Попасть в поселок Тикси Республики Саха (Якутия) летом можно только по воздуху. Зимой открывается ледовая дорога по реке Лене, но путь этот чрезвычайно долог и труден, так что воздух можно считать единственной всеобщей магистралью. В настоящее время между Синодальным миссионерским отделом Русской Православной Церкви и дальней авиацией России налажено доброе сотрудничество, поэтому нам выпала честь — доставка на военно- грузовом самолете. Расписания полетов в военной авиации не существует, поэтому мы ждали вылета целый месяц, но в конце концов все же опоздали. Самолет прилетел раньше запланированного времени. Поэтому наша посадка проходила в условиях, приближенных к боевым: при работающих двигателях, через узкий люк под кабиной самолета у переднего шасси прямо под сиденьями пилотов. На наше счастье, из-за шума двигателей мы только видели, как эмоционально экипаж реагирует на нашу посадку, но слов не слышали.

Только мы пропели тропарь святителю Николаю, как двигатели отключились, и наступила тишина. Перед нами возник суровый командир экипажа со словами: «Ну что, братья семинаристы! Плохо молитесь! Двигатель не заводится!». Причина заключалась, как нам объяснили, в губительной для заполярных двигателей жаре, а не в том, что самолету уже почти пятьдесят лет. Вылет был отложен на два дня.

Наконец, как было уже сказано, в апостольский праздник военно-транспортный самолет АН-12 вылетел с аэродрома в Энгельсе и взял курс на Рязань. А через несколько дней через Воркуту прибыл в Тикси. Полет Рязань-Воркута-Тикси занимает около десяти часов чистого летного времени, остальное – промежуточные посадки и пребывание на земле.

Первая мысль при выгрузке: «А где же обещанный полярный холод?» В это лето в Тикси, будто специально для нас, целых две недели держалась неимоверная жара — двадцать градусов и более.

Первое, что вас удивляет на Крайнем Севере летом — это, конечно же, полярный день. Отличие дня от ночи в июле только в том, что днем есть люди на улицах, дети во дворах и солнце не светит в наши окна. В наши окна оно упирается именно ночью. Чтобы выспаться, необходимо занавешивать окна одеялом. Никто, даже местные жители, не могут до конца привыкнуть к этому. Поэтому, по их словам, полярный день переносится тяжелее, чем полярная ночь.

Утром вместо соловьев гортанно кричат за окнами жирные, ленивые чайки, которых в здешней местности, скорее всего за размеры, называют бакланами.

Поселок Тикси-3, военный гарнизон, расположен в бухте Тикси (что с якутского значит «встреча»), на берегу моря Лаптевых. В семи километрах — Тикси-1, в котором большая часть жителей — якуты. Прямо из нашего окна видна бескрайняя тундра и сопки, с которых спускается речка Снежинка; вода в ней чистая и вкусная. Тундра же с виду подобна степи, здесь растут многие сходные растения, но сильно измененные из-за вечной мерзлоты. Рекордная глубина залегания вечной мерзлоты— 1370 метров, а верхний предел ее находится всего в полуметре от поверхности. Летом эти древние льды слегка подтаивают, и тундра становится труднопроходимой. Без вездехода далеко не уедешь.

Деревьев в нашем привычном понимании здесь нет совсем. Есть карликовые ивы и березы, стелящиеся по земле. Их стволы достигают 15-20 сантиметров в длину. Поэтому, собирая грибы, произрастающие здесь в изобилии (поганок, кстати, в тундре нет) мы несколько затруднялись как их лучше назвать: подберезовик, например, или надберезовик. Под- или надосиновик.

Игумен Агафангел (Белых) встречал нас у трапа самолета — монах в камуфляжных военных штанах и в бушлате поверх подрясника. Он сразу заверил, что скучать нам здесь не придется. В военном городке Тикси-3 стоит бревенчатый храм в честь Спаса Нерукотворного Образа. Его привезли в разобранном виде из Южной Якутии и собрали здесь в 2006 году, лихо сэкономив, по всей видимости, время и средства. В результате храм получился продуваемым всеми ветрами, с протекающей крышей, зимой — с сугробами по углам. В начале прошлой зимы отказало отопление: во время службы в лампадах замерзало масло. Нам предстояло осуществить проект утепления храма, чем мы и занялись. Спустя пару недель нам на помощь пришел старший прапорщик Матвейчук со своим 17-летним опытом командования солдатами в условиях Крайнего Севера. И работа не просто пошла, а закипела. В конце концов, благодаря помощи Владыки Лонгина и летчиков дальней авиации нам удалось завершить подготовку храма к зиме точно к нашему отлету из Тикси.

Миссионерские труды отца Агафангела протекают очень спокойно и размеренно. Ведь одна из главных особенностей Севера — то, что никто никуда не спешит. К этому так быстро и незаметно привыкаешь, что потом Саратов воспринимается, как город ужасной и бессмысленной суеты.

По словам отца Агафангела, в славном граде Тикси, даже для того, чтобы с тобой начали здороваться на улице, нужно год ходить по улицам и самому здороваться со всеми. Отсюда вытекают и весьма незамысловатые методы миссии, явно перекликающиеся с наставлениями святителя Иннокентия (Вениаминова)[1] нушигакскому миссионеру, иеромонаху Феофилу. Не требуется, в сущности, ничего особенного, священнику достаточно просто регулярно появляться на улицах городка и быть готовым к общению с любым, кто в этом нуждается. Первые, кто обращается — это, как правило, местные алкоголики: «Отец, скажи, как мне бросить пить?». Далеко не все потом руководствуются ответом на практике, но некоторые все-таки приходят в храм и прилагают заметные усилия к исправлению своей жизни. Этой зимой планируется проведение более масштабной программы помощи таким людям.

Но не надо думать, что миссионерская деятельность отца Агафангела сводится к разговорам на улицах. Он регулярно встречается и с солдатами-срочниками (благо, командование гарнизона всегда идет навстречу), и со школьниками, и с обитателями местного дома престарелых. За те два месяца, пока мы там были, нам удалось поучаствовать в четырех встречах (в доме престарелых, музыкальной школе, общеобразовательной школе, у летчиков дальней авиации), в установлении и освящении Поклонного креста на месте постройки будущего храма в Тикси-1, в сооружении и освящении «красного угла» в зале ожидания аэропорта.

