* * * * *,..............................................................................................!:)

Державник: Нам- разрушить своё последнее пристанище. Расщепить нам доски пола под своими ногами. Мы должны расстаться с последней нашей надеждой. Нам больше нельзя назад. Мы не долны позволить себе по-прежнему  у б е г а т ь.
Анна: Чего ты ждёшь от нас?
Державник: Мы должны пристать к берегу, а корабль- взорвать.
Бунтующие: Разрушить корабль?
Анна, Клоц, Женщина и Мужчина: Нет!
Державник: Разве мы не желаем Освобожденья?  Мы освободим людей только явившись к ним свободными!
Анна: Но это наша смерть!
Державник: Нет, это наша вера- людям! Нам следует ,преодолев величайшее искушение, лишиться всего!
Бунтующие: Земля! Земля! Город! Тут бухта!
Науке: Причал!...Спасите! Мы подохнем от чумы! Прочь из бухты!
Державник: О вы, братья, прежде чем понесём свободу людям, вначале нам бы слиться, сплавиться воедино что соты в меду, в неповторимый разящий вдаль любовью пламенный луч. Братья! Мы суть едины в Любви!
Все: Братья! Любовь!
Державник: Люди! Мы верим!
Все: Мы верим!
Науке: Полный ход по реке! Спасение!...Только бы подальше от земли!
Дердавник: Мир! Наше Тело несёт Свободу повсюду. Братья, товарищи, ради Людей отбросьте ваши жизни прочь- и наша Вера устремит нас в Грядущее.
Анна: Свобода!
Науке: Воля жить, - не умирать! Земля уж погребает нас! Прочь! Прочь!
Державник: Последнее владенье наше, бедных, уничтожу во имя Свободы. Вольно, налегке дадимся Миру.
Все: Жертва!
Державник: Это рычаг взрывателя, опущу его- корабль наш оборотится ясным Светом...Мужество, Убеждённость! Нам нет пути назад. Пред нами- Город! Нам приземлиться: и да не станем впредь искать убежища на судне!...Жертвуем!
Науке: Нет! Во имя всего сушего в мире, нет- жертве! Я не приму её, это нечестно! руку прочь от рубильника! (Бросается на капитанский мостик чтоб ухватить Державника за руку)
Мужчина: Берег! Вот тут земля! Мы на земле!
Анна: Мы на земле!
Державник: Назад! Я взрываю! Все, кто хочет жить- на землю!

 

Одиннадцатая сцена

Державник  берётся за рычаг. Темнота наступает. Все бросаюся с корабля на берег. Последним приземляется Державник. В темноте корабль взлетает в воздух. Свет. Все стоят на берегу.

Все: Земля!  
Больной: Камни под ногами! Мы на земле.
Науке: На помощь: Смерть оседлала меня!
Державник: Ты живёшь: я полагаюсь на твою волю.
Науке: Все пропало! Корабль потерян:  впредь мы не сможем вернуться!
Державник: Спасено. Впервые свободны!
Больной: Вот, город пред нами!
Науке: Это настоящая действительность! Помогите! Явь явилась!
Мужчина: В город! В Первую Свободу!
Все: Город!...Свобода!

Конец второго акта.

Третий акт

В избранном Городе

Первая сцена

Три Городские революционерки

Первая революционерка: Последняя крынка молока на всех. Чтем мне кормить  своих больных?
Вторая революционерка: Мы-то сами держимся пока неплохо. Но моим фабричным каково!?
Третья революционерка: Я уж совсем ослабела. И ещё мужчины печалятся, что хлебные карточки не отоваривают!
Первая революционерка: Уже без опаски не глянешь кому в лицо: зараза витает ,подбирается воздухом. Мужчины падают замертво на баррикадах то от голода, то от чумы.
Третья революционерка: Никто не поест, если мы не позаботимся достать пищи! Сколь долго ещё продержимся? И что нам делать?
Первая революционерка: Мы должны отыскать дорогу из города. Иначе, они совсем утратят доверие к нам.
Третья революционерка: Если доберёмся к мещанам, будем договариваться с ними.
Первая революционерка: Как нам к ним добраться? Шаг за баррикаду, по трупам- и мы будем расстреляны как наши мужчины!
Вторая революционерка: Я не могу спокойно глядеть на этих собак после того, как они позволили врагам вторгнуться в город. Восемьдесят тысяч наших душ они завербовали из сёл, восемьдесят тысяч душ в рабство на шахтах запроторили, восемьдесят тысяч душ они оставили гнить в клоаках, нас, избиваемых, истязаемых, обречённых на смерть ,как рабов! Что получили наши кроме иссякшей крови в жилах, от работы и голода, от болезней? и после всего этого нам толковать с бюргерами (обывателями- прим.перев.)?! Всё им простим теперь?
Третья революционерка: Но мы в тупике! Что нам делать? Наши долго не вытерпят. Сегодня день, а завтра может не настать. Слабость может внезапно одолеть всех. Бессмысленная надежда овладеет погибающими!
Вторая революционерка: Впервые узнала сегодня: слухи пошли. Будто что-то большое в нас надломилось в отчаянье!
Первая революционерка: И я слыхала!
Вторая революционерка: Будто самолёт сбросил сотню тысяц прокламаций: каждому наобещал счастья.
Третья революционерка: Нет, это много необычнее простой листовки. Завтра все, гляди - и  выйдут сдаваться на милость врагу! Или на подлость.
Первая революционерка: Сдаваться -на подлость.
Вторая революционерка: Должно быть, появились в городе люди, которых никто не видел, они ходят кругом да подбадривают слабых. Но кто в это поверит? Лихорадочный бред. Как они могли сюда проникнуть?
Третья революционерка: Как пробраться нам? Как мы предолеем баррикады? Стоит сделать шаг по ту сторону, была б надежда!
Первая революционерка: Выйти невозможно: мы тут обфлажены.
Вторая революционерка: Мы в плену!
Первая революционерка: Чего нам не испытать больше, это свободы.
Вторая и Третья революционерки: Свободы!
Третья революционерка: Свободы, говорю? Как я могла вымолвить это слово? Снова видеть цветы? Небо -надо мной, воздух- во мне? Моё платье веется на лугу?
Первая революционерка: Но бюргеры как-то выбираются из этого за`мка?  Наши только двоих обывателей взяли в плен, тех, которые сторожили ворота!
Вторая революционерка: Бюргеры ускользали,- и настал день,когда восстание захлебнулось.
Первая революционерка: Должны быть лазейки по ту сторону стены!
Третья революционерка: Я совсем слаба. Мы должны попытаться!
Первая и Вторая революционерка: Искать! Подземные ходы!
Третья революционерка: Вниз...Ты смелая?
Первая революционерка: Не о том речь! Никто нас не испытывал на смелость, когда вспыхнуло восстание. Это последнее!
Вторая и третья революционерка: Низом!

Вторая сцена

Предыдущие. Анна.
Анна выходит из укрытия.

