В дополнение к своему посту  о "Бюргере" вакладываю фото антуража, фотографировал на телефон, а он  как фотоаппарат почти ноль. Но кое что видно...

Буквально пару недель назад у нас в городе открылся новый пивной бар, который, как я понял, позиционирует себя, судя по названию если не немецким, то почти немецким баром. А называется  це творение рук человеческих "Бюргер". Что я могу сказать, плохого пока ничего, пока чисто красиво и даже уютно, правда, до антуража классических немецких баров ох как далеко. Но, тем не менее, изюминка своя есть. Дизайнер головой поработал, а владелец на это средств не пожалел. Короче мне там понравилось, особенно обслуживающий персонал. Пиво, правда, разливают обыкновенное как везде, цена удивила, по карману не бьет. Попробовал кухню очень не плохо, на мой взгляд, и вкус. Интересно то, что в таком небольшом, по сути, питейном заведении присутствует повар, который именно готовит, а не разогревает в микроволновке. Чувствуется, что пришли они всерьез и надолго. Одно могу сказать -молодцы!

Из атрибутики, пока ничего нет, кроме рекламного флаера, но в оригинальности ему не откажешь.

Из общения с обслуживающим персоналом понял, что уже заказаны визитки и декели с символикой бара, будут ли пивные кружки пока сказать не могут. Ну что же поживем, увидим.

В мире, пожалуй, нет другого такого напитка, под который было бы разработано столько посуды: кружки, бокалы разного вида, стаканы, фужеры, кувшины. Все дело во множестве сортов этого популярнейшего напитка — чуть ли не каждый сорт имеет свой дизайн бокала. При этом материал для его изготовления тоже может быть разнообразным: во Франции, например, до XVIII века пиво пили исключительно из стеклянной посуды, в Чехии — из керамической, в остальной Европе — из деревянной, а вот в Германии — из металлической. Потом появились фарфоровые кружки и даже кожаные, но большого распространения, конечно, не приобрели.

Никто точно не знает, какой формы бокалы для пива появились первыми, но кружки в виде бочонка были во всех странах, где любили пенный напиток. Дело в том, что хотя бочонок внешне не выглядит столь элегантно, как бокал, но пиво в нем остается ароматным до последнего глотка. Происходит это потому, что напиток всегда покрыт пеной, которая предохраняет его от быстрого окисления. И хотя с каждым глотком объем пены уменьшается, благодаря форме кружки она все равно легко покрывает поверхность пива, защищая его от воздуха. При этом верхняя часть бочонка сохраняет пивной аромат. Наконец, такая кружка является наиболее устойчивой, что для любителя пива отнюдь немаловажно. По этим же причинам и сегодня кружки в форме бочонка имеют широкое распространение в барах и пивных ресторанах. Именно из таких кружек объемом 1 литр пьют в Мюнхене на знаменитом пивном фестивале «Октоберфест». Там эти кружки именуются Масскруг (Masskrug), но называют их просто Масс (Mass). Впрочем, они используются и в остальное время во всех баварских барах. Объем кружки может быть разным — от 0,5 до 1,5 литра. В наших барах и прочих пивных заведениях чаще всего в ходу пол-литровые кружки, но применяются и литровые. Такая посуда, помимо прочего, удобна еще и тем, что официант может обслужить сразу несколько человек. Кстати, девушки-официантки на «Октоберфесте» разносят по 8 литровых кружек пива за раз!