Весьма интересны взаимоотношения отца Агафангела с местной общиной ЕХБ — евангельских христиан-баптистов. Он у них всегда — почетный гость. Пастор тиксинских баптистов Роман (по профессии сварщик) относится к православному пастырю с любовью и почтением, признавая за ним, возможно, некое религиозное старшинство. Исходя из этого, мы давали концерт православной духовной музыки в общине ЕХБ. Наше выступление сопровождалось рассказом об истории и традициях храмового пения.

Первое, что удивило нас в заполярном храме в честь Спаса Нерукотворного Образа,— отсутствие хора как такового и пение всей общины. У всех прихожан в руках листочки, и все поют.

В Тикси есть музыкальная школа, и при желании набрать небольшой хор из людей, владеющих музыкальной грамотой, можно. Однако настоятель придерживается вполне понятного мнения — лучше крайне простое и не совсем гладкое пение верующих прихожан, чем «концертное» звучание профессионалов — без личной молитвы, без внутреннего сопереживания службе. Конечно, с ним не все согласятся. Однако будем помнить: это не храм в центре большого города, это маленькая община христиан на краю земли. Совместное пение дает людям чувство единства. А оно здесь так необходимо!

Вторая особенность тундрового прихода — существование чина оглашения. На престолах храмов Тикси-1 и Тикси-3 всегда лежат записки с именами оглашенных, которые поминаются батюшкой за каждой Литургией. На момент нашего появления в Тикси оглашенных было около десятка, они проходили оглашение уже в течение месяца. Эти люди подходят к Таинству рождения в жизнь вечную осознанно и предельно серьезно. Они читают Евангелие дома, разбираются в нем вместе с отцом Агафангелом, задают вопросы. И присутствуют на богослужении вместе со всеми, поют и читают.

— Но ведь они должны уходить из храма, услышав «изыдите оглашеннии», почему они у вас не уходят? — спросили мы отца Агафангела.

— Мы им не предлагаем уходить. В некоторых современных общинах, где тоже практикуется чин оглашения, действует строгая дисциплина, оглашенные покидают храм и стоят в притворе. Но наши оглашенные остаются и молятся вместе с нами. И я думаю, что это нормально. Церковь живет ведь Духом Святым и здравым смыслом, и мы должны каждое наше действие осмыслять. Человек готовится ко Крещению, он собирается именно в эту общину вступить, в этот приход. Поэтому он приходит сюда, и участвует в общей молитве, и видит, как другие молятся за него. Таким образом, мы в нашей общей молитве и общении после Литургии продолжаем наше свидетельство о Христе. Можем ли мы сказать, что это тоже миссия? Да, конечно. Миссия — это ведь не только то, что за порогом храма — на улице, на каких-то встречах, где-то еще. Миссия для человека должна продолжаться и в храме как дальнейшее воцерковление, приведение его ко Христу. Человек еще не крещен, но он уже живет в Церкви, возрастает в Церкви и, наконец, принимает решение: я хочу быть со Христом окончательно и бесповоротно.

Да, многое здесь, в заполярном приходе, не так, как везде. Многое приходится принимать с поправкой на экстремальные условия. Условия, в которых отцу Агафангелу выпало нести миссионерский крест. Его паства нуждается в особом отношении. И он это понимает.

После воскресной службы за столом — беседа о непростой (мягко говоря) жизни тиксинцев. Марина Викторовна, староста храма в честь Спаса Нерукотворного Образа:

— Мы здесь заперты, как те заключенные, и не имеем возможности куда-то уехать. Все, у кого есть возможность, либо уже уехали, либо уезжают.

Еще один прихожанин храма, Алексей Грабаровский, работник местной котельной:

— Котельная не работает. Приходим, пьем чай и расходимся. «Саха-Энерго» отключил нам электричество за неуплату. Так что когда начнется отопительный сезон, неизвестно.

Отец Агафангел:

— А как же вы чай-то без электричества кипятите?..

— Ну, чайник-то мы сумели подключить нелегально.

На эту реплику реагирует Михаил Иванович, пенсионер с 30-летний стажем жизни и работы в поселке. Он вспоминает, что два года назад, среди якутской зимы, из-за аварии на подстанции во всем поселке отключили свет на несколько дней. Газа в Тикси нет; люди полярной ночью готовили еду на улице на кострах.

Отец Агафангел рассказывает: когда в престольный праздник в поселке Тикси-1 поставили Поклонный крест, среди местных жителей сразу побежал слух: дескать, приезжал Путин и сказал: «Все, ставим на этом Тикси крест», вот в ознаменование конца этот крест и поставили.

Но при всем этом наши беседы с игуменом Агафангелом не порождают ощущения безысходности. Напротив, становится очевидным: в этих тяжелых условиях душа искренне верующего человека находит опору в Боге и учится благодарить Его за все ниспосылаемое свыше.

Именно это подчеркивал прилетевший в Тикси из Вашингтона, штата Вирджиния, американский миссионер, отец Максимус Урбанович, когда беседовал с жителями и военными. На престольный праздник в храме в честь Спаса Нерукотворного Образа он сослужил отцу Агафангелу, и служба, таким образом, помимо церковнославянского и якутского, проходила еще и на английском языке.

Это «Господи, помилуй» по-якутски. Смысловой оттенок, правда, несколько иной: скорее «пощади», чем «помилуй». Не так легко найти в суровом языке аналог нашему глаголу, означающему «излей милость», «излей любовь».

У отца настоятеля нет необходимости учить якутский язык — современный якут скорее не знает родного языка, чем русского. Однако же настоятель включает в чинопоследование ектенью на якутском языке.

В поселке Тикси-1, населенном, как уже говорилось, в основном якутами, у отца Агафангела еще один приход — в обычной квартире четырехэтажного дома на сваях (там все дома на сваях — из-за вечной мерзлоты). К сожалению, состояние коренного населения таково, что к духовным поискам оно расположено мало. Большинство молодых якутов вернулось из тюрем, работать они не хотят — «пусть русские за всех работают» — живут непонятно на что, однако такая жизнь их устраивает.

Особенно остро стоит проблема проповеди в наслегах — якутских деревнях, находящихся за сотни километров от Тикси. На огромной территории Булунского улуса (района) поместились бы несколько европейских государств, однако наслегов там всего лишь около пяти. Для миссии там недостаточно просто приезжать и уезжать, необходимо жить, минимум несколько месяцев. Отсутствие связи и цивилизации, тотальное пьянство местного населения создают великолепные условия для тех, кто горит апостольским духом проповеди и образования новых общин.

