Перечитывая Стуса

Я, конечно, не Василь Стус. Больше того: ни на подобный уровень таланта, ни на подобную трагичность судьбы - даже не претендую.И мне бы, к примеру, очень не хотелось, чтобы моё имя когда-либо упоминали рядом со словами "ненависть", "незабудем/непростим", "мрази", "трагическое прошлое" и "мочить козлов до последнего". Пусть даже все эти слова будут относиться к моим врагам - всё равно не хотелось бы. Думаю, и Стус предпочёл бы видеть рядом со своим именем другие слова, причём относящиеся к нему лично: "люблю", "читаю и понимаю", "смысл", "надежда" и "наше новое будущее". Во всяком случае, именно такое ощущение рождается у меня, когда я перечитываю одно из своих любимых стихотворений Стуса:
Як добре те, що смерті не боюсь я
і не питаю, чи тяжкий мій хрест.
Що вам, богове, низько не клонюся
в передчутті недовідомих верств.
Що жив-любив і не набрався скверни,
ненависті, прокльону, каяття.
Народе мій, до тебе я ще верну,
і в смерті обернуся до життя
своїм стражденним і незлим обличчям,
як син, тобі доземно поклонюсь
і чесно гляну в чесні твої вічі,
і чесними сльозами обіллюсь...
И я не к тому, что вообще не надо "мочить козлов". Я к тому, что хорошо бы сохранять "незле обличчя" и очень-очень стараться не изгваздать в нашей политической грязи имя самого, пожалуй, светлого, тонкого и строгого украинского поэта. Потому что для меня, например, Стус - не жертва режима, а победитель. Режим пал, а поэт - жив, и стихи его - живы. И разве можно досадить его врагам больше, чем с упоением декламируя эти стихи наизусть, выкрикивая их на каждом углу и цитируя в каждом тексте о важном?
Впрочем, о жизни и смерти ироничный Василь Стус как раз всё понимал:
Чоловік підійшов до меморіуму
і прочитав на ньому власне ім’я:
вічна слава героям,
що полягли за незалежність Вітчизни.
Йому приемно й боляче.
Під однією сорочкою Колима і Ташкент.
Та мешканці міста зігнорували його:
хто повірить цій байці?
Якщо ти й живий — тим гірше для тебе:
вшановуєм тільки мертвих.
Весь клопіт скінчився, коли видали довідку:
“Пред’явника вважати за мерця”.