25 июля 1980 г. в квартире на Малой Грузинской в 4 часа утра остановилось сердце Высоцкого. Самое поразительное в том, что ни с НИМ, ни с НАМИ они ничего сделать не смогли, хотя он хрипел, а мы молчали.Но в каждом из нас было уже несколько "единиц Высоцкого". И в каждом уже было сколько нибудь своих единиц сопротивления после хриплого рыка, вытаскивающего тебя за шкирку:
"Вытащить сукина сына-
Или там сукину дочь".
И вот 28.07.80г. за нами недосмотрели, сукиными детьми: в этот день на Таганской площади собралось почти 400тыс. человек. И может быть, прощание с Высоцким и было первым народным митингом, хоть и митингом молчащим, -но мы тогда об этом не догадывались? Теперь мы лучше понимаем мужество 80-го., когда молчание было и вызововм, и поступком.И такой поступок совершила вся та страна:очередь "к Высоцкому" на Таганке превратилась в очередь на Ваганьково, а та в космическую очередь длиной в 30-ти летие! Менялись люди и поколения, но стойкая цепочка уважающего себя человеческого братства оставалась неразрывной.
Это, пожалуй, единственная очередь, которой мы можем гордиться. Она - наше достояние, такое же как парад сорок пятого или ноябрь сорок первого. Она - тоже символ того пограничного времени, когда важно было жить на пределе, чтобы не утерять своё человеческое и национальное достоинство.
И хотя приходящие сюда, безусловно, не ангелы, как не был ангелом и тот, к которому мы приходим, но здесь всегда - люди и лица. Это - та самая толпа, только обросшая новыми поколениями, которая стояла на Таганской площади 28.07.80г.: стояла ночь , оберегая поминальные свечи, и стояла день, оберегая от палящего солнца цветы.
В этой июльской очереди, в которой положено благоговейно молчать, всё не по правилам - и говорят о нём, как о живом, и слова в прошедшем времени вдруг означают время настоящее.
И разгорается вдруг совсем не смиренный разговор.
-А Высоцкий бы сейчас уехал?-спрашивает у всех сразу парень в очках.
-Да вы что!-возмущается маленькая женщина.- И не собирался, даже в самые трудные времена!
-Тогда не собирался, а сейчас собрался бы!-настаивает на своём парень.- Ох уж он про эту бы перестройку написал бы!
-Написать написал бы, не отступала женщина,- а уехать - никогда! Что ему было там делать? И что мы бы делали без него здесь?
Молодой человек замолчал, все другие дружно кивнули - и у маленькой женщины осталась после этой победы одна забота: как бы цветы не засохли!
Часы наши продолжают идти, стрелки продолжают свой бег, но мы всегда знали, чьи удары сердца подгоняли их вперёд, когда страх останавливал время.
Мы придём на Ваганьково.
    

Недавно Джордж Сорос заявил о большой вероятности второй волны кризиса, причём ещё более мощной. Причём такие прогнозы с пугающей частотой озвучивают и другие финансисты.

Впрочем, существует достаточно оснований считать, что большинство мрачных прогнозов могут так и остаться не более чем прогнозами. В конце концов даже финансовый спекулянт Джордж Сорос в своих предсказаниях часто давал маху, выдавая желаемое за действительное.

Тогда как самое главное заключается, пожалуй, в том, что именно американская модель развития, основанная на перманентном освоении новых рынков и вовлечении в свою орбиту новых потребителей, рабочей силы, раздувания новых капиталов и притока мозгов, уперлась в пределы планеты Земля. Экстенсивный путь развития капитализма таки пришел в тупик. И скорее именно данный непреложный факт явился основной причиной мировой экономической катастрофы, а не что-либо еще.

Проблема также в том, что, несмотря ни на что (даже то, что кризис зарождался в самих США), в самые острые фазы потрясений весь мир считает относительно надежными почему-то именно рынки США, а также (отчасти) Японии. И в моменты потрясений как часы срабатывает один и тот же механизм — возрастает интерес к облигациям Америки и пары-тройки самых развитых стран, падает интерес к акциям и вообще любым операциям в остальном мире. Доллар возвращается на родину, порождая новые рецидивы денежного голода всюду за пределами его исторической родины.

Но даже если и на сей раз мировой финансовый порядок сохранит статус-кво, сам мир уже не будет таким, каким мы его знали ранее. Основные спекулятивные капиталы западных компаний из Украины давно выведены. А значит, угрозы на уровне 2008 г. не представляют.

Кроме того, наша экономика и бизнес стали куда более натренированными и поднаторевшими — за последние два года ушли слабые банки; предприятия, которые остались на плаву, сократили расходы и оптимизировали структуру, найдя новые рынки и способы выживания. Словом, нынче есть куда больший запас прочности — благодаря опыту работы во время первой волны.

Главная проблема наших банков — огромные внешние долги (около $30 млрд.). В обычных условиях они, как правило, перекредитовываются, чтобы давать т. н. длинные кредиты. Проблемы начинаются лишь в случае новых витков долгового кризиса, когда перекредитоваться не у кого. Однако и здесь самое любопытное спрятано не на поверхности. Большая часть внешних долгов банкиров — это кредиты иностранных материнских структур своим же украинским «дочкам». Проще говоря, по поводу их прибылей мы можем быть вполне спокойны.

Украина, как и многие другие страны, вообще до сих пор и не успела толком начать выходить из кризиса, наверстывать потери. А это значит, что и резкие падения наподобие тех, что были два года назад, едва ли возможны — нельзя упасть дважды, если неизменное положение лежания продолжается. С другой стороны, несмотря на проблемы и потрясения в Европе и США, мировую экономику держали и продолжают держать на плаву другие крупные игроки — Китай, Индия, Россия, где продолжается рост.

Все это значит, что второй волны может и не быть. Или по крайней мере она будет не похожа на первую. Другое дело, что к сюрпризам, в том числе неожиданностям очень неприятным и болезненным (наподобие новых цен на газ для населения), нашим гражданам нужно быть готовыми всегда.

Еще не было ни диктатора Януковича, ни автократа Азарова, ни кровавой гэбни Хорошковского, а Зваричей настойчиво просили поумерить аппетиты. Даже «оранжевые» соратники пеняли Роману Михайловичу на проявляемую им прыть при лоббировании семейных бизнес-интересов — мол, все понимаем, сами такие, но нельзя же столь беспардонно... Предприимчивая чета Зваричей умудрилась выглядеть неприлично даже в ситуации отсутствия всяких приличий при «оранжевом» режиме.

Так было в начале 2005-го, когда принципиальный министр юстиции Зварич боролся с НДС на ввозимую нефть - что (безусловно, по чистой случайности) совпало с интересами возглавляемой его женой фирмы «Ойл-Транзит». Так было и в июле 2008-го, когда инсинуаторы и клеветники распространяли наветы на честнейшего Романа Михайловича о том, что он-де лоббирует интересы фирмы «Украинские национальные информационные системы» (принадлежащей его жене) в тендерах, которые организовывались ЦИК для создания госреестра избирателей.

Более того, именно с семейными бизнес-интересами спекулянты связывали и переход Зварича из «Нашей Украины» в «Батьківщину», чудесным образом совпавший с премьерством Тимошенко. Но это, конечно, клеветнические слухи.

А нынешняя диктатура вообще черт те что творит — и налоги плати, и махинациями не занимайся. Ну никакой свободы. Прицепились к жене Зварича. И хоть бы что-то существенное, а то так, копейки: «причастна к злоупотреблениям с бюджетными средствами на сумму более 100 миллионов гривен», — поведал «регионал» Виктор Корж. Он же сообщил: «Она организовала фирму, которая в течение последних лет поставляла оборудование для систем секретной связи различным бюджетным организациям, по имеющейся информации, по завышенным в несколько раз ценам». Кроме того, утверждает В. Корж, он располагает информацией «о причастности семьи Зварича к схемам отмывания НДС». Как видим, на ровном месте пристали к свободолюбивым (ну, вы понимаете, речь не о свободе рук, запущенных в бюджет, а в смысле прав человека) демократам Зваричам.

Предположения о филантропском характере бизнеса Зваричей подтвердила жена профессора Светлана: «Я не могла быть причастна к злоупотреблениям с бюджетными средствами ни на 100 млн.грн., ни на 1 грн., поскольку компания, которую я создала и возглавляю, не получала деньги из бюджета, а ее обороты никогда не достигали таких сумм». Вот видите! Порядочнейшие люди! Себе в убыток работают! Обороты компании, что прямо вытекает из вышецитированного, не достигали и 1гривни! Но при этом, поведала далее г-жа Зварич, «компания, которую я возглавляю... принесла в бюджет почти 1 млрд. грн.» («УП»)!

Беззаветная борьба. Ну т. е. за госбюджет. Даже имея оборот компании в 100 млн., нелегко платить миллиардные налоги. Но в нашем случае вообще фантастическая щедрость: Зваричи уплатили указанный миллиард, не заработав и одной гривни! Очевидно, из собственных накоплений, собранных непосильным трудом за многие годы. Я бы им, честное слово, памятник поставил: за обналичивание госбюджета... тьфу ты!.. за увеличение госбюджета! Просто стахановцы капиталистического производства, руководствующиеся моральным кодексом строителя коммунизма: от каждого по способностям, каждому по потребностям!

