Тебя я позабуду мигом, милый, мели, твоя неделя, твой денёк, твой полумесяц, полугод-- от силы, пока умру ль, забуду, съеду в срок. Меж нами всё навеки пополам, обет сдержу-- забуду, но теперь, коль ложью милой выгородишь срам, привычно возражу тебе, поверь. И впрямь желала долгой я любви и клятв покрепче тех. что пополам: пускай природа билась, половин избегнуть долго удавалось нам... пытаться ль, нет скрепиться вновь-- слова бесцельны, биология права. перевод с английского Терджимана Кырымлы  I shall forget you presently, my dear, So make the most of this, your little day, Your little month, your little half a year, Ere I forget, or die or move away, And we are done forever; by and by I shall forget you, as I said, but now, If your entreat me with your loveliest lie I will protest you with my favourite vow. I would indeed that love were longer-lived, And oaths were not so brittle as they are, But so it is, and nature has contrived To struggle on without a break thus far,-- Whether or not we find what we are seeking Is idle, bilogically speaking. Edna St.Vincent Millay

Когда состарюсь, с думой о былом присяду руки греть над огоньком, забыв любовь, желанье, страх, надежду, в огне-шуте дивясь улыбке нежной прелестного и чу`дного лица-- внимать ему и думать без конца, то ль Леонардо кисти эта страсть сокрытая-- в ней мысль, разгорячась вовне пылает жарко чтоб сгореть в экстазе крайнем-- отдых он иль смерть? Бронзино ли, руки Боргезе взгляд? Воспоминанья колят и шалят, о незабвенная! ты будешь вновь со мной, картиной, памяткой, ущербною мечтой. Ты явишься не в мир-- отчуждена, прекрасна, горьких перемен полна которые я в сердце сохранил; но ты, любима мной, получишь сил мистерии бессмертной, а любовь-- склонюсь над огоньком я,-- смута, боль; и с дрожью вновь я охладею, коль ты не молода, а я старею. перевод с английского Терджимана Кырымлы  The Last Memory When I am old, and think of the old days, And warm my hands before a little blaze, Having forgotten love, hope, fear, desire, I shall see, smiling out of the pate fire, One face, mysterious and exquisite; And I shall gaze, and ponder over it, Wondering, was it Leonardo wrought That stealthy ardency, where passionate thought Burns inward a revealing flame, and glows To the last ecstasy, which is repose? Was it Bronzino, those Borghese eyes? And, musing thus among my memories, О unforgotten! you will come to seem, As pictures do, remembered, some odd dream. And I shall think of you as something strange, And beautiful, and full of helpless change, Which I beheld and carried in my heart; But you, I loved, will have become a part Of the eternal mystery, and love Like a dim pain; and I shall bend above My little fire, and shiver, being cold, When you are no more young, and I am old. Arthur Symons

Моя свеча горит на два конца, ей ночь не протянуть, но ах! друзьями моим, ох! подлецам доставит света чуть! перевод с английского Терджимана Кырымлы  My candle burns at both ends; It will not last the night; But ah, my foes, and oh, my friends— It gives a lovely light!

Edna St. Vincent Millay

Люди, что строят усадьбы в глубинке, люди-- владельцы наделов земли точно под дом, чтоб почать новостройку дальше от моря, от шума вдали волон сосущих наскальные гроты, хляби стотонной, что берег сечёт,-- ищут чего они, точно как я-- вздоха солёного моря, ещё? Люди, которые волнами сонные, в лодках толкаясь у гавани в пасти, ищут чего они, точно как я-- чудом очнуться в глубинной кровати, биться в пенале, напрасно пытая окна и двери, молить горячо Бога о смерти, что там потопляет, вздоха солёного моря, ещё? перевод с английского Терджимана Кырымлы  Inland People that build their houses inland, People that buy a plot of ground Shaped like a house, and build a house there, Far from the sea-board, far from the sound Of water sucking the hollow ledges, Tons of water striking the shore,-- What do they long for, as I long for One salt smell of the sea once more? People the waves have not awakened, Spanking the boats at the harbor's head, What do they long for, as I long for,-- Starting up in my inland bed, Beating the narrow walls, and finding Neither a window nor a door, Screaming to God for death by drowning,-- One salt taste of the sea once more? Edna St. Vincent Millay

Ты не милее лилий, верно..., нет,
не жимолости, ты не простодушней
бел-одиноких маковок... послушна
твоей красе, едва клонюсь пред ней,
качаюсь, нерешительна; больней
глазам моим, не знающим отдушин:
куда уйти, не ведаю, мне нужен
приют, клянусь-- туман с луной, вне дней.

Как он, влекомый жаждою подённой,
по капле добавляет к тонким ядам,
пока стакан не выпьет без кручин,
так мне, к красе почасной пригвождённой,
придётся свыкнуться с палящим взглядом--
и впрок испить сто пагуб для мужчин.

перевод с английского Терджимана Кырымлы 


Thou art not lovelier than lilacs, -- no,
Nor honeysuckle; thou art not more fair
Than small white single poppies, -- I can bear
Thy beauty; though I bend before thee, though
From left to right, not knowing where to go,
I turn my troubled eyes, nor here nor there
Find any refuge from thee, yet I swear
So has it been with mist, -- with moonlight so.

Like him who day by day unto his draught
Of delicate poison adds him one drop more
Till he may drink unharmed the death of ten,
Even so, inured to beauty, who have quaffed
Each hour more deeply than the hour before,
I drink -- and live -- what has destroyed some men.