Не надо, однако, думать, что нет в якутской среде доброй почвы для евангельского слова. 27 сентября, на Воздвижение Честного Креста Господня и в государственный праздник Республики Саха, в Спасском храме Тикси-3 перед Божественной литургией крестились две якутки: мать и дочка. Анна и Сардана. К Крещению они готовились более двух месяцев. Прочитали все Евангелия, регулярно были на службах. Во время богослужения мама с дочкой причастились Святых Христовых Таин. После службы отец Агафангел поздравил новых верных христианок. А мы пропели им патриаршее «Многая лета» от всей души.

По словам отца Агафангела, якутские дети очень самостоятельны. Подростки сами начинают ходить в храм, а уж за ними тянутся родители, в основном, правда, матери. С отцами, по вышеозначенной причине, хуже.

Как уже сказано, львиную долю нашего времени занимали ремонтно-строительные работы в бревенчатом храме поселка летного гарнизона Тикси-3. Храм этот стоит во дворе двух многоквартирных домов, двери его выходят прямо на детскую площадку. Дети — братья Леша и Дима одиннадцати лет, восьмилетняя Лера и девятилетний Денис — заинтересовались тем, что мы делаем, и не замедлили предложить свою помощь. После короткого курса молодого строителя для ребят (продолжавшегося, надо сказать, в течение всего трудового дня), работа в храме закипела медленно, но закипела. Каждый помощник смог и попилить настоящей пилой, и поработать строительным степлером, и овладеть шуруповертом. Мы быстро поняли, что от нас требуется лишь опытное руководство, и искренне хвалили всех детей. Распиливание планок ламината оказалось под силу и Лере, она не отставала от ребят, распиливала планки аккуратно, точно по разметке. Она же подмела и вымыла весь храм, потому что наш Леша авторитетно заявил, что это вообще не мужское дело. Потом она вместе с Денисом занялась чисткой подсвечников — и здесь тоже преуспела.

В перерыве девочка решила почитать какую-нибудь книжку из библиотеки храма. Выбор пал на детское издание под названием «Родные святые». Она позвала меня, и я понял, что под чтением книги подразумевается мой пересказ ее содержания. Книга была богато иллюстрирована, по картинкам я рассказал уже не только Лере, но и подошедшим остальным детям о подвигах, чудесах, вере в Господа, молитве этих святых. Брат Леши Дима (кстати, он был еще не крещен), спросил: «А Христос — Бог?».— «Да»,— ответил я. «И есть люди, которые этого не знают?». Меня поразила серьезность вопроса. Я ответил, что не все еще знают. Например, эвены и якуты, живущие в далеких наслегах на берегу Ледовитого океана или в тундре не знают, но для этого отец Агафангел и другие священники здесь и служат, и проповедуют, чтобы все знали, что Иисус Христос — Бог. Такие вот глубокие вопросы тревожат детей Крайнего Севера.

После около месяца оглашения, на престольный праздник храма в честь Спаса Нерукотворного Образа, 29 августа, отец Агафангел крестил раба Божия Димитрия. Теперь очередь за его мамой, которая во время нашего пребывания в Тикси начала подготовку к Таинству, изучая Евангелие, следуя, можно сказать, своему сыну.

Любимое занятие детей — звонить в колокола перед вечерней и утренней службой. Наш сосед, бывший командир гарнизона, снисходительно спрашивал Диму: «Ну, и сколько же раз нужно звонить?». Дима ответил: «До тех пор, пока все не соберутся в церковь».

Первый пилот самолета Ан-12 майор Михаил Шаменков и второй пилот другого борта майор Алексей Матвеев — постоянные прихожане бревенчатого храма в Тикси-3. Если не в воздухе, то непременно будут на службе.

Разговор с Алексеем Матвеевым заставляет вспомнить старую песню: «Земля не может, не может не вращаться, пилот не может, не может не летать». Он перевелся сюда, в Тикси, из Амурской области, где у семьи была благоустроенная квартира, у жены — хорошая работа, у него самого — престижная должность командира экипажа и перспективы карьерного роста. Беда была только в том, что летать там приходилось очень редко, а в Тикси он летает регулярно — ведь другого транспорта, кроме авиационного, здесь нет. К тому же, ему по душе именно работа заполярного транспортника, доставляющего людям все необходимое, обеспечивающего жизнь.

Первым знаком приближения к вере для Алексея стал 90-й псалом — Живый в помощи Вышняго в крове Бога небесного водворится — переписанный рукой матери и хранимый до сих пор. А тяжелая болезнь мамы — она умерла от рака — заставила всерьез задуматься…

— …о вечном, о том, что будет дальше. О своем месте в мире, о том, кто я, зачем живу.

Первым человеком, с которым Алексей смог серьезно говорить о вере и Церкви, стал его товарищ по прежней службе, тоже командир ракетоносца. Зовут его Сергей Бондарев. По его примеру Алексей стал читать духовную литературу, разбираться в богослужении. Первый раз в жизни пришел на исповедь. Батюшка сказал, что надо непременно обвенчаться с женой. Они обвенчались. И поняли, что все в жизни устраивает Бог. То, что было раньше, говорит Алексей — не жизнь, а прожигание времени. Обратите внимание: это не бездельник какой-то говорит и не пьяница. Это военный летчик, профессионал и к моменту воцерковления вполне состоявшийся человек… Такие у него теперь критерии для оценки собственной жизни.

Михаил Шаменков — летчик потомственный, в третьем поколении. Свою прежнюю жизнь он характеризует несколько иначе: «Жил, как евангельский богач. Прекрасные перспективы, прекрасный гарнизон, командировки во все города страны. Все давалось легко, я просто не думал о будущем». Первым христианином, которого он встретил в своей жизни, тоже оказался товарищ по гарнизону, командир экипажа. Только тот был пятидесятник и пришел к своей вере на глазах у Михаила — Михаил мог видеть, как вера человека меняет.

— Армейская среда христианского поведения не приемлет. Мы крутили пальцем у виска, глядя на Сашу. А я видел, что христиане — это совсем другие люди, совсем не то, что мы. Саша подарил мне Новый Завет, но я долго читал его просто как теорию, мой внутренний мир не изменялся…

Жизненные катаклизмы привели, однако, к тому, что Михаил стал читать много православной литературы и в храмы заходил главным образом за книгами:

— Дальше иконно-книжной лавки не двигался, перелистывал и выбирал книги, но при этом вольно или невольно прислушивался к службе. А потом в какой-то момент просто подошел к иконе Спасителя и начал о чем-то молиться, о чем-то стал горячо Бога просить и почувствовал, что Он меня слышит, почувствовал такую призывающую благодать! Для меня это было самым удивительным открытием… Перед первой исповедью всю ночь стоял в наряде и думал о своих грехах, писал их на листочке, а утром пошел в храм. Меня от волнения сильно трясло. Я сказал свои грехи, но священник молчал. Но я понял, что он очень внимательно их выслушал. Через некоторое время он сказал именно те слова, которые мне нужны были больше всего в тот момент: «Держись, брат».

