ПОЧЕМУ СПИТ РЕБЕНОК? (не мое)

Эту статью прочитал несколько месяцев назад. Кто автор, я не знаю.
 Все это время она не выходит у меня из головы. Пожалуйста, прочтите.

В переходе возле станции метро сидит женщина неопределенного возраста.  
Ей можно дать с ходу и тридцать, и двадцать три, и сорок два. Волосы у 
женщины спутаны и грязны, голова опущена в скорби. 

 Перед женщиной на заплеванном полу перехода лежит кулек. В кулек сердобольные  
 граждане бросают деньги. И не бросали бы, да на руках женщина держит 
 весомый «аргумент» в пользу того, что ей деньги просто необходимы. На 
 руках у женщины спит ребенок лет двух. Он в грязной шапочке, бывшей 
 когда-то белой, в спортивном костюмчике. Переход – место достаточно 
 оживленное. И течет нескончаемым потоком людская толпа, и звенит мелочь в 
  кульке, и шуршат купюры. 

 Я ходил мимо женщины около месяца. Я догадывался, кому уходят деньги,
жертвуемые многочисленными    прохожими. Уж сколько говорено, сколько
написано, но народ наш такой – жалостливый.   
 Жалостливый, до слез. Готов народ наш отдать последнюю рубашку свою,  
 последние копейки из кармана вытряхнуть. Подал такому «несчастному» – и 
 чувствуешь, что у тебя все еще не так плохо. Помог, вроде бы как. 
 Хорошее дело сделал… 

 Я ходил мимо попрошайки месяц. Не подавал, так как не хотел, 
 чтобы на мои деньги какой-нибудь негодяй   
 купил себе кирпича одну штуку, да вставил в стену нового дома-дворца 
 своего. Пускай будет дыра у него в стене, у негодяя этого. Не будет 
 кирпича от меня. Но, судя по тому, как попрошайке подавали, хозяин ее 
 имел уже несколько домов-дворцов. 

 Ну и попрошайке что-то перепадает, конечно. Бутылка водки на вечер, да шаурма. Хозяева таких  
 «точек» попрошайничества имеют немало, но отличаются жадностью. И 
 жестокостью. На том и держится их супердоходный бизнес. На деньгах да на 
 страхе. Никто из опускающих монетку в кулечек не знает, что «встать» на 
 место возле Владимирского собора невозможно, а хождение по вагонам 
 метро с уныло-тягучим «простите, что я до вас обращаюся» стоит от 20 
 долларов в день. Или – знает? В таком случае – знает, но подает? 

 Никто из добряков, жертвующих «мадонне с младенцем», не задумывается над  
 еще одним вопросом. Над одним несоответствием, буквально бросающимся в  
 глаза. Спустя месяц хождения мимо попрошайки меня вдруг как током 
 ударило, и я, остановившись в многолюдном переходе, уставился на малыша, 
 одетого в неизменно-грязный спортивный костюмчик. Я понял, что именно 
 казалось мне «неправильным», если можно назвать «правильным» уже само 
 нахождение ребенка в грязном подземном переходе с утра до вечера. 
 Ребенок спал. Ни всхлипа, ни вскрика. Спал, уткнувшись личиком в колено 
 той, кто представлялась его мамой. Попрошайка подняла на меня глаза. 
 Наши взгляды встретились. Бьюсь об заклад, она поняла то, что понял я… 

 У кого из вас, уважаемые читатели, есть дети? Вспомните, как часто они  
 спали в возрасте 1-2-3-х лет? Час, два, максимум три (не подряд) 
 дневного сна, и снова – движение. За весь месяц каждодневного моего 
 хождения по переходу я НИ РАЗУ не видел ребенка бодрствующим! Я смотрел 
 на маленького человечка, уткнувшегося в колено «мамы», и страшное мое 
 подозрение постепенно формировалось в твердую уверенность. 
 – Почему он спит все время? – спросил я, уставившись на ребенка. 

 Попрошайка сделала вид, что не расслышала. Она опустила глаза и  
 закуталась в воротник потертой куртки. Я повторил вопрос. Женщина вновь 
 подняла глаза. Она посмотрела куда-то за мою спину. Во взгляде ее 
 явственно читалось усталое раздражение вперемешку с полнейшей 
 отрешенностью. Я впервые видел подобный взгляд. Взгляд существа с другой 
 планеты. 
  - Пошел на… – произнесла она одними губами. 
  – Почему он спит?! – я почти кричал… 

 Сзади кто-то положил руку мне на плечо. Я оглянулся. Мужчина с типичным  
 лицом рабочего с близлежащего завода неодобрительно хмурил седые брови: 

– Ты чего к ней пристал? Видишь – и так жизнь у нее… Эх… На вот, дочка, – мужик вытряхнул из своей огромной пятерни монетки.