Edna St. Vincent Millay

Не в жалости мне сгинуть-- надо жить: крепчать вне хворей, есть, готовить пищу, что хороша мне, впрок, здоровьем прыщет в костяк и в кровь-- ней чувства отворить разборчивые, хилые; нам крыть убогой мелочью голодных-- ищем себе достоинств в услуженьи нищим? Нет, нам из мяс навара крепь творить. Сентябрь погож, на холмах зелень ныне, но клён уже краснеет-- стал несмел, но по ветру галопом облак стынет!... ...чтоб слабому помочь, свой ум дебел вострю и це`лю, лью долой унынье-- и чищу кубок, счастье ем что хлеб. перевод с английского Терджимана Кырымлы  I must not die of pity; I must live; Grow strong, not sicken; eat, digest my food, That it may build me, and in doing good To blood and bone, broaden the sensitive Fastidious pale perception: we contrive Lean comfort for the starving, who intrude Upon them with our pots of pity: brewed From stronger meat must be the broth we give. Blue, bright September day, with here and there On the green hills a maple turning red, And white clouds racing in the windy air! — If I would help the weak, I must be fed In wit and purpose, pour away despair And rinse the cup, happiness like bread. Edna St Vincent Millay

И я тобой подлунна, Секс-могуч,
в ночной обвал идя, кричала кошкой,
собор покинув --строила немножко
для детских росписей и птичьих куч,
помёту, мелу; ты и шей соседских
приёмник на скамье от матерей
прониклись тьмой нескромных декабрей
во мне-- не человеческих, не зверских.
Такая я, однако, привнесла
к тому что есть собор-- он мой, построен
Красы во имя, мною горд и болен,
на праведной кости взнесённый, волен,
гореньем мыслей; в нём и страсть-смола,
и ночи без тоски-- чего же боле.

перевод с английского Терджимана Кырымлы 

I, too, beneath your moon, almighty Sex,
Go forth at nightfall crying like a cat,
Leaving the ivory tower I laboured at
For birds to foul and boys and girls to vex
With tittering chalk; and you, and the long necks
Of neighbors sitting where their mothers sat
Are well aware of shadowy this and that
In me, that's neither noble nor complex.
Such as I am, however, I have brought
To what it is, this tower; it is my own.
Though it is reared To Beauty, it is my own;
From what I had to build with: honest bone
Is there, and anguish; pride; and burning thought;
And lust is there, and nights not spent alone.

Edna St Vincent Millay

Любовь-- не всё: не мясо, не питьё,
не дрёма и не крыша от дождя;
ни тонущему по`д руку быльё:
тянись, хватай, пока глаза глядят;
любовь не полнит лёгкие на вдох,
не чистит кровь, не укрепляет кость;
иные смерти осаждают вход--
я о не о том-- дружна им, бедным, злость.
Возможно, час придёт лихой, когда
от боли я возжажду избавленья,
иль приговором внешнего суда
любовь твою отдам за исцеленье,
за эту ночь я выменяю хлеба.
Возможно всё. Не для меня, не мне бы.

перевод с английского Терджимана Кырымлы 


Любовь ещё не всё: не хлеб и не вода,
Не крыша в ливень, не нагим - одежды;
Не ствол, плывущий к тонущим, когда
Уже иссякли силы и надежды.
Не заменяет воздуха любовь,
Когда дыханья в лёгких не хватает,
Не сращивает кость, не очищает кровь,
И без любви никто не умирает.
Я допускаю, грянет час такой,
Когда, устав от нестерпимой боли,
За облегченье, отдых и покой
Твою любовь,твою любовь,
Твою любовь отдам я поневоле,
Иль память тех ночей сменяю на еду.
Возможно. Но едва ль на это я пойду.

Перевод М.Алигер


Sonnet: Love Is Not All

Love is not all: It is not meat nor drink
Nor slumber nor a roof against the rain,
Nor yet a floating spar to men that sink
and rise and sink and rise and sink again.
Love cannot fill the thickened lung with breath
Nor clean the blood, nor set the fractured bone;
Yet many a man is making friends with death
even as I speak, for lack of love alone.
It well may be that in a difficult hour,
pinned down by need and moaning for release
or nagged by want past resolution's power,
I might be driven to sell your love for peace,
Or trade the memory of this night for food.
It may well be. I do not think I would.

Edna St Vincent Millay

Глупость моя, Украины не ма.
Скиф остаётся вне граней империй;
эллину в Риме всё больше не верят;
наши кочевья лелеет зима,

снег экономя. Кредит-- в закрома
тих и настырен что злыдень; поверь мне,
воли и крови достойны лишь звери,
слёзам и стонам не внемлет Москва,

паче-- хореям: те сводят с ума.
Пачка махорки-- скопытился мерин,
я же ,не лошадь, печатаюсь в меру,
мною тепла сетевая тюрьма.

Мир-- это мы, нас лишь нужды иначат.
Глупость-пророчица, шли передачу. 

Где только грязь и ржавая вода,
приходят утром люди из железа,
чьи крылья-- пары очевидных лезвий
для скорого, последнего суда;

за ними строем шумным камыши,
летящие сквозь мглу болота цапли.
Довольно бедным жалиться по капле,
умри-- и снова ветром задыши,

ловя руками собственный рычаг,
стирая в кровь скабрезные мозоли,
не устыдясь своей и общей голи,
грядущему по-волчьему рыча,

терпя взахлёб железные осколки,
крича: "Мы снова люди, волки!"