Семейная история, часть 1
- 02.08.16, 22:03
Тринадцатилетний Тимофей отвлекся от деревянного бруска, из которого пытался вырезать четырехлетней сестренке Олесе "кицю", и огляделся по сторонам в поисках источника шума. Из-за поворота появилась двуколка, которую, прихрамывая, тащила светло-гнедая кобыла. Сидевший в двуколке пан, местный помещик Афанасий Никанорович, яростно дергал вожжи и поносил животное на чем свет стоит.
- Воронье мясо! Стерво эдакое! Да я тебя на бойню отправлю, падали ты кусок!
Не дойдя до Тимофея несколько саженей, кобыла остановилась и, подняв переднюю ногу, опустила голову. Животное тяжело дышало и на удары кнута реагировало только мелкой дрожью.
- Скотина рыжая! На ремни порежу!
Если бы кто спросил Тимофея, что им тогда двигало - он бы не смог ответить. Будто неведомая сила толкнула его вперед, и обеими руками мальчик перехватил занесенный вновь над бедной лошадью кнут.
- Пане, не бийте коняку! Не бийте! Гляньте, яка вона!
В лице пана вдруг что-то мелькнуло. Понимание?
- Гм... - от Афанасия Никаноровича сильно пахло водкой, взгляд пытался твердо зацепиться за нахального холопа. - Ты кто таков?
- Тимофій. Остапа Безрука син, кріпак ваш. - С малых лет именно так приучили его представляться. Среди казачьего поселения, образованного после разгона Запорожской Сечи, каким-то образом расцвела помещичья усадьба и часть жителей села были панскими. Кого купили или выменяли, а кто пошел к пану добровольно, в уплату долгов или еще по какой причине.
Парень уже отпустил кнут и переминаясь с ноги на ногу ждал приговора пана. За такое и высечь могли, теперь он это понимал. А может, и еще что похуже. Еще бы: пана за кнут хватать! Афанасий Никанорович, наконец, смог рассмотреть тощего мальчишку, который так кинулся защищать кобылу. Ничего особенного, нескладные руки и ноги, белобрысые, криво подстриженные волосы торчат во все стороны. Таких хлопцев только среди его крепостных с полсотни наберется.
- Ну, и чего же ты хочешь, Тимофей?
Тимофей упорно разглядывал что-то на земле у своих босых ног, боясь встретиться с паном взглядом.
- Та я нічого... Коняка он у вас... Вона шкандибає, а ви її батогом лупите. А у неї нога болить! - парнишка таки поднял глаза, из которых в любой момент были готовы политься слезы, - тепер мене сікти будуть, правда?
На лице мальчишки застыла боль, прямо мука, но он стоически выпрямил спину и прямо смотрел на Афанасия Никаноровича.
- Посмотрим-с, - нечетко проговорил тот. - Так что, ты говоришь, с кобылой?
Тимофей кинулся к лошади и приподнял ногу, на которую она так и не опиралась. Подкова отсутствовала, твердая часть копыта была испещрена трещинами, а на нежной стрелке алело пятно запекшейся крови. Было похоже, что кобыла много верст скакала галопом по камням без подковы.
- Дивіться, пане! Коняка підкову загубила, а коваль копито неправильно почистив коли кував, он яке потріскане, ще й якоюсь каменюкою стрілку розрубала. Тепер промивать треба і примочку треба робить, бо як гнить начне, кобилі гаплик. А вона он яка гарна, ще й дорога, по всьому видно.
- Примочку, говоришь? Что ты понимаешь в этом?
Тимофей обиженно выпрямился.
- Я багато понімаю! Мене батько навчив, а до нього даже козаки коней лікувать водять!
- Гм... Ладно-с, посмотрим, - Афанасий Никанорович грузно вылез из двуколки. - Распрягай! Кобылу приведешь ко мне в конюшню, за двуколкой кого-то пришлю. И еще, на-ка вот... - Порывшись в кармане, помещик выудил медяк и бросил Тимофею. - Ей-вон на ярмарке пряник купишь, - кивнул на испуганно глядевшую из-за тына Олесю, отряхнул сюртук и, пошатываясь, побрел в сторону усадьбы.
Тимофей недоверчиво уставился ему вслед, потом поглядел на монету, и снова уставился вслед пану. Целый пятак!
(продолжение следует)