 Попрошайка перекрестилась, изобразив на лице смирение и вселенскую  
 скорбь. Мужик убрал ручищу с моего плеча, побрел к выходу из перехода. 
 Дома он расскажет, как защитил угнетенную, несчастную, обездоленную 
 женщину от негодяя в дорогой дубленке. 

 Милиционер, подошедший ко мне в переходе на следующий день, выразился почти так же, как и его 
 «подопечная» попрошайка. И на свой вопрос я получил исчерпывающее: 
 – Пошел в… 
 А ребенок спал… 

 Я позвонил знакомому. Это веселый и смешливый человек с  
 глазами-маслинами. Он с горем пополам окончил три класса, и читает с 
 трудом. Полное отсутствие образования не мешает ему передвигаться по 
 улицам города на очень дорогих иномарках и жить в домике с бесчисленным 
 количеством окон, башенок и балкончиков. Знакомый был весьма удивлен 
 моей уверенностью в том, что весь без исключения подобный бизнес 
 контролируют представители его национальности. 

 Я узнал, что в Киеве попрошаек «держат» и молдаване, и украинцы. Причем, первые  
 специализируются, в основном, на «инвалидах войны». Мы часто видим их на 
 переходах и светофорах, снующими буквально под колесами машин. Мнимые 
 афганцы «работают» также и в метрополитене. 
 Всевозможными 
 «больными», хромыми и «приехавшими делать операцию» заведуют с равным 
 успехом как украинцы, так и цыгане. Бизнес этот, несмотря на кажущуюся 
 стихийность, четко организован. Курируется попрошайничество 
 организованными преступными группировками, и деньги, брошенные 
 полунищими прохожими в кулечек «обездоленного инвалида», уходят 
 «наверх». Причем, настолько «наверх», что, узнай об этом сердобольный 
 прохожий, он потерял бы сознание от удивления. Детей берут в «аренду» у 
 семей алкоголиков, или попросту воруют. Но это все, что говорится, 
 цветочки. 
 Мне нужно было получить ответ на вопрос – почему спит 
 ребенок? И я его получил. Причем, мой знакомый цыган произнес фразу, 
 повергнувшую меня в шок, вполне обыденно, спокойным голосом. Как о 
 погоде сказал: 
 – Или под героином, или под водкой… 
 Я остолбенел. «Кто под героином? Кто – под водкой?!» 
 – Ребенок. Чтобы не кричал, не мешал. Ей с ним целый день сидеть, представляешь, как он надоесть может? 

 Для того чтобы ребенок спал весь день, его накачивают водкой. Или –  
 наркотиками. Разумеется, что детский организм не способен справляться с 
 таким шоком. И дети часто умирают. Самое страшное – иногда умирают днем, 
 среди «рабочего дня». И мнимая мать должна досидеть с мертвым ребенком 
 на руках до вечера. Таковы правила. И идут мимо прохожие, и бросают 
 мелочь в кулек, и считают, что поступают благородно. Помогают 
 «матери-одиночке»… 
 … На следующий день я стоял в переходе возле 
 станции метро Л. Милиционера, ответившего мне вчера ругательством, не 
 было видно. Я запасся журналистским удостоверением, и был готов к 
 серьезному разговору. Но разговора не получилось. А получилось 
 следующее… 
 У женщины на руках лежал ДРУГОЙ ребенок. Мои вопросы 
 попрошайка попросту игнорировала с отрешенным лицом. Меня интересовали 
 документы на ребенка, и, самое главное – где вчерашний малыш? 

 Попрошайка вопросы игнорировала, зато их не игнорировали торговки,  
 стоявшие рядом. От женщины, торгующей трусиками, я узнал, что мне 
 следует, мягко говоря, удалиться из перехода. К возгласам торговки 
 подключились ее негодующие соседки по ремеслу. Следом за ними – прохожие 
 преклонных лет. В общем, я был с позором выдворен из перехода. 
 Оставалось одно – звонить 02 или искать милицейский патруль. Но милиция 
 нашла меня сама. Сержант, любитель посылать в…, подошел ко мне и спросил 
 документы. Я документы предоставил, и высказал свое мнение по поводу 
 нахождения женщины с ребенком в переходе. Сержант со мною согласился, и… 
 отправился звонить кому-то. Я стоял перед переходом, с полным ощущением 
 того, что пытаюсь бороться с ветряными мельницами. Спустя несколько 
 минут в переходе не было уже ни торговок, ни попрошайки со спящим 
 ребенком… 
 Когда вы видите в метро ли, на улице ли женщин с детьми, 
 просящих милостыню, задумайтесь, прежде чем ваша рука полезет за 
 деньгами. Подумайте о том, что не будь вашего и сотен тысяч подаяний, и 
 бизнес этот умер бы. Умер бы бизнес, а не дети, накачанные водкой или 
 наркотиками. Не смотрите на спящего ребенка с умилением. Смотрите с 
 ужасом. Ибо вы, прочитавшие эту статью, знаете теперь – почему спит 
 ребенок.