Летчики говорят: тяжело прилететь в Тикси, но еще тяжелее из него улететь. Рейсовые самолеты из Тикси до Якутска летают почти каждый день. В Якутске можно взять билет на Москву, но цена — то ли заполярная, то ли запредельная. Нам оставалось ждать самолета дальней авиации.

Можно сказать, что нам повезло: мы ждали чуть более месяца, заканчивая тем временем ремонт храма, занимаясь изготовлением «красного угла» для тиксинского аэропорта. По словам отца Агафангела, мы, пребывая в постоянном ожидании отлета, вошли в состояние «перманентного стресса». Этот стресс усугублялся звонками друзей, которые искренне недоумевали: «Когда же вы вернетесь, в конце концов?». Впрочем, точно так же нас спрашивали двумя месяцами ранее в Саратове — о том, когда же мы, наконец, улетим в эту Якутию.

После нескольких попыток оказаться на борту различных самолетов, закончившихся ничем по причине реформ в армии, мы уже почти не разбирали своих сумок и вошли в состояние нормального безразличия. Тем более, что нам все очень нравилось в Тикси: спокойная, размеренная жизнь, отсутствие суеты и каких-то неизбежных для большого города искушений, добрые, простые люди, востребованность наших сил, нашей помощи, наконец, суровая, но невероятно красивая природа Заполярья. И со всем этим нам пришлось расставаться, когда прилетел борт с самим главнокомандующим дальней авиацией РФ Анатолием Жихаревым. Генерал-майор Жихарев вместе с протоиереем Константином Татаринцевым, настоятелем храма в честь Вознесения Господня за Серпуховскими воротами в Москве, заведующим сектором ВВС России, совершали облет баз дальней авиации, вручая в дар храмам гарнизонов иконы преподобного Илии Муромского с частицей мощей. Преподобный Илия Муромский — небесный покровитель дальней авиации России. Первые тяжелые самолеты в начале двадцатого века были названы его именем, так же как и нынешние сверхзвуковые стратегические бомбардировщики Ту-160, которым нет равных в мире. Об этом говорил генерал-майор Жихарев при передаче икон в гарнизонах Тикси, Анадырь, Белая (Иркутской области): мы летели с ним. И вот, пролетев практически через всю страну, мы оказались в столице России.

Начатая 12 июля практика закончилась 3 октября. Мы привезли с собой массу впечатлений, фотографий и видеозаписей, бесценный опыт миссионерской деятельности на приходе… А также крайне острое желание вернуться обратно в Тикси. На Север. Это чувство испытывают многие люди, побывавшие в тех краях, и теперь оно нам понятно. Нам очень сильно не хватает бескрайнего неба, океана… и того особого состояния, которое дает Крайний Север. В условиях современной цивилизации, в суете, многолюдье и страшной разобщенности человек неосознанно теряет себя, а здесь, на краю света, вновь обретает, в почти буквальном смысле слова приходит в себя. Еще и поэтому, может быть, люди здесь живут очень дружно: их немного, и они очень хорошо друг друга видят. А значит, в своей суровой жизни и Бога видят лучше.

Алексей Сергеев, Александр Ефимов

Фото игумена Агафангела (Белых), Алексея Сергеева, Александра Ефимова

-----------------------------------------------------------------

[1] Святитель Иннокентий (Вениаминов), 1797-1879, миссионер, просветитель народов Сибири, Дальнего Востока и Нового Света, переводчик Катехизиса и Евангелия на алеутский и другие инородческие языки. С 1840 года — епископ Камчатский, Курильский и Алеутский, с 1868 — митрополит Московский и Коломенский. Прославлен в лике святых как апостол Сибири и Америки в 1977 году.

Юродивые странники Михаил и Николай. Фото: Анатолий Горяинов

В сентябре 1980 года мы с женой приехали в Псково-Печерский монастырь и после литургии оказались в храме, где отец Адриан отчитывал бесноватых.

В ту пору каждый молодой человек, особенно городского обличия и одетый не в поношенное советское одеяние полувековой давности, переступая порог храма, привлекал к себе внимание не только пожилых богомольцев, но и повсюду бдящих строгих дядей, оберегавших советскую молодежь от религиозного дурмана. Внимание к нашим персонам мы почувствовали еще у монастырских ворот: человек с хорошо поставленным глазом просветил нас насквозь и все про нас понял. Строгие взгляды я постоянно ловил и во время службы, но при отчитке несколько пар глаз смотрело на нас уже не просто строго, а с нескрываемой ненавистью. Были ли это бедолаги-бесноватые или бойцы «невидимого фронта» – не знаю, да теперь это и неважно. Скорее всего, некоторые представляли оба «департамента». Я был вольным художником, и мои посещения храмов могли лишь укрепить начальство в уверенности, что я совсем не пригоден к делу построения светлого будущего. А вот жена преподавала в институте и могла лишиться места. Так что мысли мои были далеки от молитвенного настроя.

Мир, в который мы попали, был, мягко говоря, странным для молодых людей, не так давно получивших высшее образование, сильно замешенное на атеизме. На амвоне стоял пожилой священник с всклокоченной бородой и в старых очках с веревками вместо дужек. Он монотонно, запинаясь и шепелявя, читал странные тексты. Я не мог разобрать и сотой доли, но люди, столпившиеся у амвона, видимо, прекрасно их понимали. Время от времени в разных концах храма начинали лаять, кукарекать, рычать, кричать дурными голосами. Некоторые выдавали целые речевки: «У, Адриан-Адрианище, не жги, не жги так сильно. Все нутро прожег. Погоди, я до тебя доберусь!» Звучали страшные угрозы: убить, разорвать, зажарить живьем. Я стал рассматривать лица этих людей. Лица как лица. До определенной поры ничего особенного. Один пожилой мужчина изрядно смахивал на нашего знаменитого профессора – знатока семи европейских языков. Стоял он со спокойным лицом, сосредоточенно вслушиваясь в слова молитвы, и вдруг, услыхав что-то сакраментальное, начинал судорожно дергаться, мотать головой и хныкать, как ребенок от сильной боли. Рядом со мной стояла женщина в фуфайке, в сером пуховом платке, надвинутом до бровей. Она тоже была спокойна до определенного момента. И вдруг, практически одновременно с «профессором», начинала мелко трястись и издавать какие-то странные звуки. Губы ее были плотно сжаты, и булькающие хрипы шли из глубин ее необъятного организма – то ли из груди, то ли из чрева. Звуки становились все громче и глуше, потом словно какая-то сильная пружина лопалась внутри нее – с минуту что-то механически скрежетало, а глаза вспыхивали зеленым недобрым светом. Мне казалось, что я брежу: человеческий организм не может производить ничего подобного. Это ведь не компьютерная графика, и я не на сеансе голливудского фильма ужасов.

