прощение...
- 06.03.11, 08:33
Простите меня, друзья мои... за все вольные и невольные прегрешения и обиды...
1
хочу сюди!
-
-
34 роки, діва, познайомиться з хлопцем у віці 30-40 років
Замітки з міткою «прощение»
Где предел прощения ...
- 10.01.11, 21:48
- ЛЮБОВ, ЕРОТИКА , СЕКС
Где предел прощения у мужчин, да и у женщин тоже? Почему одни прощают любимой (любимому) даже многочисленные измены, скандалы, неумение готовить, постоянную стервозность, скандальность и напряженку в отношениях на протяжении всей жизни, а другие разрывают отношения по незначительным мелочам? Да что там по мелочам - даже по причине излишней доброты и жалости к любимому человеку, то есть, это для них гораздо хуже,чем она бы изменила ему, или закатила скандалище. Почему одни мужчины (женщины) не обращают свое внимание на серьезные недостатки своих (мужчин) , женщин ( курение, ругание матом, вульгарность, пьянство, бл@дство, предательство),а других раздражает нежность, спокойствие, уют, который создает любимый человек. И при этом не ценится ни его (ее) ласка ни умение заниматься любовью, ни внешняя и душевная красота человека . Вот мне интересно, что это : тупость людей, или что ?Где грань прощения ?Хотя, говорят, что прощать нужно даже самому гнусному человеку .
Где ваш предел прощения, мужчины? И что бы вы простили своей женщине, а чего никогда бы не простили? Женщины, девушки, чего бы вы никогда не простили своему любимому мужчине?Или в прощении предела быть не должно? Так почему в таком случае некоторые люди не могут прощать и разрывают любовные отношения по пустякам?Может дело не в прощении, а в том, что человек не любит по настоящему?-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
Авторизуйтеся, щоб проголосувати.
41
Ты прости...
- 01.01.11, 19:52
Попроси! Все что хочешь меня попроси.
Не молчи. Не смотри грустным взглядом.А за боль, что тебе причинил, ты прости.
Ты прости... Только будь со мной рядом.
Не отдам никому, ни друзьм, ни врагам.
И имя твое повторять не устану.
Я весь мир к твоим брошу ногам!И сам на колени покорно встану.
18
Прощение - главная форма противостояния злу
- 21.12.10, 15:02
- Торжество православия
Первым обиженным человеком в истории был Каин. Повод для этого он имел серьезный — Бог почему-то не принял его жертву. Получается, Бог обидел Каина?
Каин и Авель
В чем корень обиды, как она развивается и как с ней справиться — научиться прощать? Размышляет старший преподаватель Высшей школы психологии (Москва) Андрей ФОМИН.
Прощение как лекарство
– Я работал в Южной Осетии через две недели после военных действий с Грузией, с людьми, пережившими бомбежку и плен. Все они были объединены чувством ненависти к грузинам. Даже в Церкви, если и не высказывалось явного гнева, отношение к Грузии как к врагу было явным. Но поскольку открытая конфронтация закончилась и вовне эту ненависть проявлять было уже невозможно, она начинала разъедать людей изнутри, постепенно сменяясь депрессией или рикошетом отражаясь на отношениях друг с другом. И когда я попытался сказать осетинам о прощении, я думал, что захлебнусь в волне ярости, которой была встречена эта идея. Казалось, прощение невозможно. Но по мере того, как вспоминались дни осады, люди, которые были в Цхинвали, говорили, что там произошло чудо: при четырех днях постоянных бомбежек погибло сравнительно мало людей в сравнении с тем, сколько могло быть жертв при таком обстреле. Люди молились. Героически повело себя священство. Ни глава Южноосетинской Церкви митрополит Георгий, ни другие священники не уехали из обстреливаемого Цхинвали. Они организовали духовное стояние, и люди чувствовали, что находятся под покровом свыше. И когда осетины стали говорить о благодарности Богу, когда они осознали, что Бог их защитил, стало возможно говорить о том — а что они могут сделать в ответ? И мы стали говорить о прощении. Вдруг вспомнились случаи, когда и с грузинской стороны находились люди, которые по-человечески себя повели.
На этом примере видно, что прощение — главная форма противостояния злу, которое живет в человеке и разрушает его. В христианстве тема зла связана с первородным грехом — когда человек возжелал присвоить себе право, которое было только у Бога, решать, что есть добро и что зло. Из этого вытекают все остальные следствия, которые и лежат в основе того, что есть обида, зло и прощение. Почему так страшно решать, что такое хорошо и что такое плохо? Адаму для этого надо было отказаться от безусловного принятия справедливости и изначальной благости того мира — Рая, в котором он находился. То есть взять на себя право судьи, ввести свою систему оценок, где в центре стоит свое собственное мнение. Я сам — хозяин своей судьбы. Я сам — бог. Но как только человек начинает рассматривать себя как творца, он начинает мыслить с очень простых позиций: добро — то, что мне доставляет удовольствие, что мне полезно. А то, что для меня неприятно, дискомфортно — это зло. Нарушение собственной системы ценностей воспринимается им как нанесение ущерба и вызывает эмоциональную реакцию — обиду.
Вы представляете, как фарисеи были обижены на Христа, когда Он говорил им притчу о виноградарях. Ведь людям, которые считали себя самыми верными, хранителями отцовских преданий, было заявлено, что они — просто зарвавшиеся работники, которые присвоили себе то, что им не принадлежит. Фарисеям вообще часто приходилось обижаться на Христа: и шаббат нарушил, и в неположенное время исцелил сухорукого, и с мытарями и блудницами вкушал пищу, предания старцев не соблюдал и много чего еще, и всегда ими владело чувство попранной справедливости. И ради того, чтобы эти правила сохранить, они отдали Сына Божиего на распятие, потому что с их точки зрения это было справедливо.
За что Каин обиделся на Авеля
Один из корней слова «простить» — «просто». Когда мы прощаем, нам становится жить просто. После грехопадения человек утратил простоту, цельность, расщепился на «добро» и «зло», которых возжелал. А состояние расщепления — это постоянный конфликт, немирность, вражда — самого с собой, с другими, с Богом. В психологии именно конфликты (неврозы, психозы) считают источником личностных проблем. Первым в истории был конфликт Каина с Авелем. Каин был старшим сыном, он наследовал дело отца, Адама, которому заповедано было возделывать землю. Свое первородство Каин ощущал как особую значимость, гордился, что может приносить жертву Богу. По слову дьявола, искусившего человека соблазном «будете как боги», в своей системе ценностей Каин им и стал сам для себя, и теперь воспринимал жертву Богу как возможность с Ним поделиться, уделить Богу от «своего». Он был совершенно уверен, что Бог должен принять его жертву.
