Старик и море или как мы ходили за рыбой на Мамай-гору

Первая строчка самая тяжёлая - поскольку именно она, и первый абзац изложения позволяют рассказчику начать говорить.

Говорить негромко, грамотно и логично строить фразы, чтобы повествование не исчезло в бескрайнем космосе информации, а стройные ряды букв укладывались в естественную цепочку причин и следствий, чтобы мысленные образы создавали благие предпосылки  для хороших, взвешенных поступков и крепкого сна.

Я когда-то уже упоминал, что мне довелось заниматься промысловым ловом рыбы на Каховском море – море, что затопило плавни и хранит под собой множество прежних притоков Днепра.

 За рыбой на воду ходили традиционно на небольшом каюке или калабухе. Деревянный шестиметровый корпус с высоким носом и низкой кормой, оснащённой плоским транцем (наружная наборная доска на корме судна, к которой крепится ручное рулевое устройство), позволял неуклюжей просмоленной лодке оставаться остойчивой на крутой днепровской волне, а стационарный движок от запорожца был полезен для сравнительно длительных крейсерских переходов. Гребками (вёслами) пользовались  для работы с ситкАми. В носовой части калабухи была предусмотрена ботя (отделение для улова, огороженное съёмной переборкой). На юте (средняя часть каюка) был оборудован кокпит с банкой (скамейкой) для гребца и пространство для сетей. Ближе к корме, в корпусе судна, крепился стационарный двигатель, скрытый от нахальной волны деревянным люком с никелированными чуть ржавыми дверными ручками. И на самой корме место для рулевого.

Пожалуй, самый тяжёлый и адреналиновый труд, что достался мне в жизни. Лишь маленькое судёнышко в море может позволить человеку ощутить в полной мере стихию штормовой воды и обжигающего ветра  зимой, вязких иллюзорных декабрьских туманов, с глухими белыми  звуками и зеркалом водоёма в полный штиль, летней свежести рассветов с полной лодкой рыбы после ночного рейда по сеткам. Вибрирующие от азарта и нагрузки руки, после удачного улова. Перманентно гниющие обветренные ладони от сетей и рыбы (плавники и жабры судака острые и ядовитые) потому дома ритуальный кипяток с солью и синяя изолента - вместо бинта на лопнувших пальцах. Уходящий из под ног пирс, после 12 часового рейса… Как на качелях. Необходимо время, чтобы вестибулярный аппарат усвоил - земля твёрдая и незыблемая. И ещё постоянный запах рыбы… везде, от лодки, одежды и даже дома. Мне порой казалось, что даже потею рыбой.

У каждой калабухи свои рыбацкие коты.

Коты, что в доле с каждого улова,  что безошибочно знают свой каюк и время прихода с воды. У нас их было пять, строгая иерархия: во главе Кеша - огромный чёрный котяра (мы его ради смеха, на спор, взвешивали - 8 кг.)  у него напрочь отсутствовал глаз и ухо. Следом за Кешей - Мурена (полосатая дикая кошка) и три котёнка (самое интересное, что котята приблуды - кот их усыновил). Заходишь в бухту, а на деревянном пирсе в рядок они… с лапы на лапу переминаются и молча ждут свой положняк. Это была ежедневная традиция, забавная и приятная в рыбацкой рутине…

…Это была идея Тохмана (шкипер и компаньон с парализованными ногами, я всегда поражался стойкости этого человека) посыпать сетки в русле Конки: «Там большая глубина и «красивая рыба» в аккурат под Майкой» – славная Мамай-гора. В хорошую погоду Май-гору видно с нашей стороны – по воде больше 40 км от спасательной станции - «порт прописки» нашей калабухи. Сам поход до Майки занял 4 часа, плюс  на месте 2 часа. Опустили линь с грузом, получилось около 30м глубины. Возвращались уже затемно, в приподнятом настроении в предвкушении хорошего улова. Декабрь подарил свежий попутный ветер в корму, поэтому обратный путь занял на час меньше и того 9 часов.  

