* * * * *,................................................................................................!:)

Седьмая сцена

Адам в облачении, но без парика, входит. Предыдущие

Адам (про себя): Ай, Евочка, смотри! И битый сорванец,

                            сам Рупрехт! Чорт! вся семейка в сборе!

                            Хоть бы меня не обвинили чохом!

Ева: О мамочка родная, умоляю

        тебя: покинем это заведенье!

Адам: Коллега! Попрошу: в чём дела суть?

Лихт: Кто разберёт? Шум из за пустяка.

          Кувшин разбит, я слышал. Глупость.  

Адам: Кувшин?! Ай-яй! Так кто разбил его?

Лихт: Ну-с, кто разбил кувшин?

Адам: Ну, кто же?

Лихт: Дражайший, вы помягче-то.

Адам (доверительно) : Е-е-ева!?

Ева ( так же):  Пусть Он идёт.

Адам:  Лишь слово.

Ева: Не желаю знать.

Адам: Что принесли вы?

Ева: Ему советовала я меня оставить.

Адам: О, Евочка! Прошу тебя! О чём ты мне судачишь?

Ева: Коли Ему не нравится...Уходит пусть.

Адам: Коллега! слышьте, я не сдюжу.

          Стопа болит невыносимо:

          процесс ведите- я в кровать улягусь.

Лихт: В кровать?...Желаете? вы помешались?

Адам: Чорт мутит! Нужно мне передохнуть.

Лихт: Я верю, вам гордится отдохнуть...

          По-моему,...скажите герихтсрату.

          Быть может, он позволит вам...Не знаю,

          чего вам тут недостаёт.

Адам (снова Еве) : О, Ева!

                               Молю тебя Распятием Христовым!

                               Что принесли вы мне?

Ева: Он скоро всё услышит.

Адам: Но то, что держит мать- кувшин, и только,

           насколько я...?

Ева: Разбитый, да, кувшин.

Адам: И только-то?

Ева: И только.

Адам: А ещё-ё?

Ева: Ему велела я идти. Пусть я, довольна,

        одной останусь.

Адам: Слышишь, ради Бога:

           ты образумься, по-хорошему прошу.

Ева:  Бесстыдник!

Адам: Ну же, в аттестате-

           готическими: Рупрехт Тюмпель.

           Ты ,Ева, сможешь похрустеть бумажкой,

            засунуть её в лиф поглубже:

            в ней значится: герр Тюмпель околел

            в Батавии от тифа, лихорадки,

            иль просто сгнил.

Вальтер: Прошу вас, говорите,

                по делу ,герр судья. Вот ваше кресло-

                его заняв, опрашивайте даму.

Адам: Что? ...Вы что мне приказали, ваша честь?

Вальтер: Что приказал? Вы не должны вести

                двусмысленных бесед с истцами.

                Вот ваше место. Ожидаю

                открытого процесса.

 Адам: О, проклятье!

            Я не могу решиться. Зазвенело

            в каком-то ухе: мне бы удалиться...

Лихт(испуганно): Господин судья! Вы...?

Адам: Клянусь, пустяк!

           Я бережно повесил: должно быть, вол...

Лихт: Что?

Адам: Что?

Лихт: Спросил я,...

Адам: Спросили вы...?

Лихт: Вы что, оглохли? я спросил.

          К вам господин советник обратился.

Адам: Я полагал!...Кто обратился?

Лихт: Герр герихтсрат!

Адам (про себя): Эй! Чорт побрал! Пусть не мытьём,- катаньем.

                            Сейчас! сейчас! что приказали, ваша милость?

                             Начать процесс немедля?  

Вальтер: Рассеянны вы необычно: отчего?

Адам: Чес`слово! Извините. Я цесарку

           у одного купчишки приобрёл:

           хочу её на яйца усадить:

           спросил совета у девицы-

           ведь я в таких делах дурак.

           Цыпляток своих детками зову.

Вальтер: Садитесь тут. Заслушайте истицу.

                А вы, герр писарь, протокол ведите.

Адам: Приказываете, ваша честь ,процесс

           вести формальностям согласно или

           как издавна заведено в Хьюзу`ме?

Вальтер: Формальности законные блюдите

                как издавна заведено в Хьюзу`ме,

                а не иначе.

Адам: Хорошо, добро.

          Надежды оправдаю ваши.

          Герр писарь, вы готовы?

Лихт: Готов.

Адам: Ну, правосудие, тяни процесс!

           Войдите, пострадавшая.

Фрау Марта: Я, ваша честь!

Адам: Кто вы?

Фрау Марта: Я...кто?

Адам: Вы.

Фрау Марта: Кто я?

Адам: Кто вы?

          Фамилья, имя, положение

          и место жительства, и остальное.

Лихт (вполголоса) : Вопрос излишен...

Фрау Марта: Мне в окно

                      заглядываете вы всякий раз,

                      когда на хутор свой идёте!

Вальтер: Ах, вы знакомы с дамой?

Адам: Ваша честь,

           она живёт тут рядом за углом,

           за изгородью: комендантша,

           вдова достойная, все говорят,

           из акушерок местных, безупречна.

Вальтер: Коль, герр судья, вы осведомлены,

                подобные вопросы суть излишни.

                Впишите имена свои в бумагу,

                внизу прибавьте ,вот: "истица

                известна".

Адам: Прибавим. Вы не формалист, однако.

           Герр писарь, оформляйте протокол.

Вальтер: О сути дела расспросите.

Адам: Я должен...?

Вальтер: Да, очертить предмет!

Адам: Один кувшин, и только, и всего.

Вальтер: И только? что?

Адам: Горшок обычный, глиняный кувшин.

           Сосуд введите, и добавьте в протокол:

           "судье известен он".

Лихт: Согласно разуменью,

          да, моему, вы, ваша честь...

Адам: Мой дорогой, коль я вам говорю,

           пишите всё. Фрау Марта, где кувшин?

Фрау Марта: Да вот он...

Адам: Ну, дела.

Фрау Марта: Разбит...

Адам: Вы педантичны.

Лихт: Прошу вас...

Адам: И кто разбил? Известен баловник?

Фрау Марта: Ах да, проказник- вон...

Адам (про себя) : Довольно.

Рупрехт: Неправда, герр судья.

Адам (про себя) : Адам, старик, спокойно.

Рупрехт: Она соврала нагло...

.....перевод с немецкого..........................Терджимана:).................

* * * * *,..................................................................................................................!:)

П я т а я   с ц е н а (о к о н ч а н и е )

Астерия: Коль ты желаешь, о царица, я

                порастолкую действо, что свершилось

                и показалось мне невероятным.

                От гор Кавказа с корнем родовым

                по малолетству мне не приходилось

                идти вослед за боевым обозом

                стремящимся потоком на закат.

                Я вырвалась из дому : лишь сегодня

                с закатом дня встретила готовой

                тебя к возмездью боевому.

                Идя из табора слыхала буйный клич

                тысячегорлый: "Быть победе нашей!"

                Мы выиграем сей поход, ведь так,

                завет народа нашего исполним.

                Желаю повторенья битвы утра.

                Меня обуревает любопытство

                увидеть наш отряд стяжавший славу.

                Припоминаю горстку слуг дродажих,

                тех аригивян насмешливых, которых

                добыла ты во схватке боевой.

                У Трои гордых стен они осели:

                там Менеляй, аякс и Паламид,

                Улисс, и Диомид, и Антилох-

                они осмелились с тобой сразиться;

                и пелеиды сын младой меж тех,

                который розами тебе воздать обязан,

                челом, высокомерный, бить тебе...

                он вышедши вперёд, промолвил нагло:

                "Желаю  о с е д л а т ь  царицу скифов"!

                Великая дочь Ареса, тебе ли  

                победный марш возглавить?

Протоэ:  Лицемерка!

               Пентесилее молвишь о победе!?...

Пентесилея: Молчи, презренная! Астерия достойна

                     опричь вас всех мне дать совет единый.

                     Тот, с кем сразиться мне давно заждался!

Протоэ: Не к жалости взываю, госпожа!...

Пентесилея: Змея! Язык попридержи свой!

                      Желаешь испытать меня, царицу?!

                      Долой!

