Она передвигалась еле-еле, 
И как ещё душа держалась в теле? 
Хозяин, чтоб от мук освободить, 
Решил свою собаку утопить.

Cлава Дункан гремела на всю Европу, ее называли «живым воплощением души танца». Ее жизнь - как будто сценарий бразильского сериала: слишком много трагических потрясений и роковых страстей, слишком много поэтов, художников, автомобилей, скандалов, романов…

"Коллега" - имажинист и лучший друг Толя Мариенгоф - тащит Сергея к маленькой сцене, вокруг которой уже столпились все остальные гости. Есенин тихо выдыхает: "Богиня..." - и уже не отводит глаз от полноватой женской фигуры в полупрозрачном хитоне, которая кружится по паркету, пластика ее вроде бы простых движений кажется невероятной...

В тот вечер Айседора Дункан, первая танцовщица мира в стиле модерн, исполняла свой знаменитый танец с шарфом... под аккомпанемент "Интернационала". Есенин был покорен и жаждал знакомства.

- Товарищ Айседора, товарищ Есенин.

И вдруг выяснилось, что он не знает ни английского, ни французского, а она не знает русского. Переводчика нет. А Есенина уже просто распирает от желания высказать, выразить, выкричать Айседоре - влюблен! Он изъясняется жестами, корчит рожи, ругается по-русски... Дункан равнодушно пожимает холеными плечами.

Он говорит: "Отойдите все", - снимает ботинки и начинает танцевать вокруг нее какой-то дикий невообразимый танец, потом падает ниц и обнимает ее колени. Улыбнувшись, Айседора гладит поэта по льняным кудрям и нежно говорит одно из немногих знакомых ей русских слов: "Ангелъ". Потом, заглянув ему в глаза, добавляет: "Чиорт!"

Через три часа Сергей Есенин и Айседора Дункан уехали в хмурое осеннее московское утро. На публике они появились только через две недели - вместе.

- Толя, слушай, я влюбился в эту Сидору Дункан. По уши! Честное слово!

  Ну, увлекся, что ли. Она мне нравится. Мы сейчас на Пречистенке живем, ты к нам заходи, она славная. - Есенин, весь дрожа от возбуждения, ворвался к Мариенгофу рано утром, когда тот сидел за столом и собирался писать.

Блямс! Огромная капля упала с пера на белый лист и расползлась по нему безобразными подтеками. Есенин побледнел как смерть и громко охнул.

- Очень плохая примета, - выдавил он и поспешно ушел от Мариенгофа. Он верил в приметы.

...А сначала все шло как нельзя лучше. Вскоре Айседора выучила несколько десятков русских слов и стала называть любимого "Сергей Александрович". Они ходили на приемы, на литературные вечера, где она обязательно танцевала, а он непременно читал стихи.

Домой возвращались обычно под утро. Проезжая мимо маленькой полу деревенской церквушки на Арбате, Есенин тыкал в нее пальцем и говорил: "Видишь, Сидора, вот здесь мы с тобой будем жениться! Ты понимаешь, же-нить-ся!" Айседора недоверчиво улыбалась: в ее жизни было немало мужчин, но ни одному из них она так никогда и не позволила взять себя замуж.

Через полгода Есенин, в беспамятстве, посылал Айседору ко всем чертям и иногда бил. Он швырял в нее тяжелыми советскими сапогами, а она, поймав сапог, говорила сквозь слезы на ломаном русском: "Сергей Александрович, я тебя люблю..." Есенин убегал, скрывался у друзей, а потом возвращался - измученный, охваченный нежностью и раскаянием. И плакал, уткнувшись ей в колени.

Иногда Есенин надолго исчезал: "Изадора, баста, гуд бай!". Со слезами, на коленях, она умоляла поэта вернуться, и влюбленные забывали ссору за стаканом вина. Вся жизнь Дункан была борьбой за свободу действий, мыслей и чувств. Неоднократно влюбляясь, она ни разу не помышляла о браке.