Три революционерки: Где мы? Впереди тьма. ...Стой, шум! Ах! ...Кто это тут? (Анна на свету) Как ты пробралась сюда?
Анна: По реке!
Вторая революционерка: Кто ты? ты не из наших!
Анна: Я пришла к вам. Нас ловили как летучих мышей, высвечивали. Мы дни напролёт ползли канавами, погребами ,тоннелями к вашим. Братья преодолели стены чтоб пробраться в город, что капли дождя сквозь земную толщу.
Первая революционерка: Вы- к нам? А мы желаем наружу!
Анна: Вы- наружу: куда?
Три революционерка: На свободу.
Анна: Я проведу вас к Свободе!
Три революционерка: На волю?
Анна: Почему вы сомневаетесь? Ведь миг назад вы были уверены ,что дождётесь Её.
Первая революционерка: Город окутала чёрная зараза: внезапно на гладкой коже являются зловонные нарывы. Меченные ими валятся с ног и умирают. Чума будто врагом заслана. Сирена завыла - и собрание меня определило заботиться о больных. Ныне я слишком ослабела.
Анна: Ты слишком слаба? Это хорошо. ты сзазу ощутишь силу в себе, ты же когда-то поверила!
Вторая революционерка: Что ещё могу сделать я? На фабриках наших нет ни угля ни электричества, приводные ремни высохли без смазки, всё что можно пошло на металл для оружия, а рабочие при смерти от истощения. Сможем ли мы работать ещё? Что мне предпринять?
Третья революционерка: Хлеба им надо! Хлеба! Только его! Его тут нет. Эта свобода -оправдание, которым обременён каждый...Не снести мне этого ярма. Кто я теперь? Ничто? А для других я- Ложь.
Анна: Где суть вы ,сёстры? Далеки от себя. Сложились будто ещё нерождённые дети. Вы пока- лишь инициалы собственных имён. Вы- чиновники, министры, руководительницы- но из вас эти ли наружные сущности? Не вам ли, обдумав, поклясться вслух, что живёте и действуете во Имя Идеи? О, тогда- вы пропали! Вначале осознайте это : вы пропали, город потерян, Свобода утрачена!
Первая революционерка: Мы с величайшей отвагой давно отбросили сомнение. Там ,за нами- люди твёрды и убеждёны, а узнают они, что мы тут увязли в никчемной, безумной борьбе с Ничем ,тогда от безнадёги умрут они что дождевые черви на иссохшем камне!
Анна: Но вы потеряны коль не внемлете внешнему совету! Вы желаете Свободы! Вы сами суть Свобода: вам не зачем проклинать, ни вытеснять что-либо. Как? Вы вели? Вы назначали? Вы собраны, организованы, отмечены в докладах, суть номера- очислили всё и вся?  В каком старом мире живёте вы? Желаете себе оставаться трупами?
Первая, Вторая, Третья революционерки: Что мы должны предпринять?
Анна (Первой): Оставь свои госпитали.
Первая революционерка: Ах, но они пропадут!
Анна: Больные окрепнут: о хворых ты сама позаботишься. (Второй) Оставь фабрики!
Вторая революционерка: А работа- она прекратится!  Пустота, это отчаяние, когда ничего не делается!
Анна: Фабрики должны отдохнуть. Ты сама потрудишься! (Третьей) Больше не печалься о пропитании!
Третья революционерка: Голод! Голод! Знаешь ли ты, что выкликаешь: Голод!
Анна: Сама пеки хлеб! Народ в вас не нуждается! Вы нуждаетесь в других, когда нужны самим себе!
Вторая революционерка: Но это Распад!
Анна: О, наступил бы "распад" в городе, светлая, благая тишь, задал бы ритм и дыханье всему!
Первая революционерка: А на что мы тогда сгодились бы? Не спутает ли нас эта ...тишь?
Анна: Мы не одни. Верите ли вы в то ,что мы устоим ,если все городские бедняки мира не потянутся к нам?  Во все стены ввинчиваются взгляды,  все глаза горят ввысь: к нам, к нашим!  Нам внимают все, очаявшись, такие же как и вы сами, растерянные. Всякий крик ,что рвётся из уст наших, является из миллионов уст! Не верьте, что мы сильны лишь когда маршируем полками. Пронзите взглядом стены, переступите кордоны! Гряньте всем любящим женщинам! Миллионы женщин во всех странах живут и умирают на одиноких островках, омываемых Отчаяньем. Одинокие живущие ждут вас.  Миллионы негодующих людей готовы бороться рядом с нами! Увидьте: эта Земля наполнена миллионами теснимых, окаменевших в одиночестве, пусть  пока несоюзных,восстающих из Темноты женских тел ,- они рядом : их глаза пока закрыты, их руки скрещены будто покоиньчьи; этот мир ,похожий на тесное гигансткое кладбиище сплетённых колечками кос, но крик ваш, вопль потерянным - и бедные пробуждаюся, их очи, силясь, видят вас , и общее биение сердец тревожит землю- и ,вслед за общим вздохом, каждая рука обретает покой, всякий труд прекращается, все фабрики исчезают, всякая пуля-убийца падает оземь, не тронув тела.
Вторая революционерка: О ,а чем будем питаться?!
Анна: Ты не будешь распределять пищу, даже если ничего другого кроме как руководить не желаешь себе! Привыкай, моя дружка, быть пониже люда, злись, пока однажды тебе это не надоест.  Лишь День, один-единственный День Покоя, День Покоя Всех Людей на Земле- и этот старый мир переменится: ваши стены и могилы сами похоронят ваших врагов, а вы даже не пошевелите рукой. Один День чтобы распрямиться, улыбнуться, вздохнуть в полную грудь, обрести полную силу!

Третья сцена

Предыдущие. Народ вовне.

Народ (колышется): Голод!
Три революционерки: Народ! Он ждёт нас! Что они возглашают?
Народ (издалека): Голод!
Первая революционерка: Я слышу: голод!
Вторая революционерка: Что нам делать?
Третья революционерка: Они надеются на нас. Мы ни на миг не оставим их.
Вторая революционерка: Нам следует приняться за дело.
Первая революционерка: Мы не останемся здесь. Они ждут нового порядка передела.
Анна: вы должни идти к ним. Вам нельзя медлить с новыми переделками. Вы должны быть среди людей и помочь им. Помочь до нового Всемирного Рассвета.
Народ (издалека): Голод!

Удары в дверь.

* * * * *,..................................................................................................!:)

Второй акт

На корабле.

Первая сцена

Науке. Первый заключённый. Второй заключённый. Офицер.