В то время как Авель понимал, что он «не первый», никаких «прав» на наследство у него нет и все в его жизни зависит от Господа. Поэтому Авель ничего не присваивал себе и отдавал Богу лучшее. В церковнославянском переводе (почти точной копии с греческого) это звучит так. Когда Бог принял жертву Авеля, а жертву Каина не принял, «опечалися Каин зело, и ниспаде лице его. И рече Господь Бог Каину: вскуе прискорбен был еси» («почему ты опечалился»); «вскуе ниспаде лице твое?» («почему лицо твое поникло?»). «Егда аще право принесл еси, право же не разделил еси, не согрешил ли еси? Умолкни: к тебе обращение его, но ты тем обладаеши» (Быт.4:5-8). Что Господь видит в душе Каина? Исходную ошибку в отношении к тому, Кому не нужны жертвы, потому что Бог Сам — податель всего, но Ему нужно правильное отношение, то есть смирение Каина: «право же не разделил еси». И дальше Бог говорит: «Умолкни: к тебе обращение его, и ты тем обладаеши». Кому — «умолкни»? Бог говорит о зле, которое родилось в душе Каина и начало действовать. Каин огорчился и лицо его поникло, потому что он не ожидал, что его жертву не примут, его гордость ущемлена и, как следствие, возникла обида, злоба и желание мести. Бог предупреждает его: «К тебе обращение его (зла внутри тебя), но ты им обладаеши». Во власти человека либо дать этому злу выход, либо овладеть им. Что значит овладеть злом? Во-первых, взглянуть на себя и увидеть: что мной движет? Бог, обращаясь к Каину, предлагает ему разобраться, увидеть, что его главный грех — гордость, сделавшая жертву нечистой. Но Каин не слышит Бога, потому что он «сам бог», он судит свои поступки собственным судом, а суд Божий отвергает. Во-вторых, овладеть злом, не дать ему хода означает — простить своего брата, который вдруг стал первым, несмотря на первородство Каина. Но Каин видит в этом подвох со стороны Авеля.
История Каина и Авеля — история развития греха, который лежит в основе обиды. Она также говорит, почему прощение — это выполнение сразу двух главных заповедей: любви к Богу и ближнему: мы не можем без любви к Богу, без принятия Его правил простить ближнего. И мы не можем, сохранив обиду на ближнего, говорить о том, что мы любим Бога. И потому тема прощения — ядро аскетики, потому что, пока сердце человека замутнено обидой, злопамятством, агрессией, бессмысленно говорить о том, что человек может соединиться с Тем, кто его создал.
Бойтесь друзей Иова
Обижаясь, мы проявляем уязвимость, слабость, а признавать свою слабость сложно. Легче сделать вид, что прощаю. Но тем, кто хочет разобраться с обидой, надо честно признать это чувство. Берите пример с Иова. В чем разница между Иовом и его друзьями? В искренности. Иов, потеряв все, продолжал благодарить Бога, принимать Божий суд, хотя он и не был ему понятен. Но когда трое его друзей, решивших спасти его душу, стали убеждать Иова, что он великий грешник и должен покаяться, Иов не вытерпел и разгневался, обида выплеснулась, он стал высказывать Богу свой ропот, потому что не видел за собой великих прегрешений. Он не стал каяться «на всякий случай», ему важна была правда в отношениях с Богом, и Бог ответил на честность Иова, а друзей упрекнул: «…горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов» (Иов. 42: 7). Друзья Иова выступили в роли благочестивых апологетов мнимой праведности. Почему мнимой? Они не страдали так, как Иов, и говорили от ума, а не от сердца. Позиция друзей Иова — это позиция людей, которые не сочувствовали, а осуждали. Осудить — значит поставить свой суд вместо суда Божиего.
Осуждение противоположно прощению. Когда человек просит прошения, он просит не суда, не того, чтобы полностью разобрать ситуацию, а признает, что принес боль и сожалеет об этом. И другой, прощая, понимает, что долги могут и остаться, но он тоже не судит. Слова «Бог простит» значат, что и я грешник, я тебе не судья. В этом суть христианского прощения.
Осуждению мы привержены в огромной степени. Был такой страшный эксперимент в одном из университетов Америки: студентов-психологов произвольно разделили на две группы: «надзирателей» и «заключенных» — и закрыли на неделю. «Надзиратели» должны были поддерживать порядок. Осуждению мы привержены в огромной степени. Был такой страшный эксперимент в одном из университетов Америки: студентов-психологов произвольно разделили на две группы: «надзирателей» и «заключенных» и закрыли на неделю. «Надзиратели» должны были поддерживать порядок. Через три дня эксперимент был остановлен, потому что начались пытки и издевательства. Участники эксперимента — истеблишмент общества. Легко осуждать вертухаев ГУЛАГа, фашистов и т.д., которые творили зло, но кто нам дал хоть какие-то гарантии, что мы сами не стали бы теми «надзирателями», окажись на их месте.
Как вынуть зеркало тролля?
Когда мы говорим о своей обиде, мы хотим, чтобы нас выслушал кто-то неосуждающий и сочувствующий, непохожий на друзей Иова. Человеку важно быть принятым таким, каков он есть, и если им владеет обида, сначала надо разобраться, что ее вызвало, а не просто говорить: «Обижаться нехорошо». Такая безоценочность — единственное условие того, что человек будет ощущать себя безопасно и доверится тому, кто стремится ему помочь, а не навязать ему какую-то свою веру, идеологию и т. п. Потому что за обидой часто стоит принесенное зло, ущерб, насилие, и обида может возникать как защитная реакция. И чем более похожа по сути ситуация на первоначальную, сформировавшую реакцию обиды-защиты, тем острее человек будет переживать это чувство. Например, у человека жесткий начальник и часто порицает его. Но у него был жесткий властный отец, и реакция на начальника накладывается на реакцию на отца, усиливая первую, даже если человек умом понимает, что просто начальник строгий. Но он уже травмирован ситуацией с отцом и не может не страдать, не обижаться. Вся психология неврозов — это психология защитных механизмов. Если личность сформировалась в неблагоприятных условиях, очень трудно выйти за рамки выработанных в стрессовых условиях форм поведения, мышления, реагирования, где человек во всем видит подтверждение своих страхов и обид. Зло проникло в душу и «законсервировалось» в виде защиты. Человек сформировал призму, с помощью которой теперь видит мир искаженным, как Кай сквозь кривое зеркало тролля, — это гениальная метафора Андерсена. Но именно эта искаженность дает ему устойчивость. Почему обида так устойчива? В эмоции обиды очень много энергии самосохранения. Но, сохраняя то, что есть, обида не дает развиваться дальше, парализует отношения с миром, людьми. Помочь в этой ситуации — значит найти ресурсы, которые дадут возможность жить дальше.