Протоэ: Да, я ,свидетельница пытки лицемерьем,

             бледнею ныне, видя как она,

             изменница, нашёптывает лихо.

             Ты, опалённая огнём, не во`льна

             вести на бойню дев младых,

             подобна львице, раненной копьём,

             отравленным  охотником коварным.

             Не Пелеида, боги слышат нас,

             тебе пленить, услыши вразумленье:

             погибнут многие, коль догорит закат,

             по воле нашей, дерзкому приказу-

             вот гневу твоему цена!

Пентесилея: Чудесно, впрочем, даже непонятно!

                      С чего ты поглупела вдруг?

Протоэ: ...с чего?

Пентесилея: Кто убедил тебя? доверься мне.

Протоэ: Младой князь аркадийцев Ликаон.

              Видала ты его.

Пентесилея: Да, был такой:

                      дрожащий безоружный пленник.

                      Вчера взяли его.

Протоэ: Он не дрожал!

             Он прям был что Пелид в недавней схватке!

             в бою, стрелою поражён ,упал

             к моим ногам, да не утратил чести.

             Его, украсив розами, свела б

             я к храму нашему святому.

Пентесилея: Возможно? ты весьма возбуждена.

                     Был откровенен зря перед тобой.

                     Сюда, ко мне, доставьте Ликаона!

                     Неогрубевшая в боях девица,

                     его, чувствительного, сохрани

                     вдали от грохота убийственного

                     за изгородью бузины душистой,

                     в пещере горной, тихой, где вам

                     о чувствах страстных соловей насвищет.

                     Отпразднуй, похотница, счастье,

                     что даже снилось раз тебе едва-

                     и навсегда исчезни с глаз моих:

                     в столицу ходу впредь тебе не станет.

Протоэ: Царица!

Одна из княгинь (Пентесилее): Что говришь ты?

Пентисилея: Помолчите!

                      Гнев изливаю тем, кто ждёт его!

Некая амазаока( выступая вперёд): Ахилл приблизился, царица!

Пентесилея: Он близок. Ну же,девы, все к оружью!

                     Подать копьё вернейшее сюда!

                     Мечи огнеразящие подать!

                     Вы, боги, мне даруйте наслажденье

                     горячего юнца внаскок победно

                     низвергнуть в прах долой к моим ногам.

                     На кон счастливыйставлю жизнь свою.

                     Астерия! ты поведёшь орду:

                     прикрыть меня от греков озаботься

                     дабы  главу не закружила схватка.

                     И чтобы вы с Пелидом не сошлись!

                     В убой стрелою не задеть его!

                     ни локона его не зацепить!

                     На мне, ведь знаю, с Божичем расправа!  

                     Доспехи мне, подельницы, подайте:

                     чтоб сели ловко, хоть железные они.

                     Цветы весенние, роняйте панцирь мне

                     на тело так, чтобы не стонал он.

                     Он дорог мне что кровь моя и сердце.

                     Не упокоюсь прежде чем душа

                     моя не воспарит свободной птицей.

                     Садите перья мне на шлем цветные.

                     И чтоб святые все на нас дивились

                     и праздновали новую победу:

                     на Родину пойдёт ,украшен, рой-

                     тогда зовите меня королевой

                     роз диких ! (Пентесилея собирается уйти. Протоэ, плача, бросается к ней на шею)

                    О, сестра Протоэ!

                    Ты следуешь за мной?

Протоэ(глухо): Пошла ты к оркам!

                         К святым - лишь только за тобою!

Пентесилея: Ты- лучшая из всех! Готова?

                      Итак, в борьбе , в победе- мы едины:

                      в д в о ё м  погибнем иль  в д в о ё м  вернёмся.

                      Наш выбор : розы- кипарисы,

                      венки на лбы или могилам тень.

      уходят все

................перевод с немецкого..................Терджимана:)

   

* * * * *,..............................................................................................................!:)

Ч е т в ё р т а я   с ц е н а ( о к о н ч а н и е)

Ахиллес (надевая шлем): Остервенело бейтесь: воля ваша.

                                           Я -муж в душе, и этот бабий сброд

                                           со мной сойдётся, а не с вами, в схватке!

                                           То ль здесь, под соснами в прохладе,

                                           охаживать до обмороков этих,

                                           то ль возле Трои биться с ними-

                                           нет разницы: постель- вдали от сечи.

                                           По жизни не чурался я красавиц

                                           с поры, как борода пробилась. Други,

                                           вы знаете: я всякой был желанен.

                                           меня испытывает Небо, знаю:

                                           невесты жажду скрипом мне наслало,

                                           ветрами мне нашёптывало уши,

                                           о смерти наговаривало басни.

                                           Нет, должен я все луны и все годы

                                           отталкивать её свою квадригу

                                           к друзьям рукою твёрдой направляя.

                                           Клянусь Пергама стенами, невестой

                                           она моею никогда не станет,

                                           не поведу её, чей лоб украшен

                                           венцом смертельных ран, под руку.

Грек (выступая): Царица приближается к тебе!

Ахиллес: Идём. Она вновь за проливом?

Грек: Ещё не переправилась. Пешком

          теперь идут: пролив кипучий.

Ахиллес: В дорогу! Мне коня! О други,

                за мною, храбрые мирмидоняне! (отряд бросается вперёд)

Антилох: Находчивый!

Одиссей(Антилоху) : Ну, примени теперь

                                    своё искусство убежденья!

Антилох: Насильно ли заставим мы его?

               Ищи- свищи!

Одиссей: Будь про`клята затея амазонок!

                все уходят прочь

.................перевод с немецкого ..........................Терджимана:)

....................................,для всех ,но РАди Васъ---прим.перев.)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ(окончание)

"КАБИНЕТ"

Мефистофель:

Мой господин, ваш взгляд на міръ

не выделяет вас средь прочих.

Хандру мы живо покорим

пока бурлит страстей источник.

К чертям ваш клад! Есть голова,

на месте- члены, зад и перед.

Чем насладился, что достал,

моим зову: поял, примерил!

Коней шестёрку в упряжь прикуплю:

своей добавлю силы лошадиной!

Качу в карете, каблуки не бью:

мои копыта не боятся глины.

Смахни печаль! сбери своё,

ступай же к міру на приём.

Тебе указ: задумчивый чудак-

козёл худой на голом косогоре

дурной башкой ведомый до умора,

да не в луга к отъевшимся стадам.

Фауст:

С чего начнём?

Мефистофель:

                       Скорей уйти

от места пыток: здесь -не жить!

Что значит "делом заниматься"?

Точить с учениками лясы?

Накромлены уж, сытые- проспятся.

Да ты привыкший молотить полову?

Они подумают, что спятил

ты коль о Лучшем молвишь слово.

Обычных слов довольно пацанам.

Один, я чую, трётся у крыльца.

Фауст:

Я не могу его принять.

Мефистофель:

Мальчишка, бедный, долго ждал.

Утешишь- можно провожать.

Недостаёт мне шапочки...,плаща.

Учёных с виду дОлжно уважать!

(переодевается)

Ну, к чоту. Про...нет СОвращать!

(Фауст удаляется)

Мефистофель(один, в долгом плаще Фауста):

Унизь свой разум и покой:

в них -человечья мощь и высь,

Пусть блеск игриво-неживой

поит тебя до гробовой,

тогда ты, безусловно- мой.

А ведь сдарила доля духъ

стремящийся вовеки вдаль:

мірския радости -

коль не удавка, то узда.

Ты погрузИшься в живодичь,

но поползёшь пустыней:

хватай что выбрал, получи,

останься ненасытен.

Еда-питьё нутру лишь будут сниться.

Вовек башке не обрести довольства.

И пусть бедняк мне б не черкнул записки-

всё б провалился, всё чертям на пользу.

(входит ученик)

Ученик:

Приехал я издалека

исполнен преданности к вам

познаться с праведным учёным,

известным многим посвящённым.

Мефистофель:

Привычка ваша радует меня:

смотреть на всех достоинство ценя.

В ы  ведь уже к кому-то о б р а щ а л и с ь?

Ученик:

Прошу вас, я готов учить начала.

Помысел светел мой, сам я такой:

 с тяжкой монетою, кровь с молоком.

Матушка долго меня не пускала.

Мне же подножной учёности мало.