Науке: Ешьте, молодые, кушайте! Не наелись,- добавки вам. Будьте на корабле как у себя дома! В пути и я отъемся.
Первый заключённый: Воля. Воздух свеж: двенадцать лет отстдел- не надышусь.
Науке: Воздух? Не сказал бы. С тех пор ,как из моря мы поплыли рекой, мой нос заложило.
Первый заключённый: Вот бы Офицеру мундир долой?! Колет глаза мне: пока штрафуна вижу- всё как бы не на воле.
Науке (Офицеру): Снял бы ты кафтан. Дванадцать лет мундир твой старику жизнь портил. (Офицер скидывает китель долой) Тут тебе жизнь новая, видишь ли? Мы ещё кое-кого размуднируем.
Первый заключённый: То же значилось в листовках что нам подбросили. Государственный адвокат говорил...
Науке: Ах, оставь госадвокатов, нет их больше! В молодости зарёкса насчёт полицейского: вот вырасту- и раздену его. Теперь вот новый мир строим - и никаких погонов!
Второй заключённый:Тот же призыв заключался в моём последнем слове на суде, а именно...
Науке: Забудь суд, юноша, не осталось судов. Мы не держим речи, но делаем по правде. Мы тут на палубе переполненной братство укрепляем, офицеров опрощаем - и к узникам подсаживаем! Вспомнил вот... когда молод был, корабельный юнга, кочегар, точильщик, знал, что время наше придёт... Офицер, ты досыта поел?
Офицер: Сыт. Поем когда причалим.
Науке: Голодай, брат Убийца, голодай с толком. Тут всяк ест и голодает по своему хотению. Свобода, видите ли!...
Первый заключённый: Когда пристанем, адьё тем, бывшим: старая родина мне приелась.
Науке: Как, ты хочешь дёрнуть? Так не пойдёт, товарищ!
Второй заключённый: Что, вы нас не отпустите?
Науке: Отпустим? Но, брат, куда вы денетесь? Наш путь только начался! Корабль будет заходить в каждый порт на реке, мы- в город, и- в люди. В каждом городе на реке! Станем посвящать в товарищи тех, которые пойдут с нами к нами!
Офицер: И что потом?
Первый и второй заключённые: И что за дело предстоит?
Науке: Дело? Братьм, молодым, чем им баловаться? К нам все в ватагу, станем офицериков разоблачать, полицаям сабли обрывать, прокуроров опускать на землю грешную- и с нами, к нашим всех! Из города в город. Тут, на реке да в море товар отбирать у встречных мореходов, врагов непримиримых запирать в трюмы, в городах сходы устраивать. Каждый найдёт себе дело по душе. Свобода, друзья! О чём вопрос? Вы таки мужчины?! Моя матушка могла б вас поучить: она прошмугнула в пекарню, хлеб под юбку сунула -и бегом прочь, а шуцману ножку подставила, он и чебурахнулся своим шлемом- и это бедная затраханная матросами сука!
Первый заключённый: И там-то ,на берегу, своё возьму данью! Двадцать лет ждал того. В первую голову этим займусь!
Науке: Дань? Деньги? Вы, бедные ребятки, в тюрьме замечтались. ...Зарубите себе на носу:  о деньгах впредь забудьте. каждый возьмёт, что попадётся под руку: горшок, дом, корабельный трос. Земли хватит на все руки. Накормим, приютим и оденем всех, а себя -в последнюю очередь. Свобода! Воля! Долой неравенство!
Первый и второй заключённые: Долой неравенство!
Корабельные узники (из-под палубы): Выпустите нас! Жить! Мы хотим жить!
Офицер: Кто эти? Кричат!
Науке: Арестанты, они в трюме, теперь нам не мешают. Они в надёжном месте. Теперь нам не мешают.
Офицер: Кто-то из наших там?
Науке: Их закрыли: они ведь враги! Теперь нам не мешают. Не печалься по ним: ведь у нас много дел впереди поважнее: товарищ, ты на берегу пойдёшь к солдатам. Таких как ты ведь много там. Кому-то послужишь примером.
Офицер: А дамы?
Науке: Женщины сделают тоже на иной манер. Знаю от матери ,что одна баба способна полгорода уложить. Женщины пойдут к "тёпленьким", которые нам сочувствуют, чтоб "разогреть" их. Тогда, доложу тебе, спозаранку, все головы подымут - и такой рёв почнётся, словно рык львов из клеток. Вот, видите, мы же тут ,сколько нас много. А новые товарищи покажут кулаки тем, кто ещё не опомнился!
Офицер: Женщины на корабле!
Науке: Дамы! женщины, подымайтесь сюда!

Вторая сцена

Предыдущие. Анна.

Анна (входит): Чего желаете? Зачем звали вы меня? Что кричите в мою новую жизнь? На море я дивилась звёздами. Ветер овевал меня. Свет клокотал надо мною. Меня окру`жил Свет. Я подаю ,воздев вверх, руки Свету. Я обнимаю вас, мои любимые, в Свете. Вы- нежные, сочные Лучи, а я окунаюсь в вас. Мы покончили с Тьмой. Мы сожгли тени.
Науке: Нездоровые головы у них ,теней оттого и заперли мы их в трюм: там же ,в темени, таким уютнее.А патроны, что мы отобрали у них- теневой товар. А вино, пиво, ром, провиант, которым у теней разжились мы... тьма всё...Ешьте, угощайтесь, молодёжь: долой Тьму!
Анна: Долой Тьму! Мы суть от Света. Я- только Свет. Ты есть Свет. Я обращаюсь- и зрю тебя: ты Свет. Я стремлюсь поверх тебя: мы- широкое, огромное, полыхающее Светлое Пламя.
Первый заключённый: Пламя, пламя! Мировой Пожар! Протуберанцы из банков, огонь пожирает бумаги, счета: всесветный жир становится пеплом.
Второй заключённый: Запасники, звонкие залежи, деньги! Люди берутся за руки. Я ждал этого. Мир никому ничего не должен.
Офицер: Не должен! Невиновен! Можно ли невинных убивать! Я падаю вам в ноги, обнимаю ваши колени. Я стал свободным. Баба, твои ноги обнимаю обеими руками: твоё убитое дитя живо во мне! а я жив в твоём лучистом ложе, лик твой- родник светлый, твои руки- подрагивающие ручейки света. Осени меня своими лучистыми волосами! Я-Вина. Я пришёл из казарменной темноты.  Я- мясник, я убил, я должен был умереть- и возродился снопом лучей. Я падаю пред товой на колени, челом бью о пол, безоружен, ты видишь меня насквозь. Свети мне: я заживу наново ради Свободы.
Анна: Свобода! Как эта светлая круговерть-кутерьма надо мной стремися ввысь! О, держусь ли ещё на ногах?!  Не замечаете разве: от меня в мир расходятся ревущие, блистающие круги? Чего вы ждёте? Вы звали меня. Не заметили вы разве, как за кормой ,кипя ,шумит простор?  Почему я одна? Почему вы не летите со мною? Забыли нешто, как мы сообща брали на абордаж чужие корабли, комкали дрожащих наёмников- а сколь мало нас было! Но мы были свободны!...Почему спите? Неучто я бодрствую в одиночку? Подъём! К нам! Оставьте ваши члены! забудьте вашу тёмную ночь Вчера!

Третья сцена

Предыдущие. Мужчина. женщина.
Женщина и Мужчиина входят.

Мужчина: Завтра, завтра: булыжники, стрельба, колонны военных, проламывание стен. Сегодня нежно овевает Свет меня, я никого не беспокою, я излучаюсь вам навстречу, теку что вода под килем. Здесь я для вас, братья мои, готов потрудиться ради вас: драю палубу, кашеварю, баюкаю вас в гамаках, если вы приболели. О,как мало я для вас тружусь, кровь моя, по капле, для вас.
Науке: Единственная капелька желудочного соку лучше этих высокопарных забытых брызгов крови. Кто ради нас тут и теперь, тот насладжается сообща свободой ,разделяет довольство. Я к тому, чтоб твоя  прекрасная дама сегодня осталась в моей каюте. Эй, братко, ты не против? Твоя дама- со мной!
Женщина: Я принадлежу вам! Чиню ваши лохмотья, вычёсываю гнид, напеваю вам колыбельные. Что это всё значит? Вы тем ублажились? Мы ещё так далеки от Людей! От нас до`лжно миру пожаром заняться, прошлому -взлететь в воздух аки взорванному арсеналу, нам- буйствовать и вызволять Людей, а жизнь наша так коротка!
Науке: Свобода, для неё надо многим запастись... С тех пор, как я из утробы матушкиной выполз, зарубил себе: с едой-питьём покончено; пару раз бросишься на шею одной бабе- и полетел себе от подзатыльника за борт, и готов. Другие люди пусть живут в совё удовольствие, а мы должны им образцовый пример являть. Бутылки на стол, говорю, бу-тыл-ки, и тарелки не забудьте! Копчёный окорок выгреб я из новой добычи, окорочек, сочны что бабья сиська. Кто против Трапезы Свободы, тот изменник!
Офицер (Анне): Делай со мной, что желаешь. Я -половица под ступнёй твоей. Для всех людей- я ничто, вечно остаюсь в тебе!
Науке: Вы, там внизу, бутылки наверх сюда! Окорок наверх!

Четвёртая сцена

Предыдущие. Первый надзиратель. Второй надзиратель.
Надзиратели приходят с утварью и яствами на стол.