Когда человек в безопасной обстановке начинает говорить о своих обидах, то зло, которое находится в нем, имеет шанс выйти наружу, он может себя от этого зла отделить, понять, что оно не тотально, что это только часть его жизни. И когда некое травматическое событие восстановлено, он может сформировать уже новое к нему отношение. Это может стать первым шагом к прощению: например, отпустить человека, который причинил боль. Что значит отпустить — воспринять другого не как некое внутреннее зло, а как личность, у которой есть как положительные, так и отрицательные черты. Почему большинство неврозов у людей основано на детско-родительских отношениях? Потому что родитель для ребенка в детстве — самый значимый персонаж, могущественный, идеальный. К нему предъявляются очень высокие требования. Но на самом деле любой родитель — это всего лишь человек, со своими добродетелями и недостатками, в его отношениях могли быть и любовь, и эгоизм. И когда взрослый человек, который понимает, что сам небезгрешный, сам стал родителем, видит, как сложно им быть, и вот так по-новому посмотрит на своих родителей, — может возникнуть понимание, восстановление отношений с реальным, а не с идеальным родителем.
Тьма изгоняется светом, зло изгоняется добротой, и, если не получается простить, позаботиться о человеке, который причинил тебе зло, можно позаботиться о ком-то другом
Тьма изгоняется светом, зло изгоняется добротой, и, если не получается простить, позаботиться о человеке, который причинил тебе зло, можно позаботиться о ком-то другом
Чем достоинство отличается от гордости?
Осознать свою вину, тем более попросить прощения часто мешает страх потерять себя, свое достоинство, свои ценности. Вопрос: что это за ценности? Есть ощущение собственного достоинства, где человек чувствует, что он не может тот образ Божий, который есть в нем, дать на попрание псам. Другое дело — ценности эгоистические, модель победителя, «удачника», который рожден выигрывать всегда и во всем. Эта ценность сегодня — движущая сила, и все то, что ей противоречит, рассматривается как угроза собственной самооценке, ощущению безопасности. Это тот самоцен, который Феофан Затворник по святоотеческой традиции называл источником всех страстей. Пока мы держимся за идеальный образ собственного «я», нам очень трудно и прощать, и просить прощения. Чтобы научиться прощать, надо разрушить миф о собственной праведности, абсолютности собственных представлений.
Самоуважение — все же больше ветхозаветная категория. Ветхий и Новый Завет — это как мертвая вода и живая; Ветхий Завет дает структуру, систему правил, а Новый Завет дает то, что позволяет человеку подняться над этой системой. Но одного без другого быть не может, потому что любовь — это не отвержение закона, а исполнение этого закона, не по форме, а по сути.
Прощение как прощание
Раньше, прощаясь, говорили не «до свидания», а «прости меня Христа ради» и отвечали: «Бог простит, меня прости Христа ради». Так было не только в монашеской среде, но и среди мирян. «Попрощаться» означало «попросить друг у друга прощения»; сейчас такой обычай сохранился у старообрядцев. В чем была его суть: если мы общались, то могли вольно или невольно друг друга обидеть. Психологически это очень верно, потому что прощать легче в самом начале, когда эмоция обиды не превратилась в мысль, не обросла деталями, фантазиями. Так же как и в ответ на какое-то действие против нас — сразу задуматься: а я что делал против других? Эмоция обиды в этой ситуации, подрубленная на корню, ослабевает.
Тьма изгоняется светом, зло изгоняется добротой, и, если не получается простить, позаботиться о человеке, который причинил тебе зло, можно позаботиться о ком-то другом.+
Каин и Авель
В чем корень обиды, как она развивается и как с ней справиться — научиться прощать? Размышляет старший преподаватель Высшей школы психологии (Москва) Андрей ФОМИН.
Прощение как лекарство
– Я работал в Южной Осетии через две недели после военных действий с Грузией, с людьми, пережившими бомбежку и плен. Все они были объединены чувством ненависти к грузинам. Даже в Церкви, если и не высказывалось явного гнева, отношение к Грузии как к врагу было явным. Но поскольку открытая конфронтация закончилась и вовне эту ненависть проявлять было уже невозможно, она начинала разъедать людей изнутри, постепенно сменяясь депрессией или рикошетом отражаясь на отношениях друг с другом. И когда я попытался сказать осетинам о прощении, я думал, что захлебнусь в волне ярости, которой была встречена эта идея. Казалось, прощение невозможно. Но по мере того, как вспоминались дни осады, люди, которые были в Цхинвали, говорили, что там произошло чудо: при четырех днях постоянных бомбежек погибло сравнительно мало людей в сравнении с тем, сколько могло быть жертв при таком обстреле. Люди молились. Героически повело себя священство. Ни глава Южноосетинской Церкви митрополит Георгий, ни другие священники не уехали из обстреливаемого Цхинвали. Они организовали духовное стояние, и люди чувствовали, что находятся под покровом свыше. И когда осетины стали говорить о благодарности Богу, когда они осознали, что Бог их защитил, стало возможно говорить о том — а что они могут сделать в ответ? И мы стали говорить о прощении. Вдруг вспомнились случаи, когда и с грузинской стороны находились люди, которые по-человечески себя повели.
На этом примере видно, что прощение — главная форма противостояния злу, которое живет в человеке и разрушает его. В христианстве тема зла связана с первородным грехом — когда человек возжелал присвоить себе право, которое было только у Бога, решать, что есть добро и что зло. Из этого вытекают все остальные следствия, которые и лежат в основе того, что есть обида, зло и прощение. Почему так страшно решать, что такое хорошо и что такое плохо? Адаму для этого надо было отказаться от безусловного принятия справедливости и изначальной благости того мира — Рая, в котором он находился. То есть взять на себя право судьи, ввести свою систему оценок, где в центре стоит свое собственное мнение. Я сам — хозяин своей судьбы. Я сам — бог. Но как только человек начинает рассматривать себя как творца, он начинает мыслить с очень простых позиций: добро — то, что мне доставляет удовольствие, что мне полезно. А то, что для меня неприятно, дискомфортно — это зло. Нарушение собственной системы ценностей воспринимается им как нанесение ущерба и вызывает эмоциональную реакцию — обиду.
Вы представляете, как фарисеи были обижены на Христа, когда Он говорил им притчу о виноградарях. Ведь людям, которые считали себя самыми верными, хранителями отцовских преданий, было заявлено, что они — просто зарвавшиеся работники, которые присвоили себе то, что им не принадлежит. Фарисеям вообще часто приходилось обижаться на Христа: и шаббат нарушил, и в неположенное время исцелил сухорукого, и с мытарями и блудницами вкушал пищу, предания старцев не соблюдал и много чего еще, и всегда ими владело чувство попранной справедливости. И ради того, чтобы эти правила сохранить, они отдали Сына Божиего на распятие, потому что с их точки зрения это было справедливо.
