(кликать)
Не читайте надписи на заборах, часто повторял профессор Пржевальский своим лошадям. Но я же не лошадь? Я знаменитый блогер - старый конь в пальто, поэтому читаю надписи везде где увижу. Хорошие, правильные слова, но на душе как-то грусно. И мамы и детки не виноваты ... всё не так как-то должно быть.... не ТАК!!!!! 
Город грехов передумал расправить белые крылья любви, ухмыльнулся, отрастил себе немытые когтистые руки старого дрочера и не стесняясь (сцуко) стал рисовать замысловатые каракули иероглифов Фен - Вам - Хуй на сером пепле в моей мужской песочнице. Ах эти мужские песочницы - склад мальчишеских сокровищ и тайное убежище трепетных душ доминантных самцов. Теперь я суров и мрачен, я снова маэстро печальных заметок - можешь смеяться тонко, как дикая выпь с длинным клювом. Весь мир превратился в стеклянный плацкартный вагон и стук колёс стал отбивать ритм вибрации шпал - моя жизнь превратилась в пульсацию вен. Небо - верхняя полка стёртой серой кожи МПС и бесконечные реки потекли в страну Спермотоксикоза, в океан стиральных машин. Любимая (сцука) приехала с моря, о Серебристый Непал, Черное море - бронированный монстр наших (моих) кошмаров и привезла себе новое железное сердце. Призрак нежности и иллюзия краткого счастья угасли как вспышка расстрельного залпа. Гвардейский патруль стреляет только залпами, на поражение, убивает, рвёт и калечит меня, но всегда склеротирует - забывает меня дострелить. Приехала и не вспомнила о том, что в этом городе есть Я. Слышишь, родная?. Здесь есть не только Он, тут есть и Я. Мы оба живем в этом городе и на этой планете. Оба любим тебя, оба. Тупая ты тёлка, косая кривая и ёпнутая, задай себе и мне один ненужный вопрос. Только один вопрос и раскрой глаза для ответа.
Мрачный мужчина с опустевшим взгядом, который теперь Я, призвав привычных богов стать в угол мишени, понял - хватит пить чай в вокзальном буфете, нужно успеть хоть в последний вагон. Тонкий хлыст в нетвёрдой руке, в небе плывут бетонные лица чужих женщин, этот поезд ещё слушается моего окрика. Последний вагон, стоять, сука(!), до свиданья, родная, я ещё встречу твоё эхо. Хватит брехать, как собаки. Тело твоё прекрасно. Но разум твой болен. Хотя по законам нашего маленького мирка - возможно, болен и Я, а ты заслужила винчестер и пулю. Так завтра брошу под ноги котомки с моими подарками для тебя, с утра взнуздаю коня и новый силует в белом платьице переброшу через своё седло.
Но свет фонарей я вижу только через решётку, где прутья-фальшивое серебро - моя полированная мечта о тебе. Новая попка развлечёт меня только на один день. Мои мысли - ночные бабочки, мечутся, плетут паутину безумного танца, обжигаются и падают на грязный пол, ассимилируясь как мусор. Всё осыпется пылью. А пыль унесёт северный ветер. Немного трясёт в этом вагоне. Мне на это плевать. Я понимаю, что впереди нет ничего. Я давно понял, что за окнами я всегда буду видеть только тебя. Не будем считать столбы, на узловой станции я выйду, шепну вагону: "лети" и вернусь в твой Серебристый Непал. Быть может, растопится лёд, быть может, ты вспомнишь, что в этом городе живёт не только Он. В этом городе живёт ещё один человек который любит тебя - это Я.... Дура ты... дура.
я пишу хорошие заметкооо - кто не спрятался, я не виноват :)
Машина охотников за удачей - птицей цвета ультрамарин.
