Верочка. ЗНО для Премьера под кофе от Богдана

ЗНО для Премьера под кофе от Богдана

Мартин Брест

Ливень бьёт тугими, но тёплыми струями в окна четвёртого этажа Администрации Президента на Банковой. Вокруг огромного унылого здания стоит в пробках Киев, вокруг Киева готовится к “місцевим” красивая и замечательная страна. Где-то на Оболони вешают очередной предвыборный билл-борд Миколи Тищенка, где-то на Донбассе абизяны хоронят семерых сепаров.

В приёмной кабинета президента сидит Верочка и смотрит на звонящий телефон. Мерзкая трель разбивает воздух, пропитанный запахами кофе, тонера, моющего средства и про#банных возможностей, заставляя морщиться даже привычную ко всему бабу Любу. Баба Люба бросает тряпку в цинковое ведро, прислоняет швабру к принтеру и устало падает на жалобно скрипнувший стул.

Баба Люба (вытирает лицо выцветшей зелёной футболкой): Чуєш, доця, так ти, шо, будєш трубку брать чі нє?

Верочка (продолжая смотреть на телефон): Та не хотелось бы. До конца рабочего дня четыре минуты осталось.

Баба Люба (заинтересованно): Чєго?

Верочка (устало): Да это опять Саакашвили звонит. Вот странный человек. Столько есть сервисов удобных – вотсап, телеграм, ну вайбер наконец…. нет, ему обязательно голосом надо какую-то чушь произнести.

Баба Люба: Може, він писать не вміє?

Верочка (хмыкает): Ага, ЗНО не осилил… Нет, ему просто нравится звук его собственного голоса. Три минуты.

Распахивается дверь в президентский кабинет, и выглядывает Владимир Зеленский. Кривится от громкого звонка, зачем-то смотрит на молчащий принтер.

Владимир: Верочка! Ой, здрасте, баба Люба.

Баба Люба: Кому баба Люба, а кому й Любов Валентинівна! Здрааастє, Володимир Олександрович! Як ваше здоров’я?

Владимир: Вашими молитвами…

Верочка (про себя): Мамоооо, комууууж ми молилисяаааа… Эх, Святик, Святик, я прям уже даже скучаю.

Раздаётся удар грома, дождь с удвоенной силой барабанит в стекло. Владимир вздрагивает и оглядывается. Телефон продолжает звонить.

Владимир (нервно): Кто звонит это так… настойчиво?

Верочка: Это Пётр Алексеевич телефон обрывает.

Владимир (облизывает губы): А эээ… чего хочет?

Верочка (пожимает плечами): Не знаю. Вытереть вас и вашу семью о его ботоферму.

Владимир: Не понял.

Верочка: Я тоже.

Из президентского кабинета раздаётся радостный вопль “Решил, решил!!! Иеееессс! Вот тебе, вот, Илон Маск!”

Баба Люба (заинтересованно): Ого… Це хто орьот як потєрпєвший?

Верочка: Две минуты… Это премьер-министр ЗНО решает.

Владимир (задумчиво): А то я думаю, чего это он уже часов шесть в углу бумажками шелестит и постоянно гуглит… Это Вы ему ЗНО подсунули?

Верочка (довольно): Ага. Сказала, что это такой экзамен специальный, на профессора Гарварда. Очень Денису Анатольевичу хочется профессором стать.

Баба Люба (задумчиво): Був в нас вже одін проффесор. Плохо кончив.

Верочка: Владимир Александрович, тут младший лейтенант Иван доповидную сбросил.

Владимир (заинтересованно): И шо там?

Верочка: Короче, тут такое дело… Помните стул, на котором вы на прессухе сидели? Ну тот, который ещё феном подогревали.

Владимир: Эээээ… ну помню, да. И шо?

Верочка: Одна минута. Щас, найду… Ох, скока лишнего текста… Аааа, вот (читает) “Інформація, що стільця було зроблено з деревини, вивезеної з зони Чорнобильської катастрофи, не підтвердилася”. Всё в порядке, свинец можно снимать.

Баба Люба: Ох ти ж мля! Такого даже прі проффєсорє не було!

Владимир: Фуууух! Слава Богу! А знаете… тяжеловато ходить, как бы.

Верочка: Понимаю.

Из кабинета раздаётся тоскливый вой, в котором с трудом можно различить “ Ууууу, сукиии, хто такое придумааааал! Падлыыыы гарвардскиееее!!!” Владимир снова вздрагивает.

Верочка: Мда. Не тянет премьер, не тянет. А хотите кофе, Владимир Александрович? (наливает чашку) Вот тут пацанский подго… подарок Вам передали. Девять тонн кофе.

Владимир: О. Подарки я люблю! (отхлёбывает) Ой, какой вкусный! От кого такой царский подарок?

Верочка: От Богдана.

Владимир (поперхнувшись): КАКОГО ХЕРА! КТО РАЗРЕШИЛ?

Баба Люба: Тю, а шо? А єслі нє надо, то давайтє мнє, я у сєбя в каптьоркє положу! Вам всьо равно, а мнє нє помєшает!

Владимир (грохает чашкой об стол): Уберите срочно! Пусть даже… пусть даже к бабе Любе в каптёрку!

Баба Люба (тихо зверея): Це хто тут кохвє на помитий пол разліває?

Владимир резко разворачивается и уходит в кабинет, громко хлопнув дверью. Из-за деревянных створок глухо слышно: “Вообще уже охренел… Девять тонн! Лучше бы он кока… Ааааа бля, всё настроение испортил! И… А ты чего тут весь день сидишь? Иди учиться! Ещё раз! Заново! Развели тут херню, понимаешь, а я опять виноват!” Голос затихает в глубине кабинета, Верочка встаёт, берёт сумку и захлопывает крышку ноутбука.

Баба Люба: Доця, двєрі нє закривай, я кохвє подотру і вже теж піду. І ета…

Верочка: Дождь закончился… Да?

Баба Люба: Красіва ти дєвка, Вєра. І умна, нє то шо оні…. Нахрєна оно тєбє надо – отут сідеть і всьо ето кожен день слухать? Тут же товой… головою поїхати можна. Ніяка нормальна людина нє видєржить.

Верочка (вздыхает): Можно, баба Люба, можно. И иногда мне кажется, что я, да и вся страна, уже давно сошли с ума, и всё это, всё, что происходит этот год – это какой-то лютый и бессмысленный сюр, комедия абсурда, бред умирающего наркомана, присыпанный подлостью, завистью, хитростью и мальчишескими идиотскими комплексами. Кокаиновые сны, только без снов, зато с реальными приговорами, сроками и смертями.

Баба Люба: Ииии?

Верочка: Ииии… и есть такое слово: “бээрка”.

Баба Люба: Це що?

Верочка (от дверей): Бойове розпорядження.

Баба Люба: Еееее… і шо це значить?

Верочка: Это, баба Люба, значит – надо. Очень надо кому-то быть и здесь.