За что Каин обиделся на Авеля
Один из корней слова «простить» — «просто». Когда мы прощаем, нам становится жить просто. После грехопадения человек утратил простоту, цельность, расщепился на «добро» и «зло», которых возжелал. А состояние расщепления — это постоянный конфликт, немирность, вражда — самого с собой, с другими, с Богом. В психологии именно конфликты (неврозы, психозы) считают источником личностных проблем. Первым в истории был конфликт Каина с Авелем. Каин был старшим сыном, он наследовал дело отца, Адама, которому заповедано было возделывать землю. Свое первородство Каин ощущал как особую значимость, гордился, что может приносить жертву Богу. По слову дьявола, искусившего человека соблазном «будете как боги», в своей системе ценностей Каин им и стал сам для себя, и теперь воспринимал жертву Богу как возможность с Ним поделиться, уделить Богу от «своего». Он был совершенно уверен, что Бог должен принять его жертву.
В то время как Авель понимал, что он «не первый», никаких «прав» на наследство у него нет и все в его жизни зависит от Господа. Поэтому Авель ничего не присваивал себе и отдавал Богу лучшее. В церковнославянском переводе (почти точной копии с греческого) это звучит так. Когда Бог принял жертву Авеля, а жертву Каина не принял, «опечалися Каин зело, и ниспаде лице его. И рече Господь Бог Каину: вскуе прискорбен был еси» («почему ты опечалился»); «вскуе ниспаде лице твое?» («почему лицо твое поникло?»). «Егда аще право принесл еси, право же не разделил еси, не согрешил ли еси? Умолкни: к тебе обращение его, но ты тем обладаеши» (Быт.4:5-8). Что Господь видит в душе Каина? Исходную ошибку в отношении к тому, Кому не нужны жертвы, потому что Бог Сам — податель всего, но Ему нужно правильное отношение, то есть смирение Каина: «право же не разделил еси». И дальше Бог говорит: «Умолкни: к тебе обращение его, и ты тем обладаеши». Кому — «умолкни»? Бог говорит о зле, которое родилось в душе Каина и начало действовать. Каин огорчился и лицо его поникло, потому что он не ожидал, что его жертву не примут, его гордость ущемлена и, как следствие, возникла обида, злоба и желание мести. Бог предупреждает его: «К тебе обращение его (зла внутри тебя), но ты им обладаеши». Во власти человека либо дать этому злу выход, либо овладеть им. Что значит овладеть злом? Во-первых, взглянуть на себя и увидеть: что мной движет? Бог, обращаясь к Каину, предлагает ему разобраться, увидеть, что его главный грех — гордость, сделавшая жертву нечистой. Но Каин не слышит Бога, потому что он «сам бог», он судит свои поступки собственным судом, а суд Божий отвергает. Во-вторых, овладеть злом, не дать ему хода означает — простить своего брата, который вдруг стал первым, несмотря на первородство Каина. Но Каин видит в этом подвох со стороны Авеля.
История Каина и Авеля — история развития греха, который лежит в основе обиды. Она также говорит, почему прощение — это выполнение сразу двух главных заповедей: любви к Богу и ближнему: мы не можем без любви к Богу, без принятия Его правил простить ближнего. И мы не можем, сохранив обиду на ближнего, говорить о том, что мы любим Бога. И потому тема прощения — ядро аскетики, потому что, пока сердце человека замутнено обидой, злопамятством, агрессией, бессмысленно говорить о том, что человек может соединиться с Тем, кто его создал.
Бойтесь друзей Иова
Обижаясь, мы проявляем уязвимость, слабость, а признавать свою слабость сложно. Легче сделать вид, что прощаю. Но тем, кто хочет разобраться с обидой, надо честно признать это чувство. Берите пример с Иова. В чем разница между Иовом и его друзьями? В искренности. Иов, потеряв все, продолжал благодарить Бога, принимать Божий суд, хотя он и не был ему понятен. Но когда трое его друзей, решивших спасти его душу, стали убеждать Иова, что он великий грешник и должен покаяться, Иов не вытерпел и разгневался, обида выплеснулась, он стал высказывать Богу свой ропот, потому что не видел за собой великих прегрешений. Он не стал каяться «на всякий случай», ему важна была правда в отношениях с Богом, и Бог ответил на честность Иова, а друзей упрекнул: «…горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов» (Иов. 42: 7). Друзья Иова выступили в роли благочестивых апологетов мнимой праведности. Почему мнимой? Они не страдали так, как Иов, и говорили от ума, а не от сердца. Позиция друзей Иова — это позиция людей, которые не сочувствовали, а осуждали. Осудить — значит поставить свой суд вместо суда Божиего.
Осуждение противоположно прощению. Когда человек просит прошения, он просит не суда, не того, чтобы полностью разобрать ситуацию, а признает, что принес боль и сожалеет об этом. И другой, прощая, понимает, что долги могут и остаться, но он тоже не судит. Слова «Бог простит» значат, что и я грешник, я тебе не судья. В этом суть христианского прощения.
Осуждению мы привержены в огромной степени. Был такой страшный эксперимент в одном из университетов Америки: студентов-психологов произвольно разделили на две группы: «надзирателей» и «заключенных» — и закрыли на неделю. «Надзиратели» должны были поддерживать порядок. Осуждению мы привержены в огромной степени. Был такой страшный эксперимент в одном из университетов Америки: студентов-психологов произвольно разделили на две группы: «надзирателей» и «заключенных» и закрыли на неделю. «Надзиратели» должны были поддерживать порядок. Через три дня эксперимент был остановлен, потому что начались пытки и издевательства. Участники эксперимента — истеблишмент общества. Легко осуждать вертухаев ГУЛАГа, фашистов и т.д., которые творили зло, но кто нам дал хоть какие-то гарантии, что мы сами не стали бы теми «надзирателями», окажись на их месте.
Как вынуть зеркало тролля?
Когда мы говорим о своей обиде, мы хотим, чтобы нас выслушал кто-то неосуждающий и сочувствующий, непохожий на друзей Иова. Человеку важно быть принятым таким, каков он есть, и если им владеет обида, сначала надо разобраться, что ее вызвало, а не просто говорить: «Обижаться нехорошо». Такая безоценочность — единственное условие того, что человек будет ощущать себя безопасно и доверится тому, кто стремится ему помочь, а не навязать ему какую-то свою веру, идеологию и т. п. Потому что за обидой часто стоит принесенное зло, ущерб, насилие, и обида может возникать как защитная реакция. И чем более похожа по сути ситуация на первоначальную, сформировавшую реакцию обиды-защиты, тем острее человек будет переживать это чувство. Например, у человека жесткий начальник и часто порицает его. Но у него был жесткий властный отец, и реакция на начальника накладывается на реакцию на отца, усиливая первую, даже если человек умом понимает, что просто начальник строгий. Но он уже травмирован ситуацией с отцом и не может не страдать, не обижаться. Вся психология неврозов — это психология защитных механизмов. Если личность сформировалась в неблагоприятных условиях, очень трудно выйти за рамки выработанных в стрессовых условиях форм поведения, мышления, реагирования, где человек во всем видит подтверждение своих страхов и обид. Зло проникло в душу и «законсервировалось» в виде защиты. Человек сформировал призму, с помощью которой теперь видит мир искаженным, как Кай сквозь кривое зеркало тролля, — это гениальная метафора Андерсена. Но именно эта искаженность дает ему устойчивость. Почему обида так устойчива? В эмоции обиды очень много энергии самосохранения. Но, сохраняя то, что есть, обида не дает развиваться дальше, парализует отношения с миром, людьми. Помочь в этой ситуации — значит найти ресурсы, которые дадут возможность жить дальше.