На самом деле существует множество видов пивных стаканов, которые предназначены для пития разных сортов пива. Многие пивовары считают своим долгом придумать под своё пиво специальный бокал, многие считают это маркетинговым ходом для привлечения клиентов. В этом обзоре пивных бокалов мы попытаемся развенчать все домыслы и расскажем, какое пиво из какой посуды следует пить. Для чего нужно разнообразие пивных стаканов и бокалов? Как только пиво попадает в стакан, его цвет, аромат и вкус меняются, глаза видят мерцание цветов, нос ощущает тонкий приятный аромат - и вы в предвкушении первого глотка. Научные исследования показывают, что форма бокала влияет на форму и величину пивной шапки (пена или голова). Почему это важно? Пена, созданная при наливании пива, пропускает сквозь себя летучие соединения. Что такое летучие соединения? Соединения, которые испаряются из пива и создают его аромат, как например, хмель масла, фруктовые эфиры, специи и другие добавки. Таким образом, правильно подобранный пивной бокал способствует получению пивной шапки и может улучшить аромат пива. А так как у разных сортов различные уровни пивной шапки, соответственно, оптимально использовать различные виды пивных бокалов. Итак, какой бокал вы используете для своего любимого сорта пива? Ответы могут быть любыми. В Европе, особенно в Бельгии, каждая марка пива часто имеет свой собственный тип бокала. На самом деле, некоторые пивоварни были известны как "инженеры" бокалов для пива, и многие бары также имеют уникальные запасы посуды для каждой марки пива, которые они обслуживают. И хотя это хорошая идея - использовать специальный бокал для конкретной марки пива, иногда это не очень удобно, например, при питие пива дома. Но беспокоиться не нужно! Мы составили быстрое руководство рекомендуемых бокалов для пива, которое охватывает большинство сортов пива, и вы сможете иметь необходимый "арсенал" пивных бокалов на все случаи жизни.

Наука не может объяснить поведение животных обычными понятиями. В 1958 г. Дональд Мур из штата Небраска перевозил на автомобиле семью в новый дом в Луизиане (США). В пути потерялся их любимец кот Мурлыка. Через три недели Мурлыка объявился в новом доме Муров. А потерялся он за 700 км от него. В 1959 г. одна южноафриканская семья переехала за 1000 км от прежнего жилья. В их старом доме осталась ручная черепаха. До своих хозяев копуша добралась спустя три года.

Эти животные были «пси-путешественниками». Термин пустил в ход парапсихолог доктор Дж. Бэнкс Райн, который в 50-е годы проводил исследования в Северной Каролине. Он изучал экстрасенсорные восприятия животных и разделил их на «пси» и «анпси». Команда научных сотрудников провела 500 опытов и определила пять групп «анпси» — т.е. животных, которые предчувствуют грозящее хозяину несчастье, предупреждают о стихийных бедствиях, находят дорогу домой и совершают «пси-путешествия».

Человек и его собака. Одна из самых невероятных историй случилась с собакой, принадлежавшей рядовому Брауну. Солдат покинул Англию в 1914 г., чтобы воевать во Франции. Вскоре его собака Принц исчезла. Жене Брауна стало известно, что Принц добрался до лондонских доков, пересек Ла-Манш и нашел своего хозяина в окопах близ Армантьера.

Некоторые животные предчувствуют смерть любимых хозяев даже на расстоянии. Служащие Белого дома рассказывали, что собака Авраама Линкольна незадолго до того, как его убили в 1865 г., начала выть и метаться. А когда в 1923 г., спустя четыре месяца после открытия гробницы Тутанхамона, в Каире умер спонсор экспедиции лорд Карнарвон, его собака, находившаяся в Англии, громко взвыла и упала бездыханной.

Предчувствуют животные извержения вулканов и пожары. Животные зоопарка в Скопье (Македония) начали метаться в клетках, бросаться на решетку за несколько часов до землетрясения 1963 г. Немецкий психиатр из Гессенского университета доктор Ютес Пляймес зафиксировал более 800 случаев, когда животные предупреждали об опасности.

Животные могут почувствовать приближение своих добрых знакомцев. В 1937 г. в фильме «Маленький погонщик слонов» снимался индийский актер Сабу Сабу; слона, который был вторым героем фильма, отправили в зоопарк Дадли в Англии. Спустя несколько месяцев Сабу заехал повидать друга. Задолго до того, как актер подошел к его загону, слон начал трубить и успокоился, только увидев Сабу.