Мефистофель:

Вы не ошиблись выбрав цель и место.

Ученик:

Признаться, я б уехал сразу. Мне-то

не нравятся глухие стены,

а коридор сдаётся пленом.

За разгородками- простор:

кустов, деревьев ищет взор.

В учебке я попеременно

теряю слух, и ум, и зренье.

Мефистофель:

Вслед за привычыкой обретёте прок.

Дитя вначале у груди

едва-ли пробует сосок,

но стоит паре дней пройти,

как в грудь цепляется внаскок

Желаю сладких вам сосков,

и молока поболе пить.

Ученик:

О, я бы с радостью приник к груди.

Прошу совета: как ея достьчь?

Мефистофель:

Допрежде двигать покровы:

кой факультет избрали вы?

Ученик:

Желаю стать весьма учёным,

чтоб знать про всех, и вся, и точно

под кругом неба и над ним

научно свойства оценив.

Мефистофель:

Вот, вы- на правильном пути,

и не могите отвлекаться.

Ученик:

Душой  и телом мне б отдаться,

но помешают твёрдо йти

то летний день, то божий праздник:

помехи трудно отвести.

Мефистофель:

Цените время, пользуйтесь им резво!

Порядок делит время на отрезки,

а потому, мой драгой друг,

начни с логических наук.

Ваш ум вначале вздрессируют,

в сапог испанский зашнуруют,

чтоб по-оленьему летал

и чтоб не путался, не ползал

как проститутка или полоз.

Наступит просветленья день:

ведь множество несложных дел,

хоть вы их делали на раз,

потребно делать на раз-два.

Мануфактура мыслей так похожа

на ткацкий стан: челнок- в порожнем,

и нитей тысячи врастяг,

кораблик так и сяк хлопочет

из них полотнище творя,

его по краю обегая.

Вначале- это, после- то,

три к одному, да суп с котом.

А если б первых двух не было,

что б печка на обед сварила?

Ученики благоговеют,

но ниточку гонять не смеют.

Чтоб изучить живое описаньем

вначале дух из плоти изгоняют,

затем предмет членят вручную,

духовной связи не учуяв.

Зовёт се Химія "Enchreiresin Naturae"

на смех себе ,и нам, и курам.

Ученик:

Не понял вас...пойму когда?

Мефистофель:

Не скрою, всё пойдёт на лад,

коли обучитесь шутя делить

да в категории сводить.

Ученик:

Какие странные слова,

они мне- в темя жернова.

Мефистофель:

В начале курса, чтоб попасть в десятку,

вы метафизикой должны заняться!

Зубрите впрок: слова любые

в мозгу загибы углубили.

Уместен термин, не подходит,

а всё ж- роскошен, значит- в моде!

На протяженьи первого семестра

блюди порядок, не балуй хоть тресни!

Пять лекший- ваши ежедневно.

Являться- по звонку, или прежде!

Коль, рано вставши. протвердите

параграф, задал что учитель,

зубрите, умываясь потом,

лишь то, что в книге, ни на йоту.

Пишите точно всё в гроссбух,

как будто рЕчет Святый Духъ!

Ученик:

Вам повторять мне не придётся.

Для нашей письменной породы

пером начертанное- твёрдо,

оно распискою зовётся.

Мефистофель:

Но изберите ж факультет!

Ученик:

К юриспруденции не приспособлюсь.

Мефистофель:

Я правом вас не закормлю особо,

ведь, право, в нём большого толку нет.

Передают законы по наследству.

"Формальные" уродства и болезни

крадутся от престолов княхих к бедным,

кордоны мнут устроенных земель.

В законе- самодурство, муки- в благо.

Терпи оскому: твой дед уксус пил.

Никто с тобою право не родил:

оно- мертво, и алчет на бумаге.

Ученик:

Вы отвратили: право- не моё.

Совет ваш- счАстливый заём!

Но...к богословью ощущаю тягу.

Мефистофель:

Чтоб не петлять, идём на подступ прямо.

В чём его суть? Дремучий лес:

ступив в него, едва ль тропу обрящем

меж ядовитых ересей-чудес;

не разберёшь чего домой притащим.

И там надёжней мыслить о   е д и н о м ъ,

со слов знакомом, с клятвенною миной.

И вообще: держитесь слов-

пройдёте не клоня голов:

ворота отворятся пуще

 в Храмъ Спяшей Совести ведущи.

Ученик:

...Но смыслам дОлжно быть в словах.

Мефистофель:

Ага! ведь это- не премет заботы:

коль станут в смыслах недочёты,

то их словами погасить.

Слова годятся для баталий,

из слов системы борзо ладят.

Словам иныя свято верят,

"незыблемым" по старой мерке.

Ученик:

Простите, спрашиваю много.

Решусь вас затруднить вопросом.

Ответьте мне легко и просто:

чем медицина есть в итоге?

Три года -невеликий срок,

а путь- далёкий, видит Богъ!

Коли указку обретёшь,

уже вершок верней пройдёшь.

Мефистофель(про себя):

    Нравоученья постные претят.

    Сыграю сатану опять.

(вслух)

Дух медицины лёгок на помине!

ИзУсите природу организма-

и отправляйтеся в полёт,

как БоКъ пошлёт.

Не надо слишком углубляться:

ведь знаньям дОлжно применяться,

а кто в мгновенье поживился-

тот отличился.

К тому же вы не слабо сшиты,

вам смелости не занимать.

Знакомы проявленья жизни-

умейте смерти отгонять!

Особо баб целить учитесь,

все их недуги , ох да ах,

во всех немыслимых тонах

имеют общую причину.

Баб стоит исцелять частично,

а гонорары брать- привычно.

Начните с вывески, доверие внушИте:

уменьем, мол, превосхожу иных.

Дивитесь трогайте, дышите

почище скромненьких святых.

Найдите пульс в изгибе ручки,

горячим взором сняв обручку,

скользните с бюста по ногам

шепнув: "Шнуровка ли...туга...?"

Ученик:

Да, так виднее что и где!

Мефистофель:

Теория, мой друг, в нужде.

РодИт златое Жизни Древо.

Ученик:

Клянусь Вамъ! было как во сне...

Имею ль...честь...ещё раз присягнуть

чтоб в Омут Чистой Веды заглянуть?

Мефистофель:

Чем я могу, тем услужу.

Ученик:

Пора откланяться мне. Попрошу

Васъ мне в альбом автограф тиснуть

в знак Вашей благосклонности.

Мефистофель:

...Ну то-то.....

(пишет и возвращает альбом)

Ученик(читает):

"Eritus sicut Deus, scientes bonum et malum"

( "вкусите плоды....познаете Добро и Зло"----прим.перев.)

(почтительно затворяет альбом и , откланявшись, удаляется)

Фауст:

Куда ж теперь?

Мефистофель:

                      В миръ! я- за тобой,

сначала- в малый, после в светъ большой.

С отменным проком и весельем

дарма напьёшься и наешься!

Фауст:

Как этой длинной бородой

мірскому богу порадеть?

Не осчастливлюся попыткой,

в делах житейских, ах! не прыткой.

Пред посторонними теряясь,

я, неумел, играю в прятки.

Мефистофель:

Мой милой друг, придёт уменье

само собой, ты в  э т о  веришь.

Фауст:

Но с чем же мы отправимся в дорогу?

Где упряжь, кучер, экипаж?

Мефистофель:

Я распахну плащ-ладно-скроен,

он понесёт нас в міръ на абордаж.

Всё для броска отважного- с собою,

и да не будет тяжким твой багаж.

Коль мы легки, нам вознестись нетрудно,

и будь здоров, живи теперь без будней.

