МИМОЛЁТНОЕ ОТКРОВЕНИЕ.
…Как легко…Впрочем, как и всегда…как
и раньше…Ну, чем не свобода? От тебя ничего не зависит. Даже достижение цели. И можно ни о чём не
беспокоиться. Когда тебя так подолгу и часто держат взаперти, даже такая, не
зависящая от тебя, малость, как по прихоти своего хозяина зачем-то и куда-то
мчаться, вызывает у тебя невероятный восторг. И даже чувство зависти. К самой
себе. Такая ты в эти мгновения лёгкая, стремительная, яркая. Наверное, от
такого восторга и рождается чувство свободы. Свободы…. О которой ходит так
много легенд и почти правдивых историй у нас, подолгу и часто сидящих взаперти
и в темноте, что поневоле задумаешься, а есть ли она на самом деле, раз её
никто из нас не видел. Но мечтают все… Ну, или почти все. Настоящий раб, тот, который внутри себя раб,
он о свободе мечтать не может. Но это,
пожалуй, из сферы предположений. Внутрь ни к кому не заглянуть, чтобы знать
точно. У меня во всяком случае не получалось. А впрочем…Кто я такая, чтобы как-то судить?
Чтобы о таком судить, нужно иметь другое предназначение. А я штучка
недорогая. И предназначение моё – утолять прихоти хозяина. Или того, кому он
даст мною попользоваться. И жизнь моя недолговечна. Когда я стану непригодной,
меня легко заменят – таких хватает. И в
самой жизни моей нет ничего такого, из-за чего
стоило бы сооружать поздравительную надпись на торте в честь моих
именин. Да и самих именин не было и не будет никогда. Так что не о чем
переживать. Живи отпущенным тебе моментом. Наверное, это тоже свобода…
Хозяин обожает играть в извечную игру людей – достижение цели. А мне
предлагается в ней участвовать. Я у него не единственная такая. И когда он нас
всех выводит в свет, чтобы забавляться этой игрой, то для нас наступает подобие
праздника. Потому что появляется возможность сбежать, спрятаться так, чтобы он
не нашёл… Но он почти всегда находит. А
если нет, то становится злой, как чёрт, и ругается странными словами. Наверное,
это очень важно для него – достигать цели. Вот и заставляет он нас принимать в
этом участие. Раз уж своих-то целей у нас нет. Вот только радости при
достижении чужой цели не возникает. А возникает в тот момент лишь боль и опустошение. И мчаться, любуясь
собой, стройной, красивой и стремительной, тебе уже некуда. И все краски Мира
для тебя в этот момент меркнут. А ему это доставляет удовлетворение, граничащее
с экстазом. Да и то лишь на время. И ему
снова нужна эта игра… «Игра, где человек гоняется за тенью – за призраком ладьи
на призрачной воде» - он кому-то читал это, говорил, что это Бодлер.
Он вообще у меня такой. Любит
жонглировать словами, своими и чужими, с претензией на образованность и
значительность. Похоже, прячет за этим
своё смятение и растерянность перед таким непростым Миром. Помню, как он
однажды, будучи сильно не в духе, пробубнил, разговаривая сам с собой что-то
вроде…”Ну что за странный вижу сон во сне?...Иль может то я просто пьян? А
может в гости то туман зашёл ко мне, чтоб с мыслями хмельными вдруг сплясать
канкан?...Не разобрать. Туман в душе моей…И за окном туман…” Люди странные создания. Сплошь сомнения и
непостоянство…Тем более, что тогда как раз был туман и сырость пронизывала всё.
Помнится, такой способ мышления он называл поверхностными ассоциациями. Будто
бы он свойственен алкоголикам и людям не развитым интеллектуально. Не буду
утверждать, будто поняла, что это означает, но это носило признаки
предосуждения и попытку самолюбования, мне кажется… А впрочем, не таково моё
предназначение.
…А похоже, что мне удаётся сбежать… Вот она, свобода! Та цель, куда он
меня всё время заставлял мчаться, осталась в стороне. Ура! Свобода!...Если не
найдёт…Вот и заросли. Можно спрятаться…Болото
какое-то…Кочка…Лягушка…Постой-постой. Рассказывали у нас, взаперти да тесноте,
какую-то сказку. Про принцессу-лягушку и Иван-царевича…Так это он, выходит,
неспроста…Я ж стрела. Искать стало быть пойдёт…Ну да. Люди. Они ж в сказки
верят…