Но через полчаса пребывания в этой чудной компании мне уже стало казаться, что я окружен нашими милыми советскими гражданами, сбросившими маски, переставшими играть в построение коммунизма и стучать друг на друга. Все происходившее вокруг меня было неожиданно открывшейся моделью нашей жизни с концентрированным выражением болезненного бреда и беснования. Так выглядит народ, воюющий со своим Создателем. Но люди, пришедшие в этот храм, кричавшие и корчившиеся во время чтения Евангелия и заклинательных молитв, отличались от тех, кто остался за стенами храма, лишь тем, что перестали притворяться, осознали свое окаянство и обратились за помощью к Богу.

Когда отчитка закончилась, мне захотелось поскорее выбраться из монастыря, добраться до какой-нибудь столовой, поесть и отправиться в обратный путь. Но случилось иначе. К нам подошел Николка. Я заприметил его еще на службе. Был он одет в тяжеленное драповое пальто до пят, хотя было не менее 15 градусов тепла.

– Пойдем, помолимся, – тихо проговорил он, глядя куда-то вбок.

– Так уж помолились, – пробормотал я, не совсем уверенный в том, что он обращался ко мне.

– Надо еще тебе помолиться. И жене твоей. Тут часовенка рядом. Пойдем.

Он говорил так жалобно, будто от моего согласия или несогласия зависела его жизнь. Я посмотрел на жену. Она тоже устала и еле держалась на ногах. Николка посмотрел ей в глаза и снова тихо промолвил:

Любовь русских людей к юродивым понятна. Ко многим сторонам нашей жизни нельзя относиться без юродства. Вот только юродство Христа ради теперь большая редкость. Таких, как Николка и отец Михаил, нынче не встретишь. Многое изменилось в наших храмах. Прежнее большинство бедно одетых людей стало меньшинством. В столичных церквях появились сытые дяди в дорогих костюмах с супругами в собольих шубах. Вчерашние насельники коммунальных квартир вместе с некогда счастливыми обладателями номенклатурных спецпайков выходят из церкви, приветствуют «своих», перекидываются с ними несколькими фразами и гордо вышагивают к «Мерседесам» последних моделей, чтобы укатить в свои многоэтажные загородные виллы…

Я не завидую разбогатевшим людям и желаю им дальнейшего процветания и спасения. Многие из них, вероятно, прекрасные люди и добрые христиане. Вот только когда я сталкиваюсь на паперти с чьими-то холодными стеклянными глазами, почему-то вспоминаю Николку с его кротким, застенчивым взглядом, словно просящим прощения за то, что он есть такой на белом свете, и за то, что ему очень за нас всех стыдно.

Где ты, Николка? Жив ли? 

12 июня исполняется 15 лет со дня смерти русского поэта, композитора, литератора, прозаика и сценариста Булата Окуджавы. Он оставил миру около двухсот авторских и эстрадных песен, написанных на собственные стихи.

Перед самой смертью Булат Шалвович был крещён с именем Иоанн. Вечная ему память!

Каждый пишет, как он слышит. Каждый слышит, как он дышит. Как он дышит, так и пишет, не стараясь угодить…

Так природа захотела. Почему? Не наше дело. Для чего? Не нам судить.

- Я родился в 24-м году, 9 мая, у Грауэрмана, на Арбате. Первая моя квартира — дом 43. Квартира на 4-м этаже, средних размеров по коммунальным масштабам, 5 соседей. Раньше это была квартира фабриканта Каневского, нэпмана. После нэпа он был директором своей же фабрички. А потом уехал во Францию с семьей.

Отец мой был прислан в комакадемию из Грузии учиться. На Арбате ему дали две маленькие комнатки в той коммуналке. И мать жила с нами. После моего рождения отца отправили обратно на Кавказ. Он продолжал работать комиссаром грузинской дивизии. А мама работала в аппарате горкома партии, здесь.

А потом пришло время мне учиться. И меня отправили в Тбилиси, где я поступил в первый класс. Это был такой странный первый класс, где были экзамены — по-русски. На экзамене каждому давали табличку, на табличке был нарисован лабиринт. В центре лабиринта — колбаса, а снаружи мышка, нужно было найти кратчайший путь до колбасы. О Пушкине мы не слышали ничего, Пушкин не существовал, Лермонтов не существовал, Толстой не существовал. Все они были помещики.

Потом отец работал уже секретарем Тбилисского горкома партии. У него были нелады с Берия, очень серьезные. И дошло до того, что отец мой поехал в Крым, к Серго Орджоникидзе, и попросил направить его на работу в Россию, потому что в Грузии он работать не мог. И Серго отправил его на Урал. Парторгом ЦК на вновь строящийся в первой или второй пятилетке вагоностроительный завод.

Вот в 32-м году отец отправился на Урал — там еще была дикая тайга и несколько бараков. А потом выписал и нас. Я жил там, учился, до ареста отца. До февраля 37-го года.

Мы вернулись в Москву. Опять в эти же две комнаты. Мать, конечно, исключили из партии тут же. Она устроилась кассиром в какую-то артель. И занималась тем, что в свободное время бегала, добивалась приема у Берия, чтобы сказать ему: ты же знал его по работе, он не может быть троцкистом или английским шпионом. Она добивалась, добивалась до тех пор, пока не пришли однажды ночью и не забрали ее тоже.

Я остался с бабушкой. В это время был уже брат. Он родился в 34-м году. Жили мы впроголодь. Страшно совершенно. Учился я плохо.

- Вы ощущали себя сыном врагов народа?

