После холода зимы, снег сойдет под солнцем ясным,
Будет все у нас прекрасно, знаю точно, будем Мы.
Примет теплая земля зерна нового посева
и родят из гроздьев гнева, всходы радости поля.
Мысли по полкам, слово, в мешок,
в стог прячь иголку, тише, молчок.
Не задавайся вопросом о том,
что будет завтра, или потом.
Выше ворота, толще стена,
уши для ваты, для глаз – пелена.
В нору поглубже, в анабиоз,
в душу – потемки, в сердце – мороз.
Пусть за стенами пламя и боль,
это не нужно, как в трапезе соль,
это отдельно и далеко, все параллельно…
Это легко?
День хорош, как на заказ, солнце светит прямо в глаз,
на дороге лед сверкает, прокатиться в самый раз.
На ногах моих калоши, а внутри пушистый мех,
начинаю осторожно, но и мчусь быстрее всех.
С непривычки очень сложно удержаться на ногах,
ну так я же осторожно, проскользну, забыв про страх.
Я за хлебушком собралась, только вот погода – блеск,
солнце в небе улыбалось, подо мною хруст и треск.
Это лужа по дороге стала льдистым озерцом,
не смотрела я под ноги, вот и оказалась в нем.
Веселы зимой забавы, попа мокнет, лед трещит,
прокатилась я на славу, нагуляла аппетит.
Мир сузился до теплого гнезда, я коконом тугим, как в паутине,
а сердце, снежный шар на белой льдине, дрейфующей неведомо куда.
И мыслей вязкий и ленивый ток, похож на патоку, где мухами застыли
крупицы смысла.… Где же тот поток, что ранее бурлил, глотая мили?
Огромная, неслыханная лень вползает в тело, заполняя щели
и самый бодрый и веселый день, тюленем толстым шевелится еле-еле.
Иной раз вспомню, что пока жива, какие-то дела намечу вяло,
но снова лень, она сейчас в правах, заманивает теплым одеялом.
И зимним сном, свернувшись в ком тугой, я вновь забудусь летаргии властью,
довольная и миром и собой и даже тем, что заблудилось счастье.
Мужчинам хочется борьбы,
иной раз так, пусть кровь взыграет,
они и спорят и решают,
коней вздымая на дыбы.
А женщины, все вопреки,
в противовес и нелогично
выпрашивают у судьбы
счастливый случай в жизни личной.
И, невзирая ни на что,
когда весь мир бушует бурей,
решают, будет ли пальто
сидеть удобно, по фигуре.
Чем больше в обществе разлад,
чем громче звук мужского спора,
тем девичьи туманней взоры
и мысли их странней стократ.
Нет, вам мужчины не понять,
что в дамских головах творится,
да только шансы уравнять
любая женщина стремится.
И на вселенские весы,
в противовес борьбе и смуте,
положит женщина наив ,
для совершенства в Абсолюте.
Котенок Тошка очень мил, пушистенький комочек.
Он иногда слегка шалил, невинно, между прочим.
Нашел на кухне колбасу, что с вечера осталась,
и только со стола стащил, да поцарапал малость.
Конечно, есть ее не стал, и вредно и несвеже,
затем по дому погулял и попугая погонял,
но очень, очень нежно.
Всего лишь перьев из хвоста надергал он у птички,
и это было неспроста, там интерес был личный.
Ведь попугай замечен был у мисочки для корма,
а Тошка это не забыл, за то и хвост оторван.
Потом настала тишина, покой и благоденствие,
сидел котенок у окна в расслабленном бездействии.
Но вдруг заметил, что герань, что так цветет красиво,
растет не по феншую ввысь, совсем немножко криво.
Затеял он ее ровнять, но не заметил Тошка,
что в увлеченности своей переборщил немножко.
Остались парочка листков и веточки кусочек,
ну ничего, зато теперь весь на полу цветочек.
Уставший котик на кровать улегся, там, где мягко,
а заодно о белый шелк отер в землице лапки.
Теперь осталось подождать до вечера немного,
его ведь не за что ругать, он просто любит поиграть,
к нему не будем строги.