сли вывести за скобки мировых гигантов — Google, Yandex, Mail.ru, то крупных иностранных компаний на украинском интернет-рынке, в том числе и на рынке продвижения, до последнего времени не было. В конце лета в Украину пришла компания «Ашманов и партнеры» — крупнейший игрок российского рынка интернет-маркетинга. Причем пришла не путем открытия представительства, а посредством создания совместного предприятия с украинскими партнерами — холдингом «Интернет Инвест». О перспективах этого сотрудничества и о том, как российские специалисты смотрят на украинский рынок, — интервью с Игорем АШМАНОВЫМ, создателем нескольких версий «Рамблера» и многих современных поисковых технологий, и президентом ООО «Интернет Инвест» Александром ОЛЬШАНСКИМ.

— Какие услуги вы собираетесь предоставлять в Украине в рамках вновь созданного совместного предприятия «Ашманов и партнеры-Украина»?

И.А. — Наша компания занимается интернет-маркетингом, соответственно, в Украине мы будем предоставлять такие же услуги: продвижение сайтов, управление контекстной рекламой, комплексные проекты продвижения, включающие все доступные инструменты.

Украинский рынок мы оцениваем как очень перспективный. Сюда нас заставило прийти наличие сильного партнера и представление о том, что в ближайшие два-три года в украинском Интернете будет бурный рост.

А.О. — Для понимания того, что такое продвижение в Сети, нужно осознать несколько фактов. Во-первых, Интернет сегодня очень большой, и близко то время, когда его пользователями будут 100% взрослого населения нашей страны. Например, в США суммарное время, которое люди проводят в Интернете, превзошло количество времени, проводимого ими перед телевизором, еще в 2007 году. Во-вторых, следует понимать, что сайтов очень много, и чтобы миллионы потребителей пришли именно на ваш сайт и выбрали именно ваши услуги, необходимо предпринимать какие-то усилия.

И тут все, как в обычном бизнесе: покупка рекламы, размещение в каталогах и т.п. Но все это имеет ряд технических особенностей: рекламу показывают в зависимости от интересов потребителя, цены на рекламу определяются на аукционной основе и меняются непрерывно.

Кроме того, Интернет предполагает наличие еще и поисковых машин, посредством которых многие люди ищут необходимую им информацию, товары и услуги. А вот место в поисковике, на котором при запросе окажется ваш сайт, зависит от определенных технических особенностей. И чем выше это место, тем больше пользователей посетят сайт и тем эффективнее будет коммерческая отдача. Все это чрезвычайно важно для любого бизнеса. Таким образом, сейчас образовалось новое медиаполе, и точно так же, как в свое время появились люди, специализирующиеся на продвижении бизнеса в офлайне, так сегодня появились цифровые агентства, которые реализуют ту же цель с учетом специфики Сети.

— Не секрет, что технологии продвижения в Интернете могут оказывать существенное влияние на рейтинги кандидатов на выборах. Будете ли вы обслуживать украинских политиков? Существуют ли в вашей компании какие-либо табу на работу с определенными политическими силами?

И.А. — Да, будем. Если они к нам обратятся и у них будут деньги на продвижение своего имени и своей политической платформы. Если же говорить о табу, то поскольку об украинских политиках я знаю мало, то никаких ограничений у нас нет. В нашей компании все ограничения вводятся на уровне правления, и никакие «ценные указания» не поступают к нам извне. Мы руководствуемся законами, здравым смыслом и моралью, как мы ее понимаем. Скажем, мы не продвигаем порнушников, экстремистов, фашистские организации, мошенников (финансовые пирамиды, поддельные дипломы, виагру и пр.), спамеров, секты. А также табачные и алкогольные компании.

— Во времена оранжевой революции многие в Украине говорили о том, что российские поисковые системы намеренно повышали в выдаче провластные сайты. Так ли это, и существует ли какой-либо способ контроля объективности поисковиков?

И.А. — По-моему, это типичная «теория заговора». Российские поисковики не слушаются российских властей в гораздо более важных для них случаях внутри России (что и является причиной попыток российского правительства создать национальный поисковик), так что украинские сайты они уж точно не подкручивают. Тем более что у вас не поймешь, кого и когда подкручивать — так быстро возникают и исчезают альянсы политических сил. Поисковики и их отношения с властью — слишком инерционная система для скорости вашей политической жизни.