Улиток было очень много. Целая река из неторопливых, толстых и мудрых полосатых ракушек. Сотнями они перебегали трусцой дорогу и лопались под колесами нашего знаменитого огненно-красного джипа со скромным госномером 7777. Чёрная резина превращала их трепетные тела в аппетитный фарш. Причины такой массовой миграции известны только специалистам по улиткам (кажется, их называют проктологи). Возможно, это был ежегодный период спаривания, а может, праздник урожая. Может быть, обострение улиточной педофилии или религиозный конфликт рогатых устриц. Нас же больше интересовали вопросы альтернативы татарским чебуречным в походных условиях. Татары - дикая нация, кладут в чебуреки чебурашек с 3-х дневной щетиной. Тем более попробовать на шару деликатесы - хотелось давно. Помню запах жареных улиток, который преследовал меня ещё в детских снах, в колыбели. Я вдыхал его с завистью к кооператорам - буржуям и меня рвало желчью, прямо папиным гостям на белые рубашки.
чем питаются улитки? (КЛИКАТЬ)
То, что они вполне съедобны, и даже деликатес, не новость - хотя для нормального украинского колхозника это ДИКОСТЬ. У нас их даже свиньи не едят, а долбанные европейцы выращивают их на фермах десятками тонн. И не запихивают неграм в попу (что было бы забавной и достойной для белого человека миссией), а продают в супермаркетах в консервированном виде, правда, вкус при консервации существенно страдает. Да и запах напоминает запах навоза на ферме. Если кто-то уже забыл свои украинские корни - напоминаю: навоз- это гавно. Каждый из нас всю жизнь работает производителем навоза и бережно складывает его в белую шкатулку - унитаз.
на дне каждого панциря мы видим остатки чего? (КЛИКАТЬ)
Минут через пятнадцать около двух килограмм виноградных улиток копошилось у нас пакете и ругалось матом. Технология приготовления на тот период нам не была известна, но раньше случалось готовить рапанов и мидий. Надо полагать, кулинария по отношению к наземным моллюскам вряд ли создала что-то новое. Поэтому алгоритм действий приблизительно угадывался. Метод варварский, циничный, но эффективный. Сначала погружаем несчастных животных в кипяток и варим минут пять, пока пищать не перестанут. После этого мясо легко извлекается из раковин. Дальше по общей схеме: соль, перец, лук, чеснок и сковородка. Жадных и торопливых друзей - сковородкой по епалу, сильно пизтливых - по затылку, защитников бездомных улиток - по яйцам. Некоторое затруднение вызвало наличие отчетливо выраженной пищеварительной системы брюхоногого, но с этим быстро справились при помощи ампутации. Короче, ихнее гавно просто выковыряли пальцами, патамушта решили, что жрать гавно - это западло, хоть и никто не видит.
В конце концов удалось получить отличную закуску, со вкусом средним между мясом и грибами, и некоторую надежду, что в полевых условиях виртуальную рыбу и очень сезонные грибы можно чем-то дополнить. Опять таки - чебурашек жалко жрать небритыми в татарских чебуреках.
жаркое с необычными кусочками (КЛИКАТЬ)
можна запивать ракушки пивом - тогда меньше тошнит. Корнет Оболенский - налейте вина.
Справка: Улитка виноградная (Helix albescens). Крупный наземный моллюск, диаметр раковины до 35 мм. Питается растительностью, в основном свежими и прелыми листьями. Гермафродит (не путать с пидаром). Откладывает яйца 5-7 мм диаметром. Согласно археологическим данным и литературным источникам употребляется в пищу в течение всего исторического времени. Лидерами использования улиток в пищу являются Франция и Греция. (они же лидеры по количеству педерастов на каждую кабинку в общественном туалете). Стоимость одной взрослой особи в Европе около 2,5 долларов. Эта мысль очень помогает переваривать улиток даже с ихним гавном. Перед употреблением улиток рекомендуют пару суток держать во влажном месте и подкармливать мукой грубого помола, для очистки пищеварительного тракта. Готовят, как правило, в винном соусе с чесноком. В ресторанах к столу подают, поместив обратно в раковины. Вместо глаз им вставляют зелёные оливки. Трусы - такие ракушки не едят, это пища для настоящих кавбоев Хаггис.
Нам понравились ракушки!!! Теперь мы идём к вам - будете жрать как миленькие.