Анна: Я могу помахать папками если Вам слишком душно.
Лоренц: Прекратите разговоры, заходите. (Шум моторов.) Стоять, я уже отложил это. Посмотрим же, как без меня обойдутся. Довольно мне выслать своих порученцев. Мы меняем курс. Мы уже сегодня, сегодня, вы поняли?! герр ракетенфюрер, мы овладеем Луной.
Анна: О, Луной. Я всегда хотела устроить себе на Луне дачу.
Лоренц (зевает) : Окажу вам честь, Анна, полу`чите своё, я не забуду, я ведь так надоел вам за эти дни, я прикажу воздвигнуть на Луне за`мок для вас- и довольно! Вы покнинете страну, пардон, плянету Земля- и останетесь там, куда я вот теперь доставлю вас. Понятно, детка?
Анна: Господин... герр ... Ах, Лоренц, я не смогу перенести ссылки, я почитаю вас с первого дня поныне. Я люблю вас, а вы отталкиваете меня. Мне ничего не нужно, я желаю лишь оставаться у ваших ног, вашей рабыней, в точности исполнять ваши приказы, созерцать ваш высокий мыслящий лоб, видеть, как ваши замыслы претворяются в жизнь. Ничего мне не надо, лишь это. Не прогоняйте меня. Подчините, если вам угодно, меня моей замене, я стану служить вам и ей... ах, Лоренц.
Лоренц: Сегодня всем смеяться! Что вы тут из себя строите? Немедленно прекратите стонать, не то прикажу вас гильо... гильо... прикажу вас умертвить!
Анна: Тогда, тогда всё кончено, я больше не могу, я не хочу жить без вас.
Лоренц: Что же вам угодно, чем вы тут заняты?
Анна: Ищу дверь, хочу... о, Лоренц, я не могу иначе. Через минуту всё решится- и конец всему.
Лоренц: Вам же нельзя здесь, на полпути между Землёй и Луной... Господи, как неизобретательно. Я всегда знал, что всю свою жизнь вы останетесь посредственной личностью. Бога ради, поступайте по-своему, коль иаче не способны. Вот люк.
Анна: Оставайтесь с миром, подчиняйте себе Землю и небо. Моё время вышло, я не способна удовлетворить вас.

Порыв ветра. Дверь распахивается и затворяется.

Лоренц: Добрая душа. Да-да, она не могла удовлетворить меня. Минута молчания скомкана мною- и я снова на коне. Герр ракетенфюрер, что скажете, если я ,дабы взвинтить свой полусонный дух, объявлю войну?
Генеральный директор: Кому следует объявить войну, герр Генеральный директор?
Лоренц (кипя гневом): Вы тугодум, да?! Да всё равно, кому... Войну, сказал я, я просто объявляю войну.

(Вторгается шум громкоговорителя.)

Громкоговоритель: Как только что нам стало известно от "Лоренц энд Лоренц Трансглоуб Концерн", Его Высочество, Генеральный директор министр доктор Лоренц изволили объявить войну. Война будут объявлена всевозможным, без каких-то ни было, исключений, объектам, она будет вестись с новейших форпостов , с созвездий на Ближневосточном Небе ,равно как и с территории новоприобретённой концерном имярек Луны. Его превосходительство вышеназванного Генерального директора таким образом стремится ко всеобщему миру.

Похожая на гимн короткая увертюра быстро обрывается.

Продавец: Ну и что, мой господин?
Лоренц (смущённо усмехаясь) :Нечто особенное. Но, однако...
нет, собственно, этой мечты я себе лучше не куплю... Слишком роскошна... только озадачу себя. Нет... ведь слишком роскошна для меня, не хочу...
Продавец: Да я же охотно продемонстрирую вам ещё одну.
(Щелчок выключателя.) Прошу!

Мечта третья

Матрос: Кран развернуть, налево... на 45 градусов развернуть.
Анна: Груз уже весь на борту?
Матрос: Мы готовы, погружены. Пассажиры теперь могут подыматься на борт.
Анна: Не могли бы вы оказать мне любезность- провести через контроль? Сам капитан посоветовал мне плыть на "Securitas". Это лучшее судно на свете, сказывали мне.
Матрос: Смею ли подать вам руку? Идите. Мы рады приветствовать на нашем корабле столь прекрасную спутницу.
Анна: Благодарю. Вы настоящий кавалер, матрос. Мне нравится ваша униформа.
Матрос (смеётся) : Взаименно благодарен вам. Вы очень милы, прекрасная дама.
Анна: Меня звать Анной.
Матрос (повторяет смеясь): Анна...

Звучит иная музыкальная увертюра, она, по-разному акцентированая, сопровождает эту грёзут.

Лоренц: Анна ,мы отплываем, тебе нужен паспорт. Тебе нельзя на борт корабля без документа. Анна, не уходи, не пожелав мне счастливо оставаться . Пожалуйста, взгляни на меня ещё раз. Подай, прошу, мне ещё раз руку. Не  знаю, с чего ты сегодня вздумала уплыть. Облака мечутся столь быстро, а на горизонте уже сгустилась полоса тьмы. Тебе сегодня нельзя. Подождала бы до завтра.
Анна (голос сквозь фильтр) : Да вот корабль, он бел и велик, я бы желала всегла плавать на таких белых больших кораблях украшенных разноцветными задорными вымпелами.
Лоренц: Анна, я не понимаю тебя. Огланись, посмотри на небо- оно полно опасности. Прислушайся ко мне. Ты внимаешь всем кроме меня, ты мило смеёшься матросам и заставялешь меня криком взывать к тебе. Что случилось, ответь мне, что произошло за эти дни, пока мы с тобою путешествовали по золотым городам под золочёными крышами, внимая  на площадях звонам башенных часов, которые славили любовь нашу?
Анна: Я люблю большие белые корабли, люблю одеяния из серебряный рыбьих чешуек и ожерелья из возорослей, люблю чудесные песни матросов и высокие мачты, которые упираются в снежно-белые облака. Люблю завывания сирен и даль, куда берут курс большие белые корабли ,а ещё люблю я берег когда солнце садится за горизонт, а сильные руки ветра подхватывают меня, я люблю бесконечность морей.
Лоренц: Анна, у тебя нет при себе паспорта. Ты не пройдёшь контроль. Слышишь меня? Анна ,ты просто так не пройдёшь на борт. Тебе надо уладить множество формальностей. Анна!
Анна: Матросы, освободите мне дорогу, доложите обо мне капитану! У меня бессрочный проездной билет и виза в бесконечность.
Матрос: Господин Капитан покорнейше просят вас на борт. Идёмте. Мы отчаливаем.

Воют корабельные сирены.
Музыка.

Лоренц: Почему ты не прислушалась ко мне, Анна? Уже видна полоса тьмы на горизонте, а корабль далеко от берега.
Анна: Между нами сто миль.
Лоренц: Сотня миль и многие одинокие вечера без тебя, весь город и моя работа. И моя тоска пролегла между нами. Я не ждал, не чаял такого вот.
Анна: Небо оставалось голубым до этого часа, но вот сгустились тучи, а чайки носятся вкруг кормы пронзительно крича. Берега уже не видать. Не знала я ,что море бывает таким темноглазым, а волны могут звенеть как клинко и срезать слова мои.

Ветер крепчает.