А.О. — В чем правы наши российские коллеги, так это в том, что у нас за каждым действием видят политику. На самом деле «Ашманов и партнеры» — самая обычная коммерческая компания, принципиально ничем не отличающаяся от любого крупного рекламного агентства, только ориентированная на Интернет. То есть, конечно, политические заказы могут быть, но это уж точно не приоритетный рынок для нашей компании. И, несмотря на перманентные выборы в Украине, мы не рассматриваем это направление деятельности как сколько-нибудь серьезный источник доходов.

Если говорить о продвижении политических брендов, то, несмотря на значительный рост Уанета, опыт последних выборов говорит о том, что ни один из кандидатов фактически не реализовал потенциал, заложенный в Сети. То есть Интернет не рассматривается украинскими политиками как серьезный ресурс влияния на голоса избирателей.

— Г-н Ашманов, оцените, пожалуйста, объем рынка продвижения в Украине. Как он соотносится с рынком рекламы?

И.А. — Я бы оценил объем рынка продвижения в Украине в 15—20% от российского. То есть в 30—40 млн. долл. в год. Это значит, что он примерно совпадает с объемом рынка контекстной рекламы или даже чуть больше.

— Что вы имеете в виду, говоря о комплексном интернет-маркетинге? На каких клиентов вы ориентированы — на крупный, средний или мелкий бизнес?

И.А. — Комплексный интернет-маркетинг — это проект по продвижению бренда и бизнеса заказчика в Сети с использованием всех нужных и уместных каналов (оптимизация, контекст, медийная реклама, социальные сети и блоги, вирусное продвижение). Начинается такой проект с определения вместе с заказчиком стратегии и целей его присутствия в Интернете, задач, средств и инструментов такого присутствия. В основном мы ориентированы на крупный и средний бизнес, хотя у нас есть и массовые решения для малого бизнеса.

— Как бы вы, г-н Ольшанский, оценили готовность украинского рынка воспринимать такого рода услуги и почему понадобился российский партнер?

А.О. — Я уже много раз отвечал на этот вопрос. Дело в том, что Украина — не самая передовая в области Интернета страна. Далеко не отстающая, но и не самая передовая. Поэтому у нас есть уникальная возможность использовать «машину времени» — то есть взять на вооружение опыт стран, которые опережают нас в этой сфере на два-три года. И, конечно же, учитывая языковую и ментальную близость, опыт России использовать проще всего. Так что благодаря такому партнерству мы получим доступ к целому ряду технологий, на развитие которых собственными силами понадобились те самые два-три года.

Если же говорить о готовности рынка и востребованности услуг маркетинга в Сети, то, по последним статистическим данным, в Уанете — 12 млн. пользователей, и это без учета детей до 16 лет. Кроме того, очевидно, что это — наиболее активная и платежеспособная часть населения. По-моему, эти цифры говорят сами за себя. И важность инструментов общения с такой аудиторией трудно переоценить для любого бизнеса.

— Существует ли какая-либо специфика продвижения, характерная для украинского рынка?

А.О. — Кроме украинского языка, единственная специфика заключается в невозможности делать это удаленно из другой страны. Так, если нужно продвигать украинский бизнес на украинскую аудиторию, то это должна делать локальная компания. Причина этого явления очень проста: и поисковики, и рекламные сети делят Интернет по регионам. И, соответственно, ответы поисковой машины, полученные в Украине, отличаются от ответов на такой же запрос, заданный из России.

Точно так же и по рекламе: цены на контекстную рекламу по тем или иным запросам в России и Украине могут отличаться, например, в десяток раз — вследствие разного уровня конкуренции в той или иной товарной категории. Собственно, это и было причиной интереса к нам как к партнерам со стороны российских коллег.

