На перроне шумного вокзала старая-престарая бабця, закутанная в многочисленные слои черного тряпья, продавала в горшочках цветы. Кому они здесь были нужны? Странный вопрос. Человек спешит куда-то в свою ...таракань, а тут ему вдруг из-под земли:

- Милок... купи цвяточик.

Смешно даже. Старушка вся такая сморщенная, еще и набок скрученная. Баба Яга и все тут. Сидит в горшочках своих. На что надеется? Отчего бы ей не полежать дома на печи? С пультом в руке. Ведь - под девяносто ей, уж точно, будет.

На площади каждый день оперный певец арии поет. Тоже весь закутанный с ног до головы. Сидит на стульчике - и соловьем заливает. А люди мимо идут и телефонами его щелкают. Щелкунчики, едрить их в кочерыжку.

А невдалеке - еще один. С электрической пианой. Что-то играет и мурлычет под нос. А кругом собаки бегают. Голодные - но деликатничают. Кусают только по вечерам. Или ночью. Порядок знают.

Вдали трамваи, словно старые шкапы, бубнят по рельсам. Такие же доходяги как и старцы поющие. Наверное, денег просят. На ремонт. А вот магазины, яркие, веселые, людные, кричат во все стороны, что жизнь удалась, что жить совсем даже радостно. Если, конечно, ассигнации есть.

На рекламных огромных щитах глянцевые дядьки зовут к новым высотам. Не понимая, что те, к кому они обращаются, все больше к земле тянутся. Туда, где уже эти дядьки не властны более. Где и сами они когда-то сложат свои кости. Исходя из прекращения надобности натягивать вселенную на себя. Сузив, в конце концов, свой мир до двух метров чернозема.

Неужели из этого человеческого навоза когда-нибудь вырастет "золотой век"? Куда пропадет убийственное стремление индивидуумов к накоплению? Кто уничтожит непобедимое людское Эго? Удивительно, но даже в дерьме человек хочет жить! Спроси его - зачем? Он - не скажет. Или залепит уши тебе такой вермишелью!..