Как правило у нас стояло около 12 лав (сетей) по всему водохранилищу и ежедневный обход сеток занимал в среднем 8 – 12 часов в хорошую спокойную погоду. Было решено высыпать ещё три лавы с большой ячеёй, для «большой красивой рыбки». Потому  9ти часовой рейс, при условии хорошей погоды и удачного улова, был неплохим бонусом…

Никогда, никогда ничего не планируйте и не радуйтесь заранее. На Майку решили идти через два дня рано утром. Накануне с вечера собрали всё необходимое, чтобы затемно выйти в море. Грузились на борт в полной темноте при свете лампы-керосинки, тьма сгущалась липким декабрьским туманом, а тишина такая, что слышно как дышит рыба в воде.

 Наш тандем обладал редким и модным по тем временам навигационным устройством - «Магелан», этот чудоприбор с точностью до спичечного коробка мог отбить через спутник местонахождение нужного предмета – потому туман и темнота не были для нас преградой.

 Всё хорошо. Всё идёт как надо. Вода зеркало, работа движка ритмичная и монотонная, я даже хорошо доспал в дороге. На месте прошлись по сподам у двух сеток, третью пересыпали. Нам очень повезло - у нас образовалась полная ботя рыбы – кил. 200 крупных карапчуков, лящей, несколько больших судаков… короче всё класс, живи и радуйся. Домой выдвинулись ещё засветло, уже прикидывали каким барыгам будем звонить, чтобы забрали весь улов… сумма получалась приличная, а настроение прекрасное.

Вот тут начинается очень интересное и незабываемое приключение… те обстоятельства, когда с утроенной силой хочется жить, те обстоятельства, когда хочется орать и плакать от бессилия, а руки опускаются, скованные ледяной водой.

Нас накрыл шторм, буквально за считанные минуты полный штиль сменился кромешным адом из шквального ветра со снегом и дождём, волна такая, что видал только в Севастополе когда занимался парусным… пока работал мотор, каюк ещё справлялся с ветром и волной… главное держать нос к волне , чтобы не разворачивало бортом.  Гребло с такой силой, что нос гружённой под завязку калабухи на приходящей волне поднимало так, что рыба плотной массой перетекала на корму. А на уходящей - нос зарывался в следующую волну, при этом вся ликвидная масса рыбы  скатывалась к носу. Неустойчивый в килевой качке, полный рыбы и воды каюк намеревался пойти ко дну… Когда корма оказывалась вверху,  винт обнажался, истерично словно в агонии рассекая воздух вместо воды, затем винт снова погружался в воду с надрывным захлёбывающимся стоном… и так снова и снова. От рыбы пришлось избавиться… каюк полностью залило водой, так, что на плаву он держался только благодаря аварийным поплавкам  в корпусе (как хорошо, что мы их взяли, они занимают много места и мы всерьёз рассматривали отказаться от них). Движок сделал последний глоток бензина - захлебнулся, попытался отплеваться и заглох, его молчание лишало сил и воли жить. Калабуха, сидящая по борта в воде, развернулась бортом к волне и ветру... Спасибо Тохману, человеку с парализованными ногами, спасибо его силе духа, он держал на гребках огромный тяжеленный каюк носом к волне, пока я в бесплодных попытках пытался завести залитый мотор… всё это на декабрьском ветру со снегом, по пояс в ледяной воде…

Движок я всё-таки завёл, но он снова заглох и я уже не смог его завести повторно… нас таки прилично снесло в сторону Каховки и выкинуло на берег рядом с Ушковкой за мысом под ветром. Ночевали на берегу, сил едва хватило на костёр под глиняным обрывом, благо спички и курево были в полиэтилене – бензин из бака оживил мокрые дрова, обрывистый берег создал природное убежище, а то бы не утонули, так замёрзли. С рассветом нас подобрали, отогрели и набухали рыбаки…