- Я испытывал это на себе ежечасно, во всех смыслах. Но я считал, что это ошибка. Я был очень политический мальчик. И я знал, что мои родители такие коммунисты, каких не бывает вообще в природе. Произошла ошибка какая-то. И когда это до Сталина дойдет, он все исправит.

Семью Окуджавы «выкашивал» террор 30-х годов. И, словно бы вопреки этой трагедии, в подростке, а затем юноше Булате рождаются жажда добра и надежда. Это была милость Божия, конечно же, незаметная и не до конца осознанная. Бог действует в мире и в каждом человеке, если Он посеял в нём жажду добра и сострадания.

Вот комната эта — храни её Бог! - Мой дом, мою крепость и волю. Четыре стены, потолок и порог, И тень моя с хлебом и солью.

И в комнате этой ночною порой Я к жизни иной прикасаюсь. Но в комнате этой, отнюдь не герой, Я плачу, молюсь и спасаюсь.

В ней всё соразмерно желаньям моим - То облик берлоги, то храма,- В ней жизнь моя тает, густая, как дым, Короткая, как телеграмма.

Пока вы возносите небу хвалу, Пока ускоряете время, Меня приглашает фортуна к столу Нести своё сладкое бремя…

Покуда по свету разносит молва, Что будто я зло низвергаю, Я просто слагаю слова и слова И чувства свои излагаю.

Судьба и перо, по бумаге шурша, Стараются, лезут из кожи. Растрачены силы, сгорает душа, А там, за окошком, всё то же.

ПравМир

Вечная ему память!                     

Иерусалимский патриарх Феофил Третий не допустил Порошенко к святыням

На 21 января была назначена встреча Порошенко с главой древнейшей Церкви, Матери всех Церквей - Иерусалимской. Ради этой встречи Порошенко приехал в Израиль. Создание Варфоломеем т. н. сцу это ничто и все понимают, в Поместных церквях все больше видят, что Варфоломей не только еретик, но и неверующий низкопробный авантюрист, готовый раздавать томосы авантюристам вроде мирянина Сергея Думенко или московского "приблудного тусовщика" Димы Пахомова, который теперь не отстает от Варфоломея и которому Варфоломей даст Томос "митрополита всея Дегунино" если какой-нибудь навальный заплатит.
А Иерусалим это место Искупительного подвига Богочеловека Иисуса Христа, основания Им Церкви. И признание Иерусалимской Церковью секты Думенко открыло бы путь к её признанию Греческими Церквям.
Сергей Думенко и Драбинко должны на днях двинуть на Афон, где Варфоломей, посол США Пайет и ликвидатор греческого Православия премьер Ципрас подавляли остатки Православного Сопротивления. О намерении сослужить с мирянином Думенко заявил монастырь НОВЫЙ Эсфигмен и фактически согласился русский Пантелеймонов монастырь. И тут Иерусалимский патриарх Феофил Третий не просто не принял Порошенко, так как тот "тащил" на встречу Думенко, но жёстко указал место Иуды, поручив встретится с ним не преемникам апостолов митрополитам и епископам, а секретарю, которому Порошенко передал предложения о новых коррупционных схемах ценой в 30 у. е. Сейчас осатаневший после позорного изгнания с Гроба Господня Порошенко будет пытаться взять реванш на Афоне и усилит террор против УПЦ.

Києво-Печерська Лавра. Пошук зниклих експонатів. [2]

Святой Иоанн Златоуст говорил: «Дайте мне одно поколение хороших матерей-христианок, и я изменю мир!» История христианства явила миру множество матерей, вырастивших своих детей с любовью, самопожертвованием, мудростью и в надежде на Бога, ставя на первое место христианское воспитание. Эмилия – мать святителя Василия Великого, Ирина – мать святителя Фотия Великого, Марфа – мать святого Симеона Столпника – являют собой лишь несколько примеров матерей, достойных подражания,  которые  по высоте своей жизни сами вошли в святцы. Если мы внимательно посмотрим вокруг себя, то увидим людей, стремящихся уподобиться древним святым. Жительницу Сучавы Аглаю Михок Бог благословил десятью детьми – шестью сыновьями и четырьмя дочерьми, и теперь ее называют своей матерью и бабушкой десятки священников в Румынии. Все ее сыновья закончили богословские факультеты и были рукоположены в священный сан, а трое из четырех дочерей стали женами священников. Для испытания веры старицы Аглаи Бог призвал к Себе двух ее детей – отца Константина в 2009 году и отца Виорела в нынешнем. В свои 90 лет Аглая Михок – умудренная старица. Она может многое рассказать о тех бедах и трудностях, через которые ей довелось пройти. Она часто ходит в храм, читает Священное Писание и другие духовные книги, и молитва не покидает ее уст и души.

– Скажите, каково вам было вырастить десятерых детей?

– Это было прекрасно! Я очень радовалась детям, радовалась, глядя на то, как они растут друг за дружкой. Когда они были маленькие, это были мои самые лучшие годы. Бывало, взропщу иногда: «Господи, уж слишком много детей Ты даешь мне!» А теперь каюсь, что судила Бога. Если бы Он дал мне еще парочку деток, я вырастила бы и их – и сейчас было бы на двое больше тех, кто заботится обо мне. Очень несчастен человек, у которого нет детей! У кого нет детей, те потом, в старости, поймут, как это тяжело: некому будет открыть им дверь, когда они будут лежать больными, и некому будет помочь, когда они попадут в беду. Я неделю была больна, и дети постоянно наведывались ко мне узнать, как я и в чем нуждаюсь.

– Кто вам помогал вырастить их?

– Бог помогал! Вспоминаю, как мне нужно было ходить косить, чтобы прокормиться. У меня тогда было трое детей: отец Георгий, Мария и отец Василий. Василия, который теперь профессор в Сибиу, я оставляла дома одного. Тогда ему было несколько месяцев. Я уходила из дому, запирала дверь и вверяла его Матери Божией, говоря: «Матерь Божия, позаботься о нем!» Приду в полдень, покормлю его грудью и опять уйду в поле на работу. Старшеньких, Георгия и Марию, я отсылала с коровой. Мне боязно было оставлять их вместе с Василием. Я опасалась, что они оставят дверь открытой, и куры могут зайти к маленькому. Соседи даже спрашивали меня, куда я деваю маленького. А я отвечала им, что оставляю его на попечение Матери Божией. Я его хорошо кормила, и он был очень спокойный. Детей теперь холят и лелеют, но они растут не лучше моих. Родителям следовало бы возлагать на Бога больше надежды, заботясь о своих детях!

