Часы пробили двенадцать. Проспект выглядит иначе,
нежели деревянное предместье: нимб...................
зажжён, но безлюден, напоказ окнами
свадебной выпечки,

бриллиантовых колец, роз в горшках, лисьих шкур
румянца на восковых манекенах
в остеклённых табло изобилия.
Из просевших подвалов

что гонит бледную, трепетную сову
так вот пищать поверх этажа
фонарей и проводов, его междустенья
крыльями мерить для порядка

эту харонову заводь, тупо
загустевшую, попросту отвыкшую
глядеть повыше? Крысиные зубы дерут сити,
встряхнутый совиным криком.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

Owl

Clocks belled twelve. Main street showed otherwise
Than its suburb of woods : nimbus---
Lit, but unpeopled, held its windows
Of wedding pastries,

Diamond rings, potted roses, fox-skins
Ruddy on the wax mannequins
In a glassed tableau of affluence.
From deep-sunk basements

What moved the pale, raptorial owl
Then, to squall above the level
Of streetlights and wires, its wall to wall
Wingspread in control

Of the ferrying currents, belly
Dense-feathered, fearfully soft to
Look upon? Rats' teeth gut the city
Shaken by owl cry.

Sylvia Plath

Cловно стонущий ветер сквозь ночи,
страсть моя рвётся к тебе;
и тоска на носках, внеурочна...
О, ты, кем я источен,
что тебе с моих бед?!

Я ночник выключаю-- цок!
дрожь уроков ночных пробуждая,--
и у Ночи твоё лицо
ветер же от любви пунцов:
незабвенный твой смех блуждает.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Wie der stoehnende Wind

Wie der sthoenende Wind durch die Nacht
Stuermt mein Verlangen nach dir,
Jede Sehnsucht ist aufgewacht -
O du, die mich krank gemacht,
Was weit du von mir!

Leise lsch ich mein sptes Licht
Fiebernde Stunden zu wachen,
Und die Nacht hat dein Angesicht,
Und der Wind, der von Liebe spricht,
Hat dein unvergessliches Lachen.

Hermann Hesse

Столь часто жизнь упрямится в пути,
черно`й стеной стои`т--
о, смута жутких дней чужая,
когда живым живой в нас проклят и убит,
комком в гортани слипшейся хрипит
себя и Бога нагло вопрошая!

О чудо, коль тогда любовь придёт,
и над зачу`мленным путём
огнём тишайшим воссияет!
Когда б не эта милость, мы б давно
и безвозвратно канули на блуда дно
без Света; Бог бы нас оставил.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Wunder der Liebe

Oft will das Leben nicht mehr weitergehn,
Bleibt schwarz und zogernd stehn -
O schauerlich verwirrte Tage,
Da alles Lebende in uns sich selber hasst,
Sich selbst an der verhassten Gurgel fasst,
Anklagend sich und Gott in frevelhafter Frage!

O Wunder, wenn uns dann die Liebe naht
Und unsern finstern Pfad
Mit ihrer stillen Flamme lichtet!
War diese Gnade nicht, langst hatten wir
Uns ganz verirrt ins teuflische Revier
Und Licht und Gott in uns vernichtet.

Hermann Hesse

Шопен. Ноктюрн Es-dur*. Пылала
в ночь арка нашего окна.
А ты, строга и мне видна,
сияла ореолом славы.

Ни разу столь я не был тронут
в ночи серебряной луной:
в душе несказанно живой
я слышал песней песни рокот.

Молчишь. И я; немые дали
в зарю стекли. И ни души:
два лебедя и пруд в тиши,
да звёзд мельканье, что над нами.

В окно ты протянула руки--
Луна каймой из серебра
украсила их, а гортань--
собой: повисла диском хрупким.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
см. также перевод Олега Комкова, погуглите : "... И сквозь проем окна фигурный
Прозрачно-хрупкий профиль твой
Луна серебряной каймой
Одела с грацией скульптурной";
* ми-бемоль мажор?-- прим. перев.