Разведённые женщины - особая, хромая, ушибленная половником категория женщин. Такие всегда выделяются в коллективе некой вяло истерирущей компонентой, астральной ошпаренностью, лёгким надрывом и вечной обидой на всё человечество. Человечество персонифицируется в мужиков - козлов. При этом они вовсе не мужененавистницы и их жалкий лесбийский опыт обычно ограничивается неуклюжим зализыванием рыгающих подружек в туалетах дешёвых забегаловок. Но мне кажется симптоматичным, то, что перебирая мужчин в поисках своего "маленького женского счастья", они упорно натыкаются на КОЗЛОВ. Очередной козёл выбраковывается, проходит немного времени, находится новый мужчина - классный, достойный любви и допуска к трепетному и уже не очень свежему телу с первыми следами разложения (целлюлитом), но спустя короткий (или не очень) срок он оказывается глубоко замаскированным ОЧЕРЕДНЫМ казлом.
А может такой курице стоит посмотреть на себя?
1) Женщина часто выходит замуж НЕ ДЕВСТВЕННИЦЕЙ, можно заниматься всяким словоблудием, но факт остаётся фактом, если изделие (машину например) уже эксплуатировали, то её ценность стремительно падает... предмет бывший в употреблении - это не комильфо. Случилось так, что мужчина не очень умный и женился на шлюшке. Подсознательно он всё равно понимает, что ему подсунули не слишком качественный продукт и ведёт себя соответственно. Тёлка же, делает вид, что она сушество полноценное и хочет, что бы к ней мужчина относился ТАК как будто, она вполне нормальная, а не блядовала ДО БРАКА. Не говорю о том, что нормальные мужчины, уважающие себя и желающие завести нормальную семью, вообще на блядях не женятся - тока на девственницах.
2) Враньё, что мужики сначало умело притворяются рыцарями, героями и фантастическими любовниками, а потом ВДРУГ оказываются тщательно замаскированными КАЗЛАМИ. Пистёж всё это, все всё видят с самого начала, дело тут только в том, что женщин ТЯНЕТ К УРОДАМ, ПАДОНКАМ и ДАУНАМ... грубо говоря, они их возбуждают до нестерпимого зуда в промежности. Ну никак не теряют тёлки голову от приличных, скромных, порядочных, застенчивых ботаников. Не нравятся им мужчины которые будут их любить и заботится о будущей семье. Мачо им подавай. Основная мысль такая - если женщину неудержимо тянет к козлам, то она БОЛЬНА ЗООФИЛИЕЙ, грубо говоря - она сама и есть ГЛАВНЫЙ МОРАЛЬНЫЙ УРОДКОО... есть две разные вещи, мужчина для роковых ПРИКЛЮЧЕНИЙ с ЕПЛЕЙ во все технологические отверстия и мужчина для СЕМЬИ.
Цитата из медицинской энциклопедии Павленкова (издавалась до революции): "Нравственное помешательство - психическая болезнь, при которой моральные представления теряют свою силу и перестают быть мотивом поведения. При этой болезни человек становится безразличным к добру и злу, не утрачивая, однако, способности теоретического, формального между ними различения. НЕИЗЛЕЧИМО". В сегодняшнем нашем обществе такой диагноз психиатрами не ставится, более того, моральный человек (женщина) считается нездоровым отклонением от нормы.
Светлашка и Катька Чехова хорошие девочки и на них мой заметко не распостраняетсо.
Отец Фунес в Днепропетровске не слишком скучал, много общался с паствой, проповедуя слабоалкогольные напитки и воздержание в личной жизни. Я снимал компромат.
Я даже где-то понимал эту молодую амбициозную семейную пару. Деньги имеют непременное свойство открывать глаза на убогость твоих старых друзей, оставшихся водилами, слесарями, электриками, сторожами и дворниками (короче быдлом). В уголки глаз западают осколки того колючего зеркала, что раздолбала Снежная Королева. И нет теперь воздуха, кроме как, найти новых людей с чистыми ногтями. Лучше всего, людей не слишком состоятельных, культурных, но теперь зависимых от широты твоего гостеприимства. Найти таких и прикормить с барской руки, повинуясь строгому математическому закону, который превращает старую дружбу в медленное расставание газовых гигантов. Думаете сделать из меня клоуна? Так я не гордый, гордость это грех глупости – дорогие мои нувориши. Хотя какие вы нувориши – так себе, чмо, отъевшаяся швалька (планктон, в моём табеле о рангах).