И вот на этих героев  «Служба безопасности совершает чрезвычайное давление», — сообщил о репрессиях сам глава бизнес-семейства. «На меня осуществляется чрезвычайное давление. Это давление осуществляется практически с апреля этого года. Оно осуществляется не на меня лично, а на мою жену и на компанию, которую она возглавляет... с апреля СБУ проводит разные проверки деятельности компании», — рассказал Зварич. И это не просто так репрессии, они имеют под собой политическую подоплеку. «Это давление после того как я стал председателем ВСК - Временной следственной комиссии относительно решения Стокгольмского арбитражного суда», — пояснил Роман Михайлович...

Единственно не можем разобраться: Верховная Рада создала Временную следственную комиссию по расследованию последствий решения Стокгольмского арбитража только 1 июля (тогда же Зварич ее и возглавил) — а СБУ, мстя Зваричу за принципиальную позицию в этой ВСК, проверяет компанию его жены еще с апреля. Вот такой ребус.

Остается предположить, что в ведомстве Хорошковского работают не просто экстра-профи, но люди с феноменальными талантами, способные не только задолго до появления ВСК по Стокгольмскому арбитражу предсказать еепоявление, но даже вычислить, что именно Роман Зварич эту самую комиссию возглавит! Но, видимо, именно так все и есть. Ну не подумаем же мы, что мол, это Зварич пытается прикрыть делишки жены политикой, используя свое положение главы парламентской следственной комиссии... Вы не подумали? Вот и молодцы. Я тоже ничего такого даже в мыслях не имел.

Сообщение о внезапной кончине на 70 году жизни "патриарха Киевского и всея Украины-Руси" Володимира Романюка, последовавшей около 20 часов 14 июля 1995 года [161], было весьма неожиданным: накануне своей смерти Романюк пребывал в полном здравии. Однако, трагедия, случившаяся в день похорон "патриарха" Володимира на Софийской площади, напрочь отвлекла внимание от загадочных обстоятельств смерти Романюка. Впрочем, это могло входить в расчет организаторов постыдной акции.

Лишь спустя неделю после побоища в киевских газетах стали появляться первые публикации, которые заставляли усомниться в том, что глава раскольников умер своей смертью. Одним из первых привлек внимание к этой теме директор Центра демократических реформ в Киеве Роман Зварич, близко знавший покойного [99]. Он видел Романюка в день смерти и отметил, что в свои семьдесят лет "патриарх" выглядел абсолютно здоровым. При этой встрече Володимир жаловался на осложнившиеся отношения с "заместителем патриарха" Филаретом. Жаловался Романюк и на боевиков-националистов, с которыми еще недавно был тесно связан, но в которых впоследствии, по словам Р.Зварича, разочаровался. Удивительно, что именно те, на кого сетовал покойный, проявили впоследствии столь деятельное участие в его нашумевших похоронах.

Вскоре о своих сомнениях относительно смерти отца поведал через прессу и сын "патриарха" Тарас Романюк [169]. О проведении независимого расследования обстоятельств смерти Володимира сообщил член управы братства Андрея Первозванного УПЦ КП Владимир Котельницкий. Он рассказывал [169], что также видел покойного в день смерти совершенно здоровым. 14 июля, около девятнадцати часов, после таинственного телефонного звонка "патриарх", переодевшись в цивильный костюм, в сопровождении келейника вышел из своей резиденции и направился в Ботанический сад Киевского Университета, в глубине которого, на одной из скамеек, ему была назначена встреча. Его келейник долго хранил молчание и лишь через два дня рассказал о некоторых подробностях родным покойного. На скамейке ботанического сада Романюка ожидали две женщины, которых позже так никто и не смог найти. Келейник утверждает, что остался далеко в стороне, а потому ничего не слышал и не видел. Когда же "патриарху" стало плохо, он бегал вызывать машину скорой помощи. Первую помощь Романюку оказывали те самые две его таинственные собеседницы и какая-то третья женщина, случайно проходившая мимо. Только ее одну застала рядом с уже бездыханным телом прибывшая к месту происшествия скорая помощь. Две другие незнакомки исчезли. К месту кончины Романюка прибыли для снятия показаний сотрудники милиции, но почему-то из Печерского райотдела, а не из Старокиевского, на территории которого расположен ботанический сад, что тоже не совсем понятно.

Обнаружено, что у Володимира были сломаны ребра. Котельницкий допускает, что это могло быть следствием того, что "патриарху" якобы делали искусственное дыхание и массаж сердца. Однако, поведение медэкспертов,занимавшихся вскрытием тела почившего, по словам Котельницкого, было весьма странным. Тело первоначально отправили в больницу, но вскоре, не сделав вскрытия, перевезли в Феодосиевскую церковь. Патолого-анатомическое исследование было сделано лишь на следующий день, но его результаты так нигде и не были опубликованы. Откуда появилось столь уверенное официальное утверждение о сердечном приступе, также не вполне ясно. Очевидцы говорили о каких-то темных пятнах на лице патриарха [169]. Лишь спустя месяц после происшедшего Тарас Романюк сообщил, что удовлетворен результатами судебно-медицинской экспертизы, результаты которой ему были представлены, и считает, что его отец действительно скончался от сердечного приступа. Однако, он заметил при этом, что довести Володимира до инфаркта со смертельным исходом вполне могли и преднамеренно [157].

Так что же произошло на самом деле: убийство или сердечный приступ? И все же имеется ряд фактов, способных хоть в какой-то мере пролить свет на обстоятельства кончины лже-патриарха Володимира.

В украинской печати неоднократно сообщалось о финансовых махинациях в контролируемом Филаретом банке УПЦ КП, о партийных суммах, переведенных накануне развала СССР Кравчуком на счета своего давнего друга Филарета, о присвоенных последним средствах Украинской Православной Церкви, с которыми он перебежал в автокефалистский раскол [2; 3; 5]. О криминальном характере финансовой деятельности раскольников свидетельствуют самоубийство кассира Владимирского собора, и обращение в киевское Управление по борьбе с организованной преступностью МВД Украины (УБОП) главного бухгалтера УПЦ КП протоиерея Александра Кислашко с просьбой разобраться в аферах Филарета [3; 5; 175]. "Патриарх" Володимир еще с февраля 1994 г. выразил свое согласие на сотрудничество УБОП с "Миссией Возрождения Христианства" при УПЦ КП с целью оградить свою конфессию от посягательств преступного мира [175]. Вероятно, это с самого начала было утопией, так как провести грань между криминальной средой и возглавляемыми Филаретом структурами УПЦ КП стало уже практически невозможно. "Киевский Патриархат" давно превратился в весьма темную политическую силу, внутри которой коррумпированные деятели сумели оттеснить в сторону идейных национал-радикалов.

Известно, что Романюк незадолго до смерти собирался осуществить комплексную проверку финансово-хозяйственной деятельности "Киевской епархии" "Киевского патриархата", которую возглавлял тогда "блаженнейший митрополит" Филарет [175]. При этом он обращался за содействием в Управление Внутренних дел г.Киева. Володимира особенно интересовала судьба огромных денежных средств Украинской Православной Церкви, исчезнувших в кармане Филарета. Покойный "патриарх" подозревал, что эти суммы переведены в валюту и вложены в иностранные банки. Свою просьбу к правоохранительным органам Романюк прямо мотивировал тем, что провести ревизию силами "патриархии" он не сможет: столь велико влияние Филарета. Впрочем, задействование госструктур тоже не гарантировало успеха.

Эфемерный, не имевший никакого влияния и реальной власти в УПЦ КП "святейший патриарх Киевский" Володимир сознавал, что он лишь ширма, за которой в действительности всем заправляет "блаженнейший митрополит Киевский" Филарет. Опека "патриарха" Володимира со стороны Денисенко даже внешне была весьма заметна и унизительна [7]. Романюк почти никогда не служил самостоятельно, его повсюду сопровождал "заместитель" Филарет. В кафедральном Владимирском соборе безраздельно хозяйничал он же. Жить Романюку приходилось в присвоенном Денисенко здании Киевской Митрополии УПЦ, где даже питаться он вынужден был вместе с Денисенко [182].

Такое положение марионетки и ощущение домашнего ареста чрезвычайно тяготили Романюка. Резкое обострение отношений с Филаретом обозначилось с начала 1995 года [170]. "Патриарх" стал всячески пытаться оградить себя от произвола Филарета. В первую очередь Володимир решил обеспечить свою личную безопасность, а следовательно, и относительную независимость от Денисенко. В апреле 1995 года "патриарх" обратился в органы внутренних дел с просьбой выделить ему охрану. В своем заявлении правоохранительным органам он отмечал, что подвергаетсяя грубому нажиму со стороны Филарета и его окружения, упоминал об обширных связях последнего с госструктурами и преступными группировками Киева. Романюк высказал предположение о том, что Денисенко пытался отравить его, так как переход на отдельное от него питание улучшил его самочувствие [170].