Сотрудники доктора Раина изучали Криса, гончую Джорджа Вуда с острова Род. Вуд утверждал, что его собака может предсказывать грядущие события; передавая «послания», она якобы стучала лапами. Тем же способом Крис определял пять символов из 25 карт колоды Зенера, используемой во время телепатических сеансов. Даже когда исследователи открывали эти карты в другой комнате, экстрасенсорные способности собаки оказались гораздо выше индекса случайных совпадений.

Ощущения лошади. Лошади также демонстрируют способности «анпси». В начале века в Берлине жеребец по кличке Умный славился умением считать и узнавать буквы. Он кивал головой, бил копытом и переворачивал зубами кубики с изображением букв. Оскар Пфунгст, молодой психолог, предположил, что лошадь реагирует на жесты хозяина или кого-либо из зрителей. Лошади Элбер-фельда в Германии, по свидетельству Нобелевского лауреата 1913г. писателя Мориса Метерлинка, продемонстрировали похожие способности. Тренер завязывал на головах своих четырех лошадей мешки, чтобы избежать обвинений в подаче знаков и обмане. Метерлинк видел, как лошади показывали буквы, решали арифметические задачи, отбивая ответ ударами копыт, узнавали картинки и различали цвета. Английский биолог Руперт Шелдрейк в апреле 1994 г. объявил о планах серьезных исследований сверхъестественных способностей домашних питомцев.

