Военная проза Бориса Васильева Ч-2

(продовження, початок Военная проза Бориса Васильева Ч-1)
Рассказ «Пятница» («Юность», 1970, № 6) войны как бы совсем и не касается. Действие его развивается в праздничный день 22 июня 1941 года... Веселая массовка молодежи одного из московских заводов. Лес, солнечная поляна, песни, танцы, веселье. Три друга: кузнец Федор, заводской поэт Сеня, монтер Костя. Влюбленная пара: Костя и молоденькая библиотекарша Капа. Для них в этот день перестали существовать и пространство, и время. Костя говорит Капе: «Капелька!.. Ты моё воскресенье». Капа же, исходя из романа «Робинзон Крузо», объявляет себя «Пятницей». «Я твоя Пятница. Твоя Пятница, слышишь?.. Обними меня. Крепко, крепко!.. »
Счастье настолько овладело влюбленными, что они нимало не задумываются над тем, что происходит в близлежащей деревне. «Вой стоял над деревней, бабий вой над покойником, над минувшим счастьем, над прожитой жизнью...» Им было не до этого. Им и в голову не могло прийти, что в это воскресенье — 22 июня 1941 года — началась Отечественная война.
О войне в рассказе сказано совсем немного — в кратком послесловии, или эпилоге. Из него читатель узнает, что Сеня погиб в Освенциме, Федор сложил голову под Севастополем, Костя потерял на войне ногу. У Кости — теперь Константина Ивановича — большая семья: два сына и дочь. Иногда он ездит в Смоленск и там долго молча стоит на площади, на том самом месте, где 17 октября 1942 года гестаповцы повесили партизанскую связную со странной подпольной кличкой «Пятница»... И он о ней никогда не рассказывает. Никому... А у дочки его редкое имя: Капитолина, Капелька...»
Столкновение мирной жизни и «мирных» представлений о войне с крутой и жестокой реальностью войны является одним из главных мотивов и романа Б. Васильева «В списках не значился» («Юность», 1974, NN 2, 3, 4). В сущности говоря, весь роман — это «роман воспитания», повествование о школе зрелости и мужества, которую за короткий срок героической обороны Брестской крепости проходит девятнадцатилетний лейтенант Николай Плужников.
Хотя в романе описываются всего несколько «мирных» дней лейтенанта Плужннкова, но для него все они насыщены важными событиями. Только что Плужников окончил военное училище. Он убежден, что лишь служба в войсках формирует настоящего командира, по своему выбору получает назначение командиром взвода и направляется в одну из частей Особого Западного округа.
О войне у лейтенанта самые ясные и определенные представления. Он уверен, что гитлеровская Германия не посмеет напасть на нашу страну, и любые разговоры об этом считает провокационными. Он нисколько не сомневается, что в противном случае Красная Армия быстро разгромит врага на его собственной территории. Едва выкроив полдня, чтобы проститься с матерью и сестрой, но успев за это время влюбиться в подругу сестры, Плужников уезжает к месту назначения. Поздно ночью 21 июня 1941 года он прибывает в Брестскую крепость, на следующий день с утра полагает явиться к начальству, зачислиться в списки части и приступить к исполнению своих служебных обязанностей.
Но 22 июня в четыре часа пятнадцать минут утра тяжкий грохот обрушился на Брестскую крепость: гитлеровская Германия предательски напала на Советский Союз, началась Великая Отечественная война, началась оборона Брестской крепости...
То, что Б. Васильев захотел рассказать своим читателям об истории обороны Брестской крепости, весьма естественно. Трагическое и доблестное сопротивление её защитников — одна из самых ярких и многозначительных страниц Великой Отечественной войны. К тому же до сих пор нельзя сказать, что нам известны все перипетии борьбы, что мы знаем всех её героев. С этим связано много легенд и устных рассказов. Экспонаты, хранящиеся в Музее обороны крепости — от знамени и оружия её защитников до их личных вещей,— полны важного и нераскрытого до конца смысла и содержания. Короче говоря, история обороны Брестской крепости представляет огромный интерес для читателей и открывает самые широкие возможности для воображения, чувств и мысли писателя.
Правда, есть изумительная книга С. С. Смирнова «Брестская крепость», но это документальное исследование, которое не выходит за строгие пределы материалов и свидетельств, собранных её автором в результате долгих, упорных и трудных поисков. Б. Васильев написал об обороне Брестской крепости роман. Героическая эпопея встает перед его читателями в ярких картинах и живых образах художественного произведения.
После трех первых дней яростных боев «дни и ночи обороны крепости слились в единую цепь вылазок и бомбежек, атак, обстрелов, блужданий по подземельям, коротких схваток с врагом и коротких, похожих на обмороки, минут забытья. И постоянного, изнуряющего, не проходящего даже во сне желания пить».