Когда человек в безопасной обстановке начинает говорить о своих обидах, то зло, которое находится в нем, имеет шанс выйти наружу, он может себя от этого зла отделить, понять, что оно не тотально, что это только часть его жизни. И когда некое травматическое событие восстановлено, он может сформировать уже новое к нему отношение. Это может стать первым шагом к прощению: например, отпустить человека, который причинил боль. Что значит отпустить — воспринять другого не как некое внутреннее зло, а как личность, у которой есть как положительные, так и отрицательные черты. Почему большинство неврозов у людей основано на детско-родительских отношениях? Потому что родитель для ребенка в детстве — самый значимый персонаж, могущественный, идеальный. К нему предъявляются очень высокие требования. Но на самом деле любой родитель — это всего лишь человек, со своими добродетелями и недостатками, в его отношениях могли быть и любовь, и эгоизм. И когда взрослый человек, который понимает, что сам небезгрешный, сам стал родителем, видит, как сложно им быть, и вот так по-новому посмотрит на своих родителей, — может возникнуть понимание, восстановление отношений с реальным, а не с идеальным родителем.
Тьма изгоняется светом, зло изгоняется добротой, и, если не получается простить, позаботиться о человеке, который причинил тебе зло, можно позаботиться о ком-то другом
Тьма изгоняется светом, зло изгоняется добротой, и, если не получается простить, позаботиться о человеке, который причинил тебе зло, можно позаботиться о ком-то другом
Чем достоинство отличается от гордости?
Осознать свою вину, тем более попросить прощения часто мешает страх потерять себя, свое достоинство, свои ценности. Вопрос: что это за ценности? Есть ощущение собственного достоинства, где человек чувствует, что он не может тот образ Божий, который есть в нем, дать на попрание псам. Другое дело — ценности эгоистические, модель победителя, «удачника», который рожден выигрывать всегда и во всем. Эта ценность сегодня — движущая сила, и все то, что ей противоречит, рассматривается как угроза собственной самооценке, ощущению безопасности. Это тот самоцен, который Феофан Затворник по святоотеческой традиции называл источником всех страстей. Пока мы держимся за идеальный образ собственного «я», нам очень трудно и прощать, и просить прощения. Чтобы научиться прощать, надо разрушить миф о собственной праведности, абсолютности собственных представлений.
Самоуважение — все же больше ветхозаветная категория. Ветхий и Новый Завет — это как мертвая вода и живая; Ветхий Завет дает структуру, систему правил, а Новый Завет дает то, что позволяет человеку подняться над этой системой. Но одного без другого быть не может, потому что любовь — это не отвержение закона, а исполнение этого закона, не по форме, а по сути.
Прощение как прощание
Раньше, прощаясь, говорили не «до свидания», а «прости меня Христа ради» и отвечали: «Бог простит, меня прости Христа ради». Так было не только в монашеской среде, но и среди мирян. «Попрощаться» означало «попросить друг у друга прощения»; сейчас такой обычай сохранился у старообрядцев. В чем была его суть: если мы общались, то могли вольно или невольно друг друга обидеть. Психологически это очень верно, потому что прощать легче в самом начале, когда эмоция обиды не превратилась в мысль, не обросла деталями, фантазиями. Так же как и в ответ на какое-то действие против нас — сразу задуматься: а я что делал против других? Эмоция обиды в этой ситуации, подрубленная на корню, ослабевает.
Тьма изгоняется светом, зло изгоняется добротой, и, если не получается простить, позаботиться о человеке, который причинил тебе зло, можно позаботиться о ком-то другом.+
2
Доброта душевная.
- 15.12.10, 10:18
Тупой ничего не прощает и не забывает; наивный прощает и
забывает; умный прощает, но не забывает./Томас Сас
4
Не прощая обид...
- 29.11.10, 15:27
Не прощая обид, закрываясь стеной от потери,
разбиваем сердца и осколками раним себя,
но в свою уязвимость так слепо, к несчастью, не веря
мы идем напролом ни родных, ни друзей не щадя.
Не прощая обид, разлучаемся с тем, кто нам дорог.
Незалеченной раной разлука, как пламя, горит.
И костра того пеплом присыпав сомнений тревогу,
утешаемся тем, что уже все прошло - не болит.
Не прощая обид, свою душу бездарно калечим,
не для стона и боли дана нам Творцом - для Любви!
Так давайте простим и Прощением сердце излечим.
Коротка наша жизнь - сбережем драгоценные дни!
Елена Промская.
10
О прощении и непрощении...
- 07.11.10, 14:19
Когда меня спрашивают, как можно очень коротко выразить суть христианства, я обычно отвечаю: прощение и милость.
Именно для того, чтобы мы имели возможность получить от Отца прощение, и пришел на Землю Иисус. Именно об этом пишет апостол Иоанн: «Пишу вам, дети, потому что прощены вам грехи ради имени Его» (1Иоанна 2:12). Но для того, чтобы мы смогли все-таки получить прощение Бога-Отца, недостаточно только лишь деяний Иисуса – мы и сами должны кое-что сделать, а именно – простить своих обидчиков и просить прощения у обиженных нами: «Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Матфея 6:14,15).
Не прощая, мы не просто выходим из под Божьего покровительства и защиты, мы даем место дьяволу. Ведь природа нашего небесного Отца – это милосердие и прощение, а природа царства тьмы - обвинение, осуждение и непрощение. Не прощая кого-то, мы тем самым осуждаем его, но ведь Бог не дал нам быть судьями. друг другу. Апостол Лука писал: «Итак, будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд. Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете…» (Луки 6:36-37).
То же самое происходит, если мы не просим прощения у тех, кто обижен на нас. И не важно, имеет ли эта обида реальные основания – так или иначе, но мы не должны оставлять её без внимания: «…пекитесь о добром перед всеми человеками. Если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми» пишет Павел (Римлянам 12:17-18).