Никогда еще во французских горах не было такой жутко холодной и долгой
зимы. Уже не одну неделю воздух был прозрачен, сух и холоден. Днем обширные,
косо лежащие снежные поля простирались матово-белым и бесконечным полотном
под пронзительно голубым небом, ночью над ними ясным и маленьким кругом
прокатывалась луна, жестокая, отливающая желтым морозная луна, сильный свет
от которой становился на снегу синим и тусклым, принимая вид самого что ни
на есть настоящего мороза. Люди избегали всяких путей и особенно
высокогорных; бранясь, они лениво сидели в своих деревенских лачугах,
красные окна которых мерцали ночью на фоне синего лунного сияния каким-то
дымчато-мутным светом и вскоре угасали.
Это была тяжелая пора для зверей в здешних местах. Те, которые были
помельче, замерзали массами -- не спасались от мороза и птицы, -- и их тощие
тела становились добычей ястребов и волков. Но и последние тоже страшно
страдали от мороза и холода. Во всей округе жило лишь несколько волчьих
семейств и нужда согнала их в один, более крепкий отряд. Днем они
отправлялись на промысел поодиночке. То тут, то там какой-нибудь из них
пробегал по снегу, худой, голодный, настороженный, и был в своих движениях
бесшумен и пуглив, точно призрак. Узкая тень зверя скользила рядом с ним по
снежной поверхности. Принюхиваясь, он вытягивал свою острую морду по ветру и
издавал время от времени сухой, вымученный вой. Вечерами же они выходили в
полном составе и, хрипло завывая, кружили вокруг деревень. Там были надежно
припрятаны скот и птица, и за прочными ставнями наготове лежали ружья.
Совсем редко им удавалось захватить какую-нибудь мелкую добычу, вроде
собаки, и двоих из их стаи уже пристрелили.
Мороз все еще держался. Часто волки лежали все вместе молча, вынашивая
какие-то свои мысли, греясь друг подле друга, и тоскливо вслушивались в
безжизненную белую пустыню, пока тот или иной из них, терзаемый лютыми
муками голода, вдруг не вскакивал со своего места со свирепым рычанием.
Тогда все остальные поворачивали к нему морды, покрывались дрожью и уже
сообща разражались ужасным, зловещим и плачущим воем.
Наконец одна небольшая часть стаи решила уйти промышлять в более
отдаленные места. Рано утром волки этой группы оставили свои берлоги,
сошлись все вместе и стали возбужденно и тревожно вбирать ноздрями
холодно-морозный воздух. Затем они пустились бежать живой и равномерной
рысцой. Оставшиеся посмотрели им вслед широкими, стеклянными глазами,
просеменили за ними с полсотни шагов, остановились в нерешительности и
недоумении и потом медленно вернулись назад в свои пустые берлоги.
Ушедшие к полудню разделились. Трое из группы направились на восток, к
Швейцарской Юре, остальные продолжили путь в южном направлении. Те трое были
красивыми, сильными зверями, только отощавшими до крайности. Их впалые
светлые животы были узкими, словно перетянутые ремнем, по бокам у них
жалобно выпирали ребра, их глотки были иссохшимися, а глаза широко
расширенными и полными отчаяния. Втроем они зашли далеко вглубь Юры,
разживились на второй день барашком, на третий -- собакой и жеребенком, и
вскоре их со всех сторон кинулись преследовать разгневанные крестьяне. По
тем краям, богатым деревнями и небольшими городишками, прокатилась волна
тревоги и страха перед непривычными, незваными пришельцами. Почтовые сани
отправлялись теперь в дорогу только с вооруженными ездоками, из деревни в
деревню никто из жителей не ходил больше без ружья. В незнакомых местах
волки после столь богатой добычи испытывали одновременно чувство робости и
благодати; они впали в безрассудную отвагу, какой еще никогда не показывали
у себя дома, и как-то средь бела дня забрались в хлев на одном крупном
хуторе. Мычание коров, треск раскалывающихся деревянных перегородок, топот
копыт и горячее, жаждущее поживы дыхание заполнили тесное, теплое помещение.
Однако на этот раз волкам успели помешать люди. За хищников удачливым
охотникам была назначена награда, это придало крестьянам мужества. И они
наповал уложили двоих из них -- одному пробил шею ружейный выстрел, второго