Матрос: Вам надо спуститься в каюту. Ветер обожжет вам щеки.
Анна: Но я ещё способна выстоять. Повзльте мне остаться, я выдержу бурю, желаю видеть даль, и бескрайнее небо, которое смыкается с морем на горизонте.
Лоренц: Анна, возвращайся!
Анна: Назад? Куда? Когда-то была я в некоем городе с исохшими домишками и воротами, сквозь которые хаживал ангел, в парке ,где лиственные "крыши" скарашивали мою тоску по дали, а когда твоя рука обнимала меня...
чья рука обнимала меня? Матросы, чья рука обнимала меня? Чья рука?
Лоренц (издали) : Анна! Почему ты не послушалась меня?
Анна: Чья рука обнимала меня, чьи ресницы касались моих ресниц? Кто крал для меня упоённою солнечным теплом сирень и поил вином меня в долгих послеполуденных сумерках? Здесь нет ни дня, ни ночи, здесь только вода, что с каждым часом всё студёнее, и ветер, который всё крепчает, здесь матросы, они постоянно начеку, здесь трепещут вымпелы на мачтах. Кто распрощадся со мною у тёмных парковых ворот и разомкнул свои обьятья?
Лоренц: Ляг на палубу, Анна. Иль не видишь ты страшных туч, что безудержно мчат тебе навстречу?
Анна: Должна ли я вот так недвижимо стоять в бесконечном движении?
Лоренц: Анна, я не стану ездить в горы. Мы соберём деньги и купим себе домик. Оставь корабль, Анна, прыгай прочь, беги! Спрыгни, вернись! Мы украсим цветами наш садик, а я куплю тебе голубой воздушный шар, мы станем пить вино, я укрою тебя белыми облаками. Прыгай прочь, беги назад!
Анна: Кто кличет меня? (Она разражается непрестанным смешком.) Это ты, Лоренц, ты зовёшь меня? Матросы, видите ль вы мелкую жирную точку на берегу, эту серую точечку, которая дрожит слезою на песке? Слезинка желает, чтоб я спрыгнула и вернулась.
Лоренц: Не смейся, Анна. Ты не смеешь позорить меня перед матросами. Я не заслужил этого.
Анна (снова смеётся).
Лоренц: Я всегда уставший когда последним покидаю работу. А когда я стою в проходной, выполненная за день работа требует моего осмысления, я должен знать, выполнили ли мои подчинённые в срок предписанное им, все ли копии документов отложены, не текут ли водопроводные трубы, отданы ли в ремонт пишущие машинки. Когда иду домой с работы, я всегда уставший... (остаток этой реплики веделен звукооператором) когда люди и улицы теряются в вечернем прахе, а птицы, пронзительно крича, летают над крышами.
Анна (снова смеётся).
Лоренц: Когда вернёшься, я прошу тебе эту насмешку, и я всё отдам тебе ради того, чтоб ты вышла за меня.
Анна (смеётся тише).
Лоренц: Анна, если ты немедленно не прекратишь смех и не спрыгнешь, пеняй на себя. Чёрные волны уже мелют корму, обшивка трещит! Спасайтя, не то я потеряю тебя, да и сама ты себя потеряешь.
Анна: Я люблю чудесные песни матросов, я люблю море и даль, бесконечность и опасность. А ненавижу я город с крышами, которые давят мои плечи, обьятия меленькой серой слезинки на берегу, ненавижу жизнь и людей, которые желают ездить в горы, построить себе дом, а меня -в вечернем садике укрыть подушкой... Ведь я люблю смерть.

Начинается страшная буря.
На фоне завываний ветра слышна морзянка.

Радист (он с другого судна): "Секуритас" получил пробоину ,застигнут бурей, координаты: 236 градусов 2 минуты южной широты, 17 градусов 11 минут южной долготы (неправильно! автору не преподавали географию!- прим.перев.). Желательна скорая помощь.
Голос: "Секуритас"? Под чьим флагом?
Радист: Неизвестно.
Голос: Отвечайте: "Виктория", координаты 193 градуса южной широты, тире, 17 градусов 2 минуты южной долготы. Меняем курс. Идём на помощь. Держитесь. Через четыре часа будем на месте. Желательны своевременные уточнения ваших координат.

Морзянка.

Радист: "Секуритас", SOS, необходима срочная помощь, координаты почти не изменились. Пробоина в носу, тонем. Спущены спасательные шлюпки. Заливает машинное отделение. Максимум через час судно потонет.
Голос: Отвечайте. Держитесь, через три часа прибудем. Просим информировать о перемене координат.

Морзянка.

Радист: Рация "Секуритас" отключается.
Голос (громко, как приказ) : Внимание, задраить люки. Радиосвязь со всеми суднами в зоне достижимости поддерживать. Спустить шлюпки. Готовность номер один!

Перемена шумового сопровождения.

Продавец: Уж вы довольно насмотрелись.
Лоренц: Почему вы так скоро включили свет? Я желал досмотреть мечту до конца. Это моя грёза, в ней Анна, которую я знаю по бюро... ах, знать бы мне, что делать!...
Продавец: Как, простите? Анна?
Лоренц: Я имею в виду девушку на корабле, который тоет... ах, да теперь всё равно, включите, пожалуйста, свет.
Продавец: Как пожелаете. Если вы торопитесь...

Увертюра, печальная музыка...

окончание следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

                                                    Тайна принцессы фон Кагран

Жила когда-то принцесса фон Кагран или фон Шагре из рода, который в более поздние времена прозывался Кагран. Её современник, св. Геогр, который убил Липового Червя и тем избавил местных жителей от опасностей, чем способствовал основанию града Клагенфурта, творил дела свои в Мерхенфельддорфе (равнинном селе на реке Марх) по ту сторону дунайского потока, о чём свидетельствует церковный сказ, здесь же, у раздольного заливного луга.

Принцесса была очень молода и красива, и был у неё воронок, на котором она опережала конных всадников. Свита уговаривала ,умоляла Принцессу не слишком удаляться одной, поскольку край тот придунайский был весьма неспокоен, границу его никто не осмеливался стеречь: позже хлынули через неё реты, маркоманы, норики, тезы, даки, иллирийцы, паннонцы. Тогда ещё не было никоких Цис- и Транслейтании: продолжалось великое переселение народов. Однажды нагрянули в край Принцессы венгерские гусары из пу`сты (степи), из раздольной,  в неизведанное к востоку простирающейся Венгрии. Они вторглись на своих диких азийских лошадках, резвых, как воронок Принцессы, сея повсюду страх.

Принцесса утратила власть и удел, она попадала из плена в неволю, ведь она и не билась за своё, и не желала идти в жены ни к старому королю гуннов, ни к старику-кагану аваров. Её стерегли как добычу стражники- множество красные и голубых всадников. Будучи настоящей принцессой, она скорее наложила б на себя руки, лишь бы не достаться старому королю, и вот как-то поздним вечером терзалась-мучилась она, та, которую захватчики готовились вывести вон из крепости дабы отдать в жёны то ли гуннскому, то ль аварскому хану. О побеге раздумывала Принцесса, надеялась, что стражники задремлют в сгущающихся сумерках, но надежда её всё иссякала. Воронка оставили Принцессе, а она не ведала, как только из табора выбраться да в свой край голубых холмов возвратиться ей. Без сна лежала она в своём шатре.

Тёмной  ночью почудился ей голос, не говор и не напев, баюкающий шёпот, обращённый именно к ней не из стана, звук неведомого Принцессе наречья, которая не смогла разобрать ни единого слова. Заворожённая, встала принцесса, распахнула полог шатра, всмотрелась в бескрайнее тёмное небо Азии- и с первая увиденная ею звезда мигнула пленнице, именно ей. Голос. одолевавший Принцессу, наказал ей загадать себе нечто -и она, зажмурившись, увидела укутанного в долгий чёрный плащ незнакомца не из чиста красных и голубых всадников. Он скрывал в ночи лик свой- и ,хоть Принцесса не смогла разглядеть его, поняла она, что именно этот незнакомец взывает к ней внушая иссякшую было надежду на вызволение.  Под узду воронка взял незнакомец, а Принцесса спросила его: "Кто ты? Как звать тебя, мой спаситель? Чем мне благодарить тебя?" Тот, приложив палец к устам своим, наказал молчать Принцессе, дал знак ей следовать за ним, запахнул её полой чёрного своего плаща- и повёл её, чернее чёрноты ночи, и воронка её, который легко ступал копытами и не всхрапывал, прочь из табора и дальше в степь. Принцессе всё чудился завораживающий её напев, которому силилась вторить она. Только Принцесса собралась было попросить незнакомца сопровождать её весь, как тот молча передал вольной пленнице поводья и дал знак ей пустится на коне вскачь.  Тут и пропало сердце Принцессы, которая так и не рассмотрела лица незнакомца, сокрываемого им лица, но послушалась она наказа, а и не могла ведь ослушаться. Она оседлала коня, онемевшая, глянула сверху на незнакомца, желая молвить ему что-либо на своём, и на его языке на прощание. Она сказала это глазами. А тот же оборотился да и пропал в ночи.

Воронок пустился вскачь, к Большой реке, чуя влажный дух, помчался он. Принесса всплакнула врпервые в жизни- и долго ещё находили народные старатели одинокие речные жемчужины в этой местности , которые подносили они затем первому властителю своему в Корону Св.Стефана, дарили купно с стариннейшими благородными каменьями, которые к нашему веку вышли все.