Накануне состоявшегося 20 мая Синода УПЦ-КП "патриарх" вновь обращался в органы МВД с просьбой обеспечить его безопасность, так как боялся реакции Филарета: Володимир намеревался упразднить совершенно неканоническую должность "заместителя патриарха", занимаемую Филаретом. С 19 по 21 мая Романюк круглосуточно охранялся сотрудниками УБОП, что было весьма нелишним. Приспешники Филарета организовали манифестации вокруг резиденции, скандировали оскорбления в адрес Володимира и угрожали расправой. Вновь попытку вмешательства в работу Синода предприняли депутаты Червоний и Мулява [175; 28].

"Патриарх" Володимир уведомил Филарета о прекращении его деятельности в качестве "заместителя патриарха" в связи с грубым нарушением субординации в "церкви"( до предстоящего "архиерейского собора"). Денисенко в ответ заявил, что этот указ о лишении его поста "заместителя" неправомерен канонически [28]. Удивляет подобная забота Филарета о канонах на фоне всей его биографии, свидетельствующей, напротив, о систематическом грубейшем попрании православных канонов. Да и экзотический пост "заместителя патриарха" никакими канонами не предусмотрен, а потому отсутствует во всех Поместных Православных Церквах, где должность викария Предстоятеля Церкви понимается обыкновенно в совершенно ином смысле. Не успел Романюк поблагодарить органы МВД за помощь, как на него обрушился такой шквал протестов со стороны соратников Филарета, что пришлось аннулировать свой указ [28].

 Романюк решил перебраться из совместной резиденции "патриарха" и "митрополита" на Пушкинской в новые аппартаменты в Феодосиевском монастыре на Печерске. До официального открытия новой резиденции Володимир не дожил четырех дней: оно должно было состояться 18 июля, в тот самый злополучный вторник, когда похороны "патриарха" превратились в уличное побоище [170].

Словом, очевидно, что отношения внутри автокефалистского сборища были напряжены до предела. При этом угроза разоблачения финансовых афер Филарета (Денисенко) и контролируемого им банка "Киевского Патриархата" вполне могла подвигнуть его действовать весьма решительно ради своей безопасности. Кроме того, общеизвестно было настойчивое желание Филарета украситься патриаршим куколем, к чему он так стремился еще во время пребывания в лоне Московского Патриархата. Не преуспев в этом в 1993 году, когда раскольники избрали "патриархом" Володимира Романюка, Денисенко, тем не менее, мог надеяться на то, что все же станет со временем "патриархом Киевским".

Доказательств причастности Филарета к смерти Романюка нет. Однако кончина "патриарха" Володимира последовала в тот самый момент, когда не без участия Романюка над головой Денисенко сгустились тучи. В результате многие серьезные для Филарета проблемы ушли из жизни вместе с покойным "патриархом". Заодно открытой оказалась при этом и дорога к "патриаршему" куколю. Так или иначе, но даже такие не слишком ясные обстоятельства кончины Романюка все же отчасти обнажили изнанку раскольничьего сообщества и показали, какой отвратительный сплав уголовщины и политики образовался под вывеской так называемого "Киевского патриархата", в реальности ничего общего с подлинной церковной жизнью не имеющего.

Рано я обрадовался когда заявил, что я снова "говорящий". До сих пор не имею права голоса.  Может мне кто-нибудь объяснит - когда с меня должны снять "табу", если в предупреждении от 28.07.10 мне указали, что если в течении недели на меня не поступят ещё предупреждения, то я опять смогу пользоваться возможностью комментировать? Прошло больше недели - я всё ещё в игноре.

Некто завотделением Ивановна обратилась к Юле с открытым письмом: «Уважаемая Юлия Владимировна!.. обращаюсь к Вам, как к демократическому, патриотически настроенному политику... Вам ли занимать стойкости и смелости?!. Вам ли занимать ума?!». Сами видите, письмо действительно из Дурдома, ибо откуда еще могут такое прислать? Сетует Ивановна, что в своих нечастых публичных выступлениях Юля произносит правильные слова, но все бестолку. Бестолковщина, одним словом, получается у стойкого, как оловяный солдатик политика, которому то ли негде занять ума, то ли не у кого.

И есть в этом своя сермяжная правда — ну не у соратников же (вроде Луценко) брать взаймы ума. Вот Ивановна и предложила свое решение проблемы интеллектуальной составляющей Юлиной политической деятельности: «Ваша сила уже не в парламенте, не в рядах оппозиционеров, а в нас». Ну т. е. в дурдомовцах. «Беру на себя смелость пригласить Вас во все города, где живет персонал Дурдома... Среди зав. отделением, врачей и санитаров нашего ДД огромное количество умных... Эти люди могут стать украшением БЮТ... Идите к нам! Берите нас и возвращайтесь с нами. Нас миллионы. Вместе мы — сила», — написала Ивановна (http://durdom.in.ua/uk/main /article/article_id/5789.phtml).

Вот такой случай - из разряда дурак дурака видит издалека. В принципе лучший наряд для Юли — смирительная рубашка, думал - в переносном смысле. А ведь, подишь ты, оказался в корне прав! Смирительные рубашки сами пришли к Юле на подмогу в тяжелое для нее время. Но главное — вовремя подоспели!

В том смысле, что БЮТ ныне — это заброшенный дом для душевнобольных. Вы думаете, это хохма? Ничуть. Это сама Юля призналась в ответном послании Ивановне: «Свого часу мене дуже вразила одна історія... десь на початку дев'яностих, напризволяще покинули будинок для психічно хворих, тобто — дурдом... Всіх «нормальних» вивезли з зони конфлікту... Весь персонал — лікарів і санітарів — евакуювали, а хворих людей забули. Вони залишилися самі — в зруйнованому місті, серед війни, без води, без продуктів, без світла. Однак ці немічні люди не здалися, не розгубилися, не впали в розпач. Вони створили щось на кшталт штабу самопорятунку».

Ну, вы теперь понимаете — откуда взялись Юлины комитеты «порятунку» Украины? Вот. Все «нормальные» из БЮТ эвакуировались — одни в коалицию, другие в непарламентские партии, остались... ну, вы сами знаете — кто. Как мне представляется, с учетом новой политической платформы, очерченной Юлией Владимировной, имеет смысл осуществить наконец ранее задуманный ребрендинг ее силы: переименовать БЮТ в ДЮТ, т. е. в Дурдом Юлии Тимошенко. И звучит, и глубоко по сути. Тем более министр внутренних дел имеется, прокурором из соседней палаты мог бы выступить Турчинов, а Наполеоном — сама Юля. В треуголке на ушах Вона смотрелась бы не хуже, чем с косой на макушке.

Правда, сама Юля хочет быть роботом-утилизатором. «Цей лист дав мені щось зовсім нове. Відчуття були справді дуже сильними. Пригадуєте, як в мультику WALL-E, коли симпатичний і самотній робот-утилізатор на забрудненій мертвій планеті раптом знаходить зелений листочок... Так само я себе почувала після цього листа», — написала Тимошенко Ивановне (http://durdom.in.ua/uk/main/article/article_id/5938.phtml). Ну, не знаю, с одной стороны, Юля, конечно, утилизатор известный — к чему ни прикоснется, все в утиль превращает, с другой — уж слишком смело и чересчур экстравагантно, не каждый оценит такой  передовой имидж. Ну да ей из Дурдома виднее.

В.И. Петрушко

 
АВТОКЕФАЛИСТКИЕ РАСКОЛЫ НА УКРАИНЕ
В ПОСТСОВЕТСКИЙ ПЕРИОД 1989-1997

К оглавлению

VII. РАСКОЛЬНИЧЬЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ФИЛАРЕТА ДЕНИСЕНКО

Однако, к сожалению, автокефалистская авантюра бывшего Первоиерарха Украинской Православной Церкви далеко не была исчерпана осуждением на Архиерейском Соборе в Москве пагубного для церковного мира курса митрополита Филарета . 7 апреля, в праздник Благовещения, вскоре после своего прибытия с Московского Собора в Киев, Филарет (Денисенко) за богослужением во Владимирском кафедральном соборе объявил о своем отказе сложить с себя обязанности Предстоятеля Украинской Церкви.

14 апреля 1992 года, митрополит Филарет на пресс-конференции в Укринформагенстве заявил, что Архиерейский Собор в Москве прошел с нарушением Устава об управлении Русской Православной Церкви и с нарушением регламента. Филарет сказал, что его присяга была вынужденной, а потому неискренной. Сам он, по его словам, был оклеветан и посему отказывается уйти в отставку, намереваясь оставаться на посту предстоятеля УПЦ до конца жизни. Лицедейством выглядели слова Киевского митрополита о том, что он "уйти со своего поста не может, ибо отвечает за Украинскую Православную Церковь перед Богом" [121]. Митрополит Киевский изображал себя жертвой "имперских притязаний" Московского Патриархата, страдальцем за национальную идею, которая отныне стала мерилом всякого украинского политика. "Мосты были сожжены", отступление невозможно. Однако, пути назад не было уже не только у Денисенко. Украинские иерархи также благодаря московскому Архиерейскому Собору полностью определились с выбором позиции. Поэтому, когда Филарет призвал их собраться в его печально знаменитой резиденции на улице Пушкина, 36 в Киеве, откликнулся и поддержал митрополита лишь единственный архиерей викарий Тернопольской епархии, епископ Почаевский Иаков (Панчук), наместник Почаевской Лавры [177, c.28]. За этот демарш Иакова, давно уже замеченного в симпатиях националистической идее и пытавшегося украинизировать Лавру, братия изгнала из обители. Даже те архиереи, которые на Соборе выступили активными поборниками независимости УПЦ, отказались поддержать Филарета (лишь спустя несколько месяцев к нему примкнул епископ Львовский Андрей).

