К этикетам казённым с тобою мы, брат, не приучены.
Не привыкшие мы за чужою топтаться спиной.
Мы, войной не испуганы, мы, лагерями не ссучены.
Мы, такие как есть – кавалеры "полсотни восьмой".

Нам вручали награды и звёзды срывали без жалости.
Нас клеймили «врагами народа»  без всякой вины.
С чьей-то «лёгкой руки», и мне кажется, именно - сталинской,
Уносил нас «столыпин» на стройки великой страны...

По морщинам текут, не стесняясь, слезинки-предатели.
Шаг чеканят бойцы и Победный салют над Москвой.
Мы не продали честь, хоть и были у нас покупатели.
Мы, такие как есть – кавалеры "полсотни восьмой".

Мне видать в сельпо «палёнку» дали
Или, «блин», переборщил с травой...
Снится мне, что наш товарищ Сталин
Стал у нас в деревне «головой».

Улица – в портретах и знамёнах!
В церкви – «Пирожковая», спортзал.
Ухмыляются усищи на иконах.
Распевает дьякон «Капитал».

Участковый роет огороды
С директивой: «Самогону – НЕТ».
Отобрал у Кузьмича подводу
И покрасил, сука, в чёрный цвет!..

С той поры, по сталинской деревне
Ездит «мусор» «чёрным воронком»...
А ведь я соседа, блин, намедни,
Обозвал прибацанным совком!..

...Жинка сушит сухари в дорогу,
К чёрту на кулички...В Оймякон...
- Вань, Вставай!...
Проснулся. Слава Богу!
Ну а вдруг, в натуре, вещий сон?

Недалече - хохот пьяных хамов.
Рвут штандарты, воры, на онучи.
Ночь. Развалины Воздвиженского храма.
Умирает Гвардии поручик.

Взгляд печальный растворился в небе.
Тихий шепот: - Господи помилуй.
Мне бы жизни хоть щепотку... Мне бы
Саблю удержать... Немножко силы...

Умирает. Старый мир разрушен.
Бурей и чумой ворвался новый.
Урожайный, чёрту, выпал век на души.
От огня и кровушки багровый.

Век с оскалом Беломор – Канала,
С честью, захороненной в Гулаге.
Век царя. От Трона до Подвала.
И весны, осиротевшей в Праге...

Недалече – виллы тех же хамов.
Дикий, сучий век! Ей-богу, сучий!..
Ночь. Развалины Воздвиженского храма.
Умирает Гвардии поручик...

Никогда не корешил с амурами.
Чаще всё с чертями да пороками.
Мне «до фени» были «шуры с мурами».
Ближе к телу – кабаки с разборками.

И неслось житьё моё разгульное
Под откос, к отродию бесовскому.
То под кистенями да под пулями...
То под лососину и «Московскую».

Осерчали лучники небесные.
Грудь в наколках стала целью меченной...
И возникло чувство интересное
В огрубевшем сердце, искалеченном.

Непривычное такое, нежное.
Прокатилось по спине щекоткою.
Знать «благословил» крылатый в душу мне
Весь колчан, со зла! Прямой наводкою!

Жизнь не предавала и не ссучилась.
Просто стала чище на мгновение...
- Милый, я вернулась! Я соскучилась!-
Вот оно...Моё Благословение...