Вялое наше застолье я видел с безнадёжным любопытством отстранённого наблюдателя – спермоснайпера. Бледная, очень молодая женщина, с той пластичностью, которой имеют право обладать только негры и красивые белые девочки. Аккуратно, с геометрической простотой движений урождённого киборга, разливала прозрачный напиток – тёплую квинтэссенцию загадочной русской души (Хлибный Дар). Медленно, но так неумолимо напивалась, опрокидывая рюмку за рюмочкой, наливаясь, на дне серых глаз, особым эфирным маслом - счастливым, осоловевшим взглядом хозяйки этого всего благополучия, достатка и уюта. Посуда на столе сохраняла непринуждённый нейтралитет скрытого сибаритства. Во мне кипело… не презрение - нет, но стойкое ощущение того, что они берут у меня что-то взаймы.
Ах, зачем же такие люди беспощадно покупают дешёвую водку... У меня генетические фильтры на плохой алкоголь. Ах, зачем же женщины умеют так наивно развалиться в кресле, накинув такое короткое платье. Неужели она не понимает, как мне трудно не смотреть на эти ноги. Ещё соточка и мысли мои будут заняты только воображением, сосредоточены на тайне её расстёгнутых пуговиц. Ну, зачем они пьют тёплую водку? Зачем эти влюблённые взгляды на мужа, как будто они пионеры на лавочке. Изощрённый садизм по классовому признаку? А эти тупые базары, нудная маленькая дочечка мычит дебильные стишки, ах, она ещё и хочет показать дядям как она умеет танцевать? Писец, моя бы добрая воля и я бы запустил её нежным пинком в низкий, бреющий полёт над этим кошмарным ламинат-полом. Держу пари - при точном ударе она даже не квакнет, а с третьей попытки я попаду нею в форточку – хотя можно и пробить пенальти. Папочка её, похоже, ужрался. Глазки подёрнулись белёсой пеленой грязного дождя, язык увял, подарив свободу моему хорошему товарищу – Толе, по прозвищу Мускулистый Индюк. Крутой чувак, хоть и хохол.
Хозяева уложили маленькую принцессу (Папину Пистливую Дурынду) спать и собираются малость отрубиться. Какая любящая пара, так нежно коснулись друг друга и в торбу. Мамочка дышит легко, чисто, сладким украинским перегаром, муженёк - сцука храпит, буркотит, как цунами на Днепре… Как- то скучно. Толик проворно шарит по хате и можно быть уверенным, что нашарит капельку бабла (хохол ведь). А у меня паранойя, но что поделать, я не могу смотреть на спящих женщин. Климает, всегда удивляюсь не столько своей страсти, а той силе возбуждения, которое накатывает на меня волной, когда я вижу беспомощных женщин.
Сейчас я ме-едленно расстегну эти ёпаные пуговички, сейчас мои губы коснуться этих сосков. Всё – мозгов больше нет, превед медвед, центральный процессор накрылся, всем лежать и бояться - управление переходит на вспомогательную звукозаписывающую головку, снимаем с неё трусики, вот жеж, бля, клиторы красивые у тёлок бывают. Не воняет, странно. Может полизать? Нет – много чести для быдла - лучше выепать. Эх, нажралась, дура – даже не крякает, как раз то, что я люблю. А Толик громко хрюкнул, идиоты - такие деньжищи в шкафу держать, когда культурные люди в гостях.