Обретя волю во степи вольной, ехала Принцесса день за днём, пока не достигла она местности, где Поток терялся в несчётном хаосе застойных рукавов. Очутилась она посреди сплошной ,поросшей сгорбленными карликовыми ивами топи. Вода ещё не пибыла- а деревца уже гнулись да шумели листвой под крепчающим ветром Равнины, от которого и выросли они такими убогими. Кротко шатались они как трава- и Принцесса потерялась, растерявшись: всё тут пошло волнами- ивы и трава. Равнина жила, а никакая живая душа не могла прижиться на ней. Сонные потоки Дуная подмывали будто нерушимые берега, торили себе пути, терялись в лабиринтах рукавов, чей ток резал расшатанные острова, крепчал и раздавался то накатами, то исподволь. Насторожившись меж вскипающими стемнинами, рокотом и хлестом, поняла Принцесса, что вода подмывает песчаные плёсы и  глотает ломти берега со всей порослью ивняка.  Острова то исчезали, то вздымались из хляби, будто в день первый Творения всяк миг меняя свои очертания, и таковою была жизнь Равнины до Большой Воды, когда под восстающими волнами судилось бесследно пропасть ивам и островам. На небе застыло грозовое пятно- и нисколько не виднелись вдали голубые холмы края Принцессы. Не знала она, где очутилась, ничего не ведала она о Тебенских высотах (Татрах), отрогах Карпат, которые тогда пока все пребывали безымянными, не нашла она речки Марх, впадающей теперь здесь в Дунай, а ещё меньше догадывалась она, что когда-то здесь посреди потока протянется граница меж двумя названными странами. Ибо не было тогда ни стран, ни границ к ним впридачу.

продолжение следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Этот год сломал ему кости. Он лежал на койке в клинике с парой искусно зашитых сине-красных шрамов и не считал дней до срока, когда ему обещано было снять гипсовый панцирь: под ним, обнадёживали пациента, всё заживёт. Неизвестный водитель, больной это узнал, умер. Он мельком подумал об усопшем и уставился в потолок. Он подумал о водителе как о погибшем у себя на родине, представил себе его ,такое ясное, сосредоточенное лицо, молодые и цепкие руки на руле, как наяву увидел его бешено мчащимся в гущу мрака- и там охваченного пламенем.
Наступил май. Цветы в палате, свежие и душистые, ежедневно меняли. В полдень ролеты на окнах не вздёргивали- и нектаром пахло в палате.
Силой воображения рассмотрев лицо покойника, убедился, что водитель погиб молодым. Раненый же, хоть и чувствовал себя стариком, был в действительности молод, а сутулился и опускал голову: собственные мысли и планы тревожили его. В юности он хотел было себе ранней смерти, не желал дотягивать до собственного тридцатилетия, а теперь вот жаждал жизни.
Прежде в голове его топорщились знаки препинания, а теперь сгустились первые предложения- посредством их он ступил в миръ. Прежде он считал себя способным всё домыслить до пределов, и даже замечал за собой шаги первопроходца в неизведанное- теперь оказалось, что они все вели в сторону. Долго не знал он, чему верить, и разве не стыдно вообще верить во что-то? Теперь он опёрся на собственный авторитет, обрёл доверие к себе.
Незадолго до выписки из клиники он посмотрелся в зеркало чтоб причесаться- увидел себя мало изменившимся, но немного осунувшегося на кисейной подушке, а в глубине растрёпанной своей шевелюры- нечто серебристое. Присмотревшись, он нащупал седой волос!
Сердце учащённо забилось.
Он безумно и отстранённо рассматривал свои волосы.
На следующий день, боясь обнаружить уже несколько седых волос, он снова рассмотрел свою шевелюру- но там белел по-прежнему лишь один. Наконец, пациент сказал себе: "Я ведь жив и желаю жизни. Седой волос, этот светлый свидетель моей боли и начала зрелости, как он мог напугать меня? Он отрастёт немного, а затем выпадет- и в памяти останется послевкусие страха! Мне ли бояться жизни, что ведёт к старости, жизни- процесса, который дал мне тело?
Я ведь жив!"
Он скоро выздоровеет.
Ему скоро тридцать. День настанет- но никто не ударит в гонг чтобы взбодрить юбиляра.
Нет, не настанет- он уже минул, первым в веренице дней ушедшего года. Года, который минул в муках.
Он живо думает о службе, стремится устроиться, поскорее миновать врата жизни- прочь от несчастливого, дряхлого, выморочного.
Говорю тебе: "Встань, иди! Твои кости целы".

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

     Фельдфебель Хвастек ,чью историю расскажу вам, застрелился из служебного оружия при следующих обстоятельствах. Он привязал один конец шомпола к спусковому крючку, а другой -примотал к железной ножке кровати, затем приставил он дуло к своему телу и потянул винтовку на себя. Выстрел прогремел из дула и пробил грудь Хвастека. Несмотря на ужасную рану, фельдфебель не потерял сознания. Он даже побежал в кантину, где за своим пивом заседали двое ефрейторов, упал им на руки. Они положили его на пол, расстегнули блузу. Он уж не мог говорить, хрипел и катался туда-сюда по полу. Оба ефрейтора были поражены и сразу не сообразили, что им делать. Это сталось в воскресенье пополудни, ни одного врача не нашлось в казарме. И пока один из свидетелей ,встав с корточек, кричал: "Дневальный!", второй схватил, используя подручное, свою кружку и попытался напоить умирающего. "Пей, Хвастек.- молвил он фельдфебелю.- Отпей, тебе полегчает".
     Пуля, однако, не сразу угомонилась, она продолжила чёрное дело, натворив ещё несколько ущерба и безобразий кулаком своим. Вначале она пересекла комнату и моментально срезала со стены портрет кайзера. Затем она проникла в соседнюю барачную спальню ,где расцарапала колено рутенского, из Трембовли, Западная Галиция, рекрута Грушки Михала так, что он слетел, вопя, с кровати- и сразу же вскочил обратно. На столе покоился уложенный по-походному ранец, который пробила пуля, не повредив притом банку консервированной говядины и "Конс. кофе по 46 кр. (кройцеров- прим.перев.)", зато исполосовала льняной мешочек, заключавший в себе "Приправы". а именно: соль, перец, жир и уксус. Затем дура полетела по двору, играючи силушкой и купаясь в воле, весело распевая как девица, да по улице устремилась. Мелькнула над самой макушкой лейтенанта Хайека, казарменного инспектора ,как раз принимавшего в своё распоряжение арестантов для летней уборки двора.Влетев в распахнутое окно казармы, она в щепки расколола приклады пары винтовок, висевших на коридорной стене. Уж истомившись, она ещё превозмогла стену комнаты кадетов Закса и Витальма. Там она застряла, и как чудесно: в большом будильнике, стоявшем на столе. Уж и забыли о ней, шальной, как по прошествии нескольких недель часовой мастер отыскал её, сытую и сонную, между винтиков и стрелочек прикорнувшую, тормозившую ход механизма.
     Хоть рассказанное мною не относится именно к нашей истории, я вам поведал о траектории полёта пули только потому, что мы все тогда, задолго до Войны (Первой мировой- прим. перев.) такое уж отвращение испытали от дела оружия, которое ежедневно в руках держали, не особенно рефлексируя, как писатель- своё перо, а бауэр- свою курительную трубку. Жадностью мы поражены были, прожорливостью того свинцового наконечника, который, свершив труд свой, ещё долго злобно куралесил своим путём, причинив ущерб здоровью, имуществу, строениям, да и ещё спящего свалив. И ещё потому баю вам это ,что мне, изредка припоминающему нашу давно минувшую историю, кажется, что бедный фельдфебель Хвастек вовсе не покончил с собой. Нет, он погиб от шальной пули, дуры, издалека, не из дула личного оружия несчастного летевшей ,распевая, напропалую, подло скосившего его, как и бедолагу Грушку Михала, которого мы ещё потом долго видели мучительно ковылявшего на паре костылей по казарменному двору.