Первый заключённый: Двадцать лет бабы за ручку не держал. Где моя фрау теперь? Сестру похоронили. Каждый день отстаивал по двенадцать часов у станка. Только о вас думал! И вот, наконец, мы здесь? Я забыл прошлое, пусть солнце слепит глаза мои. Этот дух волн, я не знал его прежде. Мы свободны? Обрядите меня вррывчаткой- и своими руками швыряйте во все мировые биржи, взорву все банки, вызволю братьев наших! Бросайтесь мной на банкиров: ведь телеграф денежнми переводами свет опутал!
Второй заключённый: Я знал это прежде: частного имущества нет! Нам всем принадлежит всё. Я слаб. Я в мирное время не пожил: юношеские надежды отброшены. Но теперь знаю: мир есть, и я, наверное, смогу помочь всем. Желаете, спляшу вам? Мои кости размягчились в тюрьме. Скакать мне меж вас, пока в небеса вознесёмся? Ибо свободен я! Ныне всем быть вольными!
Первый надзиратель: Выпей, брат, вот тебе! О, знаю какими из камер выходят, недаром прослужил в застенках столько лет. С вами заодно сгореть мне, разорваться огненным снарядом, разнести все тюрьмы, братьев вызволить бы!
Первый заключённый (Первому надзирателю): Не твоя ли дочь у края палубы застыла, будто желает к Солнцу взлететь?
Первый надзиратель: Дочь? Едва ли чувствую родство. Она держится так высоко и прямо, что в ней прежнюю не узнать. Моя дочь была иной. Эта не видит никого в упор, и сквозь меня смотрит, так, что я иной раз от страху оборачиваюсь и гляжу в даль: нет ли чего там? Дочь больше не слышит меня:  мне нечего сказать ей после давешнего моего проклятья!
Науке (приподымается, приставив  ладони биноклем к глазам): Судно! Корабль в устье, там, вдали!
Мужчина:Теперь мы не одиноки!
Офицер : Корабль!(Анне) Ответь ,пока первым поцелем не одарил тебя, молви мне:"Вперёд, на абордаж". Пожелай мне отваги, страстно! Метнёмся с нашей палубы на ту. Долой собственность: перетащим сюда всё, что попадётся под руку!

Пятая сцена

Предыдущие. Державник.
Державник входит.

Науке: К оружию! На абордаж! Тараним, на борт, и ,в суматохе- наверх: вяжем экипаж, а всех, кто отбивается- в расход!
Державник: Нет!
Науке: Взять рабское судно! Завтра назовут это грабежом, сегодня это называется освобождением!
Державник: Нет!
Офицер (Державнику): Чего желаешь?

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,...................................................................................................................:)!

Т р е т ь я    с ц е н а

Сотник с отрядом эллинов взбираются на холм.

Некий мирмидонянин (озирает окрестности): Вглядитесь! Там, за холмом показался

                                                          копья железноострый наконечник.

                                                          Вам видится ли шлем пером украшен?

                                                          затылок загоревший, что под ним?

                                                          кольчуга стали, что рассветно блещет?

                                                           златые цепи- полымем на ней?

Сотник: А! кто он?

Некий мирмидонянин: Кто? Мне снится, аргивяне?

                                      Вон головы коней видны, они

                                      украшены златыми бляхами. Вон- крупы....

                                      Копыта уж над кромкой горизонта.

                                      Вот показалась боевая колесница.

                                      Вглядитесь-ка: восход роскошный Солнца

                                      сулит горячий день весенний!

Греки: Триумф Ахилла! Божий сын он!

            Спасён! ведёт квадригу саморучно!

Сотник: Ах, олимпийцы: вам слава вечная!

             Ты, Одиссей, лети за ним вослед.( греки замедляют шаг)

              Он к нам летит! ведь так, данайцы?

Мирмидоняне: Смотри!

Сотник:                       Что видишь?

Мирмидонянин: Дух спёрло!

Сотник: Говори!

Мирмидонянин: Он мощно натянул поводья!

                           О, этот бич лихой в его руке!

                           О, эти кони горы бы смели

                           когда б землёй божественной промчали...

Этолиец: ....но вслед ему...

Сотник: Что?

Мирмидонянин: Понад кромкой гор...

Этолиец: Пыль...

Мирмидонянин: ... колышется что ветром битый облак,

                           и будто блещет в нём...

Этолиец: Бессмертные!

Мирмидонянин: Пентесилея!

Сотник: Кто?

Этолиец: Царица!

                за Пелеидом мчится по пятам

                в сопровожденьи бабьего обоза.

Сотник: Мегера злобная!

Греки( взывают): Сюда стремись!

                              Сюда лети, Божественный: прикроем!

                               Скорей!

Этолиец:                             Дивитесь: ляжками она

                тигровую лошадку охвалила

                и к самой гриве крепко прислонилась.

                Пот лошадиный воздух отравляет.

                Она летит булыгою из пращи,

                нумидийской стрелы проворней даже!

                Подобны бабы котяхам собачьим:

                 все сзади и догнать её не могут!

Сотник: Она близка?...

Долопеец: ...к нему?...

Мирмидонянин: Пока вдали!

Долопеец: Она вблизи, данайцы! повернув,

                  подрезала в один подскок простор тот,

                  что разделял её с Пелидом ясным!

Мирмидонянин: Во имя бо`гов вышних, берегущих!

                           Она растёт собою Солнце застя!

                           и подымая пыль, что ветер гонит.

                           Копыта выворачивают скалы.

                           Ракушки вроде скифская кибитка!

Этолиец: Что вижу я?! Находчивый, Неистов

                лук достаёт играя! Ещё миг-

                и амазонка поворот творит,

                ты видишь: подрезает!

Мирмидонянин: О Зевс, на помощь!

                           Вплотную подлетела: ея тень

                           великая скрывает Солнце у`тра...

Этолиец: Но обращает он...

Долопеец: ...квадригу вправо!

Этолиец: ...и к нам летит навстречу!

Долопеец: Ого! она,неудержима,

                   летит в седле- и оступается...!

Мирмидонянин: Упала!...

Сотник: Как?!

Мирмидонянин: Лошадка оступилась-

                           и дева валится поверх...

Долопеец: ...ещё одна.

Греки: Вторая...третья!

Сотник: Ха! валятся, друзья!

Долопеец: Все ,вместе.

                   Сотник, повалились!

Долопеец: Оплавил их огонь: повозки,

                   коней и всадниц.

Сотник:                                Да, сгорят дотла.

                Уж потемнели панцири тугие-

                 их не узнать. Мечей горит щепа.

                 Клубок девиц кати`тся многоцветный

                 прочь от коней: явился Хаос нам

                 домировой, претёмный, первозданный.

............перевод с немецкого......................Терджимана:)

окончание сцены следует

* * * * *, поздравляю с Рождеством,..................................................................!:)

.

Чем без Тебя я б обошёлся?

Кем без Тебя я смог бы стать?

застыв ,один, в краю порожнем,

боясь тропу своей признать...

Казалось будущее прорвой,

не знал бы Истинной Любви,

с Душою будучи в раздоре,

чем б смог печали утолить?

.

Мне без Любви да Упованья

казался б ночью всякий день,

я б метил тёплыми слезами

круг вековечных перемен,

в міру терялся б в суматохе,

а дома б горько тосковал.

Без Друга в Небе невысоко:

едва ходил бы, не летал.

.

Христос мне вестью подарился-

и я Его впервой признал:

и новой жизнью заяснился

сырой земли темной провал.

С Христом я вышел в человеки,

с Ним принял долюшку свою.

Цвести садам во льдах вовеки

через любовный наш союз.

 .