Мицному Птаху скучно и он сначала пытается пристроить свой конячий ялдец нашей гостеприимной хозяйке в верхний роговой отсек. Не получается, разжать зубы без вилки невозможно, и он разочарованно шлёпает её членом по губам – больше эта неблагодарная кобыла для него не существует. Минуту подумав (может сдрочить ей на морду?) стягивает шорты с храпящего мужа ( чо добру пропадать?). Меня плотно пробивает на конкретное хи-хи, хорошее настроение грозит перейти в истерику. Дружок злится, сопит, краснеет, страдает мучительным дежа вю, но не может втолкнуть член мужику в задницу – меня щас порвёт от хохота – комичная сценка. Давай, говорю, плевать для смазки и мы вдвоём харкаем слюной – изо всех сил целимся в заветное мужское место. Точность не высокая, вся жопа в соплях – очко сухое, но меня осеняет вылить туда ещё и салат из помидоров – верное, между прочим, средство, мужики, берите себе на заметку эту львівську народную мудрість. Пішло як по маслу, а запах украинской салатной олии смешался с тонким ароматом арабского секса. Парфюмера бы сюда, шоб занюхав и заценил, Зюскинд хренов.
Индюк красивый мужик и всегда приятно посмотреть, как он орудует своим младшим братом – здоровый такой, лохматый чертило и остроумный – приговаривает: «Лучше нет влагалища, чем очко случайного товарища», это я его научил, моя школа. Эх, умер во мне великий педагог – Макаронский кажется? Забава для высокого эстета - момент: когда Толик закончил и вытягивает член, тогда попа пострадавшего (во имя гостеприимства), напоминает розовую норку, которая в секунды затягивается, как диафрагма, выталкивая наружу тонкую струйку спермы. Из моей тёлки нифига не вытекает, вот чмошная дура - зажала. Ну и хуй с ней, у меня всё равно триппер. Приятно быть культурным человеком, но как всё это быдло утомляет, Толик пересчитай бабло, по сути они ведь нам должны за этот скучный вечер. Мы могли бы провести его в театре или опере, послушать музыку Поплавского. Толя, клоуны там не выступают - я потом тебе расскажу, что такое театр, а сейчас лови такси и полете-е-ели.
Встреча «в слепую» с интернетной знакомой, всегда содержит в себе привкус интриги. Запах тайны, смешанной с робкой надеждой на бесплатное чудо. Воображение само, чертит прелестные контуры. Хочется, что бы там, в паутине, скрывалась очаровательная женщина. Но опыт - сын десятков трудных отвратительных ошибок, приучил разглядывать чудных фей, не выходя из машины. Если калибр гаубицы не подходит для вашего климата, то тихонько уехать, не доводя ситуацию до Ватерлоу.
Девушка узнала меня и, не подумав, окликнула. Как бы я не хорохорился, но есть уровень, на котором мне просто нечего предложить. Эти мысли промелькнули пасмурной тенью на наших лицах. Я был галантен, а ОНА вежливо щебетала – любопытствовала, что это за машина у меня такая странная: СИАТ.
Был бы не женат – женился бы тут же, на коленях принял любые условия блицкрига. Мы пили кофе на веранде кафе с видом на Монастырский остров. Её недоумение и скепсис сменялись интересом и симпатией. Я много пиздел и чувствовал, как отвоёвываю по миллиметру какое-то маленькое пространство в ЕЁ голове.
Ужас! я увидел ковыляющую мимо мою постоянную девушку – приторможенную блондинку, бульдожку крашенную в цвет мокрого пепла в кармане старого пальто. Если бы моя новая знакомая увидела с каким быдловатым контингентом я … гммм, дрУжУ… Жену девушки прощают легко, как насморк, а убогих любовниц – никогда. Я навсегда бы занял ступеньку между благородным витязем в тигровой шкуре - водилой Газели и бомжом, роющим мусорные баки. А мне нужно было прикинуться в тесном образе пожилого скромного гения с недооцененным деликатным членом и звонкими тактичными яйцами.
Стало остро очевидно: если верховный сисадмин прикрутил девушке в голову ржавое железо из каменного века, то абгрейдить её невозможно. Сколько бы тепла души ты не вложил в девайс, она всё равно не станет пентиумом, останется марамойкой из маршрутки. Сисястой, шмаристой, губастой и сутулой.
ОНА уехала в Киев. Солидный конкурент за её сердце увлёк девушку моей мечты идеей создать женский журнал. Журнал за 4 года стал популярным, она вышла замуж, родила, повзрослела (24 – опасный возраст смены амбиций), а я сделал удивительное открытие – не могу возбудиться в их доме (не встаёт у них на хате). Он так пропитан любовью и ощущением чужого счастья, что я не могу там с ней, мне кажется, я оскверню что-то такое светлое и глубокое, что им нужно беречь. Мы радуемся нашим редким встречам в её машине. Благо, что в минивене достаточно места для двух соскучившихся сердец старых друзей. Умиляемся, вспоминая, какая акробатическая техника нужна была, что бы целоваться в маленьком чёрном СИАТике.