Никогда—до встречи с Есениным. Есенин был для Айседоры ангелом. На стенах, столах и зеркалах она постоянно писала губной помадой трогательное «Есенин – Ангель». В жизни «определенной небом в актрисы» было много любви, и она каждый раз отдавалась ее зову сполна: «Любовь – это... как искусство. Она должна быть всегда очень большая и очень серьезная». Есенина она нарекла первым законным мужем.

Айседора знала, что у любимого Сережи было сложное детство: он рос в семье деда и с родителями почти не общался. Семнадцати лет Есенин приехал в Москву работать приказчиком и впервые встретил отца. Свою мать он видел в последний раз много лет назад.

- Бедный мой мальчик, - думала Айседора. - У нас с тобой практически не было детства! А у тебя еще и не было матери! Ничего, я полюблю тебя вместо нее... я сумею! На своих недорастратила... - и безрадостная картина всплыла перед ее глазами.

                                   Танцы и дети

Айсендоре не исполнилось и шести лет, а она уже была несчастна.

Мать, брошенная мужем и работавшая с утра до ночи, не хотела оставлять девочку одну и отдала младшую Дункан в школу, скрыв дочкин возраст. В 13 лет Айседора бросила школу, которую считала совершенно бесполезной, и занялась музыкой и танцами. Ей повезло, когда законам сценического движения пухленькую нимфетку согласилась учить американская танцовщица Мария Луи Фуллер.

В 18 лет Дункан едет покорять Чикаго. Там она с ходу чуть было не вышла замуж за своего поклонника - рыжего, бородатого сорокапятилетнего поляка Ивана Мироски. Проблема заключалась в том, что он был еще беднее, чем она. А вдобавок, как выяснилось позже, еще и женат. С этого романа у Айседоры началась череда неудач в личной жизни, которые будут преследовать танцовщицу до конца дней.

Но зато танцевала она божественно и абсолютно против всяких правил. Однажды весь гардероб Айседоры погиб от страшного пожара в нью-йоркской гостинице. Она мгновенно сымпровизировала костюм - полупрозрачную тунику в греческом стиле. Публика в очередной раз была шокирована, поскольку на сцене Айседора появилась практически обнаженной.

Дождавшись совершеннолетия, она покинула США, отплыв в Англию на судне для перевозки скота, - большего не позволяли ее скудные сбережения. В Лондоне выступления танцовщицы начались со светских вечеринок, где ее преподносили как пикантное дополнение, экзотическую диковинку.

В 1903 г. она приехала с концертной программой в Будапешт, где публика толпами собиралась в театре, чтобы увидеть странные танцы полуобнаженной Айседоры под аккомпанемент "Голубого Дуная" или похоронного марша Шопена. После одного из выступлений к ней подошел известный венгерский актер Оскар Бережи, галантно раскланялся и сказал:

- Я хочу познакомить вас со своими родителями. Поедемте прямо сейчас.

Айседора пришла в восторг, и они поехали - правда, сначала в его квартиру в центре Будапешта, откуда вышли только на следующий день и такими усталыми, что вечером на репетиции Айседора едва двигалась по сцене. Ей было 25, и она еще верила мужчинам, тем более что Оскар действительно познакомил ее с родителями, а через месяц устроил публичную помолвку.

Когда до свадьбы оставалось немногим больше недели, он ворвался в гримерную Айседоры и заявил:

- Мне предложили роль. Потрясающую. Начало съемок послезавтра. - И чуть тише добавил: - В Мадриде.

- Но... у нас вроде как свадьба? - поинтересовалась Айседора. И вдруг ее нежный и внимательный Оскар просто взорвался!

- Ты думаешь, что я буду жертвовать карьерой ради твоих женских капризов?.. Если есть роль, значит, нет свадьбы!

В декабре 1904 г. в жизни Дункан появился Гордон Крэг - лучший театральный постановщик начала века. Две недели они провели, запершись в берлинской студии Крэга, пока перепуганный менеджер Айседоры обзванивал местные больницы и морги.