Итак, что же нам надлежит делать? Во-первых, - покаяться и простить всех без исключения: себя самого, своих родных и близких, братьев и сестер по вере, друзей, соседей, коллег и начальников, правительство и власти… Даже если они очень виноваты перед вами – подарите им свое прощение. Во вторых, надо приложить все усилия, чтобы связаться – лично или по телефону - с теми, кто может быть обижен на вас и попросить прощения у них. И вот когда полное прощенье совершится, тогда, я уверен, не замедлит явиться и нам истинная Божья свобода и благодать Его.
(с)Alvo /отрывок из статьи для христианского издания/
7
Настоящее прощение - это подвиг!
- 31.10.10, 20:31
- Торжество православия
Протоиерей Владислав Свешников: Настоящее прощение - это подвиг! 
Мы плохо, искаженно видим и себя, и других. Но мы догадываемся, что состоятельность наша невелика, что мы недостойны войти в тайну Божественной жизни. И Откровение вселяет в нас надежду, что мы сможем быть удостоены этой спасительной жизни по причине неизмеримого божественного милосердия. Вход в новую жизнь начинается с прощения.
Наше прощение, безусловно, - в руках Божиих: Ему решать. Но мы слышим благовестие Спасителя: "Если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш небесный". Таким образом, свободная милость Божия как бы вынуждается к прощению нашей милостью, потому что прощение - это всегда милость. Значит, дело в гораздо большем, чем просто нравственное справедливое воздаяние.
Иисус сказал грешнице, мазавшей ноги Его миром и отиравшей их власами главы своей: "Прощаются ей грехи ее многие за то, что она возлюбила много". Таким образом, испрашивание прощения и само прощение есть акт любви. Это особенно остро переживается в Прощеное воскресение, когда люди, поклоняясь, просят о святом целовании, получают прощение и сами прощают.
Прощают не только потому, что отчасти иррационально, отчасти схематично, порою глубоко осознают и переживают, что все виноваты перед всеми. И не потому, что это справедливо. И не потому, что очень желательно получить награду - даже если она бесконечно велика.
Мы просим и прощаем, потому что видим в человеке, который сейчас находится перед нами образ Божий. Видим Христа, страдающего за нас. Мы просим и прощаем от всей души. Мы видим Крест Христов, видим человека страдающего и, сами зная силу страдания, надеемся и молимся, что крест и страдания будут преодолены "усилием Воскресения". Что мы пройдем время Великого поста и осилим бремя креста воскреснувшими для жизни. Мы можем надеется - дерзновенно и смиренно - что сами тоже будем прощены, ибо мы знаем опыт скорби. Скорби собственной, скорби многих других людей и скорби народа: это и есть прощение, сопереживание скорби за людей, за страждущее человечество.
В чтении о Страшном суде Спаситель говорит тем, кто стоит одесную Его: "Приидите, благословенные Отца Моего, и наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира. Ибо алкал Я, и вы дали мне есть, жаждал - и вы напоили Меня. Был болен, и вы посетили Меня". И Он говорит тем, кто стоит так ошую Его: "Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его. Ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть, жаждал - и вы не напоили Меня". Господь мог бы сказать одним: "Я просил прощения у тебя, и ты простил Меня", - а другим: "Я просил прощения у тебя, и ты не простил Меня".
И это "Я" бесконечно больше, чем образ, а "накормить" - несравненно значительнее, чем моральная норма. Есть таинственная духовная связь между личностью Христа и личностью всякого страдальца. Все страдают и все нуждаются в прощении. И Господь, милостью Своей, вмещает в свое сердце всю боль страдающего и обремененного человечества. И Великий пост может стать для нас величайшим Божиим даром, если он пройдет в тайне любви и милости, если он пройдет как чудо прощения нами - и нас самих, и всех ближних и дальних. И тогда Великий пост станет для нас проверкой нашей верности, нашего тяготения к тому, что является самым главным - ко Христу, к Его Кресту, Его пути, в котором созерцается великая, соединяющая все любовь.
Грех разъединил и разъединяет людей. Прощение есть начало восстановления разорванного некогда единства. Не нам судить, что окажется бесплодным, а что - нет в нашей жизни. Но хочется надеяться, что мы еще что-то успеем понять. И, может быть, именно Великий пост станет переломным моментом. Может быть, именно теперь Христос не в чувствах и не на словах, а на деле станет подлинным центром нашего бытия.
И здесь возможны проверки. Перед причастием святых Христовых Таин читается известная молитва: "Верую, Господи и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога живаго, пришедый в мир грешников спасти, от них же первый есмь аз". В контексте этой молитвы раскрывается и высший религиозный смысл прощения и - соответственно - небесплодного проведения Великого поста. Небесплодного в уме и сердце, в душе и теле. Тогда, возможно, пробежит в нас искра того огня Божия, которую Господь Духом Святым даровал нам.
Нам легко проверить себя: когда произносятся слова этой молитвы, мы всем сердцем и жизнью должны поверить (во всей полноте православного вероучения) и устами и умом исповедовать, что Он - действительно Христос-Мессия, спасающий все грешное человечество ("от них же первый есмь аз"). И веря, что это так, что покаяние есть главное внутреннее делание Великого поста, через которое человек возвращается к Богу, что я первый из грешников (то есть, более других ушел от Господа, "на страну далече"), мне и предстоит более других сделать шагов, чтобы вернуться к Богу. С этого и начинается покаянное путешествие Великого поста, которое проходит человек, сосредоточившись не на своих мелких и мнимых проблемах, а на самом главном.
Самое главное - это, во-первых, опыт узнавания цели собственной жизни; и, во-вторых, опыт переживания смысла страдания, Креста и крестного пути, которым прошел Богочеловек, а за ним - в течение веков - многие тысячи Его последователей. Одно из главных содержаний этого опыта - прощение и молитва. К сожалению, слишком часто и просьба о прощении и само прощение становятся болезненным крестом для искаженной, восстающей психологии. Но Крест - не демонстрация, а потому подлинное прощение не совершается актерски, не напоказ.
Веруя и исповедуя, что "Христос воистину Сын Бога живаго, пришедый в мир грешныя спасти", мы, прежде всего, поклоняясь Его Кресту, у Него испрашиваем прощение. И испрашивая прощения у всех и одновременно осознавая, что "от них же первый есмь аз", мы великопостно сознаем, что дело не в каких-то частных прегрешениях, а в том онтологическом грехе, которым страшно все виноваты перед всеми. А потому каждый осознает себя в греховном отношении ниже любого каждого.
Такое сверх-рациональное понимание есть подлинное открытие, гораздо более значительное, чем просто генетически врожденное или приобретенное и ставшее привычным по условиям жизни ощущение греха. Такое сознание греха легче и, вместе с тем, острее вводит нас в смысл Великого поста. Человек, живущий таким пониманием, не претендует на блестящие подвиги великих святых. С него довольно простого крестного переживания, которое говорит о себе: "Я грешен перед всеми, и потому мне надо прощать всех и просить прощения у всех".