Большинство верующих отнеслось к новой авантюре митрополита самым суровым образом. В большинстве храмов Украины прекратилось поминовение Предстоятеля УПЦ за богослужением [145]. Наиболее резко свое отрицательное отношение к автокефалии вообще и к личности Киевского митрополита в частности выразила Одесская епархия: в адрес Патриарха Алексия II было направлено обращение с просьбой принять в непосредственное патриаршее управление "Свято-Успенскую Патриаршую обитель, Одесскую Духовную Семинарию, Свято-Успенский кафедральный собор, а также всю полноту Одесско-Измаильской епархии" [121]. Столь бурная реакция одесских православных была также следствием того, что активным поборником автокефалистской идеи в епархии выступил архиепископ Лазарь (Швец), галицкий уроженец. Это закончилось для него жестким отпором со стороны собственной паствы и переводом на Симферопольско-Крымскую кафедру, где владыка уже не решался столь откровенно пропагандировать автокефалию.

Став неожиданно адептом национальной идеи, чего прежде за этим уроженцем русскоязычной Донецкой области [131]. никто не замечал, Филарет, с трудом освоивший "державну мову", повсюду, где только мог, вещал на плохом украинском языке о своем жертвенном подвиге во имя "национальной церкви". Интересно, что национал-демократическая пресса еще совсем недавно шельмовавшая Киевского митрополита и смаковавшая подробности его личной жизни, объявляя его типичным представителем "имперской" Русской Церкви, предателем своего народа и т.д., теперь круто изменила тон своих высказываний. Стоило Денисенко занять, пусть и из эгоистических соображений, сепаратистскую позицию, как всякая кампания дискредитации митрополита прекратилась, как по команде. Более того, постепенно многие националистические политики начинают выражать свою солидарность с Денисенко. Особенно в этом направлении отличалось окружение президента Кравчука, чья столь же неожиданная перестройка из коммуниста в националиста весьма напоминала эволюцию, проделанную его личным другом Филаретом.

В этом отношении весьма показательно обращение, которое группа из 25 депутатов-демократов украинского парламента во главе с Олесем Шевченко 20 февраля 1992 года направила Патриарху Московскому и всея Руси Алексию, и которое позже фигурировало на Архиерейском Соборе 31 марта 5 апреля 1992 года. В нем, в частности, говорилось: "...митрополит Филарет правдами и неправдами ищет путей (быстро изменив свои лозунги), чтобы заручиться поддержкой нового правительства и сохранить свою порочную систему управления церковью. Не секрет, а достояние гласности, что именно митрополит Филарет (Денисенко) тесно связал свою тридцатилетнюю деятельность со службами КГБ, дабы угодить власти КПСС, послужить безбожному правительству не в интересах церкви, а ради карьеры и возможности удерживать церковь на Украине в руках единовластной диктатуры. Все это отвращает от церкви людей, сводит на нет проповеднический миссионерский труд честного священства, углубляет вражду между конфессиями и способствует расколам" (перевод с украинского мой В.П.) [5]. Вероятно, это послание депутатов Патриарху было следствием недоверия новоявленному патриоту, но уже после Архиерейского Собора 31 марта 5 апреля 1992 года те же самые депутаты принимают по отношению к митрополиту совершенно иной тон, убедившись в его окончательном переходе в стан поборников "самостийности".

Во исполнение определения Священного Синода от 21 мая Архиерейский Собор УПЦ собрался 27 мая, как и было предписано, под председательством митрополита Никодима. Ввиду того, что Филарет, поддерживаемый правительством и "Рухом", мог воспрепятствовать проведению Собора, использовав все имеющиеся в его распоряжении средства от властных структур до формирований националистических боевиков, Собор проходил в Харькове. Президентом Кравчуком была предпринята попытка сорвать деятельность Архиерейского Собора: президент лично звонил руководству Харькова и области, требуя от властей воспрепятствовать выборам нового Предстоятеля УПЦ. Собор сместил Филарета Денисенко с Киевской кафедры и поста Первоиерарха УПЦ и зачислил его заштат с запрещением в священнослужении.

Определение Архиерейского Собора УПЦ об избрании митрополита Владимира Предстоятелем Украинской Церкви было с одобрением воспринято большинством Поместных Православных Церквей и их Предстоятелями, которые прислали вскоре после получения информации о Соборе телеграммы в адрес Святейшего Патриарха Алексия с выражением поддержки решений Харьковского Собора и признания митрополита Владимира единственным законным Первоиерархом УПЦ [126].

Во исполнение определения Священнного Синода об Архиерейском Соборе, который рассмотрел бы деятельность митрополита Филарета, епископат Русской Православной Церкви собрался 11 июня 1992 года в Москве. Накануне Собора украинскими архиереями было сделано Заявление, в котором давалась обстоятельная характеристика антиканонических действий митрополита Филарета. В вину бывшему Предстоятелю УПЦ украинские епископы ставили жестокое и высокомерное отношение к подведомственнному духовенству и собратьям-архиереям. Это квалифицировалось как грубое физическое и духовное насилие, за которое клирик согласно 27 правилу святых апостолов подлежит извержению из сана. Обвинялся митрополит и в соблазне, который он вносит в среду верующих своим поведением, давая повод для поношения и хулы на Церковь со стороны внешнего мира. Подобные действия также подлежат каноническому наказанию в соответствии с 3-м правилом Первого Вселенского Собора и 5-м правилом Пято-Шестого (Трулльского) Собора [67]. Оба правила под страхом извержения из сана воспрещают целибатным клирикам или монашествующим иметь при себе в доме женщин (за исключением матери или родной сестры), дабы не вызывать соблазна и нареканий со стороны паствы.
Архиерейский Собор обратился с Посланием к пастырям и верным чадам Украинской Православной Церкви, в котором констатировалось, что в Украинском Православии возник новый раскол. До ведома верующих УПЦ доводились решения Собора.

В Послании также предупреждались православные Украины о том, что "все миряне, которые отныне будут вступать в церковное общение с бывшими митрополитом Филаретом (Денисенко) и епископом Иаковом (Панчуком), подвергают себя отлучению от Церкви, а клирики извержению из сана" в соответствии с 4-м правилом Антиохийского Собора и 2-м правилом святых апостолов [143].

Лишившись поддержки епископата, а теперь и священного сана, Филарет сделал ставку на националистические силы: прежде всего, на боевиков из молодежной неофашистской организации УНА-УНСО (Украинская Национальная Ассамблея Украинская Национальная Самооборона). Именно они вместе с милицией преградили делегации УПЦ доступ в митрополичью резиденцию на Пушкинской, когда представители канонической Украинской Церкви пришли принять дела у низложенного Филарета [5]. То же самое повторилось у входа в кафедральный Владимирский собор, когда туда прибыл новоизбранный Предстоятель УПЦ митрополит Киевский и всея Украины Владимир, восторженно встреченный десятками тысяч православных киевлян на вокзале и триумфально провожаемый ими до кафедрального храма Киевских митрополитов. Молодчики из УНА-УНСО перекрыли подступы к Владимирскому собору и забаррикадировались изнутри. Православные лишились своей святыни Владимирского собора. Расписанный Виктором Васнецовым и Михаилом Нестеровым собор хранит величайшие реликвии православного мира святые мощи великомученицы Варвары и священномученика Макария, митрополита Киевского. К скорби православных теперь рядом с киевскими святынями стали совершаться кощунственные "богослужения" расстриженного митрополита Филарета.

А накануне приезда нового Первоиерарха УПЦ этими же боевиками из ультра-националистической УНА-УНСО было совершено разбойничье нападение на Лавру. 200 молодчиков под руководством одного из своих галицийских "фюреров" Дмитра Корчинского попытались совместно с подразделениями милиции штурмом овладеть монастырем. Безоружные монахи и православный народ, собравшийся в обители по зову лаврского колокола, отбили натиск. Было множество раненых. Важно отметить, что вопреки негласному приказу властей о поддержке филаретовцев не все структуры МВД были на стороне беззаконника Денисенко: оборонять Лавру от националистов и милиции помогали бойцы ОМОНовского подразделения "Беркут" [5].

