клеёнку"

Съехались гости. Мы так изменились!

Редко встречаемся: "мало оказий".

Вслед за улыбками слёзы пролились,

редкие и дорогие алмазы.

Хлам сообща закопали под вечер.

Помню, "соседа" дрозды отпевали.

В сумерках небо дарило нам вечность,

лунную ночь и созвездья в бокале.

Я отыскал тебя в аду. Без денег

ступил в ладью харонову последним.

Не получивши от живых наследства,

я развлекал собрание беседой

как здесь, на блогах. Публика менялась

всяк раз на берегах. Ты засмеялась

когда веслом ублюдочно-холодным

мне указал водила: "вы свободны".

Мы вышли в штрек метро ,из долгостроя.

Наш был был...что там: беден, неустроен.

Да, он таким аж до` смерти остался:

прибавилось глазури, впрочем- краски.

О, этот адский, газом скрашен, холод!

Укутай меня ситцевым подолом.

Лето разрумянилось оранжево,

ни дать ни взять, коричный коржик.

Липы цвели как на погибель.

Начальник чей-то толстокожий,

папочку "жёлтогорячую" прихватив под мышку,

в столицу отправился было ("на ковёр", поговаривали-

-"на казнь", хотелось многим).

Я, велосипед оседлав,

по сельским дорогам мотался:

говорят не зря: помогает от депрессии.

Повидал много чего: черепки татарские

на зольниках забытых осязал;

виноградник запущённый оминая,

заметил грязно-пёстрый пятачок у склада заброшенного.

Без окон и дверей бетонная коробка

пахла химией за полкилометра.

О ,эти скудные серые степи сарматские!

Стрёкот и лёт насекомых кусучих неведомых,

чёрных блестящих! Хруст известковый

утлых ракушек, нет, амфор!

Спешившись, я подошёл, и колени дрожали,

и ,не спросив позволения Демона Яда,

я

внутрь заглянул разорённого дома его.

Ящики гнили средь белого грязного ада.

Сырость сочилась с давненько небеленных стен.

Вот он, чернобыль для ящерки-гада,

той, что не ждёт от судьбы перемен.

Ты- саркофаг иль отхожее место?

Нет, ты- столетия прошлого срам:

формул неведомых гиблое тесто,

смерти икра.

... В понедельник начальник вернулся ни с чем.

Жизнь продолжалась: ужасы нас ожидали впереди.

Я  сдуру рассказал, нафантазировал-

мне не поверили.

Тридцать метров до грунтовых вод-

"нам не грозит ничего, успокойся. Все знают"

И вы - тоже: я предупредил, распишитесь тут, почётче.

А теперь спите спокойно.

* * * * *,................................................................................................................!:)

Д в а д ц а т ь   п е р в а я    г л а в а

Ахиллес с Диомидом выходят на сцену. После к ним присоединяется Одиссей, а затем- гонец.

Ахиллес: Ах , Диомид, мне сделай одолженье-

                не расскажи пустому Одиссею,

                он нерассудлив-  выслушай меня:

                я вспоминаю её губы снова-

                и тошнота меня одолевает.

Диомид: Гонца ей ты послал, Пелид?

              И вправду?

Ахиллес: А ты , мой друг, не возражаешь: понял?

                Ни слова боле! ...Баба эта

                необычайна : полуграция,

                и полуфурия- любим я ею.

                Всем бабам эллинским в укор, я тоже,

                во имя Стикса, Гадеса, люблю!

Диомид: Что?

Ахиллес: Да, но кузнечиком не лягу

                в траву чтоб славить бабу, но

                обезоружу её в схватке:

                любовь не станет мне в помеху.

                Послал...

Диомид: Неистовый!

Ахиллес: Не с л у ш а е т  меня!

                Сколь жив он, парень  не видал такой

                очами голубыми в белом свете,

                и в памяти любви нет на примете.

Диомид: Желаешь ты?...Ответь мне?...Да?

Ахиллес (после паузы): А что такого? Чего желаю я...

                                       опасного?

Диомид: Ты испытал её,

               до белого каления довёл,

               чтобы потом вы вместе!

Ахиллес: О, хрониды!