     Казарма находилась вверху, на холме, в той части Градчан, которая по причине давнего ,запечатлённого в местной хронике события звалась "Похоржельцем", Горелым городком. Вокруг казармы раскинулись домишки, в которых прилипалы военного дела правили свои дела: дамы, сдававшие комнаты офицерам и одногодкам-контрактникам; портные, шившие старослужащим унтер-офицерам сверхнормативные мундиры из лучшего сукна; еврейские торговцы, скупавшие у солдат пайковый хлеб чтоб затем перепродавать его в мелкие гостиницы; лавочник, у которого солдаты запасались "нарезочкой" и "помазочкой" на хлеб, за два кройцера, потому, что в казармах получали к ужину они только чёрный кофе.
     Казарма "У картечи" находилась дальше внизу, на Нерудагассе. Она слыла достопримечательностью, поскольку в её чердаке застряла  орудийная "нарезочка" с осады Праги Фридрихом. Из тыльных гостиничных окон открывался чудесный вид на долину меж Градчанами и поросшей лесом горой Лавренци, и на чисто выбеленные домики Страховерского монастыря, и дальше- на башни и крыши старого города. Днями напролёт гостиница выглядела заброшенной и вымершей. Кошки баловались на солнышке да на каменных ступенях лестницы. А из кухни доносился перестук отмываемых тарелок, а куры толклись под сырыми скамейками распивочного зала. Но вечерами здесь бывало очень даже шумно. Из всех ближних казарм сюда сходились солдаты со своими девками, принимали пиво и шнапс, играли в зазорные карты, ссорились, кричали, политизировали и распевали строго запрещённые песни, как то: сорок восьмого года "Спи, Гавличек, в своей могиле!", гимн битвы при Белой Горе, шуточную "Из Германии черкнул нам Шуселка", а закоренелые фанатики- "С нами Россия".

продолжение следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,................................................................................................... !:)

Макс: И чем тебе претит этот вопрос?
Анатоль: Да, ...этот вопрос... я нахожу его неуклюжим, по форме, хотя бы.
Макс: Ну, тогда сформулируй его так: "Кора, верна ли ты мне с той поры, как мы познакомились?"
Анатоль: Хм... В этом что-то есть. (Коре). Кора! Была ли ты...? Опять бессмыслица!
Макс: Бессмыслица?!
Анатоль: Я прошу... нужно только уразуметь, что мы желаем узнать. Собственно, мы и не подозревали, что влюбимся взаимно до безумия. Вначале нам казалось, что наше увлечение мимолётно. Кто знает...
Макс: Кто знает...?
Анатоль: Кто знает, полюбила ли она меня  прежде, чем разлюбила моего предшественника? Что пережила эта девушка за день до нашей встречи, прежде чем мы разговорились впервые? Выпуталась ли она из предыдущего? Возможно ли, что тогда дни и недели в ы н у ж д е н а была влачить старую цепь? в ы н у ж д е н а , говорю я.
Макс: Хм.
Анатоль: Я скажу даже больше... В первое время наша связь была лишь капризом- с её и с моей стороны. Мы не ждали , не искали взаимно большего, чем преходящего, сладкого счастья. Если она тогда изменила мне, в чём могу её теперь упрекнуть? Ни в чём, вовсе.
Макс: Ты по природе своей уступчив.
Анатоль: Нет, вовсе нет, я нахожу недостойным смешивать возможные абсцессы прошлого с нынешним нашим.
Макс: Ну, ты мыслишь осмотрительно. Но я помогу тебе справиться.
Анатоль: ...?
Макс: ты спроси её именно так: "Кора, с тех пор ,как ты полюбила меня... ты верна мне?"
Анатоль: Звучит ясно и просто.
Макс: .... ну же?
Анатоль: Но это совсем невозможно.
Макс: Ох!
Анатоль: Верна! Что это значит, в сущности: "верна"? Подумай только... она вчера ехала в вагоне поезда- и некий напротив неё сидящий господин придавил носок её туфельки своей ногой. Теперь же вовсе не исключено, что по причине присущих ей бесконечно обострившейся остроты восприятия и утонченности способов самовыражения, которыми она, как медиум, несомненно, наделена, Кора усмотрит в случившемся измену.
Макс: Ты по-смо-три!
Анатоль: Тем более, что нам иногда случалось вести разговор на эту тему, и Кора уже знакома с моими, несколько завышенными, требованиями на сей счёт.  Я самолично сказал было ей: "Кора ,если ты даже просто посмотришь на другого мужчину- это уже, считай, измена мне".
Макс: А она?
Анатоль: А она... она улыбнулась мне да и молвила в ответ: "Как ты мог подумать, что я засматриваюсь на других?"
Макс: И всё же, ты полагаешь...?
Анатоль: Были случаи... Один, настойчивый, идя следом за ней, догнал и слёту поцеловал Кору в шейку.
Макс: И... это...
Анатоль: И это значит, что измены не исключены.
Макс: Итак, ты не желаешь расспросить её.
Анатоль: О, напротив... но...
Макс: Всё, что ты нарассказал ради самооправданья- бессмыслица. Верь мне: бабы понимают нас, когда мы спрашиваем насчёт их верности. Если сейчас вот ты нашептал бы ей елейным, ласковым голоском :"Верна ли ты мне...", она б тебе не о каблуке незнакомого господина  и не о поцелуе слёту в шейку нарассказала, но - о том ,что мы обычно считаем изменой, и коль ты горазд на дальнейший расспрос, который бы всё прояснил...
Анатоль: Итак, ты желаешь, что я ,несмотря ни на что, должен спросить её...
Макс: ...Ты ведь хотел этого!
Анатоль: Мне только что пришло на ум нечто новое.
Макс: А именно...?
Анатоль: Неосознанное!
Макс: Неосознанное?
Анатоль: Я имею в виду неосознаваемое обстоятельство.
Макс: Ага.
Анатоль: Они могут являться открыто, но способны давать о себе знать исподволь, неясно.
Макс: Не мог бы ты обяснить поконкретнее...?
Анатоль: Представь себя в сумрачной, таинственной комнате.
Макс: Сумрачной... таинственной.. представил.
Анатоль: В этой комнате- она... и пристутствует ещё некто.
Макс: А как вы туда пробрались?
Анатоль: Оставляю вопрос открытым. Есть же предлоги... Довольно! Что-то похожее может случиться. Теперь- пара рюмок рейнского. Особенный душная атмосфера , довлеющая над всеми, дух сигарет, парфюмированных обоев,  неясный свет стеклянной люстры... и красные шторы... одиночество... тишина... только, шёпотом, сладкие слова...
Макс: ...!
Анатоль: И другие укладывались! получше, поспокойнее её!
Макс: Только это ещё меньше вяжется в темой верность, если вот так с разными совершаешь похожие дела.
Анатоль: Бывают такие запутанные случаи...
Макс: Что ж ,друг мой. ответ на сложнейшую загадку, над которой ломали головы титаны духа,- пред тобой. Сто`ит тебе только поговорить- и всё, что желаешь, узнаешь. Один вопрос- и ты доведаешься, один ли ты из немногих л ю б и м ы х  и с к л ю ч и т е л ь н о , сможешь узнать, кто твой соперник, чем он потеснил тебя- и  ты запинаешься на ровном месте! У теья- один вопрос начистоту к судьбе! А ты медлишь! Дни и ночи напролёт страдал бы, полжизни отдал бы за Правду- да вот она, пред тобой, даром, и ты не согнёшься чтоб подобрать её! А почему? Ибо дама, которую ты любишь, не должна перечить идее верности, а ещё потому, что всё ж иллюзия в тысячу раз дороже тебе Истины.  Довольно игры, буди эту девушку и довольствуйся впредь гордым осознанием того ,что мог бы ныне сотворить чудо.
Анатоль: Макс!
Макс: А что, я неправ? Ты разве сам не знаешь того, что сказанное тобой здесь- детский лепет, пустые фразы, которыми ты ни меня, ни себя не способен запутать?
Анатоль (возбуждённо): Макс... Позволь сказать тебе от своего имени: да, я желаю спросить её!
Макс: Ах!
Анатоль: Но не заставляй меня злиться- не в твоём присутствии!
Макс: Не в моём?
Анатоль: Если и суждено мне это, ужаснейшее, услышать, коль она ответит мне : "Нет, я изменяла тебе", то я должен оказаться единственным свидетелем тому . Быть несчастным- это ещё не всё горе, осознать своё положение- это всё! Этого я не желаю. Ты же мой лучший друг- вот отчего не хочу я ,чтоб твой сожалеющий взгляд коснулся меня, несчастного, и первые поведали ,сколь я жалок.  Возможно, в моём нежелании присутствует иной мотив, возмоежно, я стыжусь тебя. Ведь если ты узнаешь горькую правду, то более не должен увидеть меня вместе с этой девушкой! Нет, ты не должен услышать вместе со мной невыносимую истину. Ты схватываешь суть мною сказанного...?
Макс: Да, друг мой, (Жмёт Анатолю руку), и я оставляю вас наедине.
Анатоль: Друже мой! (Провожая Макса к двери). Не долее, чем через минуту позову тебя! (Макс удаляется из комнаты).
Анатоль ( стоит пред Корой... пристально и долго смотрит на неё...) Кора!  ...! (Качая головой, обходит Кору). Кора!  ... (Пред Корой на коленях). Кора! Моя милая Кора!... Кора! (Встаёт, приблизившись): Проснись... и поцелуй меня!
Кора (встаёт, трёт глаза, бросается на шею Анатолю): Анатоль! Долго я спала? ...Где Макс?
Анатоль: Макс!
Макс (является из соседней комнаты): Вот я!
Анатоль: Да... довольно долго ты спала... а ещё говорила во сне.
Кора: Ради Бога! Всё ж, ничего предосудительного?
Макс: Вы просто ответили на его вопросы!
Кора: А что же он спрашивал?
Анатоль: Тысячу всячин!...
Кора: И я на каждый вопрос ответила, на все?
Анатоль: На все.
Кора: А что спрашивал, этого знать нельзя?
Анатоль: Нет, этого нельзя! А завтра я снова загипнотизирую тебя!
Кора: О, нет, никогда впредь! Это же колдовство. Когда у тебя спрашивают, а проснёшься- и ничего не вспомнишь. Ясно, наболтала я сущего вздора.
Анатоль: Да, ...например, что ты любишь меня.
Кора: Правда.
Макс: Она не верит в это! Очень хорошо!
Кора: Но посмотри... то же я могла бы сказать тебе и бодрствуя!
Анатоль: Ангел мой! (Обьятие).
Макс: Господа мои... адьё! ...
Анатоль: Ты уже уходишь?
Макс: Должен.
Анатоль: Не злись, если не провожу тебя...
Кора: До свидания!
Макс: Ничего подобного. (У двери). Одно мне ясно: бабы и под гипнозом лгут... Но они счастливы- и это главное. Адьё. детки. (Они не слышат его, поскольку прочно слились в страстном обьятии).