Утром, довольно рано, ещё не вполне проснувшись, я обнаружил себя в маленьком такси. Пилот уверенно нёс сквозь туман наши похмельные тела, в неизвестность - в Днепродзержинск. Зыбкие мысли на дне сознания густели, хрустели и, не желая оформляться, смущали меня миражами экономического хаоса в отдельно взятом кармане. Жизненный опыт подсказывал мне, что за такси (как и за всё хорошее, в этой жизни), рано или поздно придётся заплатить. Интуиция жарко шептала мне – ждёт нас сегодня очередной фарс. Турнир по историческому фектованию, мнился мне ничем иным как некой разновидностью ролевых игр: блеющие эльфы, неполноценные гоблины с пришитыми яйцами, пушистые мальчики в трусиках потёртой кожи, девочки - бакланки с запахом вчерашних прокладок и в доспехах из каракуля.
Да, фарс – это сама кровь турнира, туман его дыхания, дурман-трава. Турнир – это шоу, к которому я оказался не готов. Не готов именно потому, что видывал я совсем других людей влюблённых в холодное оружие и продавших душу за боевое мастерство. Проповедуя культ стойкости, отрицая силу серебра, эти люди понимали поединок с отточенной сталью, как танец смерти и проливали кровь, свою и чужую, не зная сомнений. В той, в другой стране которой уже нет, сама жизнь их была уже не жизнь в сером пальто – Путь Война. Но признаюсь, было не справедливо, не честно смотреть на ребят сквозь такую призму. Не могли они выплеснуть такого уровня мастерства. Не могли они и впитать той болезненной, надрывной, бесчеловечной силы духа, какая возможна только в Империи. Жизнь в банановой республике, тут всё имеет другие черты – даже мужество, отвага и бесстрашие молодых мужчин. Сама жизнь стала рациональной, слишком разумной, утратив понятие жертвенности во имя Чести. Защитники и войны - смешны и гонимы, видятся клоунами, не нужны более этой стране. Удивительное открытие: прагматизм, лишивший мальчиков колючих мужских иллюзий, сделал их жизнь более виртуальной, чем та, которой дали отпить нам.
Но фарс - всего лишь цветной иней, облако невидимой пыли на глазах зрителя, наивная театральность самодельных доспехов, флаги – пёстрые тряпки с ушами бегемотов, девочки в странных мексиканских платьях (наверно снятых с трупов африканских колдунов) и романтичных тампаксах на голове, роза с длинными ресницами от королевы турнира с острыми шипами. Если вы видите только этот слой (камеди клаб) – уходите, вам нечего тут делать. Мы (старые чекисты) тоже ушли, унеся груз сомнений и в двух шагах на север, среди задумчивых акаций городского парка, совершили Великое Географическое Открытие – не помню, как назывался этот кабачёк. Невзрачный, убогой наружности, он распахнул нам интерьер удивительно подходящий самому Духу рыцарского турнира.
Оставленный нами разведчик – водитель такси, подал нам (по мобильному телефону) тайный знак о начале турнира. Возвращались в реальный мир мы уже шумно. Коварные, гибкие убийцы на мягких лапах, утратившие стыд, сжимали мы страшное оружие - не допитые бутылки.
Подлинность, искренность были в потёртых латных рукавицах и битых самодельных доспехах. Мальчишки одевали, на головы, мятые кастрюли и выходили в ристалище. Любой фарс заканчиваются, когда на скользкой траве древнего парка, два парня, отдавая все силы в ПОЕДИНКЕ, не слагают стихов, а рубят друг друга по голове тяжёлым железом. Именно тогда, когда от выбитых зубов и перебитых костей, тебя отделяют только доспехи, ловкость и клинок, вот тогда отвага и азарт, какая-то бесшабашная мужская храбрость мальчишек сразу искупили все внешние глупости. В конце концов - это ИХ игра. И это МУЖСКАЯ игра. Пусть даже всего лишь бледная тень Пути Война. Достойно, весьма достойно. Зрелищно, весело, азартно и очень интересно.