– Вы застали войну. Как пережили ее?

– Было тяжело. У меня тогда было двое детей – Георгий, которому было несколько годочков, да Мария, ей было несколько месяцев. Нас эвакуировали. Я уехала к маме, она жила в городе. Вспоминаю множество людей, ютившихся в повозках, и все время кто-то умирал от тифа. Когда мы вернулись домой, у нас не было ничего. Оставалась лишь одна хворая корова, а все остальное прибрали: мебель, даже постельное белье. Но Бог заботился о нас, и мы засучили рукава и восстановили все, что у нас было. И вот дети выросли, а мы состарились.

– Как вы думаете, в чем предназначение женщины?

– Предназначение женщины – растить своих детей. Это самое великое предназначение. Но сегодня некоторые матери не очень осознают это, и их больше занимает работа, карьера. А когда они плохо воспитывают своих детей, то ничего от них не получают взамен и тогда очень сильно страдают. Я могла устроиться в больницу – тогда ведь открыли больницу – и работать в ней. Но я сказала себе: «Не оставлю своих детей ради работы!» И я стала работать в колхозе, хотя так мне было тяжелее. Работала с утра до вечера, но была рядом с ними, знала, что они делают. Когда приходила домой, кормила и затем ставила их на молитву. Зарплата, которую я получала, была маленькая, и ее не хватало. Но у меня был ткацкий станок, и я ткала для людей. Так я зарабатывала деньги, чтобы было, на что одеть деток. Было тяжело. Но мы с мужем были молоды и радовались тому, что нам удавалось каждый день.

– Расскажите, а какие отношения были между людьми в то время.

– Нам нравилось принимать гостей. Дом, в котором мы жили, стоял у дороги. Это было шоссе, которое вело в горы. Люди шли в Сучаву[1] на базар продавать, что у кого было, и останавливались на ночь у нас. Соседи не очень-то принимали посторонних. А наш дом был открыт для всех. Дети сильно радовались, когда приходил кто-нибудь, потому что им рассказывали всякие сказки, шутили с ними. И, глядя на их радость, радовалась и я.

– Что люди тогда считали особенно важным?

– Люди думали больше всего о еде, потому что ее трудно было добывать! Тогда очень старательно трудились на земле. Сейчас землю оставляют пустовать, ее не обрабатывают. Вспоминаю, как я сеяла коноплю и шила платьица для девочек, носочки и одежду для мальчиков. Дети носили домотканую одежду. Тогда человек был рад, если достанет килограмм мяса или немножко растительного масла и керосина. Сейчас же есть все, а человек не рад! И человек недоволен, потому что его место – не здесь. Человек здесь, на земле – странник, пусть даже у него и будет все…

– Почему Бог посылает нам испытания?

– Он должен посылать их нам по нашим грехам. Никто не свят на земле. Есть люди святой жизни, но их мало. И у них тоже имеются свои грехи. Есть очень много таких людей, которые творят зло, и как же тогда Богу не обращать Свой гнев на нас?! Хорошо еще, что у нас есть еда. И воздадим славу Богу за это и за все, что у нас есть! Помню, как во время голода я шла по полю, и ко мне подходили люди и просили поесть: «Дай мне поесть, прошу тебя, я умираю с голоду, я два дня не ел. Я буду копать тебе до вечера!» А я говорила им: «Оставайся и ешь с нами! Не надо работать на меня за это!»

– Как вы прошли через тяжкое испытание, выпавшее на вашу долю с уходом отца Константина к Господу?

– Сегодня в храме читали об Аврааме – как Господь призвал его на гору Мориа, чтобы он принес в жертву своего сына. Я подумала, что у меня столько детей, а Авраам ведь пошел со своим единственным ребенком, чтобы заклать его! У Авраама был один-единственный ребенок, которого он очень сильно любил, но он был готов сделать, как сказал Господь. Мы же не сделали бы того, что нам велит Вышний, потому что очень слабы в вере. Великое дело – иметь упование на Бога! Знаю, что и волос с головы нашей не упадет, если Бог не пожелает этого. Что делать, если Бог пожелал забрать его…

– Что вы просите у Бога в молитве?

– Я молюсь о моих детях и внуках, да даст им Бог здоровье! И прошу Его простить мне грехи. Потому что за свои 90 лет мне было когда совершить их… Знаю, что диавол не дает покаяться так, как хочешь. Я читала в «Патерике», как диавол и монахам тоже не дает быть святыми. Он очень сильно мучает и их, пребывающих вдали от мира, в молитве. Куда уж нам! Мы спим, а он ведь не спит никогда. Я говорю ему иногда: «Исчезни с глаз моих!» – но он снова приходит. Вся моя надежда – на одного только Бога и на Матерь Божию, ибо с помощью свыше мы можем победить лукавого.

– Сколько человек в вашей семье?

– Дети принесли мне более 60 внуков и 70 правнуков.

– В свои 90 лет вы часто ходите в храм. Почему?

– Прекрасна молитва дома, но прекраснее в церкви! А потом ведь в храме на святом престоле находятся Кровь и Тело Господни! Церковь у меня рядом с домом. Если случится пару дней не сходить в церковь, то на третий я все равно пойду. Иначе верх возьмет какая-то лень, особенно сейчас, на старости. Моя мама очень сильно любила храм и священство. Она и мне передала эту любовь. Думаю, поэтому Бог и дал нам так много священников в семье. Мы были люди бедные, даже и не думали сделать их священниками. Старший мальчик стал священником, а его братья пошли следом за ним. Я не хочу видеть их богатыми, потому что богатство не имеет никакой ценности пред Богом!

Бог посылает мне радости через моих детей, потому что я вижу их всех верующими и мы ладим друг с другом. Они были послушными сызмальства, хотя мы их никогда не били. И с невестками я тоже очень хорошо лажу. Я не держу плохих мыслей ни на одного человека. Если ты постоянно думаешь о плохом и окучиваешь в сердце своем зло, тогда неоткуда взяться добру. От мыслей переходишь к делам и уже хочешь совершить зло. И это не угодно Богу! Нам все время нужно иметь хороший помысл и желание делать добрые дела.