Занавес

продолжение следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,................................................................................................!:)

Фрау Бригитт: Клянусь, не знаю,

                         живёт ли в этом доме чорт. Сюда

                         следы его ведут, до самого порога.

Адам: Возможно ,он перешагнул порог мой?

Фрау Бригитт: Да, может быть и так,

                         но в комнате...

Вальтер: Да, в комнате?!...

Лихт: Простите, ваша честь, следов тут нет.

Фрау Бригитт: Ах, здесь прервалась череда.

Адам: Исчезла череда. Я -негодяй.

           А этот парень нет, не преступил закона.

           Коль серою воняет у меня

           в регистратуре, непорядок в кассах,

           клянусь, я ничего не стою в этом кресле.

Вальтер: И я. про себя  Хм...Какие там ступни?

                Одна, пожалуй, левая, сдаётся...

                Герр судия, возьмите вашу папку,

                о, будьте так любезны!

Адам: Ах, папку!?

Вальтер: Да, пожалуйста, возьмите!

Адам: Герр Лихт, пожалуйста, подайте.

Вальтер: Ну что за церемонии, к чему?

                Лишь шаг навстречу сделайте.

Адам: Я сделал. Очередь за вами.

Вальтер: Я б на ушко вам что-то нашептал.

Адам: Пожалуйста, когда-нибудь шепнёте...

Вальтер: Охотно. когда Лихт вновь усаживается на своё место

                Ответьте, господа, в деревне этой

                есть кто-то косолапый ли, хромой?

Лихт: Гм...Конечно, в Хьюзуме имеется один...

Вальтер: Да? Кто же?!

Лихт: Коли вам угодно,

          спросили бы судью Адама.

Вальтер: Судью Адама, так? 

Адам: Не знаю ничего,

           я десять лет судья в деревне этой,

           я знаю всё и обо всех тут.

Вальтер (Лихту): Кто же? Кого имеете в виду?

Фрау Марта: Пускай они ступни свои покажут:

                      что прячут под столом-то, будто

                      о них ,судье, речь тут идёт?

Вальтер: Кто? Герр судия Адам?

Адам: Я? След...?

           Неужто чорт- я. Это ли копыто? вытягивает левую ногу из-под стола

Вальтер: Клянусь, нога- обычная. тихонько

                Заканчивайте заседание.

Адам: Сам чорт с такой ногой на танец

           пошёл бы да не осрамился.

Фрау Бригитт: Да, а что? Герр судия, вы...

Адам: Что? Я?

Вальтер: Заканчивайте, быстро.

Фрау Бригитт: Ещё одна подробность ,господа:

                        примите во вниманье эту штучку!

Адам: Да что за штучку?

Фрау Бригитт:  Этот вот парик!

                          Где вы видали чорта в буклях?

                          Присыпанная тальком эта башня

                          годится певчему на кафедре соборной.

Адам: Откуда знать нам, фрау Бригитт,

           что носят в пекле? Говорят,

           нечистый ради почестей людских

           парик надев, является в миру.

Вальтер: Ничтожество! Вы заслужили казни

                прилюдной, коль не должность ваша!

                Кончайте слушанье немедля!

Адам: Я надеюсь...

Вальтер: Надежды прочь! Довольно

                вам выгораживать себя.

Адам: Неужто

           вы полагаете, что я, судья,

           вчера парик оставил на лозе?

Вальтер: Помилуй, Боже. Ваш парик в Содоме

                сгорел, осыпан серою.

Лихт: При этом,

          простите за вмешательство, в одном

          из париков, мой сударь, кошка

          вчера приплод метнула.

Адам: Но позвольте,

           коль юноша меня не обвиняет, почему

           я должен бросить своё место?

           Я положу парик на стол, и если

           ответчик утверждает: вещь- моя,

           суд Утрехта решенье примет.

Лихт: Гм. Парик подходит вам, мой дорогой,

          он будто вырос на макушке вашей. примеряет парик Адаму     

Адам: Клевета!

Лихт: Неужто?

Адам: Он велик. смотрится в зеркало

Рупрехт: Ай, точно он, проклятый!

Вальтер: Тихо,вы!

Фрау Марта: Ах, ты проказник, ай судья!

Вальтер: Ещё раз спрашиваю вас:

                закончить дело  м н е?

Адам: Что? Это приказанье?

Рупрехт (Еве): Скажи всем, Ева, он?

Вальтер: Бесстыжий, он не признаётся?

Вейт: Молчи ты, говорю.

Адам: Ну погоди, ты ,бестия! Ну попадись мне.

Рупрехт: Эй ты, с ногою лошадиной!

Адам: Эй, пристав!

Вейт: Ну, замолкни!

Рупрехт: Ну, попался, ты.

                Теперь песку в глаза не бросишь.

Вельтер: Кончайте шутки, герр Адам.

Адам: Ну, коли вам угодно,

           я оглашу свой приговор.

Вальтер: Отлично, оглашайте.

Адам: Суть дела мне ясна. Налётчик

           известен- Рупрехт он.

Вальтер: Неплохо. Дальше.

Адам: Сим повелеваю

           в колодки заковать вора, который

           к тому же покусился на судью,

           и в заключении держать, сколь долго,

           вот этого ещё я не решил пока.

Ева: Ах, Рупрехта...?

Рупрехт: Меня в колодки?

Ева: За решётку?

Вальтер: Не беспокойтесь, дети...Что же дальше?

Адам: По-моему, кувшин он мог бы заменить,

           восполнить убыль.

Вальтер: Что ж, отлично.

                Закончен суд. Пусть Рупрехт

                обжалует решение.

Ева: Что? Рупрехт

         пусть обратится в городской...?

Рупрехт: Что? Я...

Вальтер: Да, чорт побери. И до тех пор...

Ева: Что до тех пор?...

Рупрехт: Мне- за решётку?

Ева: С колодками на шее? Ай, судья,

        бесстыжий, это он!

.....перевод с немецкого......................................Терджимана:).........