Затем немцам удалось ворваться в крепость и разорвать её оборону на отдельные, изолированные друг от друга очаги сопротивления. Днём они шаг за шагом превращали крепость в развалины и уничтожали в ней все живое, а ночью развалины оживали вновь. «Израненные, опаленные, измотанные жаждой и боями скелеты в лохмотьях поднимались из-под кирпичей, выползали из подвалов и в штыковых атаках уничтожали тех, кто рисковал оставаться на ночь. И немцы боялись ночей».
А потом оборона ушла в глухие подземелья. Небольшие группки засевших там защитников крепости вели упорную войну с гитлеровцами. «Мы — подразделение Красной Армии. Обыкновенное подразделение, только и всего»,— говорит Плужников трем солдатам и двум женщинам, оказавшимся вместе с ним».
Наконец наступили последние дни и недели обороны крепос ш, иссякали последние силы её защитников, сопротивление продолжалось в одиночку. «В первый день нового 1942 года ему (Плужникову.— А. Д.) особенно повезло... он уложил двоих, уложил наповал, из хорошего убежища. Долго бегал по подвалам, уходя от погони, и ушел, потому что мела вьюга и следы его не взяла бы и самая опытная собака...» Так и не сдалась, не пала Брестская крепость. Не взяли её ни бомбами, ни толом, ни огнеметами. Она просто истекла кровью...
Понятно, что роман о героической обороне Брестской крепости написан Б. Васильевым по-другому, в иной тональности, нежели повесть «А зори здесь тихие...». Ни рассветы, ни закаты, ни дни, ни ночи не были в крепости тихими. Не было быта и будней. Неописуемый по своей ожесточенности бой шел без перерыва. Речь писателя зазвучала сурово, напряженно, нередко возвышенно. Но какой бы выразительной и впечатляющей ни была картина обороны Брестской крепости, нарисованная Б. Васильевым, все же смысл и пафос его романа «В списках не значился» заключается не только и даже не столько в этом. И чтобы осознать суть произведения, необходимо вернуться к его главному герою, лейтенанту Плужникову.
Он приехал в Брестскую крепость восторженным юношей, полным самых радужных мечтаний о своем будущем и не совсем подготовленным к встрече с войной. А между тем война неожиданно обрушилась на него всей своей тяжестью сразу же по прибытии к месту назначения. Не мудрено, что в первых схватках с гитлеровцами Плужников теряется, упускает из рук командование, и опытные сержанты, старшины, бойцы-пограничники то и дело поправляют его, подсказывают ему. Больше того, в этих схватках он дважды струсил. Оборона Брестской крепости явилась для Плужникова жестокой школой возмужания, духовного роста и воинского уменья. В изображении этого процесса и состоит, на мой взгляд, суть романа «В списках не значился».
Плужников будет и впредь допускать ошибки. Жестокий урок, научивший его отличать подлинную человечность от ложной, получит он, пожалев и отпустив пленного гитлеровца. Уроки подобного рода были суровы, но и влияние их было сильным и действенным. Лейтенант стал наблюдателен, хладнокровен, расчетлив, научился думать и всесторонне оценивать обстановку. В процессе обороны Брестской крепости он станет одним из её героев, совершит немало подвигов, будет защитником и «хозяином» крепости до весны 1942 года и удостоится в последние минуты своей жизни воинских почестей даже от врага... «Он упал на спину, навзничь, широко раскинув руки, подставив солнцу невидящие, широко открытые глаза. Упал свободным и после жизни, смертию смерть поправ».
Беспримерное самопожертвование и мужество проявили и другие защитники Брестской крепости. Многие их образы нарисованы писателем резкими и запоминающимися красками. И вот что важно: те драматические ситуации, которые изображает Б. Васильев, вовсе не являются надуманными, те слова, которые произносят его герои, никак нельзя назвать риторическими пассажами или декламацией. Напротив: и те и другие естественны и убедительны, ибо они обусловлены особыми обстоятельствами и условиями обороны Брестской крепости и той морально-психологической атмосферой, которая сложилась в осажденной крепости и воодушевляла её героев. По поводу иного эпизода, изображенного Васильевым, приходилось слышать: «легенда». Да, и легенда. Но разве не была легендарной оборона Брестской крепости? Может показаться — не слишком ли красивы слова Плужннкова: «Человека нельзя победить, если он этого не хочет. Убить можно, а победить нельзя». Но история Великой Отечественной войны знает много и еще более «красивых» формул, восклицаний, призывов, и никто не сомневается в их искренности и реальности.