                                         Гордон Крэг

Через некоторое время в газетах появилось объявление, что госпожа Дункан страдает от тонзиллита и ее выступления временно прекращаются. Через 9 месяцев после "приступа тонзиллита" у Айседоры родилась дочь Дидра. Практически сразу после этого Крэг женился на Елене, подруге детства. Айседоре он сказал: "Ты же понимаешь, любовь никогда не бывает вечной..."

Она опять осталась одна и танцевала, танцевала, танцевала... Однажды в гримерную вошел мужчина с вьющимися светлыми волосами и бородой, статный и уверенный.

- Парис Зингер, - представился он.

- Сын швейной машинки? - съязвила Айседора, хотя про себя уже подумала: вот и миллионер, которого стоит придержать... - Что вам угодно?

- Вас. - Зингер явно не собирался распыляться по мелочам.

- Должна предупредить, я люблю жить. И жить шикарно.... Кстати, я буду звать вас Лоэнгрин.

От Лоэнгрина у Айседоры родился сын Патрик, и она вроде бы наконец почувствовала себя почти счастливой. Айседора просыпалась ночью в слезах и кричала сонному Зингеру: "Я видела два детских гроба! Они там, между сугробов! И похоронный марш!" Измученный Лоэнгрин отправил любимую с детьми в Париж.

...В тот день Айседора послала Патрика и Дидру на экскурсию в Версаль с гувернанткой - ей надо было выступать. По дороге мотор заглох, но, когда шофер вышел проверить его исправность, внезапно заработал и... Тяжелый автомобиль скатился в Сену. Никого спасти не удалось. От этой катастрофы Айседора Дункан никогда не оправится…

...Чтобы как-то отвлечься, она "заразилась" русской революцией, и ее немедленно пригласил в Москву сам Луначарский.

- Вот ведь негодяй! Обещал, что я буду танцевать в храме Христа Спасителя, а пришлось в Большом театре! - вспоминая про наркома просвещения, Айседора обиженно вздыхала. - Хотя он подарил мне целую школу танцев!

                                  "Я хотель быть твоя"

- Дети, я не буду учить вас танцам: вы будете танцевать, когда захотите. Я научу вас летать, как птицы, гнуться, как деревца под ветром, радоваться, как радуется лягушонок в росе, прыгать легко и бесшумно, как кошка... Переведите, - обращается Дункан к политруку школы и переводчику товарищу Грудскому.

- Детки, - переводит Грудский, - товарищ Айседора не собирается обучать вас танцам, потому что танцульки являются пережитком загнивающей Европы. Товарищ Айседора научит вас махать руками, как птицы, ластиться вроде кошки, прыгать по-лягушиному, то есть в общем и целом подражать жестикуляции зверей...

Устав от преподавания, вечерами она танцевала. На одном из приемов к ней подвели светловолосого молодого человека. В тот самый первый миг, когда она увидела Есенина, ее единственной мыслью было: "Это Патрик, которому 25 лет!"

Перед гастролями в Европе и Америке, куда Айседора мечтала отвезти поэта подальше от бесконечных посиделок с сомнительными личностями, от бессонных ночей, полных тревожных предчувствий, они становятся мужем и женой. 2 мая 1922 года Сергей Есенин и Айседора Дункан решили закрепить свой брак по советским законам, так как им предстояла поездка в Америку.

Они расписались в загсе Хамовнического Совета. Когда их спросили, какую фамилию выбирают, оба пожелали носить двойную фамилию -- "Дункан-Есенин". Так и записали в брачном свидетельстве и в их паспорте.

После свадьбы Айседора настаивала, чтобы ее больше не называли Дункан, а Есенина. На портрете, подаренном друзьям она подписалась как Есенина. Германия, Франция, Италия... Наконец, Америка. За границей Есенин топит тоску в вине, временами обещая встревоженной Айседоре не брать "три месяца ни капли в рот".

Поездка за рубеж, по мнению Дункан, должна была встряхнуть Есенина, отвлечь, излечить от депрессии. Но ни встречи со знаменитостями, ни красоты и достопримечательности других стран не затронули его души. Есенин по-прежнему страдал от одиночества и переживал из-за того, что его воспринимали лишь как мужа великой Дункан.