скосил топор. Третьему удалось бежать и он несся прочь так долго, пока не
свалился полумертвый на снег. Это был самй молодой и красивый из волков,
гордое животное необузданной силы и гибких форм. Долго лежал он на снегу,
успокаивая свое клокочущее дыхание. Кроваво-красные круги носились перед его
глазами, и время от времени он испускал свистящий, болезненный стон. От
удара брошенного топора у него была рассечена спина. Тем не менее он пришел
в себя и снова поднялся на ноги. Только сейчас он увидел, как далеко он
убежал. Нигде не было видно ни людей, ни домов. Прямо перед ним высилась
заснеженная, величественная гора. Это был Шассераль, он решил обойти эту
громадину стороной. Так как его мучила жажда, он подбирал языком маленькие
ледяные кусочки с твердой корки, сковывавшей снежную поверхность.
По ту сторону горного массива он сразу же наткнулся на деревню -- день
уже клонился к вечеру. Сначала он подождал в густом ельнике и потом стал
осторожно красться в обход садовых изгородей, ловя запах теплых хлевов. На
улице никого не было. Боязливо и жадно он заглянул в пространство между
домами. И тут раздался выстрел. Он высоко запрокинул голову и бросился было
бежать, как уже прогремел второй. В него попали. Его беловатое брюхо
покрылось сбоку кровью, которая струилась вниз густыми, клейкими каплями. И
все же большими прыжками ему удалось уйти и достичь леса на другой стороне
горы. Там он на мгновение затаился, прислушиваясь, и до него с двух сторон
донесся шум голосов и шагов. В страхе он поднял взгляд вверх по горе. Она
была крутой, поросшей лесом и очень трудной для подъема. Однако у него не
оставалось другого выбора. Задыхаясь, он принялся взбираться по отвесной
горной стене, в то время как внизу за ним по горе поднималась суматоха
проклятий, распоряжений и огоньков фонарей. Дрожа всем телом, раненый волк
карабкался вверх через полутемные еловые заросли, в то время как из его бока
медленно вытекала коричневая кровь.
Холод спал. Западная часть неба была мглистой и, похоже, обещала
снегопад.
Наконец-то выбившийся из сил зверь добрался до вершины. Теперь он стоял
на слегка отлогом, большом снежном поле, вблизи пика Монкрозан, высоко над
деревней, из которой он убежал. Голода он не чувствовал, он чувствовал
только сумрачную, скребущую боль от раны. Тихое, легкое повизгивание
вырвалось наружу из его опущенной пасти, его сердце билось тяжелыми и
болезненными ударами, чувствуя как сверху на него невыразимо тяжким грузом
давит длань смерти. Стоящая неподалеку одинокая раскидистая ель притянула
его к себе; он сел у нее и тоскливым, пристальным взглядом смотрел в серую
снежную ночь. Прошло полчаса. Теперь уже красно-матовый свет падал на снег,
причудливый и мягкий. Скуля, волк поднялся и повернул свою красивую голову в
сторону света. Там, на юго-востоке, вставала огромная и кроваво-красная луна
и неторопливо поднималась выше по тусклому небу. Еще ни разу за много недель
она не была такой красной и такой большой. Печальные глаза умирающего зверя,
не отрываясь, глядели на блеклый диск луны, и он снова, уже из последних
сил, выжал из себя слабый вой, который мучительно и бесшумно улетел в ночь.
Тут приблизились огни и шаги. Крестьяне в толстых тулупах, охотники и
подростки с меховыми шапками на головах и нелепыми гетрами на ногах
прокладывали себе путь по снегу. Раздалось всеобщее ликование. Толпа
обнаружила истекающего кровью волка, по нему два раза выстрелили и оба раза
промахнулись. Потом увидели, что он уже находился при смерти и набросились
на него с палками и дубинками. Он этого уже не чувствовал.
Разбитое звериное тело люди потащили вниз, в Сен-Иммер. Они смеялись,
хвастались друг перед другом, радовались предстоящей выпивке и горячему
кофе, они пели песни, они источали ругательства. Ни один из них не замечал
ни красоты занесенного снегом леса, ни сияния плоскогорья, ни красной луны,
которая висела над Шассералем и слабое сияние которой отражалось на стволах
их ружей, в снежных кристалликах и в угасших глазах убитого волка.