Читая роман «В списках не значился», наглядно и зримо видишь и чувствуешь, как формируются в сознании защитников Брестской крепости те нравственные, духовные предпосылки, которые определяют и объясняют поведение защитников крепости, их мысли и слова, и которые сыграли в борьбе за крепость очень большую роль. Защитникам крепости, боровшимся с гитлеровцами разрозненными подразделениями, .небольшими группами и даже в одиночку, часто приходилось действовать по собственной инициативе, по велению своей совести и разума, по приказам, отданным самим себе, имеющим нравственный, психологический характер. Здесь, естественно, и вступали в силу, и приобретали большое влияние умонастроения, владевшие и овладевающие защитниками крепости, и общая морально-психологическая атмосфера, сложившаяся и складывающаяся в осажденной крепости.
С этой точки зрения Плужников не случайно выбран Б. Васильевым в герои своего романа. Он в списках не значится, и ему самому приходится решать встающие перед ним в процессе борьбы трудные вопросы. Он и решает их, опираясь как на знания и идейную закалку, полученные еще в военном училище, так и на общую мудрость защитников крепости, на опыт того или иного встреченного в бою старшего лейтенанта, политрука, старшины, сержанта, пограничника. Они воздействуют на него, как он воздействует на них. Так создается та почва, на которой вырастают подвиги и соответствующие им слова.
Вначале была надежда на помощь, и многое определяла воинская дисциплина. «Мне дан приказ держаться»,— говорит Плужников, и его слова воспринимаются как категорическое и неоспоримое требование. Затем от политрука Плужников слышит, что «задача одна: уничтожать живую силу». «Нас двести миллионов,— говорит политрук. — Двести. Глупо, когда ни кого не убил...»
Фельдшер в глухом подвале, куда стаскивали всех безнадежных, утверждает, что приказы его уже не касаются: «Я сам себе пострашнее приказ отдал. Вот если каждый, каждый солдат, понимаешь, сам себе приказ отдаст и выполнит его — сдохнет немец... И война сдохнет». Раненые, безнадежные, умирающие... «Умирали, не срамя,— негромко и ясно сказал молодой голос. И всё замолчали, и в молчании этом была суровая гордость людей, не склонивших головы и за той чертой, что отделяет живых от мертвых».
Наконец на последних страницах романа старшина Семишный заставляет Плужникова дать клятву быть верным присяге и никогда ни живым, ни мертвым не отдавать врагу боевого знамени.
Так складывается, развивается, растет героическое сознание защитников Брестской крепости. Становится ясным, что высокая романтика книги Б. Васильева вырастает из реализма, из правды жизни. Неудивительно, что каждый эпизод и ситуация романа, каждый его образ при всей своей необыкновенности и «легендарности» воспринимаются как достоверные, правдивые и имеют реальную основу, опираются на действительность, на факты, о которых сообщают те или иные документальные материалы или свидетельства участников обороны Брестской крепости.
Может показаться, например, что такой эпизод романа, как автоматная очередь Плужникоза по роте гитлеровцев, получающих награды, является плодом романтического воображения автора романа. Но вот что рассказывает старшина Звонков, который сражался в крепости до первых чисел августа. «Однажды... около Холмских ворот цитадели была построена во дворе рота гитлеровцев. Вероятно, фашистские солдаты собрались получать награды; перед строем стояло несколько офицеров и один держал в руках коробочки с орденами, а другой читал какой-то приказ. И вдруг позади строя из окон полуразрушенного здания казарм 84-го полка прогремела длинная автоматная очередь. Офицер, читавший приказ, и пять-шесть солдат упали убитыми, а остальные с криками разбежались, беспорядочно стреляя по развалинам»
Можно подумать, например, что такая ситуация, как выход полумертвого Плужникова из подземелья после «переговоров» с посланцем гитлеровцев скрипачом Свицким,— результат творческой фантазии автора романа. Но нет, о подобного рода ситуации рассказывал С. С. Смирнову участник обороны крепости Александр Дурасов. Даже прототипом скрипача Свицкого является реальное лицо — скрипач из брестского ресторана Залман Ставский.
Позторяю: и легендарные герои, и легендарные подвиги, изображенные в романе «В списках не значился», отражают подлинную действительность, и Б. Васильев, рисуя их, опирался на реальную историю обороны Брестской крепости. В этом легко убедиться, перечитав «Брестскую крепость» С. С. Смирнова. Можно предположить, что и при создании образа главного героя своего романа лейтенанта Плужникова Б. Васильев исходил из документальных сведений о неизвестном лейтенанте — артиллеристе, который, окончив военное училище, ехал через Брест к первому месту езоей службы. Когда Брест неожиданно подвергся нападению гитлеровских захватчиков, он принял на себя командование защитниками вокзала. К сожалению, никто из уцелевших защитников вокзала не знал его фамилии: все звали лейтенанта просто по имени — Николай. По имени назван он и на мраморной Плите у входа в Брестский вокзал. Только теперь стала известна и фамилия лейтенанта — Царёв.