Речь идет не об известном по Патерику александрийском сапожнике, оказавшемся, по суду Божиему, духовно выше и Антония Великого, всего лишь смиренно думая о себе: "Все спасутся, а я погибну". Такие переживания нельзя культивировать, иначе в них будет немыслимая театральность, абсолютно противопоказанная покаянию и посту. Такое простое и смиренное видение более способно узреть, какая пропасть отделяет Великую Четыредесятницу Христа от обычного немощного, вялого и малоплодного православного поста с его сентиментальным введением - чином прощения.
В заключение Своего сорокадневного поста Христос победил диавольские искушения властью - материальной, политической и духовной. В этот момент Он также прощает всех, кто подвергался искушениям, даже если они не сумели их преодолеть. Вместо этого, Христос предлагает другой подвиг.
Прощение - это подвиг, а не экзальтированные нюни. И когда человек религиозно просит прощения у другого, он просит у него религиозного подвига и выражает свою готовность к подвигу. Он словно говорит: "Забудем все, что нас разделяет, уберем это из нашей жизни. Потому что нас соединяет гораздо большее - страдающий за нас Христос". Христос ведет нас ко спасению, и Великий пост с прощением, как постоянно действующим жизненным принципом, - одно из главных составляющих этого дара Христова. Прощение есть делание всего Великого поста.
И может статься, что когда придет время для необыкновенного чувства блистающей пасхальной радости, благости, просто счастья, оно окажется скоропреходящим. И уйдет незаметно, как песок сквозь пальцы - только оттого, что мы так и не осознали и не пережили, в чем главное содержание Великого поста.
Главное - соотнесенность со Христом Страдающим - закладывается в чине Прощения. Эта соотнесенность, больше всего через приятие Пречистого Тела и Крови Христовых, с особой напряженностью открывается Великим постом. Мы идем к этому таинству, просим у Бога и у ближних прощения, за все несовершенство нашей жизни, особенно если мы принесли боль своим несовершенством, порою даже не замечая этого.
Церковь перед причастием влагает в наши уста, уши и сердце слова молитвы Златоустого Святого: "И сподоби мя неосужденно причаститися..." Неосужденно - значит, не осуждая. Не осуждая - значит, прощая. Прощая - значит, милуя. Милуя - значит, начиная таинство очистительного покаяния, которое совершает Бог. Очищаясь - значит, входя в условие неосужденного причащения, то есть, пира духовного, жизни вечной и тайны будущего века. Таким образом, прощение есть условие жизненного созерцания тайны будущего века.
И значит, Христос умер на Кресте не напрасно, - по крайне мере, для тех, кто принял Его крестную смерть, как величайшую драгоценность для себя и для мира. Это глубокое духовное знание дано пережить не всем… Но те, кто пережил - да не возвышаются, но болезнуют и прощают тех, кто не пережил. Ибо прощение - это соболезнование. Без Креста нет Воскресения. Входя прощением в Крест Христов, мы узнаем, что прощение есть начало Воскресения, а Воскресением Его мы спасены, и прощение есть жизнь спасительная. Воскресение Христово не прекращается ни на небе, ни на земле, и пребывающий в литургии пребывает в вечнующем Воскресении.
Открывающий для себя крестное прощение открывает и воскресение. Прощение - есть жизнь в Воскресшем Христе.
Sun, 18 Feb 2007
http://www.pravmir.ru/printer_1770.html
Протоиерей Владислав Свешников: Настоящее прощение - это подвиг!
Мы плохо, искаженно видим и себя, и других. Но мы догадываемся, что состоятельность наша невелика, что мы недостойны войти в тайну Божественной жизни. И Откровение вселяет в нас надежду, что мы сможем быть удостоены этой спасительной жизни по причине неизмеримого божественного милосердия. Вход в новую жизнь начинается с прощения.
Наше прощение, безусловно, - в руках Божиих: Ему решать. Но мы слышим благовестие Спасителя: "Если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш небесный". Таким образом, свободная милость Божия как бы вынуждается к прощению нашей милостью, потому что прощение - это всегда милость. Значит, дело в гораздо большем, чем просто нравственное справедливое воздаяние.
Иисус сказал грешнице, мазавшей ноги Его миром и отиравшей их власами главы своей: "Прощаются ей грехи ее многие за то, что она возлюбила много". Таким образом, испрашивание прощения и само прощение есть акт любви. Это особенно остро переживается в Прощеное воскресение, когда люди, поклоняясь, просят о святом целовании, получают прощение и сами прощают.
Прощают не только потому, что отчасти иррационально, отчасти схематично, порою глубоко осознают и переживают, что все виноваты перед всеми. И не потому, что это справедливо. И не потому, что очень желательно получить награду - даже если она бесконечно велика.
Мы просим и прощаем, потому что видим в человеке, который сейчас находится перед нами образ Божий. Видим Христа, страдающего за нас. Мы просим и прощаем от всей души. Мы видим Крест Христов, видим человека страдающего и, сами зная силу страдания, надеемся и молимся, что крест и страдания будут преодолены "усилием Воскресения". Что мы пройдем время Великого поста и осилим бремя креста воскреснувшими для жизни. Мы можем надеется - дерзновенно и смиренно - что сами тоже будем прощены, ибо мы знаем опыт скорби. Скорби собственной, скорби многих других людей и скорби народа: это и есть прощение, сопереживание скорби за людей, за страждущее человечество.
В чтении о Страшном суде Спаситель говорит тем, кто стоит одесную Его: "Приидите, благословенные Отца Моего, и наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира. Ибо алкал Я, и вы дали мне есть, жаждал - и вы напоили Меня. Был болен, и вы посетили Меня". И Он говорит тем, кто стоит так ошую Его: "Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его. Ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть, жаждал - и вы не напоили Меня". Господь мог бы сказать одним: "Я просил прощения у тебя, и ты простил Меня", - а другим: "Я просил прощения у тебя, и ты не простил Меня".
И это "Я" бесконечно больше, чем образ, а "накормить" - несравненно значительнее, чем моральная норма. Есть таинственная духовная связь между личностью Христа и личностью всякого страдальца. Все страдают и все нуждаются в прощении. И Господь, милостью Своей, вмещает в свое сердце всю боль страдающего и обремененного человечества. И Великий пост может стать для нас величайшим Божиим даром, если он пройдет в тайне любви и милости, если он пройдет как чудо прощения нами - и нас самих, и всех ближних и дальних. И тогда Великий пост станет для нас проверкой нашей верности, нашего тяготения к тому, что является самым главным - ко Христу, к Его Кресту, Его пути, в котором созерцается великая, соединяющая все любовь.