Филарет при поддержке президента Кравчука сохранил за собой Владимирский собор в Киеве, митрополичью резиденцию на Пушкинской и полный контроль за денежными средствами УПЦ [5]. Называлась сумма в 4 миллиарда карбованцев по курсу 1992 года [7; 177, c.28], а по другим данным даже до 11 миллиардов, причем есть предположения о том, что Кравчуком на счета УПЦ благодаря Филарету были тайно перечислены и деньги компартии Украины [3]. Однако, при полной изоляции, в которой оказался бывший Первоиерарх УПЦ, единственным путем для него стало объединение с УАПЦ, осуществленное им, следует отметить, с великим искусством. Президент и часть национал-демократов не только поддержали это его предприятие, но и способствовали его успешному осуществлению. Так, первоначально Л.М.Кравчук и председатель Совета по делам религий А.Зинченко объявили незаконным Харьковский Архиерейский Собор УПЦ и все его определения [177, c.28]. Это было уже откровенным и неприкрытом вмешательством властей в дела Украинской Церкви на стороне расстриженного Филарета. Более того, Президиум Украинского парламента принял беспрецедентное заявление, в котором Харьковский Собор светские власти объявляли неканоническим и незаконным [5]. Заявление это принималось по инициативе народного депутата Д.Павлычко, поэта, некогда воспевавшего КПСС, а теперь вдруг ставшего ревнителем национальной идеи. Интересно, что сам Павлычко, как и многие другие депутаты, ставшие на защиту расстриги Филарета, являлся галицким униатом. Причем, именно эти люди не так давно стояли во главе шумной кампании по обличению Филарета. Тогда он для них олицетворял Московский Патриархат, а потому не скупились народные избранники на эпитеты, обличая Киевского митрополита. Все в одночасье изменилось после его ухода в раскол. Полностью исчез недавний обличительный пафос, на смену которому пришли панегирики Филарету как патриоту Украины. Более верных адептов, чем его вчерашние очернители, Денисенко отныне трудно было найти. Сам же президент Кравчук так высказывал в прессе свое суждение о причинах "незаконности" соборных определений: Собор собрался без ведома президента и к тому же не в Киеве [5].

О том, как происходило пресловутое "объединение", и кто были его главные режиссеры, некоторое представление можно составить на основании воспоминаний одного из главнейших участников создания новой "национальной" конфессии бывшего "митрополита Переяславского и Сичеславского" УАПЦ Антония (Масендича). Позднее он принес покаяние в своей раскольнической деятельности и после законной архиерейской хиротонии вошел в состав епископата Русской Православной Церкви [100; 153, с.103] и рассказал о том, как проходила афера, в результате которой возникла УПЦ КП.

Филарет и другие творцы раскольничьего "союза" воспользовались преклонными годами лжепатриарха Мстислава Скрипника, которому исполнилось к тому времени уже 95 лет и который практически не мог уже контролировать ситуацию на Украине. За его спиной 25-26 июня 1992 года и возник с подачи президентской власти и при содействии депутатов-националистов стойкий альянс между Филаретом и управляющим делами УАПЦ (то есть наместником Мстислава в Киеве) Антонием (Масендичем).

Владыка Антоний вспоминает, что обрадовался, когда впервые услышал о результатах Московского Архиерейского Собора и обещании Филарета подать в отставку. Это, по мнению управляющего делами УАПЦ, открывало дорогу к объединению с УПЦ, так как препятствием все раскольники считали личность Филарета.

Ничего не известно о содержании беседы Антония (Масендича) с Филаретом, состоявшейся по просьбе последнего вскоре после того, как представители православного духовенства канонической Церкви приходили в его резиденцию принять дела митрополии. Эта попытка призвать Филарета к порядку тогда закончилось столкновением с УНА-УНСО и избиением клириков. В числе пострадавших был и восстановленный в сане после низложения Филарета епископ Ионафан (ныне архиепископ Сумской и Ахтырский, управляющий делами УПЦ).

Во время личной встречи Антоний (Масендич) посочувствовал Филарету по поводу расставания с деньгами, резиденцией и Владимирским собором [5; 7]. Этот штрих вобрал в себя всю психологию раскола: грубый материальный расчет, личные корыстные интересы. Показательно, что храм в перечне "благ" стоял на последнем месте. В ответ на сочувствие Антония прагматик Филарет сразу перешел к деловому предложению перечислить все средства УПЦ на счета УАПЦ. В обмен расстрига требовал гарантий, что ему сохранят право собственности на все суммы [7]. Владыка Антоний попытался, по его словам, уехать из города, дабы избежать ответственности за события, которые начали бурно разворачивались в Киеве 24 июня. Однако, в его резиденцию нагрянули вдруг воспылавшие религиозной ревностью депутаты Павлычко, Скорик, Червоний, Поровский, Тернопольский и прочие, уже успевшие прославиться своим экстремизмом на национальной почве [7]. Нелишним будет отметить, что двое первых ревностные греко-католики, и можно только догадываться, что подвигло их столь решительно озаботиться судьбой Православия на Украине. Депутаты в ультимативной форме потребовали от "митрополита" созвать "объединительный собор" УАПЦ. В ответ на возражения Антония, говорившего, что он не имеет право на подобные действия, последовал ответ: " Вы обязаны, это распоряжение президента Украины" [7].

       Антоний вспоминал, что президентскими указами были устранены со своих постов "недоброжелатели" Филарета. Среди них Пилипенко и Колесник, председатель Совета по делам религий (его место занял филаретовец Зинченко). Вскоре был уволен даже Генеральный прокурор Украины Шишкин, осмелившийся опротестовать "объединительный собор" и новоявленную УПЦ КП, объявившую себя правопреемницей УПЦ и УАПЦ [7]. Предлагать от себя лично в качестве подарка за послушное "объединение" храм Софии Киевской депутаты едва ли могли. Это также выдает участие президента в униональной кампании. Последующие события, в том числе и участие экс-президента Кравчука в постыдном шоу с похоронами лже-патриарха Романюка, с головой выдали Леонида Макаровича как одного из активнейших созидателей филаретовской псевдо-церкви, которую он мнил видеть столь же национальной, сколь и послушной своей воле, чего не мог он добиться ни от УПЦ, ни даже от УАПЦ.

Небезынтересно было бы провести параллель между пожеланием президента Кравчука иметь в "самостийной и незалежной" Украинской державе столь же "самостийную и незалежную", единую церковь и ранее имевшими место прецедентами в истории Украины. Кравчук был далеко не оригинален в этом устремлении. О введении на Украине своего собственного патриаршества говорил в свое время и глава Директории Симон Петлюра. По его мнению, сильная, дисциплинированная церковь будет иметь огромное позитивное значение в борьбе с Москвой [134].

Депутаты уверяли Антония, что Филарет "пробудет в руководстве" новоиспеченной конфесии всего три-четыре месяца, после чего будет отправлен на покой. Именно это, по словам епископа, подвигло его согласиться на "объединение" [7].  Надеяться же на то, что объединение с Филаретом увеличило шансы на успех переговоров с УПЦ, не приходилось. Наличие в рядах раскола расстриженного экс-митрополита, напротив, ставило дополнительное и весьма существенное препятствие возможному воссоединению раскольников с Церковью: согласно 3-му правилу св. Василия Великого, законным образом изверженный из сана не может вновь получить его [87, c.310].

Епископ Антоний также сообщает, что в ответ на требования депутатов он сказал, что должен обсудить все с Мстиславом. На это Павлычко "отрезал", что это не его забота, а созвониться с "патриархом" УАПЦ легче из резиденции президента Украины. Антоний также, по его словам, настаивал на обсуждении вопроса "епископатом" УАПЦ, но депутаты требовали немедленного принятия решения об объединении и настаивали на поездке к Филарету для согласования условий.

25 июня прибыли в Киев "иерархи". Среди них, однако, не оказалось Василия, "епископа" Тернопольского, и Петра (Петруся), "епископа" Львовского, который был известен своей неприязнью к Филарету. "Владыка" Петро сказался больным [5], вероятно, на всякий случай, предчувствуя, чем оборачивается дело, и желая остаться в стороне от творцов новой аферы. Показательно прямое и неприкрытое вмешательство политиков: на это же собрание явились все те же депутаты, уже имевшие дело с Антонием (Масендичем), а также Виктор Бурлаков из "Руха"  [5]. Антоний проинформировал "епископов" о цели их собрания. После этого Андрей Ивано-Франковский тут же заявил, что на сделку с Филаретом идти отказывается. На него набросились с угрозами и бранью депутат-католичка Лариса Скорик и "викарный епископ" Володимир Романюк, обозвавшие Абрамчука "агентом Москвы" и "предателем" . Тем не менее, не взирая на угрозы, трое "епископов": Андрей Абрамчук, Антоний (Фиалко) и Николай (Грох) покинули собрание раскольничьего "епископата", отказавшись от участия в затее объединения с Филаретом.

На следующий день было совершено торжественное "богослужение" по случаю долгожданного "воссоединения" расстриги с раскольниками. Но Филарет объявил, что не может служить вместе с безблагодатными лже-архиереями УАПЦ, которые только что приняли его в свое собщество [5; 7].

Но депутаты надавили на Филарета. Он похорохорился больше для вида, грозя позвонить президенту и пожаловаться на всех. Вскоре раскольники уже совместно служили "молебен" и "литургию", совершая очередное кощунство в святых стенах Софийского собора [5; 7].