Труднее отделаться от впечатления, что Б. Васильев несколько отступает от реализма на тех страницах своего романа, где рассказывается о любзи Плужникова и Мирры. Кажется, что эта романтическая любовь в подземелье как-то неожиданна в его романе и он мог бы обойтись без неё. Но не очевидно ли, что любовь эта является проявлением человечности, противостоящей. жестокости войны и расизму гитлеровцев? Великая сила жизни, добра, любви неистребима наперекор всему, что стремится её уничтожить,— убеждение, которое проходит через все творчество Б. Васильева.
«Может быть, я максималист,— утверждает писатель,— но задачу искусства я вижу в стремлении помочь человеку жить, а не устрашать его или будить в нем какие-то низменные инстинкты. Оно должно делать добро»
Осталось коснуться вопроса о современности военной прозы Б. Васильева и сказать еще несколько слов о том, что написал Б. Васильев о войне и важно ли написанное им для нашего современника. Но что понимать под современностью произведений литературы и искусства? Какие произведения можно считать современными? В 1976 году («Литературная газета», 17 ноября) Б. Васильев беседовал па эту тему с известным артистом М. Ульяновым. Собеседники пришли к выводу, что подлинная современность художественного произведения заключается, конечно, не в его злободневности или тех или иных внешних признаках и приметах времени.
«Понимаете,— сказал Б. Васильев,— вот мы говорим «современность, современность», а я недавно, когда ехал в командировку, взял с собой очень старую книжку — «Дон Кихота». Я вам скажу хрестоматийную вещь — это чудовищно современная книга!»
Если произведение искусства, полагает Б. Васильев, заставляет современных читателей или зрителей думать не только о нём, но смотреть куда-то дальше, вглубь, вызывает у них ряд ассоциаций, помогает им в осмыслении жизни,— оно современно.
С этой точки зрения военная проза самого Б.Васильева безусловно современна. Будь то рассказы о женщинах на войне, повесть о старшине Васкове. и его девичьем отряде, роман о защиге Брестской крепости и возмужании лейтенанта Плужникоза — все эти произведения помогают решать серьезные вопросы современной жизни и порождают многообразные ассоциации, размышления и сопоставления. Они ставят перед читателем или зрителем много насущных и актуальных вопросов: о прошедшей войне, её значении и жертвах, о необходимости и возможности мира на земле, о человечности подлинной и мнимой, о силе материнства, о людях типа Васкова — их настоящем и будущем и т. д. Современное значение военной прозы Б. Васильева бесспорно.
При этом нельзя не заметить, что все — именно все! — помещенные в настоящем сборнике повести и рассказы В. Васильева имеют сюжетный и публицистический выход з наш день. Алевтина Ивановна («Ветеран»); Катюша («Старая «Олимпия»), герой «Пятницы» Константин Иванович, Федот Евграфович Васков — живут сегодня, и не просто живут,— оказывают сильнейшее нравственное влияние на окружающих, на нашу молодежь. Так коротенькое письмо отпускника товарищу в эпилоге «Зорь» ломается на две половины: беспечную («Давай, старик, цыгань отпуск и рви к нам») — до зстречи с Васковым и его приемным сыном Альбертом, капитаном Советской Армии, которые привезли мраморную плиту на могилу матери Альберта Риты Осяниной; и серьёзную — после встречи («Здесь, оказывается, тоже воевали... Воевали, когда нас с тобой ещё не было на свете»). Кончается письмо фразой, вынесенной в заголовок повести: «А зори здесь тихие-тихие». Здесь она звучит, как реквием... В романе «В списках не значился» гибнут, кажется, все основные герои, но тогда автор берёт нить, ведущую от военных лет к современности, в свои руки и в эпилоге впрямую утверждает значение событий сорок первого года для современника.
И не являются ли непосредственными преемниками и как бы родными братьями Федота Евграфовича Васкова герои повестей Б. Васильева из современной жизни — капитан волжского катера Иван Трофимович Бурлаков («Иванов катер») и участковый милиционер Семен Митрофанович Ковалев («Последний день»)?
Так многообразны органические связи военной прозы Васильева с современной жизнью и её запросами. Ощущение «связи времен» и делает «бытовую» прозу Б. Васильева возвышенной и романтичной. Отсюда и наш благодарный интерес к творчеству писателя, столь серьёзно и глубоко понимающего социальные задачи: «Я думаю,— говорит Б. Васильев,— что поскольку искусство родилось у костра, оно должно светить, оно должно греть и оно должно объединять».