Житьё -занятие Любовью:

блаженством истекает миръ;

трава любую хворь искорнит;

свободно всяк себя творит.

В пиру средь тысячи соблазнов

я твёрд, смиренное дитя:

я нахожу Его средь разных-

и Он готов меня принять.

.

Пройдитесь разными путями,

сведите всех блудцов сюда,

скажите всем, что будут с нами,

сумейте руку всем подать.

Земное наше -будто Небо,

мы с верой смотримся в Него.

У нас -единый ломоть Хлеба,

у нас- роскошье пирогов.

 .

Ярмо греха давило выи,

в сердцах витали тени зла.

В ночи брели мы что слепые:

палила страсть, молитва жгла.

(Сердцами тёмный деспот правил,

стодавний , тяжкий дух греха.

Слепые, света мы не знали;

слепым молитва- шелуха.

Вариант перевода- прим.Терджимана)

Нам чин казался преступленьем:

карал за всё живого Богъ.

Казалось нам, шептало Небо-

мы разбирали "смерть" и "боль".

.

Родник души Твоей поганя,

обжила Сердце злая тварь-

и непокой нас болью ранил,

пусть на душе не тлела гарь.

Страной владел железный кором,

дрожащу Пленницу стискал.

Страх перед смертным приговором

ростки надежды пресекал.

.

Пришёл Небесный Вызволитель,

Сын полон Силы да Любви,

Огня Живого Охранитель:

коль веришь- искорку лови.

Впервые Небо нам открылось,

сынов Отчизна обрела.

Нам Богъ явил по-братски милость,

Надеждой Веру согревал.

(Впервой нам Небо вдаль открылось,

наш старый доблрый Фатерлянд;

Надежда с Верой в души вли`лись-

и всяк из нас стал Богу рад.

Вариант перевода- прим.Терджимана)

.

Свалилась с плеч грехов обуза,

походка лёгкость обрела

во имя Лучшего Союза

к общинным праведным делам.

Его стараньем освящённый,

живой снов тихих не алкал-

Любовью Истой наделённый

едва ль проститься пожелал.

.

Сияет дивным ореодом

меж нас Возлюбленный Святой

ведо`м венцом своим терновым,

умащен нашею слезой.

Будь всякий братьями привечен

кто руку в общий круг подаст,

и Сердцем принят Безупречным,

и Пло`дом райским да воздаст.

.

..............перевод с немецкого........................................Терджимана:)

 

 

.

Когда наступит день погожий,

из богадельного покоя

сквозь выход про`клятый на койках

на волю хворых понесут.

Над косогором воробьиным

в понуром мартовском лесу

 журчание ручья услышу,

что скачет омывая грунт

и ,бодро гравием играя,

срывает свежую траву:

там домик с золотистой крышей,

а перед домом напевает

мечтатель- русый малчуган

мою балладу, мой роман!

Тем буду счастлив я...

.

....................перевод с немецкого .................................Терджимана:)

* * * * *,.......................................................................................................................!:)

Д Е Й С Т В И Е   П Е Р В О Е

Сцена вторая(окончание)

Ляпак: Коль смерти любо лучших забирать...

Каша: ...заботы -наши ,вам же- благодать.

           Вас не глядев, он думал о своих.

           Нам хоронить- вам что за безпокойство?

Тетка: Ведь  в а ш и  распри, что ни день крепчая,

           отца казнили тайною печалью.

Домаслав: Пусть так, заботы о крестьянских буйствах

                   укоротили век нелёгкий князя-

                   за то народ сполна двору обязан:

                   не отвергайте нас, высокие хозяйки,

                   примите люд доверчивый по-детски

                   с державой да короною воздетой!

Ляпак: Корону с мёртвого чела, страну и скарб

            не отклоняйте ,вам избрать княгиню!

Домаслав: Ваш род идёт, нам ведомо, от вышних сил,

                  мы ж- тёмный люд, не наш удел- законы.

                  Из рук покойого державный жезл

                  по силам перенять единокровным.

Все склонив колени: Прими корону, Каша!

Каша: Я под зорюшками рыщу,

           во глыбины чорны прыщу,

           моя мера- Естество,

           я его зерно и ость.

           Жива падаль:

           Бытиё со Смертью живо ладит.

           Повелевать подгнившими не рада:

           иным они имение-подаврок.

           А мне какой от вас мертвецкий прок?

Ляпак: Тогда ты, Тетка, володей!

Тетка: А я желаю быть одной-единой,

           по мне людские доли неделимы.

           Рядить меж полным и порожним,

           блудить меж Истиной и Ложью,

           судить по правде- целое дробить?

           Свят-оговор облыжиной подбит!

           Передо мной сияет солнечный удел.

           Корона ваша- иго не по мне!

Ляпак: Ты сиротами на юру оставишь нас.

            Либуса где, меньшая вам сестра?

Тетка: В отлучке, коль вернётся, то -не с вами.

Домаслав: Позволь нам разыскать её.

Тетка: Вам говорю: о н а  осиротела.

Домаслав: Пусть так но выслушать, понять

                  она должна. Позволь нам подождать.

Каша: Желаете ещё раз устыдиться?

           Что ж, пождидайте. Заходите,

            чтоб получить желанное сполна:

            вам трапеза, и сытна, и пьяна.

Домаслав: Передохнём мы, добрая хозяйка.

Каша: Вы не устали! Я вам не княгиня,

           подруга- тоже не для вас.

           Садитесь кругом, шапки прочь с макушек,

           справляйте тризну тихую по князю,

           что наше коло навсегда оставил.

           Пусть ночь вокруг и чернота,

           свет- в нас, мы вместе неспроста!

.....перевод с немецкого ........................................Терджимана:)

На пустой сцене в чёрных костюмах спинами к публике стоят люди с канделябрами в то время, как Мышкин лицом к зрителям читает.

Со словами заёмными я,
а не с огнём пришёл,
должник всем, о Боже!
Кресты упрятаны-
и ни одного будет воздвигнут.
Без сил склоняюсь пред мощью
Твоего Суда и думаю уж
прежде, чем Ты воздашь, о возмездии.

Там ,где страх проник в меня
и ад извергся из меня, нахожу
ужаснейшее и вину свою
во всём, в преступлении,
с которым я ещё этой ночью
во Твою Ночь ступить должен,
а свой грешный рассудок не желаю я
поручить совести своей.

Будь Ты любовью, а я -лишь легчайшим
трепетом от Тебя изошедшим
и среди лихорадочных
падшим. Твою слепоту познавший,
в которой все мы едины во тьме,
свидетельствую я, что виновен
во всём, ибо Ты, с той поры, как перестал
видеть нас, полагаешься на слово.

Раскатывают красный ковёр. Мышкин оборачивается и стоит уже спиной к публике. Появляется Настасья, она желает достичь Мышкина на переднем фронте сцены, но Рогожин с ножом в несколько прыжков оказывается между ними. Чёрные фигуры в танце болеро пытаются помешать Рогожину, который всё жа достигает Настасьи и уносит её, сам будучи теперь спиной к публике, со сцены. И чёрные фигуры удаляются. На канатах спускается на сцену икона, перед которой становится бессильный Мышкин.

Отвори мне!
Все врата сомкнуты, настала ночь,
а что сказать есть, уже не вымолвить.
Отври мне!
Воздух полон тлена, а рот мой
ещё не целовал голубого подола.
Отвори мне!
Уж читаю по линиям твоей руки, ангел мой,
что чёло моё волнует и желает вернуть меня домой.
Отвори мне!

Наконец, Рогожин выходит к Мышкину- и тот идёт следом за Парфёном.

Сокрыты уста, которыми мне завтра молвить. Желаю
ночь сию с тобою бодрствовать и не предам тебя.