Во время долгой дороги домой порой Айседоре становилось не по себе от того мрачного настроения, в котором пребывал Сергей. Им все труднее было вместе, Дункан сознавала, что утратила свое влияние на Есенина.

Страдая от душевной боли, Айседора поняла, что всю тяжесть решения о предстоящей неизбежной разлуке она должна взять на себя. Поэтому на платформе московского вокзала Айседора, держа Сергея за руку, сказала: "Вот я привезла этого ребенка на его родину, но у меня более нет ничего общего с ним". Но ее любовь всегда кончалась испытанием, раной. Итогом отношений стала убийственная телеграмма:

Айседоре Дункан

Я люблю другую тчк женат и счастлив тчк

Есенин

Вскоре после этой записки на земле уже не было Есенина. Его единственной любовью становится смерть, черный человек.

Известие о трагической смерти Есенина застает Айседору в новогодний вечер в Париже. Потрясенная самоубийством возлюбленного, которого она так и не смогла забыть, Дункан собралась вернуться туда, где, по ее словам, остались сердце и "страдания... стоившие всего остального в моей жизни, взятого вместе".

Узнав, что наследует все гонорары за книги Есенина, разошедшиеся огромными тиражами, Айседора сказала, что любила Сереженьку и что деньги ей не нужны, хотя на тот момент она жила отнюдь не в роскоши. «Отдайте их его матери и сестрам, — распорядилась она. — Им они нужнее, чем мне». Но планам великой Дункан не суждено было осуществиться.

Развязка наступила в теплый сентябрьский вечер 1927 года во Франции. Айседора ненадолго пережила своего не менее гениального возлюбленного. Её смерть в Ницце была страшной и странной. Даже в этом она не повторила никого.

Айседора Дункан ненавидела автомобили. Есенин заставил ее примириться с чудом цивилизации: "Дура, - говорил Есенин. - Это же чудо мысли!" - "Меня это доконает", - повторяла Айседора. Как напророчила. На закате творчества одним из самых популярных танцев Айседоры был "Танец с шарфом".

Этот фантасмагорический танец она любила исполнять в присутствии Есенина. Возбужденная фантазия поэта рисовала странную картину: "Держит она шарф за хвост, а сама в пляс. И кажется, не шарф – а хулиган у нее в руках... Хулиган ее и обнимает, и треплет, и душит... А потом вдруг – раз! – и шарф у ней под ногами.

Сорвала она его, растоптала – и крышка! Нет хулигана, смятая тряпка на полу валяется... Сердце сжимается. Точно это я у нее под ногами лежу. Точно это мне крышка". Айседора нередко повторяла танец с шарфом на бис.

Так было и на концерте в Ницце 14 сентября 1927 года. …В этот же день, эффектно закинув роковой алый шарф вокруг шеи, она вольготно раскинулась на сиденье автомобиля. За рулем – молодой итальянец, последнее увлечение пятидесятилетней Айседоры.

Улыбаясь, она произнесла: "Прощайте, друзья, я еду к славе!" Это были ее последние слова – голова резко дернулась и повисла, как у сломанной марионетки. Шарф попал на ось колеса набиравшего скорость автомобиля и удавкой впился в шею.

Длинный красный шарф, который так любил Есенин на долгие годы ставший символом нового начала в танцевальном искусстве, как будто за что-то мстя Айседоре, задушил ее. Чтобы освободить голову Айседоры, притянутую к борту машины, пришлось разрезать шаль.

Толпа бросилась к машине и увидев бездыханное тело принялась рвать шарф на сувениры. Дело в том, что веревка повешенного или удушенного, согласно поверьям, гарантирует долгую жизнь...

По ночам звучит надрывный кашель, старенькая женщина слегла. 

Много лет она в квартире нашей одиноко в комнате жила. 
Письма были, только очень редко; 
И тогда, не замечая нас, всё ходила и шептала: 
- Детки, вам ко мне собраться бы хоть раз...

Женщина остаётся Женщиной,
Неважно – сколько ей лет,
И сколько лет ей по паспорту,
Замужем или нет...