А. Дементьев

Васильев Борис: А зори здесь тихие. Повесть. В списках не значился. Роман. Рассказы. Вступительная статья А. Дементьева. Кишинёв, издательство «Литература аристикэ», 1979 г.

Уважний читач, - а я думаю і вірю, що такі існують,- сподівають знайде ключову шифрограму, яка пояснить причину розміщення цього тексту в нашому співтоваристві.
Взагалі я ще спробую далі розвинути кілька тем, розпочатих тут: як "Жінка і війна" та "Відгомін війни в сучасності".
Зумисно не робив перекладу тексту на українську, бо хочу публікувати автентичні від початку українські матеріали по темі війни і миру. Кожне джерело втрачає від перекладу свій автентичний вплив, тому вважаю кращим таку подачу тексту.
Відразу вкажу, що моїми еталонами по воєнній тематиці Другої світової є Віктор Некрасов ("В окопах Сталинграда" та інші твори), Борис Васильев (все вище наведене, перечитане мною не раз) та Константин Симонов ("Живые и мертвые" та інші товри).
Інших письменників по военній темі мною перечитано багато, але там художгній рівень значно слабший. Це все російскі письменники, а з українських письменників я взагалі не знаю жодного якісного по темі війни. Олесь Гончар з своїми "Прапороносцями" тощо і на йоту не дотягує до правдивого художнього відтворення реалій війни, а щоденники Олександра Довженка не є також літературним твором, а скорше документом.
Це є промовистим фактом, що в Україні нема ні добрих українських художнії творів, ні пісенно-баладної нородної творчості про Другу світову війну. БО то була НЕ НАША війна!
У свлїй промові з нагоди перемоги над гітлерівською Німеччинною Сталін дуже точно привітав з перемогою виключно "русский народ". Відгомін цієї свідомості помітний і у творах всіх російських письменників у тому чисіл і шанованого мною Бориса Васильева: в повісті "А зорі тут тихі" герой Васков однозначно захищає Росию, як свою Батьківщину, а не СРСР. І всі інші герої в художніх творах правдиво, як і було насправді, вказують на цей промовистий факт: вони всі воювали і рятували Росію-матушку!
Тут немає чому дивуватись, бо в усі часи перемогу привласнював домінуючий етнос, як ось, для прикладу, давні римляни вели війни в союзі з багатьма іншими народами, які постачали війська, але всі перемоги у війнах були всеодно зачислені виключно римлянам.
"Український рахунок" у Другій світовій війні є ще мало дослідженим і опрацьованим матеріалом, в розумінні наукового дослідження, без ідеологічних догматів. Однозначно, що внесок в перемогу над Гітлером українців надзвичайно високий, чому підтвердженням є заява в мемуарах відомого гітлерівського воєначальника Гудеріана, який програш Німеччини у війні на Сході однозначно повязує з неправильною політикою Гітлера стосовно України та українців. В якості підтвердження в стилі чорного гумору "совєтів" періоду 1944 р. стосовно українців побутувала фраза, що за 2 року панування в Україні німці змусили українців полюбити радянську владу. Ну а те, що українці-розвідники першими встановили червоний прапор над Рейстагом - вже загальновідомий факт.
Інше питання: яку перемогу маємо святкувати: чужу чи нашу? І чи взагалі варто щось святкувати?
БО чи є святом перемога, здобута такою просто жахливою кількістю жертв?
Я особисто вважаю цей день - Днем жалоби по глобальній світовій трагедії і всім жертвам тієї війни!
Робити це святом радості, а тим паче проводити військові паради і бряцати зброєю - є верх цинізму та зневаги до полеглих у війні.