В целом же продвижение в Интернете — достаточно тонкая и весьма технологичная область маркетинга, требующая большого объема специальных знаний и значительных инвестиций в очень специфические технологии. Сложность заключается еще и в том, что потребителю этих услуг тоже необходимо в некоторой степени вникать в суть проблемы. Поэтому одним из важных направлений деятельности нашей компании будет проведение обучающих конференций и семинаров.
***

21 сентября в Киеве в бизнес-центре «Парус» состоится международная конференция ipromo.com.ua, посвященная продвижению бизнеса в Интернете. Много времени будет уделено продвижению самого обычного офлайнового бизнеса в Интернете. Главная задача мероприятия — продемонстрировать коммерческую эффективность продвижения для людей, с Сетью не связанных

Не все знают, кто именно это сказал. Крылатую фразу периодически приписывают то Оскару Уайльду, то Ярославу Галану, но чаще всего — Льву Толстому.

Великий богоискатель в свое время популяризировал полюбившееся ему выражение среди современников и соплеменников. Заодно придал заимствованной мудрости ярко выраженный негативный оттенок. Слегка изменив порядок слов (в толстовском варианте — «Последнее прибежище негодяя — патриотизм»), граф осознанно перенес смысловой акцент со слова «патриотизм» на слово «негодяй». Что и неудивительно: выдающийся непротивленец не жаловал патриотов, открыто отождествляя патриотизм с рабством.

Подлинному творцу афоризма Сэмюэлу Джонсону через две недели исполнился бы 401 год. К счастью, люди так долго не живут. Их мысли, к счастью, порою живут и дольше.

«Британский Вольтер» был остер на язык. Многие его мысли казались обреченными на бессмертие. Но потомки на удивление разборчивы. Наиболее памятным изречением доктора Джонсона по иронии судьбы стал экспромт, выданный им 325 лет назад. Patriotism is the last refuge of a scoundrel. Быть бы фразе забытой. Но друг и летописец классика Джеймс Босуэлл, помянул замечание в своей «Жизни Сэмюэла Джонсона». Добросовестный биограф снабдил воспоминание пояснением: «Он (Джонсон) имел в виду тот патриотизм, который многие во все времена и во всех странах делали прикрытием личных интересов».

Впрочем, позже поклонники выдающегося критика и поэта предложили иное, более глубокое прочтение сказанного: даже мерзавец способен обрести прощение и спасение в искренней любви к отчизне.

Подобная трактовка выглядит вполне допустимой, если учесть, что покойный Джонсон (в отличие от покойного Толстого) был не хулителем патриотизма, а его певцом. Наиболее известный публицистический труд просветителя именуется гордо — «Патриот». Само это слово он неизменно писал с прописной буквы.

Сегодня у нас патриотом быть стыдно. Общество воспринимает его, патриота, как законченного неудачника. Он, патриот, трагичен, смешон и беззащитен одновременно. Как «Таврия» возле Верховной Рады. Как вегетарианец на корпоративе у каннибалов.

Сегодня патриотом быть трудно. Это раньше ношение вышиванки было подвигом. Затем вызовом. Наконец, модой. Ныне (время от времени) даже самые передовые слои населения облачаются в «униформу патриотов». И рядом с ними растерявшие ориентиры «свідомі» чувствуют себя тихими нудистами среди агрессивных эксгибиционистов. Ряжеными среди нарядных.

Типажи, описанные британским мудрецом Джонсоном более трех столетий назад, оживают здесь и сейчас. «Осторожный патриот». «Безразличный патриот». «Патриот-пустомеля» («Он пьет за свою страну и кричит о ней, но никогда ради нее палец о палец не ударит»). «Своекорыстный патриот»: «Моя лавка?— моя отчизна. Об успехах второй я сужу по состоянию дел в первой…» Никого и ничего не напоминает?

Обреченно пытаюсь понять смысл навязчивого противопоставления Ющенко Януковичу. Слов нет, персонажи эти во многом не похожи. Судить об этом можно хотя бы по официозным сюжетам, повествующим о трудовых буднях насельника Банковой. Сами сравните. Президентский кабинет Виктора Андреевича был обставлен на редкость безвкусно. Президентский кабинет Виктора Федоровича отличает безвкусица заурядная.

Виктор Андреевич не уставал изрекать «мой народ», Виктор Федорович упорно повторяет: «Я не позволю Украине сойти с пути демократических реформ». Интонации сходные. Много самонадеянности, немного Украины. И лекарства онкобольным детям как не завозили при Ющенко, так и не завозят при Януковиче. Вот и весь патриотизм, прости, Господи.