Рогожин заботливо уводит Мышкина за икону. Сцена совершенно темнеет, и в тьме Мышкин читает последние две терцины.

На верёвках в тиши повисли колокола,
и бьют на сон грядущий-
так усни, они бьют на сон грядущий.

На верёвках в тиши колокола
стихают, наверное, смерть,
так приди, да будет покой.

Немного светлеет. С верёвочного поддона под перезвон спускаются белые канаты. Мышкин остаётся недвижим, а канатов всё прибывает- и являются танцоры, которые буйными и огненными жестами представляют приступ безумия.

Хореография Татьяны Гровски
Музыка Ханса Вернера Хенце

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

1.Вопрос:..............................?
Ответ: Что я о времени? Не знаю, понимаю ли вас. Если вы о настоящем, то не стану судить, во всяком случае,- настоящее. Если истолкую вопрос иначе, о времени в общем, сразу, тогда я -не инстанция, нет, хочу сказать, мнение моё не мерка, судить эпоху я никак не смею. Вы имели в виду великое время, в котором жили мы, но я им не не был пленён, да кому может прийти в голову, пока ты в яслях, да и в школе- тоже, лишь в университете можно было говорить о многих великих временах, событиях, людях идеях...

2.Вопрос:..............................?
Ответ: Моё становление... Ах, так, духовное становление, спрашиваете. Летом я долго гулял по Гориа, лежал в траве. Простите, но это также относится к становлению. Нет , я бы не хотел уточнять, где Гориа: продадут и застроят её, подумать страшно. По пути домой я пересекал насыпь без светофора, иногда это было опасно: заросли лещины и несколько дубов заслоняли вид на встречный поезд, но сегодня там построили надземный переход, уже проще.
(Покашливание. Странная нервозность господина Мюльбауэра, которая передаётся мне.)
О великом времени, о великом времени скажу нечто, но ничего нового для вас: учите историю, но вы не ученица.
(Дружеские кивки господина Мюльбауэра.)
Когда начитается становление, вы согласитесь... Да ,я желал штудировать право, после пяти семестров я бросил учёбу, по прошествии пяти лет начал снова- и бросил после одного семестра, не желал стать судьёй или государственным защитником, но также и адвокатом я быть я не хотел, просто не знал, что или кого способен я защищать или обвинять. Видите ли, дорогой герр Мюльбауэр, мы ведь оказались в затруднительном положении: ужасен закон этот. На моём месте я бы...
( Герр Мюльбауэр подаёт знак. Ещё помеха. Герр Мюльбауэр вынужден сменить катушку магнитной ленты.)
... Хорошо, если вам угодно, буду выражаться конкретнее и ближе к делу, я только хочу сказать об этих препятствиях, вам они ведомы, ведь правосудие столь напористо вблизи, а ведь не исключено ,что вам по нраву его недостижимо чистая вершина, но вблизи оно-то сокрушающее- и с короткой дистанции мы зовём его несправедливостью. Кроме того, я всегда тяжко мучусь, когда вынужденно пересекаю Музейную улицу мимо Дворца правосудия или случайно оказываюсь вблизи Парламента, где-нибудь на Райхсратштрассе, ни обойти их, ни приблизиться к ним, ни видеть, подумайте только о связи "Дворца" с "правосудием"- это обязывает: кривда там непроизносима, а что до правды! В дальнейшем это черевато, а этот днями горящий факел Дворца правосудия...
(Шёпот господина Мюльбауэра: "1927, 15 июля 1927!")*
Вечный огонь такаго чудовищно-призрачного Дворца с его колоссальными статуями, с его колоссальными процедурами и приговорами, которые зовутся судом! Это горение днём...
(Герр Мюльбауэр запинается и спрашивает ,можно ли "выключить" последний фрагмент интервью, он говорит "выключить"- и и смущается.)
Моё пережитое...? Что больше всего впечатлило меня? Однажды мне странно подумалось, что я родился в точности в месте геофизической аномалии, я в ней не слишком разбираюсь, но она непремено отражается на людях, в частности, на их отношении к праву.
(Герр Мюльбауэр озадачен, он машет рукой.)

3.Вопрос:..............................?
Ответ: Моё мнение о молодёжи? Никакого, в самом деле, никакого, во всяком случае, я до сих пор не задумывался о ней, очень прошу вас, будьте осмотрительнее, ведь большинство вопросов, которые вы мне задаёте, да и вообще, многих вопросов мне ещё не задавали. Современная молодёжь? Но в таком случае мне следует поразмыслить о современных стариках, и о людях ещё не старых ,но уже не молодых, это так трудно, представить себе все фракции, эти различия, разновидности молодых и стариков. Знаете ли, я не силён в абстракции, мне видится конкретное, например, эти скопища детей на игровых площадках, и вообще скопления детей кажутся мне особенно отвратительными, и я не могу постичь, как ребёнок может стерпеть соседство стольких детей. Ребёнок среди взрослых- это годится, а бывали ли вы когда-нибудь в современной школе? Ни один ребёнок, не будь он напрочь слабоумным или физически неразвитым, но таковых, пожалуй, большинство, не пожелает себе расти в детском саду и проникаться проблемами остальных деток, а кроме болезней им есть много чем поделиться,- разве это "развитие"? Вид многочисленного детского собрания довольно пугает меня...
(Герр Мюльбауэр машет руками. Машет явно неодобрительно.)

4.Вопрос:..............................?
Ответ: Мои любимые... что? Любимые занятия, так точно, спросили вы. Я не любитель.  ..меня абсолютно не занимает эта повсеместная занятость, вам же заметна тотальная мировая деловитость, её адские шумы слышны вам. Будь на то воля, я бы запретил деловитость, но могу заняться лишь собой: мои успехи невелики, не могу похвалиться, не желаю себя лучшего, чем есть, но о некоторых своих стремленях говорить не решаюсь: каждое из них довлеет над куда сугубейшими, безнадёжно стремится заместить их, прошу, это слишком интимно...
При всём желании, не могу сказать. Мои любимые..., например? Пейзажи, звери, растения? Любимые...? Книги, музыка, архитектурный стиль, направление живописи? Нет у меня никаких любимых животных, комаров, жуков, червей, при всём желании не могу сказать вам, каких птиц, или рыбок, или хищных зверей предпочитаю, не выберу, но ,даже проще- между живым и неживым- и то затрудняюсь.

(Герр Мюльбауэр торжествующе кивает на Франсе, кототый тихо заходит в комнату, зевает, потягивается ,а затем в один прыжок оказывается на столе. Господину Мюльбауэру надо поменять ленту. Краткий диалог "за кадром" с господином Мюльбауэром, который не знал, что я держу кошек. Герр Мюльбауэп в вызовом говорит мне: "Вы могли бы записать милое интервью со своими котами", от просто отчитывает меня! Я смотрю на часы и нервно говорю, что кошки -просто случайность, не держать же мне их на привязи, но в это время в комнату входит Троллоп, и я их обоих гневно гоню прочь. Запись продолжается.)