Богдан Гордасевмч, 14:09 15.04.2010.

Коментарі

Гість: Оревуар

117.04.10, 10:28

Nech sa paci

217.04.10, 12:34

Є раціо.

Богдан Бо

318.04.10, 15:29Відповідь на 1 від Гість: Оревуар

я поділяю цю думку. Військові паради а ля совєтіко - пропагандистський архаїзм. Україна, заплативши таку жорстоку ціну заради панування свого ж гнобителя, не повинна марширувати в його військовому строю. Все це брехня, цинічна брехня. Яка спільна перемога? За рахунок чиїхось мільйонів, на кістках інших, вберегти свій режим. Більш цинічної системи не знаходжу. Шкода що сучасна Росія в повній мірі все це копіює.
Спільні паради... Та вони і з гітлерівцями їх проводили. Блеф, брехня, тупа пропагандаРадий, що є ті, хто розуміє цей абсурд і брехню.
Безперечно, що я за перемогу над гітлерівською Німеччиною , але що радянські війська визволили Європу і нас - це повна брехня: визволителі повертаються додому, а не лишаються панувати - тоді це просто зміна окупантів, але не визволення!

LeoLine

421.04.10, 19:00

в перші років зо двадцять після закінчення Війни 9 травня майже не відмічали...
поки були живими справжні ветерани і їх було багато...

522.04.10, 20:06Відповідь на 4 від LeoLine

в перші років зо двадцять після закінчення Війни 9 травня майже не відмічали...
поки були живими справжні ветерани і їх було багато...а потім тилові криси зробили собі шоу своєї слави: треба було Брежневу свої три зірочки героя показати і ще два героя соцпраці перед такими ж "героями"

622.04.10, 20:13Відповідь на 5 від Богдан Бо

щось таке...
мій дідусь ніколи і нічого в сім'ї про війну не розповідав...
тільки в школі стандартні фрази...
начальником віськомату пішов на Війну - начальником військомату і залишився після..
районного віськомату району, якого вже не існує...

722.04.10, 20:18Відповідь на 6 від LeoLine

Я також знаю, що хто справді був попереду в боях - брехати не буде, а правду оповідати - не схоче.

822.04.10, 20:20Відповідь на 7 від Богдан Бо

заградзагони
чи як це ураїнською??

922.04.10, 20:27Відповідь на 8 від LeoLine

це не перекладається, як всі зеки називали "лагерь" і ніколи як "табір".

1022.04.10, 20:30Відповідь на 9 від Богдан Бо

у мене в Роду зеків не було і немає, хоч я і не зарікаюсь...

Свобода і справедливість

Военная проза Бориса Васильева Ч-2

Останні статті

Коментарі