Свет свечи в бездонном небе
Меня выпустит из дома.
Мысли о насущном хлебе
Управляют телом снова.

Перья снега обнимают
Очень робко мои лапы,
Мысли только оставляют
инстинктивные этапы.

Яркий свет Её, Прекрасной
Создаёт мне настроенье.
В жизни сладкой, но опасной
Она дивное творенье!

Вновь родишь меня с закатом,
А с рассветом умираю.
Не пугайте меня адом!
Я людей не убиваю.

В давние времена, в далекой земле румынской, в горах Карпатских, стоял черный замок. Все жители окрестные за семь верст его обходили, потому как жил там ужасный вампир граф Дракула. Заманивал он к себе одиноких путников да и сосал у них кровушку. Нет, не сразу, знамо дело, он же граф - стало быть, культурою не обиженный, благородных статей, опять же воспитания приличного.
Поначалу всегда накормит, напоит, спать в постелю чистую уложит, свечку лично задует - как же без обходительности... Это уж потом, как стемнеет окончательно да уснет гость разомлевший, тут он и кусаться ползет... Но опять же по благородному, без насилия - так, придушит слегка, в глаза посмотрит эдак, со значеньицем, и уж тогда в шейку белую зубищи-то и вонзает! Ему что мужик, что баба, что дите малое - все без разницы, насосется себе крови и в родной гроб спать-отдыхать завалится. Уж такой вот был малоприятный злодей, прости его господи...
А в те поры шел себе до дому казак. Издалека возвращался, из плена турецкого. Оно, конечно, в Турции-то потеплее будет, и фрукты, и курага, и жен хоть целый гарем иметь можно, но вот потянуло домой человека! Поломал он стенку в тюрьме турецкой, форму свою назад взял, шашку верную забрал, хотел было еще чего попутно разнести, да турки отговорили... Мол, иди отселя, добрый человек, никто тебе препятствиев чинить не будет, а минареты ломать тоже не дело - все ж таки культурно-историческое наследие! А дороги-то и не указали… Может, оно не со зла, конечно, да тока рано ли, поздно, заплутал казак. Крюком срезать хотел, да, видать, свернул не в ту сторону...
Долго шел, матерился, но как-то вышел себе к закату солнышка на тропиночку мощеную, а впереди, на горе высокой, здоровенный такой замок стрит. Сам весь черный, архитектуры романской, и вороны над ним кружат с мышами летучими вперемешку. Казак, душа добрая, общительная - дай, думает, зайду рюмку чаю выпить, поздоровкаться. Его ж и не предупредил никто, что в замке том живет гроза Карпат, сам бледный граф Дракула! Да он бы и не поверил, покуда сам не налюбовался...
Однако сказка не кот, чтоб ее зазря за хвост тянуть. В общем, постучал казак в ворота резные, дубовые, - отворились двери без скрипа. Шагнул на порог, а там темно да сыро, а из-под ног тока мыши серые так и прыскают. Подивился казак, усы подкрутил, глядь-поглядь, ан в конце коридора-то огонечек светится! Пошел туда, а двери за спиной сами собой закрываются, засовами лязгают, замками звенят, путь к отступлению отрезают напрочь!
Идет себе казак, шаг печатает - козырек с глянцем, походка танцем, портупея скрипучая, щетина колючая: не брит три дня, плохо... так везде ж без коня, пехом! Доходит до большущей залы красоты неописуемой - люстры горят хрустальные, стены повсеместно картинами изувешаны, посредине стол богатый, закусью разной щедро уставленный, а в уголочке, на табуреточках, - черный гроб стоит!
- Здорово вечеряли, хозяева, - поклонился казак, да тока не ответил ему никто. - А не будете ль в претензии, коли я от щедрот ваших слегка откушаю? Не пропадать же христианской душе под вечер без провианту, уж не объем небось...
Сел он за стол, перекрестился, да тока первую рюмочку водки налил, как гроб черный вздрогнул, явственно. Пожал плечами казак, шашку на колени уложил поудобнее... В те поры слетает крышка гробовая об паркет с жутким грохотом, и встает из красного бархата красавец мертвец типажу вампирского. Высок да строен, костюм ладно скроен, ликом бледен, недужен и два зуба наружу!
- Я, - говорит, - хозяин сего замка, бессмертный граф Дракула. Но ты меня покуда не бойся, можешь есть-пить вволю, я позднее ужинать буду...
- Благодарствуем, граф. - Казак кивает. - А тока бояться тебя у нас резону нет. Вот она, шашка златоустовская, клейменая - тока пальчиком помани, сама из ножен выпрыгнет!
- Ха-ха-ха! - демонически эдак граф хихикнулся. - Да разве ж мою бессмертность обычным оружием поразишь?:
