Ветераны. Застольные разговоры, 1970 г. (начало)

Вот опрокинули фронтовики по первой, закусили, закурили, расслабились. Налили – выпили по второй, оживились, заговорили о текущих делах, о насущных проблемах. После третьей же самое интересное и начинается. Кто – то первый заговорил о войне. Сначала тихонько, все больше о трудностях и лишениях фронтового быта, иногда (полушепотом) об вороватых интендантах да дураках из штабов, потом погромче, о курьезах да смешных случаях, о мелких солдатских радостях, о солдатской смекалке, способной эти самые радости обеспечить…

Вот только дядя Сережа как всегда сидит молча с каменным лицом и какими – то остановившимися, неживыми глазами.

Отсмеялись мужики, опрокинули еще по рюмашке, запели. Пели они песни все больше простые и задорные: «Катюшу», «Выпьем за Родину, выпьем за Сталина…», «Если завтра война», про фронтового шофера…

Вдруг, едва не опрокинув стол, вскакивает дядя Сережа и с тем же каменным лицом, с теми же остановившимися глазами кричит:

- За Родину, за Сталина! Ура, вперед на мины! Живее пошли, суки! Ура!

Усаживают дядю Сережу, обнимают, успокаивают, наливают. И нет больше радости в глазах у мужиков, а только грусть вселенская да слезы. Не поют они больше, а только виновато посматривают друг на друга да опасаются с дядей Сережей взглядом встречаться.

- Вот же война проклятая! Как по мужику – то проехалась!

Шепчет дядя Павлик.

- Живой – и то хорошо, а друге... Видел я, как мудак Жуков дорогу на Берлин разминировал,- только клочья кровавые летели. От батальона новобранцев человек сорок осталось, да и те, наверное, сейчас как Серега...

Бормочет дядя Витя – шофер.

- Ты мне эти разговорчики брось!

Сердится дедушка Костя.

- Иш чего удумал! На товарища Жукова он хвост поднимает! Да если бы не Жуков...

- И вообще, Витька, меньше бы ты трепался про эти разминирования, а то ведь знаешь...

- Кто треплеться? Я треплюсь? Да я своими глазами видел! И если бы один раз! И не только видел...Кузов потом от крови и дерьма пол дня не мог отмыть!

Завелся дядя Витя.

- Да верю я тебе, Витек, честное слово верю!

Успокаивающе говорит дедушка Костя.

- Сам не видел, врать не буду, а вот слышал от многих про такие «разминирования». Просто поосторожнее бы ты с этими разговорами!

- А почему это вдруг «поосторожнее»? Почему правду о войне говорить нельзя?

Вступил в разговор дядя Витя – снайпер.

- Да потому, что не нужна никому ТАКАЯ правда.

Грустно отвечает дедушка Костя

- А какая нужна? Как в довоенных фильмах?

Прищурив глаза говорит дядя Павлик.

- Видели, знаем. Немцы дураки, немцы слабаки, немцы сразу в плен сдаваться побегут, а немецкие рабочие в тылу у Германии восстание поднимут или революцию устроят. Ага, сейчас! Сколько пленных немцев за нас воевать пошло? Хрен да маленько! По пальцам пересчитать можно! А наших? Власовцы, казаки, татары, калмыки, чеченцы...

Всех и не перечислишь!

- Молодые вы, от того и дурные. Не понимаете многого, а судить беретесь. Да и страха настоящего у вас нет. Может и был, да выветрился весь.

Грустно подводит итог дедушка Костя.

- Ага, вам бы все народ пугать да стращать! Без этого править ну никак не можете!

Снова заговорил дядя Витя – снайпер.

- А с Павликом я согласен. Правда о войне нужна, да и не только о войне. Настоящая правда, а не сказочки да комедии про дурака Фрица и умного Ивана. То, что перед войной нам забили головы фигней всякой, мол, броня крепка, танки быстры, Ворошилов зорко смотрит, на вражьей земле могучим ударом шапками закидаем и так далее только вред принесло! Сколько народу по дурости погибло! Сколько техники бросить пришлось! А сколько в 41-м в плен попало, это же уму непостижимо! А почему? А потому что правды о немцах не знали. Не знали мы, солдаты, но это такое,- нам то, наверное, и не надо много знать, но ведь не знали и командиры полков, дивизий, армий!

И вот знаете, у меня такое впечатление, что маршалы тоже не знали!