4.Вопрос:..............................? (Дубль.)
Ответ: Книги? Да, читаю много, всегда много читал. Нет, не знаю, поймём ли мы друг друга. Охотнее всего читаю на ногах ,но и в кровати- тоже, книги тогда почти всегда кладу подле, нет, дело не в книгах, но -в процессе: белое и чёрное, буквы, слова, строки, эта нечеловеческая сосредоточенность, формы, эта запечатлённость, эта обращающаяся впечатлением печатная иллюзия. Поверьте мне, впечатнение есть иллюзия, плод нашей иллюзии. Ещё приходится листать страницы, жадно, а что там впереди? шёпот, шорох, соучастие в баснословном излитом однажды излиянии, читать между строк, утверждать жизнь одним-единым предложением,  "по тексту" переживать былое. Чтение- ноша, которая способна заменить остальные или, по крайней мере, лучше прочих подталкивает к жизни, чтение- очищение, разрушающая страсть. Нет, я не принимаю снотворное, я принимаю книги, предпочтения, конечно, у меня есть, многие книги не для меня, некоторые читаю только утром, иные- только на сон грядущий, есть книги, которые я не выпускаю из рук, брожу с ними из светлицы на кухню, стоя читаю в коридоре, я не делаю пометок, не вожу губами во время чтения, я довольно рано научился читать, методику не припоминаю, но вам бы как-нибудь о ней следует разузнать, в наших провинциальных школах она на высоте, была, по крайней мере, когда я научился читать там. Да, и меня попазило, хотя довольно поздно, что в иных странах люди не умеют читать, по крайней мере- быстро, ведь скорость важна, не только концентрация, извольте, кому охота жевать простое или сложное предложение, глазами или даже губами, пережёвывать? предложение ,где не одно порлежащее и одно сказуемое, должно быть быстро проглочено, а потому сложное, разветвлённое предложение годится проходить в бешеном темпе, неуловимым слаломом глазных яблок, иначе оно не поддаётся, предложение должно "даваться" читателю. Не могу "прорабатывать" книги- это уже занятие. Есль люди, доложу вам, которым доступны невероятнейшие впечатления на поприще чтения... Во всяком случае, неграмотность притягивает меня, я даже знаю тут одного, не читающего, он даже не умеет читать, не желает; состояние невинности человека, которому неведома ноша чтения- лучше бы не читать и оставатьсянеграмотным...
(Герр Мюльюауэр предусмотрительно выключил магнитофон. Извинения господина Мюльбауэра. Я прошу повторить лишь некоторые предложения.)
Да, я много читаю, но многократный непреходящий шок испытываю от припоминания пяти слов на странице 27-й слева внизу: "Nоus allons a` l`Esprit"**. Эти слова с плакатов, имена с вывесок, названия книг, которые ,непроданные, стоят на витрине, анонсы журналов, пролистанных за столиком у дантиста, надпись на памятнике, надгробная, мне бросается в глаза: "ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ..." Листая телефонный справочник, имя "ОЙЗЕБИУС". Короче говоря...
В прошлом году я как-то прочёл: "Он носил Меншикова", не знаю почему, но я сразу, с одной фразу, понял, почему именно он должен был этим заниматься, он носил Меншикова, должен был носить его, и мне важно было узнать это, это стало неотъемлемой частью моей жизни. Надо бы разведать ещё. Кстати, должен вам сказать, не могу счесть книг прочитанных мною днём и в ночи, книг, которые произвели на меня неизгладимое впечатление, и почему? каким образом? надолго запомнились они. Что цепляло, спросите вы, но речь не только о заметном: лишь одинокие фразы, отдельные впечатления снова и снова просыпаются в моей памяти: "У славы белых крыльев нет. Avec ma main brule`e  j`e`cris sur la nature du feu. In fuoco l`amor mi mise. To the Onlie Begetter..."
(Жесты, мои. Я краснею. Герр Мюльбауэр вынужден тотчас выключить запись, это никуда не годится, я запямятовала: читатели газет в Вене теперь не переносят итальянского, а большинство- и французского, младшие- тоже, это не по теме. Герр Мюльбауэр не в своей тарелке: итальянского и французского он тоже не знает, но уже дважды побывал в Америке, а слово "вegetter" ему не встречалось мимоходом.)

_______Примечания переводчика:______________
* Дата т.н. вооружённого Июльского мятежа левых партий ,подавленного полицией;
** Мы идём к Духу (фр.)

продолжение следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Мясо я порезала на равные куски. Лук мелко покрошен. Розовая паприка на столе, ведь сегодня будет пёркёльт (жаркое с паприкой), а до него- яйца в горчичном соусе, раздумываю, не будет ли слишком ещё и абрикосовые клёцки, хотя лучше просто фрукты, но если Иван останется на Новогоднюю ночь в Вене, тогда попробую крамбамбули, который уже моя матушка не готовила, для него жгут сахар. Из поваренных книг черпаю то неподходящие, то едва ли применимые рецепты, и что Ивану понравилось бы, только многовато для меня пауз, "готовить до...", "потрогать после...", о замесе речь, о слабом и сильном огне, в которых я не разбираюсь, и как только его дозировать в моей электродуховке, и достаточна ли для моих блюд из "Старая Австрия просит к столу" и "Малой энциклопедии венгерской кухни"? итак, попробую просто удивить Ивана, который уже отчаялся видеть в ресторанах жареное мясо и лёгкие, шашлык и колбасные лепестки в сотый раз. Я готовлю ему то, что не значится в меню, ломаю голову, как соединить старое доброе время с его свиным смальцем, сливками и сметаной со здравомыслящим новым временем, в котором есть йогурт, листья салата ,облагороженные маслом и лимоном, время превосходства невареных, подсчёта углеводов, умеренной калорийности и обхождения без пряностей. Иван не догадывается, что я уж с утра обега`ла ряды, спрашивала без обиняков, почему так мало трав, где эстрагон и почему вместо него базилик, и как быть с рецептами? У зелёнщиков всюду лежит одна петрушка да порей, рыбнику уже много лет не доставляли свежей речной форели, и так клала я то поверх мяса и овощей немногое, что удавалось прикупить. Недеюсь, что руки мои не будут пахнуть луком, я всё время забегаю в ванную чтоб ополоснуть руки, вывести луковый дух одеколоном и причесаться. Иван должен увидеть только результат: стол накрыт, свеча горит, а Малина станет удивляться: как это мне удалось и вино своевременно охладить, и тарелки подогреть, а между наливанием воды и нарезанием батона крашу я тушью ресницы, подкрашиваю румянами у Мадинового зеркальца для бриться глаза, пинцетом привожу брови в порядок, и эта синхронная работа, которая невероятна, она напряжённее всех тех, что я исполняла прежде. Ведь за неё ожидает меня высочайшая награда: Иван придёт уже в семь вечера и останется до полуночи. Пять часов Ивана равны двум дням отдыха, благотворны для кровообращения, они как лечение. Ничего мне не мешает, в кухне ничто не лишнее, всё мне по силам ради того, чтоб Ивану услужить по-супружески часть его жизни; если Иван за ужином выдумает, что в Венгрии он часто плавал было под парусом, я сразу же стану учиться тому же, с утра пораньше, по-моему, на Старом Дунае, в Императорском заливе, ведь Ивану когда-то захочется снова поплавать на лодке. Но сама не позволяю Ивану неволить меня. Стоя за плитой, поскольку еда готовится быстро, я исследую причины собственной неспособности, вдруг сменившей столько способностей. Меня можно связать лишь обманом, мелкими уступками, тактикой, тем, что Иван игрой зовёт. Он не прочь и меня оставить в игре, да она вся, по-крайней мере для меня, вышла, партия окончена. Я раздумываю над уроком, данным мне Иваном, когда извиняюсь, когда жду, ведь Иван замечает, что я должна оставить его в покое- а я и не должна извиняться. Он также говорит: "Буду следовать за тобой, смотри, не следуй за мной, тебе срочно необходим дополнительный урок, кто же тебе не проподал основ?" Но Иван нелюбопытен, ему не интересно, кто мне не преподал основ, я должна забросить коючок и поймать Ивана, беспредматная улыбка должна выйти у меня, прихоть, плохая манера, но с Иваном у меня ничего не выйдет.
 -Ты слишком проницательна, -говорит Иван- но ведь меня видно насквозь, играй же, разыграй что-нибудь для меня.
Но что мне разыгрывать перед Иваном? Первая моя попытка бросить вызов ему, не позвонившему вчера, забывшему припасти для меня сигареты, марки которых он до сих пор не знает, оборачивается гримасой, ведь прежде ,чем я на звонок достигаю двери, вызова нет и в помине, а Иван считывает с моего лица прогноз погоды: прояснение, потепление, жарче, безоблачно, пять часов кряду устойчивого хорошего климата.