Сам Антоний, менее чем два года спустя, назвал этот "собор", создавший новую объединенную конфессию УПЦ КП, нелегитимным и незаконным, совершенно не соответствующим канонам Православия. Экс-"митрополит" УАПЦ справедливо отметил, что итогом этой "унии" стал новый раскол, а не его преодоление. Вину за все происшедшее епископ Антоний (Масендич) в своем интервью газете "Независимость" возложил на Филарета и депутатов [7].

Между тем, сторонники раскола отнюдь не бездействовали. При попустительстве властей и активном содействии националистических боевиков по всей республике автокефалисты захватывали храмы и епархиальные управления. Даже в столице отряды УНА-УНСО несколько раз повторяли попытки штурма Киево-Печерской Лавры, где, по их заявлению, "окопались москали" (там находилась резиденция митрополита Владимира). Всякий раз фашиствующих молодчиков удавалось отбить: братия Лавры и православные люди стойко обороняли вековую святыню от кощунников.

Одовременнно с беззаконным "объединительным" сборищем, учиненным Филаретом и Антонием при поддержке властей, 26 июня 1992 года в Киево-Печерской Лавре состоялся Собор Украинской Православной Церкви.Смело и решительно выступил Собор с обличением вмешательства властей в церковные дела и поддержки, оказываемой ими раскольникам, что доводилось участниками Собора до ведома президента Кравчука. Обратилась УПЦ и к судебным инстанциям Украины с просьбой положить конец беззаконным действиям Филарета [149]. К постановлению Собора Украинской Православной Церкви было добавлено за подписью управляющего делами УПЦ архиепископа Житомирского и Овручского Иова (Тывонюка) особое приложение: "В связи с незаконным присвоением имущества и кредитов Украинской Православной Церкви в больших размерах гражданином Денисенко Михаилом Антоновичем (бывшим митрополитом Киевским и всея Украины) и использованием их на собственные нужды обратиться к органам прокуратуры с просьбой о возбуждении против него уголовнного дела" [149]. Это заявление, впрочем, осталось "гласом вопиющего в пустыне", равно как и обращение к администрации города Киева с просьбой о возвращении УПЦ ее законного имущества Свято-Владимирского собора и митрополичьей резиденции на Пушкинской. Глухим к призывам православного народа Украины помочь в прекращении беззаконных действий Филарета и его приспешников остался также и президент Кравчук, хотя ему участники Собора отправили на этот счет свое специальное Обращение [116]. Правда, возмущение православной общественности произволом и беззаконием, творимыми Филаретом и другими раскольниками, стало столь масштабным, что Кравчук все-таки был вынужден принять митрополита Владимира и признать полную законность его избрания. Авантюрность затеи с образованием УПЦ КП была очевидной, а поддержки народа она не получила вовсе, поэтому президент поневоле должен был признать, что УПЦ, которую власть уже числила упраздненной в ходе пресловутого "объединения", продолжает свое бытие под руководством нового Предстоятеля митрополита Владимира Сабодана). Это, однако, не означало, что президент собирался нормализовать тяжелейшее положение УПЦ, в котором она оказалась благодаря деятельности Филарета.


Надо думать, что Мстислав (УАПЦ) был более неравнодушен, чем Филарет, к тому, как выглядит он caм и его действия перед лицом общественности. Правда, после долгого сопротивления он все же дал себя уговорить не только признать УПЦ КП ( хотя громко об этом он тоже не стал объявлять), но и принять, наконец, Филарета. Скрипник беседовал с Денисенко наедине около 15 минут. Вскоре "патриарх" вновь улетел в США, предварительно попросив, чтобы среди провожающих его в аэропорту Борисполь лиц не было Филарета. Тем не менее, Денисенко прибыл и еще раз встречался с Мстиславом [7]. Вскоре в США Мстислав столкнулся с неприятием среди диаспоры авантюры по "объединению" с Филаретом. В один из последних своих визитов на Украину Скрипник даже Кравчуку стал говорить о том, что эта затея во всем мире вызывает откровенный смех. Скрипник в последний год жизни, вопреки тому, что он сам говорил ранее, стал периодически делать заявления о непризнании УПЦ КП и лично Филарета, как своего "заместителя". А к исходу 1992 года Мстислав окончательно решил отмежеваться от аферы с УПЦ КП: он объявил пресловутое "объединение" частным делом монаха Филарета и Антония (Масендича).

Итак, УПЦ КП вышла на политическую арену Украины и тотчас зарекомендовала себя подлинным агрессором по отношению к каноническому Православию. Политические экстремисты, стоявшие у колыбели УПЦ КП и обеспечившие ее появление на свет, не оставили своим попечением общее с Филаретом детище. Альянс воинственных депутатов-националистов и Денисенко оказался на редкость устойчивым. При тесном содействии все тех же Тернопольского, Поровского, Червония, Скорик и прочих УПЦ КП, как злокачественная опухоль, стала давать метастазы по всей Украине. В Галиции, где почти все православные храмы были к этому времени уже захвачены униатами и раскольниками, Филарету, еще недавно хулимому, теперь рукоплескали. Но на Востоке, где у раскола не было никакой поддержки от православного населения, новая филаретовская "церковь" стала насильственно водворяться при содействии властей и активной помощи боевиков УНСО и прочих фашиствующих формирований. Причем, безответными оставались многочисленные жалобы на творимый филаретовцами произвол- коррупция давно сплотила воедино Денисенко и чиновников, успешно перевоплотившихся из деятелей партономенклатуры в ревнителей "самостийности". [2; 3].

Почти все храмы, прежде закрытые при советской власти, а теперь возвращаемые верующим, попадали в руки филаретовцев. Так, искусственно были созданы приходы УПЦ КП во многих городах Центральной и Восточной Украины. Включали они в себя почти всегда лишь по нескольку человек активистов "Руха" из числа выходцев из Галичины или представителей националистической интеллигенции. Многие и вовсе числились только на бумаге- приверженцев УПЦ КП где-нибудь в Луганской области найти было трудно, а директиву из Киева местным властям выполнять приходилось. Увеличивал Филарет число своих приходов и методом захвата храмов у канонической УПЦ. Боевики Корчинского и Витовича, "казачки" Червония и прочий полууголовный-полунацистский элемент стали главной опорой Филарета, а "духовником" их числился лже-епископ Володимир Романюк, будущий "патриарх Киевский". Личное участие в захватах соборов в Луцке, Ровно и многих других городах принимали все те же депутаты Поровский, Гудима, Червоний и прочие [177, c.29]. В Луцке в ходе автокефалистских бесчинств в 1992 г. многие храмы оказались просто разграбленными. В Ровно Червоний при помощи своих "казачков" развязал настоящий террор против канонической православной епархии. Представители власти бездействовали, а раскольники и боевики штурмовали на их глазах кафедральный Воскресенский собор [2; 61], который в итоге удалось отобрать у православных верующих.

"Митрополит Переяславский и Сичеславский" Антоний (Масендич) также лично принимал участие в штурме многих храмов, принадлежавших УПЦ. Так, он, например, возглавлял кампанию по захвату православных храмов на Волыни. В августе 1992 года, в канун праздника Успения Пресвятой Богородицы, Антоний (Масендич) вместе с несколькими "архиереями" УПЦ КП, сопровождаемый боевиками УНА-УНСО, прибывшими на военной технике (той самой, из немецкой гуманитарной помощи), нагрянул в недавно открытый Зимненский Успенский Святогорский монастырь в окрестностях Владимира-Волынского. "Иерархи" вошли прямо в собор, где шла служба отмечали престольный праздник обители. "Митрополит" вызвал игумению Стефану и стал требовать, чтобы она вместе с сестрами перешла в УПЦ КП. В противном случае обещал прогнать всех монахинь "за Урал". Тем не менее, они отказались перейти в безблагодатную псевдо-церковь. Монахини считают настоящим чудом Божиим то, что громилы Масендича не тронули беззащитный женский монастырь и больше не появлялись в нем [136]. Однако, для множества других храмов на Волыни, Ровенщине и Тернопольщине визиты "митрополита Сичеславского" принесли куда более плачевные результаты.

Особенно отличились "бойцы" из УПЦ КП в Тернополе. Здесь еще в 1990 году были захвачены униатами и раскольниками все православные храмы. Верные УПЦ собирались для совершения богослужений в маленьком и тесном здании епархиального управления. Но "казаки" под руководством Червония и Антония (Масендича) в начале 1993 года решили отобрать у православных последнее помещение. Епископ Тернопольский Сергий (Генсицкий) вместе со всеми, кто находился в здании епархии, был выброшен на улицу. Внутри здания был учинен погром, причем с престола были сброшены Святые Дары, уничтожены богослужебные книги и документы. Червоний лично руководил "боевой операцией", а "митрополит Сичеславский", желая остаться в стороне, находился неподалеку, в ранее занятом раскольниками кафедральном соборе. Видя, что дело обернулось избиением православного архиерея, Антоний решил уехать, но "казаки" Червония этому воспрепятствовали: дескать, воюем за общее дело, так будем вместе до конца [7].