Кшатрий (кшатрий) – организатор турнира (редкая умница и уникальный пижон). Всё-под-контролем-мёртвых-не-будет. Ваш покорный слуга, Крик, чудно провёл время. Смею надеяться, что для всех участников и зрителей моё присутствие оказалось праздником. Болея за ребят, сорвал голос. Много писял на бис. В середине турнира нас обняла вежливая, но наглая, подвыпившая девушка, без знаков различия и угрызений совести лакала наш коньяк – оказалась Весталка (Westalka). Последнее время я везде встречаю кого-то из блогеров и всегда пьяных…. Просто мафия какая-то.
По скрипучему трапу самолёта совершившего посадку в столице республики Якутия -Сахе, суетливо течёт ручеёк, серый водопад ржавчины. Его брызги - клерки, делавары, чиновники. Не интересно, прошлогодний песок - обычная цепочка покусанных молью офисных самураев, тараканы с кодексом Бабло-до. Мягкая, скрипучая, хорошо выделанная кожа молодого дермантина лижет боевые щиты чёрных барсеток. Дорогие фамильные клинки – авторучки, скрываются в ножнах длинных пальто. Матрица. Узкие тусклые глаза обрусевших лучников - городских Чингачгуков, забывших свой язык и запах тайги. Чем-то неуловимым, они напоминают мне украинцев (тухес). Может пустотой в глазах – зеркалах вялых сердец?
Мне не нужны эти люди, интерес мой чисто энтомологический - природное любопытство (зоофилия). Даже если сейчас за мной «приглядывают», я наверно не смогу этого понять. Не хочу тратить время, отвлекаться. Дальше, где сосны шепчут, а сентябрь - первый месяц зимы, цивилизация почти исчезнет, сотрётся, обратится в пыль тонких шрамов таёжного тракта и череду маленьких деревянных посёлков. Там, в кабинах попутных грузовиков, я растворюсь от любого внимания в утренней прохладе, криках птиц и в синеватом дыме бензиновых выхлопов. А тот (поц), кто прочтёт мой след, рано или поздно сам бескорыстно ляжет вспухшим трупом - пропавших людей тут не ищут.
Здесь нет привычных дорог. Специальные люди, не умеющие жить в муравейниках, умеют работать муравьями тут. В лесу. Неторопливо и обречённо, оттачивают всю свою недолгую и трудную жизнь, коллективное мастерство пробивать(!) тайгу трактами. Спиваются, меняя здоровье на иллюзию свободы от государства. Платят дорого - самой ценной монетой: прожитыми минутами, за удовольствие жить в горьком безлюдье, среди таких же как они, ибо другие здесь не живут. Принимают за женщин, несчастных существ более всего похожих на больных животных. Умирают дорожники тут же, в лохмотьях алкогольной тоски, рано становясь стариками, не понимая, зачем уходить из дощатых вагончиков. Их жизнь началась и заканчивается здесь, на полированных ножом грейдера обочинах, среди якутских сопок. Определённо – они настоящие украинцы.
Я раздавлю в ладонях паутинку, оставлю за спиной одну из таких обочин и шагну на изумрудный ковёр - мох первобытного леса, в котором никогда не росла трава. Зачем? Что толкает меня? Я не люблю адреналин и не так глуп, как привык казаться. Можно сказать, что мне нужны деньги (кэш - наличка) и мой долг заботится о семье, что мне остро нужна квартира, машина и прочая лабуда. И эти слова будут правдой. Маленькой, фальшивой, дешёвой правдой для муравьёв Бабло-до.
На самом деле мне просто нравится здесь - в царстве мхов. В этих каменистых распадках, в мелколесье карликовых сосен, на краю ойкумены, где караваны сонных скал, где нет линии горизонта, а ягодники бывают выше иных деревьев – тут живёт моё сердце. Только здесь, с рюкзаком и карабином, я чувствую себя самим собой, дышу, реализуя нежелание быть прошлогодним песком, офисным самураем.