Nocturne

Chopins Nocturne Es-dur. Der Bogen
Des hohen Fensters stand voll Licht.
Auch deinem ernsten Angesicht
War eine Glorie angeflogen.

In keiner Nacht hat so mich wieder
Der stille Silbermond beruhrt,
Dass ich im Innersten verspurt
Unnennbar suess ein Lied der Lieder.

Du schwiegst. Auch ich; die stumme Ferne
Verrann im Licht. Kein Leben war
Als nur im See ein Schwanepaar
Und uber uns der Lauf der Sterne.

Du tratest in den Fensterbogen,
Um deine ausgestreckte Hand
War dir vom Mond ein Silberrand
Und um den schmalen Hals gezogen.

Hermann Hesse

Тот летний, наилучший день
поныне полнит тихий двор:
его вея`нье, птичья тень
едва минают до сих пор.

В сей час пьёт красное вино
из рога лета гость златой,
пусть щедро пенится оно--
последний канет пир с зарёй.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
смю также перевод Олега Комкова, погуглите: " Прекраснейший из летних дней
Прощальным эхом полнит даль, И в птичьем щебете..."

August

Das war des Sommers schonster Tag,
Nun klingt er vor dem stillen Haus
In Duft und suessem Vogelschlag
Unwiederbringlich leise aus.

In dieser Stunde goldnen Born
Giesst schwelgerisch in roter Pracht
Der Sommer aus sein volles Horn
Und feiert seine letzte Nacht.

Hermann Hesse

Макошки, огоньки ада,
вы не вредны?

Волнуетесь.* Я вас никак не трону.
Ладони меж огней. Ничто не жжёт.

А меня высасывает наблюденье
дрожи подобной, морщинистой и ясно красной, что кожа рта.

Рот только вот кровоточил.**
Кровавые юбочки!

Вот курево, оно мне недоступно.
Где ваши опиаты, ваши дозы в ноздри?

Мне б истечь кровью, или уснуть!....................................
Моему бы рту сочетаться с подобной болью!

Или ваши ликёры впитать, в эту стеклянную ампулу,
глупеющую и утихающую.

Но бесцветную. Бесцветную.

перевод с английского Терджимана Кырымлы    * Flickering -- во мн. числе, амер. "кинофильм";
** just bloodied,-- у "bloody" несколько амер. сленговых значений; С.Плат, родившись и пожив в Англии, пол-жизни провела в США.

Poppies in July

Little poppies, little hell flames,
Do you do no harm?

You flicker. I cannot touch you.
I put my hands among the flames. Nothing burns.

And it exhausts me to watch you
Flickering like that, wrinkly and clear red, like the skin of a mouth.

A mouth just bloodied.
Little bloody skirts!

There are fumes that I cannot touch.
Where are your opiates, your nauseous capsules?

If I could bleed, or sleep! -------------
If my mouth could marry a hurt like that!

Or your liquors seep to me, in this glass capsule,
Dulling and stilling.

But colorless. Colorless.

Sylvia Plath

1. Неожиданная встреча

Он долго ножницы тянул
из целлофанового пакета; затем,
согнувшись, долго обрезал
на брючинах лохмотья.
Мой начальник. Бывший.
Я узнал
его по выраженью строгого лица.
О, сколько лет прошло. О сколько тел.
Закат горел.
Как оказался я в долине Салгиря?

2. Танка о вредителях

Убейте его
детей. Он звонил утром
из Колорадо.
Жук. Съел картошку мою.
Я убил его жену.

3. Пирожки

Купила мамка дочке пирожки.
Семья газетку молча расстелила.
Сновали мимо старые жуки;
кололи ночь лопаты, грабли ,вилы;
судью несли, визжащего на мыло
свистящие седые старики.