Положение канонической Украинской Православной Церкви стало столь отчаянным, что Синод УПЦ 16 сентября 1992 года решился обратиться к президенту Кравчуку с решительным протестом против творимого при попустительстве и даже поддержке властей беззакония в отношении УПЦ. Тон Заявления-протеста был весьма резким. В нем, в частности, говорилось: "Почему одна конфессия Украинская Православная Церковь (Киевский Патриархат) получает различные привелегии, а Украинская Православная Церковь жестоко и целенаправленно притесняется? До каких пор будет продолжаться такое прямое и безжалостное нарушение прав верующих?

Почему сегодня слезы, как и ранее пролитая за отцовскую веру кровь верных чад Украинской Православной Церкви, открыто игнорируются государственной властью?

Неужели наша исполнительная власть на Украине настолько бессильна, что допускает существование таких страшных столкновений на религиозной почве" [69]. Президенту еще раз указывалось на недопустимость вмешательства политиков в дела Церкви, а тем более, если речь идет о представителях депутатского корпуса Украины.

Зависимая от Кравчука и Филарета пресса муссировала слух о том, что митрополит Владимир якобы призывал молодежь к отказу служить в вооруженных силах Украины. Пресекались и наказывались всякие попытки журналистов освящать деятельность УПЦ объективно и давать ей положительную оценку. Так, например, все те же печально известные Поровский и Червоний обратились к руководству телерадиовещания Украины с требованием привлечь к ответственности журналистку Л.Протас только за то, что она в своей программе "Благовест" предоставила слово епископу УПЦ Ионафану (Елецких), жертве филаретовского произвола [3]. На владыку Ионафана, дерзнувшего подать рапорт на Филарета в Москву еще тогда, когда никто не решался и заикнуться о беззаконии, творимом всесильным митрополитом Киевским, автокефалисты ополчились с особой злобой. Все та же группа депутатов-филаретовцев подала на него в суд, инкриминируя епископу кражу имущества из Киево-Печерской Лавры в бытность епископа Ионафана ее наместником. Однако, все надуманные обвинения развалились в ходе судебного разбирательства, когда вдруг свидетели отказались от ранее данных показаний, заявив, что давали их, будучи принуждаемы Филаретом и его "названной сестрой" Е.П.Родионовой. Кроме того, дом родственников владыки Ионафана, где он проживал, был умышленно подожжен [3]. Бесчинство автокефалистов дошло до предела, когда "митрополит" Антоний (Масендич) заявил, что собирается требовать запрещения УПЦ как "фашистской организации" [3].

Несколько раз боевики из УНА-УНСО вновь пытались захватить Киево-Печерскую Лавру, но всякий раз верным УПЦ удавалось ее отстоять. С завидным постоянством галицкие громилы, большинство из которых принадлежат вовсе не к УПЦ КП, а к униатской церкви, придумывали новый повод для очередной провокации. Однажды, воспылав "ревностью" к памяти митрополита Тобольского Павла (Конюскевича), издавна местно почитаемого в Киеве, филаретовцы возжелели провести раскопки на руинах Успенского собора Лавры, где почивали до взрыва храма в 1941 году нетленные мощи святителя. Расчет был верным, и в итоге, когда православные попытались выпроводить нежеланных гостей, это вызвало новую драку и патасовку.

И тем не менее, сам Филарет и его приспешники постоянно чувствовали себя абсолютно уверенными в собственной безнаказанности. К общественному мнению они всегда были равнодушны настолько, что даже, как сообщает В.Анисимов, сенсационные интервью детей Филарета и Е.П.Родионовой нимало не отразились на положении "заместителя патриарха Киевского" [5]. А поддержка властей, личное покровительство президента Кравчука и мощное лобби в парламенте Украины давали раскольникам все основания не бояться последствий своих "подвигов". Не дало никакого результата предание гласности фактов финансовых преступлений Филарета и присных. Деятельность УНСО и откровенно фашистские заявления ее лидеров также не стали поводом для судебного разбирательства, хотя одни только военизированные лагеря для боевой подготовки УНСОвцев, созданные вопреки законам, уже могли стоить их создателям свободы.

         Филарет иногда умышленно "рукополагал" людей, чем-то себя запятнавших, так как их легче было держать в повиновении из страха перед разглашением их грехов. Были и откровенно скандальные ситуации. Так, "епископом" Ивано-Франковским Филарет определил быть женатому священнику, супруга которого, узнав об этом, устроила семейную сцену [177, c.29]. И напротив, многие из числа лже-епископов прежней УАПЦ стали приносить покаяние и возвращаться в лоно Московского Патриархата. Уже упоминались "епископы" Николай (Грох) и Антоний (Фиалко). Вскоре к ним прибавились Спиридон Бабский и даже Антоний (Масендич) [14, c.544-551]. Всего же только за полтора года, прошедшие с момента "объединения" и создания УПЦ КП, ее покинуло 12 лже-архиереев [5].

 Филарет приобрел столь решающий вес, что будучи "заместителем патриарха" сумел полностью изолировать и нейтрализовать пребывающего за океаном Скрипника. И когда последний отлучил Филарета (Денисенко), Антония (Масендича) и Володимира Романюка, об этом на Украине попросту почти никто не узнал [5]. Все документы, поступавшие в Киев от Мстислава из его резиденции в Баунд-Бруке (США), объявлялись либо частным мнением "патриарха", либо вовсе подложными. А потому Филарет их клал под сукно и управлял "Киевским патриархатом" целиком по своему усмотрению. Так, например, он скрыл не только факт отлучения Мстиславом Денисенко, Масендича и Романюка, но и факт назначения управляющим делами УАПЦ (а не УПЦ Киевского Патриархата, которую Мстислав перестал признавать) "архиепископа" Львовского Петра (Петруся). При этом Петр объявил о том, что более не признает Филарета, и был последним "отлучен" [5] (все это, впрочем, не помешало Петру впоследствии, в октябре 1997 г., перейти в "юрисдикцию" филаретовской УПЦ КП). Филарет вместе Е.П.Родионовой стали неограниченнными хозяевами "Киевского патриархата". Прежний диктаторский стиль руководства Денисенко не только сохранил, но и развил, о чем свидетельствуют сообщения украинской печати. Анисимов, в частности, связывает с деятельностью ФФилаерта уже упомянутый поджог дома епископа Ионафана, два покушения на жизнь, которые перенес Антоний (Масендич) [5], загадочная гибель в автокатастрофе Иоанна (Боднарчука) [5; 177, c.30] и, наконец, столь же загадочная и внезапная кончина "патриарха" Романюка, освободившая Филарета от ревизии его финансовой деятельности и доставившая ему вожделенный клобук "патриарха Киевского" [5].

(продолжение будет)

Доблестная Юлия Тимошенко потихоньку уходит в политическое небытие. Всё реже мелькая на экранах телевизоров, она по-прежнему, не затрудняясь доказательствами, обличает и обвиняет, откровенно лжёт и передёргивает факты.

Однако круг верящих ей (и в неё) неуклонно сужается. А, может, она и сама не верит (да и не верила никогда) тому, в чём пытается убедить других.

Не менее доблестные украинские СМИ никак не хотят с ней расставаться: уж очень благодарный материал – всё время в эпицентре политических потрясений.

Вот и недавно она стала участницей очередного скандала – в связи с решением Стокгольмского арбитражного суда о возврате 11 млрд. кубов газа, отнятого ею у РосУкрэнерго, чего она, естественно, признавать не собирается. Её доводы просты, как пять копеек: газ растаможен по её личному указанию, а она защищала интересы Украины и боролась с олигархами. Какие могут быть вопросы?

Что касается решения суда, то это – вина новой власти, отозвавшей лучших адвокатов, так что страну некому было защитить. Телевизионная картинка с её пресс-конференции сопровождается выразительной подписью: «Тимошенко вызывает огонь на себя». Всё сводится к одному: она – героиня, страна без неё погибнет, страну нужно спасать!

Но чем больше внимания стараются уделить ей СМИ, тем сильнее обратный эффект. На фоне спокойной и слаженной работы правительства её пламенные речи, напоминая о её собственной «плодотворной» деятельности, вызывают всё большее раздражение, обвинения просто смешны, а призывы к свержению власти только подтверждают, как ей самой без власти плохо и как сильно ей хочется во власть вернуться.

Борясь за власть и получив её, она снискала славу единственного мужчины в украинской политике. А когда власть начала ускользать из её рук, все вдруг увидели: никакой она не мужчина, а просто истеричная женщина с ущербной психикой и неадекватной оценкой ситуации.

Легко было оставаться мужчиной, одерживая пусть даже мнимые победы. Но вынести сокрушительное поражение мужества не хватило.

Сохранить имидж мужчины в политике она могла бы, стиснув зубы и признав своё поражение, проявляя сдержанность и конструктивизм в оппозиции. Она же и внутри оппозиции продолжает драться за лидерство.

Ей нужна власть, одна только власть и ничего, кроме власти. Как сказал о ней один из политологов (кажется, Белковский): «Жажда власти – чудовищная!».

Жаль, всё-таки, Юлию Владимировну – она, по сути, стала жертвой этой чудовищной жажды власти. Жаль так бездарно растраченных сил, энергии, решительности, мужества. Жаль бессмысленно потерянного времени. Всё ушло в гудок.