Лучше заниматься любимым, пусть опасным и незаконным делом, чем остро сожалеть о том, что из года в год бегаешь по замкнутому кругу, стремясь продвинуться в иерархии насекомых. Мне нравятся вино, деньги и женщины, я с удовольствием пью яд большого города, но главный кайф – это оставаться самим собой, имея возможность в любой день захотеть, порвать в ладонях паутинку и шагнуть на другую планету, оставив за спиной наждачный асфальт и бледную суету ферромонов. Захотеть и стать птицей. Я ииолшо, я живу среди людей и давно научился быть человеком, но я больше чем человек.
Злой небритый покемон воображает меня дикорастущим растением – ушастой грушей. Трясёт. Неплохой удушающий захват… для лоха. Сила есть – ума не надо. Урюк. И вообще, чо так нервничать, не так много я вам должен. Дурацкая некультурная манера, один держит – другой кричит в лицо. Невежливо. Непонятно кто сейчас ударит головой и раздолбает твой ломаный-переломаный нос. Хотя какая разница, всё равно не попадут, бестолочи – лоб подставлю и отделаюсь очередным шрамом, а они, если повезёт, зубы себе выбьют.
На душе так пакостно-тоскливо, что жалеется о том далёком дне, когда ты не взял себе в старой могиле Тёмную Силу, а поднял Друга. Нестерпимо хочется, что бы Друг явился именно сейчас, во плоти, ведь он был Воином и порвал бы всех, как Тузик грелку. Он такой реальный, когда приходит вместе со сладковатым дымом травы и горьким запахом ядовитых грибов.
Во рту появился острый привкус горького металла, тело само, странным полузмеиным движением, которое я никогда не отрабатывал, сбило захват. Попутно легко ломаю большой палец любителю захватов - никогда не умел таких фокусов. Похоже я, сам того не понимая, Позвал и Он пришёл. Спасибо, Друг, целую ручки, теперь низкий старт и удирать. Нас не догоня-я-ят (!) Но мой Дружбелло-о, кажется, там у себя в загробной Валгалле, обожрался тухлых мухоморов, отобрал у меня моё драгоценное любимое толстое тело и рычит на стаю, как будто я маленькая злая собачка. Большие собаки шарахаются. Можно подумать, я такой страшный. Мдя, ща порычим ещё и репутация придурошного дурачка мне обеспечена.
По скверику красиво, нога в ногу, бегут две огромные сторожевые башни – Марик и Танк. Марик обнимает меня (официально я считаюсь беззащитным ранимым хрупким романтическим юношей – обжора, поэт и пиздабол), вместе с интересом смотрим как Танк укладывает плохих ребят на землю почти не испорченными. Танк в атаке – зрелище не для слабонервных. Танчик шустро сдирает куртки с павших тел (6 шт, завтра мы их продадим, совсем недорого, нуждающимся гражданам), я проверяю карманы (о! на пиво и шмаль уже хватает), Марик сосредоточенно и увлечённо ломает какой-то железякой злым хулиганам руки — большой ребёнок. Останавливается, думает о чём-то приятном, улыбается и начинает крошить им пальцы.
Металлический привкус медленно тает… Веки чешутся и зудят, немного дрожат руки. Друг сейчас уйдёт, но ещё шутит моим голосом: «Пацаны, а хотите мы им глаза грязным шилом выколем?». Марик и Танк хорошо знают, что на самом деле это не я сказал - я слишком нежный, почти растение.
Над подъездом луна усмехается разбитым стеклом пенсне – звёзды падают сегодня размеренно, не скорбя. Но ОН не будет павшей звездой. Тянем через свисток сладковатый дым. Мацанка злая, вставляет, как хороший план. Смотрим на луну и ждём, пока она съёжится. Скоро-скоро потухнет разноцветная слизь вечерних квартир и в ослепший город – лабиринты кирпича и бетона, бархатной тенью осеннего листа, скользнёт мой Друг – непонятен и прост. Настала пора познакомить его с ребятами. Волнуемся, нам есть о чём поговорить… и о чём помолчать.