Приснопамятный отец Константин Михок имел обыкновение рассказывать в проповедях о людях из того села, в котором он жил, о твердой вере своих односельчан. Когда он был маленьким, на него произвел сильное впечатление мужчина, всегда ходивший босиком, даже зимой. Удивленный, он спросил отца: «Папа, а почему этот человек всегда ходит босиком?» И тот рассказал: «Однажды зимой у него произошел спор с сектантом о том, какая вера истинная. И человек этот сказал сектанту, что докажет ему, что одна только православная вера истинная, тем, что пойдет босиком в церковь, простоит там всю службу и не заболеет. И хотя зима в том году стояла очень лютая, а церковь не отапливалась, но человеку этому, с помощью Божией, удалось сделать то, что он сказал! С тех пор, чтобы воздать славу Богу, он решил ходить все время босиком».

Видя жизнь людей, твердых в вере, последуем и мы их примеру и станем исповедовать Христа делом, чтобы стяжать рай еще здесь, на земле.

Кровельное железо, поржавевшее и пережившее не один десяток лет, при каждом порыве ветра жалобно напоминало, что еще одну холодную и дождливую осень оно вряд ли выдержит. Местный умелец и спец по всем крышам села, дядька Пахом, на очередную просьбу батюшки «подлатать» отказался даже лестницу к стене ставить:

Там, отче, латать уже нечего. Решето сплошное.

Впрочем, можно было и не говорить, священник и сам знал, что сгнило все, а ставить новую заплатку на старое само Евангелие запрещает.

Немногие благодетели прихода ныне переживали последствия кризиса, и подвигнуть их на изготовление новой крыши было проблематично, да и просить батюшка толком не умел. Стеснялся.

Если бы на храм, то в любой бы кабинет пошел, а здесь ведь себе, на дом надобно.

Выход конечно был. Со стороны кладбища огораживал священнический дом забор, из шифера сооруженный. Шифер хоть и почернел местами и зелеными слоями мха по ребрам покрылся, но все же, свою первоначальную кровельную цель выполнить еще мог.

Взял священник молоток да гвоздодер, позвал на помощь сердобольного соседа, перекрестился и преступил к аккуратному выдергиванию гвоздей, забитых еще в эпоху позднего социализма.

Гвозди поддавались плохо. Сосед неловко рядом крутился и больше руками махал, чем помогал. Крайний лист тронулся с места лишь тогда, когда его, вросшего в землю, обкопали вокруг. Поддался и глухо, по-старчески охнув, лопнул. Аккурат посередине.

Батюшка охнул тоже и окончательно расстроился. Сел на лавочку у ближнего кладбищенского холмика и загрустил. От греховного пребывания в унынии священника вывел густой женский голос:

Ты, мил человек, случаем, не поп?

Батюшка поднял глаза. Перед ним возвышалась дородная смуглая женщина в дорогом пестром одеянии, с многочисленными кольцами на руках и бусами на шее.

Священник я, священник. Ответил батюшка, а внутри раздраженно прозвучало. Цыганки мне только не хватало.

Да ты, поп, не огорчайся и забудь про меня плохо думать, продолжила цыганка, каким-то своим чутьем  читая  мысли  священника.  Я  цыганка  православная, крещеная и крест Божий на себе ношу. Тут она выудила из глубин обширной груди золотой крест на не менее золотой цепи и показала священнику.

Батюшка глянул на крест и подумал:

Ежели его продать, то на половину моей крыши денег хватит.

Подумать то подумал, а сам перекрестился и спросил у невесть откуда взявшейся цыганки:

Ну и что ты хочешь, раба Божия...

София, подсказала цыганка.

София? закончил вопрос батюшка.

Так у меня к тебе батюшка одно дело и один вопрос.

Начинай с вопроса, благословил священник ожидая просьбу о подаянии или предложения золотишко продать-купить.

Ошибся священник. Причем кардинально ошибся.

Цыганка посмотрела на раскоряченный с краю забор, зачем-то попробовала его покачать и спросила.

А для чего ты, служитель церковный, ограду кладбища ломаешь? Чтобы покойникам не мешала?

Батюшка даже смутился от неожиданности вопроса. Смутился так, что покраснел, а потом…. Потом его прорвало.

Высказал он цыганке, который никогда раньше знать не знал и видеть не видел, все свои страдания с этой прогнившей крышей, отсутствием денег, десятью старушками на приходе и требованием епархией средств на строительство очередного собора в элитном районе областного центра…

София, как то не по-цыгански, молча и внимательно, слушала, а потом взяла да сказала:

А давай, горемычный, тебе ромы помогут?

Цыгане? опешил священник.

Они, поп, они, ответствовала София. Только, чур, уговор. Мы тебе крышу ставим, а ты наших детей всех покрестишь да службу нам отслужишь. Так как, поп, устраивает тебя такая цыганская помощь?

Устраивает, махнул рукой батюшка и решил, что дальше разговора дело не пойдет.

Цыганка же развернулась и солидно, будто с офиса дорогого вышла, пошла к кладбищенским воротам.

На следующий день, только посерело тусклым осенним рассветом небо, священник открыл церковь, она напротив его дома располагалась, одел епитрахиль и принялся за утренние молитвы. До 50-го псалма лишь дочитал, как гул машинный помешал. К неказистой усадьбе деревенского батюшки подъехало около десятка легковых машин, а за ними затарахтели и две конные повозки, доверху груженные строительным материалом. Всей этой кавалькадой руководила его давешняя знакомая цыганка София.

Дальше было то, о чем лишь в сказках пишется: «Ни слова сказать, ни пером написать». Батюшка полдня крестил десятка четыре орущих, смеющихся, веселых и хмурых цыганчат, возрастом от двух недель до двадцати лет, а столько же взрослых представителей этой свободолюбивой нации шустро и качественно перекрыли ему крышу новым современным шифером.

А потом был общий молебен. И «Отче наш» пели все, кто как может и крест на себя накладывали, кто, как умеет, и плакали почти все, когда батюшка имена умерших ромов вычитывал.

Закончилось все обедом. Его цыганки в летней кухоньке приготовили. На всех.

Вот только одно смущает священника по день сей. Пятница это была. Кулеш же цыганский мясной. Какой цыган без мяса? А батюшка им и не сказал, что день постный…

Может, все же Бог простит?

29 Ноябрь 2010 17:38 Протоиерей Александр Авдюгин

ПРАВОСЛАВИЕ В УКРАИНЕ

Вот надаешь идейному противнику по морде , и напишут о тебе , как написали о святителе Николае :Ария бо хульника победивый.  И каждый будет знать , что Господь вразумляет разными способами разных людей.

До чего же эти еретики утомляют – святые не выдерживают . Спаси Господи меня грешную. И помилуй.

С праздником , с днем памяти святителя Николая Чудотворца архиепископа Мир Ликийских.