                Она мне ничего не причинит:

                взыграет сердце, крикнет рот "победа!"

                рука взовьётся - нет, не на меня!

                Лишь на Луне я буду в подчиненьи

                царицы скифской, раз , и два, и хватит.

                Пусть выплеснет из своих уст

                весь гнев и ужас, чтоб за мною

                последовать, клянусь Юпитером!

                - и усажу её на трон, я, милый.

Входит Одиссей

Диомид: Ну, подойди, Улисс, прошу тебя.

Одиссей: Пелид!

                Царицу вызвал ты на схватку:

                желаешь, будучи уставшим,

                сыграть вслепую с хитрой долей?

Диомид: Нет ,не сыграть, не побороться,

               но сдаться в плен, мой друг Улисс.

Одиссей: Что?

Ахиллес(внезапно густо покраснев): Ну, отвернись, прошу тебя!

Одиссей: Желает...он...?

Диомид: Да, он , ты слышал! Той, что шлемы

              шутя колола, зверски била

              мечом в щиты , коля их в ще`пу,

              он, онемевший побеждённый,

              гляди- и к ножкам упадёт.

Одиссей: И это ль муж честной ,Пелея сын?

                Ты слышал сам, ...?

Ахиллес (отходя на шаг): Прошу тебя,

                попридержи язык, Улисс! Кулак

                мой вот да сорвётся, видят боги!

Одиссей: Коцит горящий! Я хочу узнать,

                то что я слышал- это не приснилось?

                Ты, сын Тидея, пособишь ли мне

                доведаться, коль станет, силой:

                он пожелал царице сдаться?

Диомид: Ты слыхал!

Одиссей: В Темисциру уйти желает?

Диомид: Точно.

Одиссей: Он наш элли`нский спор

                за град Дардана, за Елену,

                что детка бросит, увидав игрушку

                иную?

Диомид: Да, клянусь Юпитером!

Одиссей (скрестив руки на груди): Я не могу поверить.

Ахиллес: О Трое он сказал.

Одиссей: Как?

Ахиллес: Что?

Одиссей: Прости, я не расслышал.

Ахиллес: Да?

Одиссей: Да...

Ахиллес:  Я повторю:

                 о Трое  о н добавил.

Одиссей: Ну вот,

                как заведённый, вопрошаю снова:

                желаешь спор наш позабыть

                что сон поу`тру?

Ахиллес (сделав шаг вперёд): Лаэртид, пусть Троя

                           потонет в море голубом, пусть стены

                           покроет толща вод; рыбак пусть

                           цепляет сетью флюгеры на башнях;

                           пусть во дворце Приама щука

                           на трон воссядет; пусть с Еленой

                           в постели спит то рак, то устрица-

                           мне всё равно.

Одиссей: Во имя Стикса!

                Тилид, вот его личина, открылась!

Ахиллес: Во имя Стикса! Во имя Гадеса!

                Перед мирами всеми поклянусь:

                желаю храм Дианы увидать!

Одиссей ( Диомиду вполголоса): Не отпускай его на битву Диомид

                                                       коли желаешь того сам.

Диомид : Желаю...

               ты б одолжил мне пару рук.

Входит гонец 

Ахиллес: Ага! Ты что принёс?Она яви`тся?

Гонец: Яви`, Нереиды сын. Она уж близко.

            Слонов ведёт ,однако, гонит свору,

            и конниц необузданных с собой.

            Не знаю, что там с вашим поединком...

Ахиллес: Ну хорошо, коль это нужно ей...

                За мной! О, как она подла`, о боги!

                С собаками, сказал ты? Со слонами?

Гонец: Да, так. Допрежде, когда вела она

            своих на приступ стен троянских,

            то не казалась столь свирепой.

Ахиллес (себе в бороду): Собаки-то ,видать, ручные!

                                          Как вы все... Ну, за мною!

Отправляется на поединок в сопровождении своей свиты

Диомид: Неистовый!

Одиссей: Позвольте нам связать его, ...вы, греки!

Диомид: Назад! Тут амазонки скоро будут! 

 

..............перевод с немецкого................................Терджимана:).................