Грех разъединил и разъединяет людей. Прощение есть начало восстановления разорванного некогда единства. Не нам судить, что окажется бесплодным, а что - нет в нашей жизни. Но хочется надеяться, что мы еще что-то успеем понять. И, может быть, именно Великий пост станет переломным моментом. Может быть, именно теперь Христос не в чувствах и не на словах, а на деле станет подлинным центром нашего бытия.
И здесь возможны проверки. Перед причастием святых Христовых Таин читается известная молитва: "Верую, Господи и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога живаго, пришедый в мир грешников спасти, от них же первый есмь аз". В контексте этой молитвы раскрывается и высший религиозный смысл прощения и - соответственно - небесплодного проведения Великого поста. Небесплодного в уме и сердце, в душе и теле. Тогда, возможно, пробежит в нас искра того огня Божия, которую Господь Духом Святым даровал нам.
Нам легко проверить себя: когда произносятся слова этой молитвы, мы всем сердцем и жизнью должны поверить (во всей полноте православного вероучения) и устами и умом исповедовать, что Он - действительно Христос-Мессия, спасающий все грешное человечество ("от них же первый есмь аз"). И веря, что это так, что покаяние есть главное внутреннее делание Великого поста, через которое человек возвращается к Богу, что я первый из грешников (то есть, более других ушел от Господа, "на страну далече"), мне и предстоит более других сделать шагов, чтобы вернуться к Богу. С этого и начинается покаянное путешествие Великого поста, которое проходит человек, сосредоточившись не на своих мелких и мнимых проблемах, а на самом главном.
Самое главное - это, во-первых, опыт узнавания цели собственной жизни; и, во-вторых, опыт переживания смысла страдания, Креста и крестного пути, которым прошел Богочеловек, а за ним - в течение веков - многие тысячи Его последователей. Одно из главных содержаний этого опыта - прощение и молитва. К сожалению, слишком часто и просьба о прощении и само прощение становятся болезненным крестом для искаженной, восстающей психологии. Но Крест - не демонстрация, а потому подлинное прощение не совершается актерски, не напоказ.
Веруя и исповедуя, что "Христос воистину Сын Бога живаго, пришедый в мир грешныя спасти", мы, прежде всего, поклоняясь Его Кресту, у Него испрашиваем прощение. И испрашивая прощения у всех и одновременно осознавая, что "от них же первый есмь аз", мы великопостно сознаем, что дело не в каких-то частных прегрешениях, а в том онтологическом грехе, которым страшно все виноваты перед всеми. А потому каждый осознает себя в греховном отношении ниже любого каждого.
Такое сверх-рациональное понимание есть подлинное открытие, гораздо более значительное, чем просто генетически врожденное или приобретенное и ставшее привычным по условиям жизни ощущение греха. Такое сознание греха легче и, вместе с тем, острее вводит нас в смысл Великого поста. Человек, живущий таким пониманием, не претендует на блестящие подвиги великих святых. С него довольно простого крестного переживания, которое говорит о себе: "Я грешен перед всеми, и потому мне надо прощать всех и просить прощения у всех".
Речь идет не об известном по Патерику александрийском сапожнике, оказавшемся, по суду Божиему, духовно выше и Антония Великого, всего лишь смиренно думая о себе: "Все спасутся, а я погибну". Такие переживания нельзя культивировать, иначе в них будет немыслимая театральность, абсолютно противопоказанная покаянию и посту. Такое простое и смиренное видение более способно узреть, какая пропасть отделяет Великую Четыредесятницу Христа от обычного немощного, вялого и малоплодного православного поста с его сентиментальным введением - чином прощения.
В заключение Своего сорокадневного поста Христос победил диавольские искушения властью - материальной, политической и духовной. В этот момент Он также прощает всех, кто подвергался искушениям, даже если они не сумели их преодолеть. Вместо этого, Христос предлагает другой подвиг.
Прощение - это подвиг, а не экзальтированные нюни. И когда человек религиозно просит прощения у другого, он просит у него религиозного подвига и выражает свою готовность к подвигу. Он словно говорит: "Забудем все, что нас разделяет, уберем это из нашей жизни. Потому что нас соединяет гораздо большее - страдающий за нас Христос". Христос ведет нас ко спасению, и Великий пост с прощением, как постоянно действующим жизненным принципом, - одно из главных составляющих этого дара Христова. Прощение есть делание всего Великого поста.
И может статься, что когда придет время для необыкновенного чувства блистающей пасхальной радости, благости, просто счастья, оно окажется скоропреходящим. И уйдет незаметно, как песок сквозь пальцы - только оттого, что мы так и не осознали и не пережили, в чем главное содержание Великого поста.
Главное - соотнесенность со Христом Страдающим - закладывается в чине Прощения. Эта соотнесенность, больше всего через приятие Пречистого Тела и Крови Христовых, с особой напряженностью открывается Великим постом. Мы идем к этому таинству, просим у Бога и у ближних прощения, за все несовершенство нашей жизни, особенно если мы принесли боль своим несовершенством, порою даже не замечая этого.
Церковь перед причастием влагает в наши уста, уши и сердце слова молитвы Златоустого Святого: "И сподоби мя неосужденно причаститися..." Неосужденно - значит, не осуждая. Не осуждая - значит, прощая. Прощая - значит, милуя. Милуя - значит, начиная таинство очистительного покаяния, которое совершает Бог. Очищаясь - значит, входя в условие неосужденного причащения, то есть, пира духовного, жизни вечной и тайны будущего века. Таким образом, прощение есть условие жизненного созерцания тайны будущего века.
И значит, Христос умер на Кресте не напрасно, - по крайне мере, для тех, кто принял Его крестную смерть, как величайшую драгоценность для себя и для мира. Это глубокое духовное знание дано пережить не всем… Но те, кто пережил - да не возвышаются, но болезнуют и прощают тех, кто не пережил. Ибо прощение - это соболезнование. Без Креста нет Воскресения. Входя прощением в Крест Христов, мы узнаем, что прощение есть начало Воскресения, а Воскресением Его мы спасены, и прощение есть жизнь спасительная. Воскресение Христово не прекращается ни на небе, ни на земле, и пребывающий в литургии пребывает в вечнующем Воскресении.
Открывающий для себя крестное прощение открывает и воскресение. Прощение - есть жизнь в Воскресшем Христе.
Sun, 18 Feb 2007
http://www.pravmir.ru/printer_1770.html
4
Все мы грешны
- 28.09.10, 10:27
- ЛЮБОВ, ЕРОТИКА , СЕКС
Я грешен и не скрою что особо меня это не тяготит. Но иногда хочется уйти из мирской жизни в монастырь. И здесь у меня возникает вопрос, если в 37 лет постричься в монахи, хватит ли остатка жизни чтоб покаяться и заслужить прощения ?
-
-
-
-
Авторизуйтеся, щоб проголосувати.
5