Гудок продолжает гудеть, чему свидетельством последняя «страстная пятница» у Киселёва, посвящённая «знаковому» событию: «Ю. Тимошенко. 100 дней без власти».

Мне кажется, у всех, кто смотрел эту программу, осталось ощущение дежавю.

Опять мы побывали в театре одного актёра (точнее, актрисы) и опять приходится констатировать: не изменилось ничего, ЮВТ в своём репертуаре – что во власти, что без власти.

Спектакль старый – тот же текст, та же игра, та же режиссура и те же представители «свободной прессы» в роли статистов.

Как всегда, ЮВТ исполняет три роли: обвинителя оппонентов, т.е. новой «злочинной влади», адвоката себя любимой и судьи, чей вердикт заранее известен: «злодеи» должны быть отлучены от власти, а «благородная героиня» – во власть возвращена.

Как всегда, она уходит от ответов на неудобные вопросы, говорит полуправду или просто лжёт. Журналистам же остаётся только улыбаться и молча проглатывать её уклончивые ответы. А в конце, как мантру, ЮВТ произносит свою коронную, но уже изрядно затёртую фразу: «Я всегда буду служить народу Украины».

Осталось неясным: для чего этот очередной спектакль, какие цели он преследовал?

Ведь предводительница «объединённой оппозиции» совсем недавно посещала программы Шустера и Киселёва в компании с другими оппозиционерами.

Зачем этот повторный выход – неужели на бис? А, может, это прощание с великой актрисой, так сказать, последняя гастроль?

Так и хочется сказать: «Скучно, господа. Занавес!»

Закончилось моё словесное заключение.
Пожалуй откажусь от перепалок в комментариях на Фокусе. При обсуждении темы Филарета один ммм, как бы помягче, нехороший человек обозвал прихожан МП матерными словами. Пришлось окрестить его чмом, на что он бросил меня "в корзину" модераторам. Ребята-модераты не стали выискивать у Даля значение слово ЧМО и просто тупо меня вырубили. Объясняю - ЧМО "Человек Морально Обогащённый" (Материально Обеспеченный и т.д.)

 Вполне естественно работать в сознании, что счастье и благосостояние добываются только честной работой. Человеческие несчастья являются в значительной мере следствием попытки свернуть с этого естественного пути.Основные функции - земледелие, промышленность и транспорт. Без них невозможна общественная жизнь. Они скрепляют мир. Обработка земли, изготовление и распределение предметов потребления столь же примитивны, как и человеческие потребности, и все же более животрепещущи, чем что-либо. В них квинтэссенция физической жизни. Если погибнут они, то прекратится и общественная жизнь.
Наоборот, спекуляция с готовыми продуктами не имеет ничего общего с делами – она означает не больше и не меньше, как более пристойный вид воровства, не поддающийся искоренению путем законодательства. Вообще, путем законодательства можно мало чего добиться: оно никогда не бывает конструктивным. Оно неспособно выйти за пределы полицейской власти, и поэтому ждать от наших правительственных инстанций в Вашингтоне или в главных городах штатов того, что они сделать не в силах, значит попусту тратить время.

Объявление независимости не есть коммерческий документ, а конституция Соединенных Штатов - не каталог товаров. Соединенные Штаты – страна, правительство и хозяйственная жизнь – только средства, чтобы дать ценность жизни народа. Правительство – только слуга его, и всегда должно таковым оставаться. Как только народ становится придатком к правительству, вступает в силу закон возмездия, ибо такое соотношение неестественно, безнравственно и противочеловечно.

Если мы не в состоянии производить, мы не в состоянии и обладать. Капиталисты, ставшие таковыми благодаря торговле деньгами, являются временным, неизбежным злом. Они могут даже оказаться не злом, если их деньги вновь вливаются в производство. Но если их деньги обращаются на то, чтобы затруднять распределение, воздвигать барьеры между потребителем и производителем - тогда они в самом деле вредители

Мы следовали в общем тем методам, которые были приняты в автомобильной промышленности. Наши машины были только менее сложны, чем машины других фирм. В нашем предприятии не было чужих капиталов. Но в общем мы мало чем отличались от других фирм, если не считать, во-первых, блестящего успеха нашего Общества, и, во-вторых, твердо проводимого принципа: покупать только за наличные, всю прибыль вкладывать опять в предприятие и, имея благоприятное сальдо, всегда располагать оборотными средствами. Мы поставляли автомобили на все гонки. Мы пускали в ход рекламу и энергично организовывали производство. Главное отличие наших автомобилей помимо простоты заключалось в том, что мы избегали роскошной отделки. Наши машины были ничем не хуже других машин, предназначаемых для туризма, но роскошная внешняя отделка отсутствовала. По заказу мы могли выполнить что угодно, и, вероятно, за особо высокую плату согласились бы выпустить особо роскошный автомобиль.

Среди деловых людей постоянно можно слышать выражение: «Я тоже плачу обычные ставки». Тот же самый делец вряд ли стал бы заявлять о себе: «Мои товары не лучше и не дешевле, чем у других». Ни один фабрикант в здравом уме не стал бы утверждать, что самый дешевый сырой материал дает и лучшие товары. Откуда же эти толки об «удешевлении» рабочей силы, о выгоде, которую приносит понижение платы, – разве оно не означает понижение покупательной силы и сужения внутреннего рынка? Что пользы в промышленности, если она организована так не искусно, что не может создать для всех, участвующих в ней, достойного человека существования? Нет вопроса важнее вопроса о ставках – большая часть населения живет заработной платой. Уровень ее жизни и ее вознаграждения определяет благосостояние страны.

Честолюбие каждого работодателя должно было бы заключаться в том, чтобы платить более высокие ставки, чем все его конкуренты, а стремление рабочих – в том, чтобы практически облегчить осуществление этого честолюбия.

Настоящим источником финансирования промышленного предприятия является фабрика, а не банк. Этим я не хочу сказать, что делец не должен ничего понимать в финансах. Но все-таки лучше, чтобы он понимал в них слишком мало, чем слишком много, потому что, если он слишком много понимает в финансовых вопросах, он может легко поддаться соблазнительной мысли, будто занимать деньги лучше, чем наживать их, и не успеет он оглянуться, как ему придется занимать еще большую сумму денег, чтобы выплатить прежние, и вместо того, чтобы быть солидным дельцом, он сделается банкнотным жонглером, который постоянно орудует в воздухе целым роем банкнот и векселей. Если он опытный жонглер, то он может выдержать этот образ жизни некоторое время, но когда-нибудь он неминуемо промахнется и тогда весь великолепный рой обрушится на него. Производство не должно быть смешиваемо со спекуляцией.

Мы не против того, чтобы занимать деньги, мы также и не против банкиров. Мы только против попытки поставить кредит на место работы. Мы против всякого банкира, смотрящего на предпринимателя, как на предмет эксплуатации. Важно только деньги, займы и капитализацию держать во внутренне определенных границах, а для того, чтобы достичь этого, нужно точно обдумать, на что нужны деньги и каким образом их удастся выплатить. Деньги не что иное, как орудие производства. Они только часть фабрики. Все равно, занять ли в затруднительном положении 100 000 станков или 100 000 долларов. Плюс в виде станков столь же мало способен поправить дело, как плюс в виде денег. Только плюс мозга, рассудительности и осмотрительного мужества способен на это. Предприятие, которое дурно пользуется своими собственными средствами, пользуется дурно и займами. Исправьте злоупотребления – это главное. Если это сделано – предприятие будет снова приносить деньги, совершенно так же, как вылеченное человеческое тело вырабатывает достаточное количество здоровой крови.

Банкиры и юристы способны только в редких случаях оценить этот факт. Они смешивают застой и устойчивость. Их пониманию совершенно недоступно, что цены могут быть понижены добровольно. Поэтому является несчастьем, когда к ведению дела привлекается банкир или юрист обычного типа. Понижение цен увеличивает оборот с одновременным помещением капитала в предположении, что предстоящая прибыль рассматривается как деньги, предназначенные для улучшения дела.

Мне хотелось бы здесь же заметить, что я считаю неправильным извлекать из наших автомобилей чрезмерные прибыли. Умеренная прибыль справедлива, слишком высокая – нет. Поэтому с давних пор моим принципом было понижать цены так быстро, как только позволяет производство, и предоставлять выгоду от этого потребителям и рабочим – правда, с прямо поразительно огромными выгодами для нас самих. Такая политика, конечно, не гармонирует с общим мнением, будто дело необходимо вести так, чтобы акционеры могли извлекать из него по возможности больше наличных денег. Я не могу поэтому пользоваться акционерами в общепринятом смысле слова, они не способствуют увеличению возможностей производства. Если бы я был принужден выбирать между сокращением заработной платы и уничтожением дивидендов, я, не колеблясь, уничтожил бы дивиденды. Правда, это выбор неправдоподобен, потому что, как сейчас было доказано, низкой заработной платой нельзя достичь сбережений. Понижение платы дурная финансовая политика, ибо одновременно с этим понижается и покупательная способность.