Отец открыл бутылку то ли пива,
то ли баллон ситра. Достал стакана три.
А вот и Смерть. Блеск. Вороная грива.
Захочешь жить? Тогда на пир смотри,
до боли нос ладонью потной три,
пока, ничья, в закате зреет нива.

Семья одна. Дочь вроде толстовата,
с лица груба, вся удалася в мать.
В бюстгальтере, наверно, вата.
Здесь лишь скамья. Да будет ей кровать.
Жужжит фонарь... нет, комаришек рать,
что с жалами наперевес идёт на брата.

Страдают все. Но прячут боль от братьев
за благовидной вывеской лица.
Жаль лишь себя. Завидуй, скуки ради,
другому, кто страдает как ты сам.

Неведома чужим твоих страданий мера,
всяк смертный, прячь своё-- и не с кем сверить;
И всяк, в глазах--слеза, страдая, говорит:
"Болит душа. Опричь меня весь счастлив мир!"

Несчастны все. Навязчивые крики,
спрос к небу :"долю нам перемени-ка".
Меняются фортуны-- слёзы вящи:
находяся измены лишь в несчастьях.

перевод с французского Терджимана Кырымлы

Tout homme a ses douleurs. Mais aux yeux de ses fre`res
Chacun d'un front serein de`guise ses mise`res.
Chacun ne plaint que soi. Chacun dans son ennui
Envie un autre humain qui se plaint comme lui.

Nul des autres mortels ne mesure les peines,
Qu'ils savent tous cacher comme il cache les siennes ;
Et chacun, l'oeil en pleurs, en son coeur douloureux
Se dit : " Except; moi, tout le monde est heureux. "

Ils sont tous malheureux. Leur prie`re importune
Crie et demande au ciel de changer leur fortune.
Ils changent ; et biento^t, versant de nouveaux pleurs,
Ils trouvent qu'ils n'ont fait que changer de malheurs.

Andre Chenier

Am Kreuzweg wird begraben
Wer selber sich brachte um;
Dort waechst eine blaue Blume,
Die Armesuenderblum.

Am Kreuzweg stand ich und seufzte;
Die Nacht war kalt und stumm.
Im Mondschein bewegte sich langsam
Die Armesuenderblum.

Heinrich Heine

На перепутье гроб утешит
того, кто сам губитель свой;
растёт там синь-цветок для грешных
цветочек голубой.

На перепутье став, вздыхаю
в ночи холодной и немой.
А в лунном свете мне моргает
цветочек грешных голубой.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Фонтаны сухие, да и розы опали.
Елеи-- смерть. Твой день грядёт.
Что буддочки груши жиреют*.
Туман голубой оволакивает озеро.

Ты движешься эрою рыб,
немым веком свино-
главого: пятка и палец
проясняюся из тени. История

выкармливает это ломанные капители,
короны эти аканта,
а ворона прихорашивается.
Ты унаследовала белый
вереск, пчелиное крыло,

два суицида, волчью семью,
годины пустоты. Чёрствые звёзды,
несколько, уж желтят небеса.
Паук на растяжке

пересекает озеро. Черви
покинули жилища свои привычные.
Птички тянутся, сгущаются
с дарами: к тяжким родам.

перевод с английского Терджимана Кырымлы
* Ванька-встанька и матрёшка "произошли" от игрушечных будд,-- прим.перев.

The Manor Garden

The fountains are dry and the roses over.
Incense of death. Your day approaches.
The pears fatten like little buddhas.
A blue mist is dragging the lake.

You move through the era of fishes,
The smug centuries of the pig-
Head, toe and finger
Come clear of the shadow. History

Nourishes these broken flutings,
These crowns of acanthus,
And the crow settles her garments.
You inherit white heather, a bee's wing,

Two suicides, the family wolves,
Hours of blankness. Some hard stars
Already yellow the heavens.
The spider on its own string

Crosses the lake. The worms
Quit their usual habitations.
The small birds converge, converge
With their gifts to a difficult borning.

Sylvia Plath