- Ну попробовать-то можно?
- Изволь...
Подошел к казаку граф Дракула, плащик черный с изнанкой красною распахнул, манишку белую предоставил, а сам глазом хитрым мигает насмешливо - дескать, бей, руби, казачина! А ить казака-то и самого интерес берет: ткнул он графу в пузо тощее - шашка возьми, со спины и выйди. Стоит вампирская морда, хиханьки-хаханьки строит. Казак клинок назад потянул, а на лезвии, вишь, хоть бы капля крови - так, пыль одна...
- А все потому, что кровью чистою я сам пропитаюся. И за то сила мне дана великая, могу одной рукой хоть пятерых казаков победить! - Взял граф со стола вилку железную да и скатал в ладошках в шарик ровненький. А сам все ухмыляется: - Ешь-пей, гость долгожданный. Как ты закончишь, так и я начну...
Казак с силою спорить не стал - кто ж голым задом гвозди гнет?! Налил с горя, налил еще, а на третьей чарке водка кончилась. Огорчился он:
- Что ж за гостеприимство такое? И полчасика не посидел, а уж выпить нечего?
- Как нечего, - возмущается Дракула. - Вона вино, да коньяк, да пиво - пей, хоть залейся.
- Баловство энто все! - поясняет казак. - Винцо слабое - хоть до утра пей, а ни в голове, ни в... С пива тока в сортир кажный час бегать, коньяки клопами да портянками пахнут, а вот нет ли водочки?
Осерчал вампир румынский, стакан хересу разбавленного хлопнул да и самолично из подвалу бутыль литровую принес. Усидел ее казак за разговором, еще требует. Подивился граф, но спорить не стал - с двумя бутылями возвратился. Казак уж повеселее глядит, фуражку набекрень заломил, анекдотами похабными, турецкими хозяина потчует. Час-другой, а и нет водки-то! Граф со стыда сам не свой, по щечкам беленым румянец пополз зеленоватый - в третий раз побежал поллитру добывать! Спешит, спотыкается, вишь, до рассвету-то недалеко, а он всю ночь не жрамши. Один херес на пустой желудок, ить развезет же...
А казак знай свое гнет, он, может, последнюю ноченьку гуляет на свете. Так наливай, злодей, - за Русь-матушку, за волю вольную, за честь казацкую! До краев, полней, не жалей, все одно помрем, че ж скупердяйничать?! Истомился граф, колени дрожат, кадык дергается, изо рта слюнки бегут, на манишку капают…
- Не могу больше, - говорит, - сей же час крови чистой хоть глоточек да отведаю!
А казак, после четырех литров беленькой, тоже языком-то натужно водит:
- Н-наливай, не жалко! Угостил т-ты меня на славу, ни в чем не перечил - потому и я тебя, ик, за все отпотчую!
Сам, своею рукой шашку вытянул да по левой ладони и полоснул! Полилась кровь теплая, красная, густая, казачья, прямо в рюмку хрустальную... Как увидал сие вампир Дракула, пулей к столу бросился, рюмочку подхватил да и в рот! Так и замер, сердешный...
Глазоньки выпучил, ротик расхлебянил, из носу острого пар тонкой струйкой в потолок засеменил, а в животе бурчание на весь зал. Потом как прыгнет вверх да как волчком завертится! Сам себя за горло держит, слова вымолвить не может, а тока ровно изжога какая его изнутрях поедом ест, зубьями кусает, вздохнуть не дает. Кой-как дополз до своего гроба черного, крышкой прикрылся и в судорогах биться начал без объяснениев...
Помолчал казак, протрезвел, сидит как мышь, свою вину чувствует. Глядь, а за окошком, в щели узкие, уж и рассвет пробивается. Встал он тогда, руку салфеткой перевязал, к гробу подошел, прощаться начал:
- Уж ты извиняй, светлость графская, ежели не потрафил чем. За хлеб-соль спасибо! А тока что ж тебя, горемычного, так-то перекорежило?
- А не хрен стока пить, скотина! - из-под крышки донеслось истеричным голосом. - Я ить чистую кровь пью, а у тебя, заразы, апосля четырех литров такой коктейль сообразовался - у меня аж все нутро огнем сожгло! На три четверти - водка! Совесть есть, а?!
- И впрямь... нехорошо как-то получилось... - пробормотал казак, поклон поясной отвесил да и пошел себе - благо с рассветом и двери нараспах открылися.
А тока одну бутылку водки с собой втихаря приобмыслил. На всякий случай, вдруг еще какой другой вампир по пути попасться решит. Ну а нет, так хорошей водочкой возвращение в края родимые отметить!
А граф Дракула, говорят, с тех пор тока кефиром и лечится и о казаках вспоминает исключительно матерно. Уж такой он малоприятный злодей, прости его, Господи...