- Почему ты совсем никогда не говопишь
- Что?
- Что снова хочешь прийти ко мне
- Но!
- Я позволяю тебе не говорить этого
- Видишь ли
- Чтоб принудить тебя играть
- Не желаю игры
- Но без неё не обходится

Из за желающего игры Ивана, я изучила группу фраз-дразнилок. Первой я ещё испугалась, но теперь уже стала довольно изобретательной- и жду их, ведь когда Иван начинает дразниться, это добрый знак.

- Орлица ты, да, ты, кто ещё?
- Всегда берёшь меня здесь в плен, да, ты
- Ведь правда, смейся кстати
- Не смотри холодно
- Les hommes sont cochons *
- Тебе французский учить да учить
- Les femmes aiment les cochons **
- Как хочу, так и говорю с тобой
- Бедняжка ты
- Делай со мной что хочешь
- Не отвыкай подучиваться
- Ты слишком глупа, ничего не поняла
- Вырастешь- станешь беднягой
- Хорошо было б: росла себе и росла
- Да, этого хочу, естественно, а чего ещё?
- Ты должна стать совсем другой
- С таким талантом, да, стала, естественно
- Ведьма ты, прекрати наконец
- Тебя они совсем испортили
- Да, такая ты, не пугайся только каждого слова
- Тебе что, закон не писан?

Дразнится только Иван, ведь я ему не отвечаю, только выкрикиваю частенько "но, Иван!", с каждым разом всё покладистей.
Что знает Иван о законе, который писан для меня? но всё же удивляюсь тому, что Иван лексикон свой узаконил. 

_________Примечания переводчика:________________
*- Люди суть свиньи (фр.);
** - Женщины любят свиней (фр.)

продолжение следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

За пат Иван получает свой заслуженный глоток виски, он умиротворённо озирает шахматную доску, он выдумывает какой-то фокус надо мной, ведь мы не торопимся. Он ничего не говорит, пока ничего о том, что обдумывает, он только намекает мне ,что нескорая задумка окажется непростой, он слишком охотно подозревает во мне некий талант, правда, не знает в чём он состоит, но "товар" в любом случае следует "пустить в оборот".
- Тебе непременно повезёт.
- Но только не мне! Почему же мне?
Тогда Иван на три четверти приспускает веки,  в щёлочки по-прежнему хорошо видя меня своими тёмными, большими, тёплыми глазами, и говорит, что хорошо бы мне пригласить  уборщика в "талантохранилище".
- Что убирать? Какое добро? Моё добро?
Грозным жестом руки Иван останавливает меня, ведь я, сболтнув лишку, пренебрегла чем-то достойным поклонения. Но с Иваном я не смею заговорить  о "добре" , а также о том, почему сникаю от всякого бесцеремонного жеста, я что-то всё отмалчиваюсь, но только не боюсь Ивана, хоть он и сцепил руки за моёй спиной, обездвижив меня. Пусть дышу прерывисто, но он-то спрашивает меня ещё проворнее: "Кто тебя испортил, кто завёл подобную глупость в твоей голове, что в ней кроме этих нелепых страхов? Я не пугаю, не смею пугать тебя. Что ты воображаешь среди салата, бобов и горошка в твоём лукошке, глупая ты принцесса на горошине? хотел бы я знать, нет, не хочу знать того, кто так устроил, когда ты ёжишься, втягиваешь голову, трясёшь ею, прячешь её".

Заглавных предложений у нас вдосталь, кучно, как то телефонные, шахматные, вечно-жизненные заглавия. Наш классификатор небогат: о чувствах нет у нас ни одного предложения, поскольку Иван о них молчок, поскольку я не осмеливаюсь застолбить рубрику ,только и думаю о ней, вопреки всем разученным нами хорошим предложениями, безнадёжно отсутствующей. Ибо когда мы смолкаем и переходим к жестам, которые нам всегда удаются, для меня чувства подменяет ритуал -и никакой разрядки, никаких холостых оборотов, ритуал как новонаполненная торжестванная формула, на что я действительно способна.
А Иван, что Ивану дела до того? Но, вопреки себе, сегодня молвит он: "Итак ,вот твоя религия, вижу". Его голос, с оттенком удивления, теперь звучит иначе. Он до конца разгадает мою тайну, ведь у нас ещё вся жизнь впереди. Может, не вся, может, только сегодня, но у нас вся жизнь, в этом никакого сомнения.

Прежде чем Иван уйдёт, мы вместе сидим на кровати и курим, ему надо на три дня уехать в Париж, мне нипочём, говорю себе легонько :"Ах, вот как", посколку между нашими экономными лексиконами и тем, что я ему действительно хочу сказать- вакуум, я хотела бы сказать Ивану всё, а сижу вот, точно и болестно давлю сигарету о пепельницу, которую затем подаю ему, как будто важно, чтоб он не просыпал пепел на мой пол.
Это невозможно, Ивану рассказать что-нибудь о себе. А продолжать, без себя самой вовлечься в игру?.. почему я говорю "в игру"? почему, наконец, нет ни слова обо мне, есть слово об Иване... тоже невозможно. Куда я прибыла, Малина знает, а только сегодня мы снова склоняемся над ландкартами, планами городов, над словарями, дабы выработать слова, мы выискиваем слова и места, "орте унд ворте", и позволяем взойти ореолу, который нужен мне чтоб жить, тогда жизнь минус пафос.

Сколь печальна я, и почему Иван не перечит мне, почему он бросает сигарету в стену, просыпает пепел на пол, почему должен он говорить о Париже вместо того, чтоб остаться тут или взять меня с собой, не потому, что хочу в Париж, который  не потеснит мой Унгарнгассенлянд ,ведь я крепко держусь за него, мой единственный, мой надо всем простёршийся край. Мало я высказала и о многом смолчала, но всё же говорю многовато. Чересчур много. Мой чудесный край, не королевско-императорский, без венца Стефанова и без короны Священной Римской империи, мой край в своём новом Союзе, который не требует никаких державных и правовых гарантий, но я всего лишь устало двигаю не по правилам пешку, которую должна бы убрать после Иванова хода, я сдаюсь на милость победителя, моя партия проиграна, но я хотела бы с ним поехать в Венецию или этим летом на Вольфгангзее, если у него вправду мало времени, один день побыть в Дюрнштайне на Дунае, ведь я там знаю старую гостиницу, и я принесу вина к игре, ведь Ивану так нравится дюрнштайнское вино, но не суждено нам туда поехать, ведь у него всегда так много дел, ведь ему надо в Париж, ведь завтра ему надо встать в семь.
- Желаешь пойти в кино?- спрашиваю я, ведь с киноманией я отвлеку Ивана от возвращения домой, я раскрываю полосу с кинопрограммой. "ТРИ СУПЕРМЕНА НА ВЫХОД" ,"ТЕХАССКИЙ ДЖИМ", "ГОРЯЧИЕ НОЧИ В РИО". Сегодня, однако, Иван не может позволить себе выбраться в город, он оставляет фигуры на доске, он особенно быстро уходит к дверям, как всегда не прощаясь, возможно, потому, что у нас ещё вся жизнь впереди.

продолжение следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы