Чай в пакетиках можно заваривать только семь раз.

                                                                                           На восьмой чаинки всплывают посмотреть на этого жлоба.

                                                                                                                                                  пятничный  анекдот

-- Бабуля -- Дана попыталась изобразить смущение -- ты откуда?

-- Я, как американский полицейский. То доллара не хватает, то на пять минут опаздываю -- бабуля плюхнулась в кресло-качалку, весьма довольная собственной осведомлённость о чужих нравах.

-- Ну, голубушка, -- она критически осмотрела внучку -- Хоть одно радует в этом мире. Ты и в юбке, конец света близок. Наконец-то на тебе нет этих несносносных штанов из чёртовой кожи. -- И где, позволь поинтересоваться, тебя снова носит? Я, чай, уже не девочка, по всем мирам за тобой скакать.

Я картинно закатываю глазки, демонстрируя всем своим видом полное раскаяние. Сейчас бабуля оседлает своего любимого конька и прощай моя прогулка по парку. Я тоскливо посматриваю в окошко и слушаю в пол-уха бабулю...

--... сколько раз говорено, слушай себя, думай, чувствуй. Голова, она одна. Дана, ты вообще меня слышишь?

-- Да слышу я, слышу. Ну чего ты ругаешься. В это раз ведь увернулась. Ну рассыпался очередной мир, но я ведь не сильно пострадала. Думала, чувствовала и увернуться вовремя успела. Вот жива-целёхонька. -- я стараюсь выглядеть непринуждённо и весело. А что, собственно, произошло? Ну подумаешь, стукнулась об эгоизм чужой, ну так что, в первый раз что ли. С моей практикой -- пыль для моряков. 

Бабуля подозрительно всматривается в Дану. Что-то не так. Либо мир не сильно рухнул, либо внучка поумнела и таки смотрела на всё со стороны. Либо ещё что-то, чего она пока не знает.

-- Ты хоть помнишь, зачем ты здесь? -- бабуля явно не собирается закругляться.

-- Конечно. Я уже многое узнала. -- последняя попытка обойти старушку и улизнуть. 

-- Ну, ну. Я надеюсь, что это не пустые слова.

В голове всё ещё вертится разговор с Ивансой и Рене. Интересно, бабуля в курсе, где я была на самом деле. Как-то не тянет спрашивать. И вообще, имею я право на личную жизнь? Вон она, моя личная жизнь. Под окнами бродит, глазами сверкает. Как бы так поделикатней смыться...

-- Бабуль, я пойду, по парку пройдусь. Что-то голова разболелась -- бабуля делает вид, что купилась.

-- Ладно уж, непоседа, ступай. Только не долго. Холодает к ночи. Да и разговор есть к тебе -- бабуля великодушно и величественно позволяет мне покинуть её общество.

Дана вихрем выносится в парк.

-- Простите, поручик, я слегка задержалась. Так о чём вы хотели со мной поговорить? -- Дане очень хочется, что бы серьёзный разговор был лишь предлогом для прогулки с ней. Ох уж эти женщины. Просто жить не могут без своих сказок.

Сказки тоже имеют своё измерение. И свою меру терпения. Нельзя испытывать их бесконечно. Нельзя хотеть прожить их все самой и требовать остаться без отметин. Нельзя безнаказанно влезть в чужую сказку. Нельзя забывать, что сказочный мир, это тоже мир, просто немного другой. Нельзя быть жадным. Нигде, никогда... Сколько же нельзя в жизни. Интересно, чего больше -- нельзя или хочу? Почему, когда рушится мир, сразу возникает столько вопросов? И почему на них никогда нет ответов?.....

если кого-то заинтересует начало истории, то здесь, благодаря Ивансе, всё http://www.proza.ru/avtor/melamoryt&book=7#7

                                                                                                  Жизнь -- сплошная пошлость, газеты выхолощены, 
                                                                                                  отвага и романтика как будто навсегда ушли из
                                                                                                  мира. И вы ещё спрашиваете, согласен ли я 
                                                                                                  ознакомиться с новой задачей, хотя бы она 
                                                                                                  оказалась потом самой заурядной?
                                                                                                                                 А. Конан Дойль



Ну опять "за рибу гроші"... Бабуль, ты на часы смотрела? Спать пора, а не думать. Ну ладно, ладно. Не шуми. Разбудишь Генерала и Ивансу -- ничего не узнаешь. (Господи, как легко можно управлять человеком при помощи любопытства.). Сводки с полей в двух словах: в деревне была, с девчёнкой говорила, церковь видела издалека, среди людей потолкалась, в уезд съездила... Усё. Ну чего ты обиделась? Я всё сделала, как ты учила. Я расскажу... Но попозже... Завтра...

-- Доброе утро, Иванса.
-- Присаживайся, - пригласила меня Иванса, кивком указав на пустующее плетеное кресло рядом с креслом Ржевского. Генерала в соседнем кресле не было, зато был его кивер, как знак того, что незримо, но он все же здесь присутствует.
-- Кофе? – спросила Иванса. – Или чай?
-- Уж лучше кофе, -- улыбнулась я. – И разговор вместо шоколада. Не люблю сладкое.
-- Как пожелаешь, -- засмеялась Иванса.

Интересно, куда это наш Генерал отправился с самого утра? Уж не в деревню ли. Очень хотелось узнать половчее, но ничего не приходило на ум. Пришлось довольствоваться обычными верандными разговорами, пока не появился Генерал, старательно делающий безразличное лицо и пряча нечто, привезённое, несомненно, с собой. Этак можно умереть от любопытства. Беседа свернулась сама собой в сторону кофе, шоколада, погоды и таинственных взглядов в сторону друг друга. Пришлось срочно откланяться.

И всё же я оказалась права. Девчёнка -- умница. Теперь я знаю, зачем ездил Генерал к дьякону. Правда толку от этих знаний не много -- надо ехать в уезд.

Луна упала в озеро и разбилась на тысячи мелких острых осколков. Они режут лилии и камыш на берегу. Бегут впереди и немного справа от дороги. Сливаются с тишиной и ветром. Растворяются в ночной мгле и перезваниваются с кузнечиками в луговой траве. в этот хор вплетается лёгкое поскрипывание новой кожи на рессорах и запах дорого экипажа. Так и есть -- тот самый фаэтон, который уже неделю как не может найти себе места в окрестностях усадьбы. Терпение, леди, и дальше вы будете ехать сидя и в комфорте. Человеческое любопытство -- великая сила, если правильно его использовать.

-- Добрый вечер, леди Вервес.
-- Скорее, уж ночи, достопочтенный мистер...?
-- ... корнет Оболенский, к Вашим услугам, мадам. Не угодно ли продолжить путь в моей скромной коляске? -- какое-то воспоминание промелькнуло перед глазами, но не задержалось, а лениво скользнуло в тёмный уголок родного чердака, не покинув его, однако, окончательно. Ладно. С этим я попозже разберусь.
-- Угодно, при условии, что мне не будет скучно в вашем обществе. -- уж куда как весело топать самой ночью несколько миль до уезда, но этикет предписывает жеманство -- будем соответствовать.

Леди поспешно утвердилась на сафьяном сиденье. Корнет вернулся к обязанностям кучера и фаэтон бодро покатил дальше.

-- Позвольте полюбопытствовать, корнет, что привело вас в такой час в такое место?.Вы напоминаете мне стихи одного моего случайного знакомого:
Я неслышно скольжу в полуночной тиши,
Не заметишь меня, но и сам не дыши…
Появлюсь ниоткуда, уйду в никуда –
Лишь сомкнется беззвучно ночная вода…(с)

-- Вы проницательны, Дана. Вас ведь так зовут? Всему виной душевный трепет и страсть.-- ага, так я тебе и поверила. Слишком много совпадений, а это уже закономерность. -- Дело в том, что третьего дня видел я прекрасную девушку, похожую на экзотическую птицу, в местной лавке и, признаться, совсем потерял голову. Она живёт в усадьбе генерала Ржевского. Иванса -- божественное имя. И вы не поверите, все дни проведены в поисках повода быть представленным -- конечно не поверю. Ты себя со стороны слышишь. И ты бы не поверил. Однако... Этот влюблённый вьюнош может оказаться весьма кстати...
-- Отчего же не поверю. Не уж-то вы думаете, что мне чуждо сострадание к таким пламенным порывам пылкого сердца? Я, пожалуй, постараюсь вам помочь по возвращении из уезда.

Корнет явно повеселел и даже рискнул попросить позволения закурить. Чиркнула сера, минутная вспышка в темноте ночи и вспышка в голове. Спички. Шведские спички. Керосин. Бутылки по всей округе. Дьякон. Судебный пристав. Утренние отлучки. Конные прогулки. Спокойствие по поводу пожара. Забытый кивер. Лакей Прохор, неоднократно посланный в деревню. ЧуднУю картинку, Господи, нарисовал ты в этом месте.
--...милейшее существо, кладезь мудрости, водопад доброты и любви к несчастным детям...
-- Я, кажется отвлеклась, корнет. Вы что-то сказали?
-- Я о леди Ивансе, Дана. Просто уму не постижимо, что может делать столь умная, образованная и возвышенная натура в таком медвежем углу. Что может держать её здесь -- ну, это ты зря, малыш. Нельзя же настолько в лоб пытаться всё выведать. Я понимаю, что армейская служба приучает к мысли, что мозгов у женщины нет в принципе, но ведь выслуга у тебя не генеральская, что б так утвердиться в этой мысли. Опять это смутное воспоминание. Таки придётся этим заняться всерьёз.

Как-то незаметно поле сменилось покосившимися заборами пригорода, а вместе с ними предрассветной прохладой и брехливыми уездными собаками. Стоило подумать о жилье и пище. Дом губернатора подошёл бы как нельзя лучше, но повод?...
Спустя сорок минут в приёмный покой его превосходительства вошёл лакей с подносом, на котором лежала одна единственная записка: "Леди Дана Вервес имеет честь передать Вам, милостивый государь, письмо от известной Вам особы из Ковент-Гардена. Если имя Медея Вам говорит о чём-нибудь, я жду Вас в гостиннице "Англия" в пятом часу пополудни".

А теперь спать, спать, спать. Приходится опять начинать всё с начала. Знать бы ещё где оно, это начало. Эй, мысль, ты где? Молчишь... Ну и ладно. Всему своё время. Только ты не уходи, я тебя ещё думать буду. Завтра... Уже сегодня... Спать...

                                                                                               ... и никто не может сказать точно , 

                                                                                                что нас ждет на следующем шаге.....     

Дана снизу вверх смотрела на незнакомца. Правильные черты лица. Упрямые губы. И глаза... Умные, с искорками улыбки в глубине зрачков. И ещё что-то плескалось на дне этих зрачков. Что-то очень глубоко спрятанное, но не вызывающее страха... Дана понимала, что такое откровенное разглядывание становится неприличным, но не решалась отвести глаза и прервать затянувшееся молчание. Слева ей почудилось какое-то движение. Большая рыжая собака, несясь, как танк, грациозно, одним движением обогнула её и остановилась, как вкопанная, у ног незнакомца...

-- Уффф. -- Дана перевела замершее дыхание. -- однако.... Мир сдвинулся с точки замерзания и пришёл в движение.

-- Это Гера. Она не кусается, не бойтесь. -- Незнакомец учтиво подал Дане руку, приглашая пройтись вдоль набережной. Гера, как и полагает собаке такого хозяина, слегка отстав, сопровождала пару.

-- Ну что Вы... -- Дана отрывисто и невесело усмехнулась. -- Мне нечего бояться, меня любят даже собаки врагов. А Вы, как я понимаю, мне не враг. 

Дежавю. Порыв холодного ветра принёс тонкий перезвон капель, превращающихся на лету в лёд. "Я вам не друг.... но и не враг...." Умный, насмешливо-недоумённый взгляд. Три оловянных солдатика в маленькой коробке и осколок льдинки в сердце, холодом растекающийся по обожённым нервам. Не друг... Не враг... Но...

-- Дана, вы здесь? -- незнакомец встревоженно выдёргивает меня из Пограничья. -- Холодает. Скоро подойдёт паром с почтой, мне нужно его встретить, обязательно. Нет, для Вас там ничего не будет. Простите, если расстроил. 

Как легко он читает мысли. Или это я просто расслабилась и всё написано у меня на лице?

Улица становилась всё более людной. Я не заметила, что горожане группами и по одиночке направляются в сторону причала. В толпе мелькали знакомые костюмы разных миров. Я и не догадывалась, что в городе столько приезжих.

-- Дана, как, и вы здесь?!!! -- знакомый голос удивлённо прорывается сквозь гомон. Кто бы сомневался. Обещанные Митричем господа гусары, собственными персонами. Правда, не в полном составе и без лошадей. Поручик и корнет относительно бравым шагом пытались проложить себе путь сквозь толпу. Вскоре стало понятнол, что виной такой странной траектории был Влад, пьяный в стельку, который буквально висел на руках у Сванидзе и при этом умудрялся делать комплименты молоденьким девушкам и непечатно ругать генерала.

-- Где это он так? -- Дана не на шутку встревожилась -- И где генерал? Что, вообще, происходит? Поручик, вы можете объяснить внятно?

Дана мгновенно забыла и про Пограничье и про дежавю. Незнакомец с собакой тактично стояли слегка в стороне. Даже если ему и была неприятна эта встреча, он был слишком хорошо воспитан, что бы ничем не выдать своих эмоций. Сама учтивость и сдержанность.

-- Докладываю, -- Влад заплетающимся голосом попытался рапортовать, щёлкнул шпорами и наверняка упал бы, не поддержи его поручик и незнакомец -- Иванса пропала, генерал поехал к парому встречать какие-то выписанные штуки, а я пойду и утоплюсь, что бы не мучаться. Он так жалобно вздохнул, что все трое рассмеялись.

-- Дана, я, пожалуй, попробую найти для вас экипаж. Иначе этот господин скомпрометирует всё поместье -- продолжая улыбаться, незнакомец сделал неопределённый жест рукой и в конце улицы показалось крытое ландо, запряжённое серой кобылой. Незнакомец помог поручику зафиксировать Влада в сидячем положении и подал руку Дане, предлагая подняться в экипаж.

-- Вы сегодня же возвращаетесь в имение? -- Вопрос был задан скорее глазами, чем голосом.  Он задержал руку Даны в своей.

-- Скорее всего, нет. Я, пожалуй, останусь в Городе на пару дней. Воспользуюсь гостеприимством Митрича и и постараюсь найти мастера, который откроет мою находку.

-- С вашего позволения, я навещу вас завтра? Возможно, я смогу вам помочь... Комната у Митрича уже приготовлена и возничий знает, куда вас доставить. Платы не нужно. -- Незнакомец перехватил удивлённый взгляд Даны и улыбнулся.  -- Тогда, до завтра. -- учтивый полупоклон, вежливый поцелуй руки и ландо уже катит по брусчатке в сторону окраины.

Незнакомец переглянулся с собакой и, как будто поняв друг друга без слов, они развернулись и заговорщицки отправились в порт...

если кого-то заинтересует начало истории, то здесь, благодаря Ивансе, всё http://www.proza.ru/avtor/melamoryt&book=7#7

                                                                                                 Как в старинной русской сказке - дай бог памяти.
                                                                                                 Колдуны, что немного добрее,
                                                                                                 Говорили:--Спать ложись, Иванушка!
                                                                                                 Утро вечера мудренее!
                                                                                                                                                    В. Высоцкий


Увы. Вчерашние надежды на связь с астралом не оправдались. Бабуля молчит и укоризненно качает головой. Ба, ну что ты, как маленькая? Ну не стану, не стану я другой... Да, знаю. Конечно, помню. Ну я же не страдаю маразмом. Нет, я ни на что не намекаю. Ну возьми сейчас и обидься. Ага, улыбаешься, это уже лучше... Я конечно же помню про дедушкино письмо и про то, что я теперь одна и про последнюю надежду. Я всё помню и ничего не знаю. Ну я же обещала. А когда я не выполняла своих обещаний? Впрочем, это у нас наследственное. Ладно, Ба, я побежала. И ты... это..., вот что. Ты не сильно по чужому дому в свадебном платье разгуливай. Люди могут не понять. А мне тут ещё жить неизвестно сколько. Вряд ли я смогу убедить всех, что ты -- тень отца Гамлета. Всё, передавай привет деду. Надо хоть пару часов поспать -- вертелось в голове при виде пустого кресла, где минуту назад сидела бабуля...

-- Это вы, госпожа Вервес? Доброе утро. Я вижу, у вас сон как у молодого гусара. Ничто не потревожило вас этой ночью, - генерал встал, явно намереваясь поухаживать, но столкнувшись с насмешливым взглядом Ивансы, усмехнулся одними глазами и придвинул стул. -- Присоеденяйтесь.
-- Мы разбудили Вас, Дана? – взгляд Ивансы полон участия и любопытства. -- Ухаживайте за собой, не стесняйтесь.
-- Генерал, мы вчера говорили с Даной о вашем уставе литературного парада, я дала ей почитать ваши статьи. Она заинтригована, генерал, и требует продолжения. И я то же.

Ну почему в приличном обществе нужно столько болтать с самого утра. Это называется -- светская беседа. Ну какая беседа может быть утром, после паручасового сна. Беседуют вечером. Когда все дневные заботы позади, а новые не наступят раньше рассвета и можно на ощупь почувствовать свободу и неспешность времени. И, судя по вопросу генерала, я опять что-то пропустила. Ну бабуля, ну умница. Нашла время воспитывать...

-- Да, генерал. Вы правы, тревожной эту ночь я бы не назвала. В вашем доме наредкость крепко спится. Это всё от того, что рядом такой восхитительный сад. Яблони... обожаю. Сюда бы ещё груш добавить и пару дорожек обустроить. Но это не к спеху, главное, что качели устроили за небольшую мзду. Я видела на них пару мальчишек. И почему-то совсем не видно девочек. В вашем имении дискриминация? )))
-- Отнюдь. Но девочки и вправду рождаются не часто, да и те, кто родился, без конца хворают горлом. Даже сейчас, в такую жару сестрёнка вооон того парнишки лежит в людской в температурой. Кстати, Иванса, сделайте милость, справьтесь о её самочувствии. Может стоит послать за земским врачом?

Мне показалось или Иванса удивилась?

-- Так что же я всё таки проспала, генерал?
-- Ночью горела церковь. Вся сгорела, но никто не пострадал. Подозревают поджог -- генерал явно рад возможности обсудить версии столь неординарного события в размеренной жизни усадьбы. Да и Иванса не прочь присоеденится. Теперь моё дело -- слушать.

Вместо того, чтобы обратиться во внимание, я лишь краем уха прислушиваюсь к беседе Ржевского и Ивансы. Гораздо больше меня занимает ярко-синий лаковый фаэтон, который в пятый раз невзначай проезжает мимо нашей лужайки. Похоже, у кого-то завёлся тайный почитатель. Вряд ли это у меня, так что становится всё интересней.

-- ...абсолютно всё. Вы не поверите, Иванса, пострадала даже церковная библиотека, которую дьячок Порфирий снёс в прошлом году в подвал. Поговаривают, что там-то пожар и начался -- слух выхватывает нужную фразу. А ведь именно библиотека меня больше всего и интересовала. Бабуля будет в восторге. Ну ещё бы, мало того, что я не удосужилась за столько дней заняться делом, так теперь это представляется весьма проблематичным. Плюс, она моментально преисполнится гордостью за то, что своими ночными бдениями спасла меня от гибели в страшном огне. Слушать мне теперь её, не переслушать.

-- ...начало страсти, спутницы каждого мужчины. И никакие уставы тут не смогут остановить лавину чувств. Но ведь все мы, в какой-то мере не свободны, Иванса. И с этим стоит считаться.
-- Да, поручик, с этим просто нужно научиться жить...

Я опять что-то пропустила. Неужели несчастная, застенчивая и благообразная Иванса решилась открыться генералу в своих чувствах? Похоже на то. А он? Ну да, так он и позволил какой-то постоялице вот так легко прочитать свою душу. Синяя молния, полуулыбка в усы, плечом поправил кивер -- вот вам сударыня и все откровения, дерзайте.

Я знаю, с чего начну этот день. Генерал пострадает без своей конфеты -- сладкое взрослым вредно. Пойду ка я к девчонке в людскую. Может что узнаю. Дети наблюдательнее взрослых и порой знают, чувствуют и понимают гораздо больше нас. За одно посмотрю, что со здоровьем, может и вправду нужна серьёзная помощь. Только без самодеятельности!!! Помню, Ба. Если что -- пошлю за врачом и проконтролирую. А то они налечат... осветительным керосином. Да и не умеют его ещё добывать. Первый завод только через три года откроют. И то в Сибири. Ты, как всегда, права, Ба. Я буду осторожна, а то твой призрак покажется детским лепетом по сравнению с моими художествами.

О, каким взглядами проводили конфету генерал и Иванса. Похоже, что начинается новая привычка оставаться без сладкого. Хотя вряд ли. Иванса сходит в лавку и всё вернётся на круги своя. Или не всё?...

Разве можно от женщины требовать многого?
Там, где глупость божественна, ум - ничто!
А.Вертинский



Правильно, правильно мне бабуля говорила: "Порядок в жизни начинается с порядка в собственной голове". А о каком порядке можно говорить, если в ней, в этой самой голове есть всё, что угодно, кроме того, что нужно. Ласточки, чай со звёздами, кофе с шоколадом, аметистовые ангелы.... а это уже откуда?..  Короли и генералы, ванильные
сказочницы и круасаны без молока. Срочно навести порядок....

Легко сказать -- срочно, ещё легче -- навести... А как? Как можно наводить порядок, если всё так безумно любопытно. Нет, бабуля, ты мне ответь. Куда девать завораживающий голос, который звенит в голове на последнем аккорде, хотя все уже давно спят? Где место пристальному секундному взгляду синих глаз? А что делать со странными разговорами о странных болезнях и здоровьях? И как называть девушек Иванса, если я точно знаю, что их две? Что, Иванса-раз и Иванса-два? Ты умная, вот ты и отвечай...

-- Генерал, Вы позволите? -- я даже войти не могу, как все люди, ведь через окно ближе и быстрее. Иванса смотрит на моё бесчинство недоумённо и слегка укоризнено. Леди положено входить в двери, вежливо стучась и шелестя кринолином. 
-- Мы разбудили Вас, Дана? -- это, конечно же, вежливая Иванса. Сегодня она одна. И именно та, которая входит в двери. 
-- Присоеденяйтесь -- а это генерал. Быстро, лаконично, внимательно. -- Есть чай с мятой, варенье и круасаны без молока. 
Есть не хочется. Хочется сказать что-то умное, но в голове овсяная каша, приправленная блестящими звёздами. Похоже, лучше помолчать. И чего меня к ним понесло?...

Гриф с бирюзовым аксельбантом. Вишнёвый лак гитары (бабуль, я поняла твоё слово "инструмент" с понижением тембра и лёгким грассированием) мерцает в отблесках заката и вспыхивает озорными звёздами в синих глазах. Аккорд... У меня есть выбор: смотреть или слушать. Что-то одно. Слушать. Не просто слушать, а слышать. Не слова. Слова -- поток известного сюжета. Не музыку. Музыка -- походный вариант сольфеджио. Душу. Всё остальное вторично. Душа повисает в прохладе веранды, укрывается походным плащом, согревается тлеющими угольками костра и тихонько напевает о собственной вере и бесстрашии. Туман покрывает низину и кажется, что деревья стоят в молоке, а конь плывёт в кисельной реке. Последний аккорд... Часы пробили полдень.