Напыщенный иррациональный патриотизм одного отличен от показного овеществленного патриотизма другого. Но эта разница должна интересовать психологов. К чему она далекому от подобных тонкостей человеку?

Иногда чисто по-человечески хочется поверить в лихорадочный, нервический патриотизм отдельных видных оппозиционеров. Но не получается. Все тот же старина Джонсон предостерегает сквозь века: «Если его основной выбор — обращаться к нищим, которых легко подстрекать; к слабым, которые обычно по своей природе подозрительны; к необразованным, которых легко направлять; к людям аморальным, которых питают беды и отчаянье, не стоит такому хвастаться своей любовью к народу».

Нынешние властители беззаветно любят себя в Украине, а не Украину в себе. Что со всей очевидностью продемонстрировали недавние торжества, посвященные 19-й годовщине обретения государственной самостоятельности. На разнокалиберных билбордах, голубых экранах и газетных полосах было чудовищно много Януковича и оскорбительно мало Украины. У нездешнего наблюдателя могло сложиться ошибочное впечатление, что именно приход Виктора Федоровича к власти — главное завоевание страны за четыре неполных пятилетки независимости. Даже пафосное «Любiть Україну!» можно воспринять не как призыв к согражданам, а как отчет о проделанной работе. Тем более, что обитатель межигорской гасиенды ежедневно демонстрирует неутомимую готовность полюбить родину в непартикулярной форме.

Перестроившиеся на марше телеканалы с легкостью вымарали из праздничной программной сетки патриотическую продукцию, ставшую привычной в последние годы. Один флагман отечественного ТВ к державной годовщине показал имперского «Тараса Бульбу» Бортко. Другой позволил себе пошалить: на День Независимости порадовал зрителей показом блокбастера «День независимости», повествующего о героической борьбе американского народа с инопланетными захватчиками. На подобном празднике недобитый отечественный патриот обречен чувствовать себя пришельцем…

Цитирую короткое информационное сообщение, переданное множеством СМИ в самый канун главного государственного праздника. «В Мелитополе в связи со смертью мэра Дмитрия Сычева, скончавшегося в больнице от травм, полученных в ДТП 4 августа, отменены городские мероприятия, приуроченные к празднованию Дня Независимости Украины». Ничуть не пытаясь оскорбить память умершего, задамся простым вопросом: сопоставимы ли эти события — день рождения страны и день смерти ее гражданина, пускай и достойного? А теперь более сложный вопрос — отчего происшедшее никого, по большому счету, не поразило, не тронуло, не задело?

Проведу непозволительную параллель. Вообразим, что страна (не приведи Господь!) прикажет долго жить. Представим себе, что день этот случайно припадает на именины державного бонзы. Как полагаете, отменил бы он милое семейное торжество ради мелкой общенациональной неприятности? Отложил бы вакхические пляски под Кобзона с Киркоровым?

Патриотизм нынешний власти — это патриотизм скверно умеющих читать, но отлично обученных считать лавочников. Их представления о реальной патриотической идее, пожалуй, могли бы найти свое отражение в малометражном и высокобюджетном телеролике, где группа «мурчащих» вдохновенно исполнит гимн на фене.

Но многим ли лучше патриотизм тех, кто сужает рамки мироздания до границ заповедника призраков? Где посреди алеющих калин бродят молодящиеся фантомы в шароварах, с бандурами на груди и «Кобзарями» под мышкой.

Внешне незначительные дела соотечественников превращают патриотизм в лишенное значимости слово. Многомиллионное сообщество болельщиков живо обсуждает подробности громкого околофутбольного скандала. Сдавали «Карпаты» матч «Металлисту» или нет. Кто оказался круче в заочном словесном состязании — глава ФФУ, президенты клубов или экс-наставник сборной. Куда меньший интерес вызывает демарш игроков харьковской команды, отказавшихся (если верить сообщениям в медиа) защищать цвета национальной сборной. Поддержка своего тренера вызывает понимание, но как понять нежелание поддержать свою страну? Ведь сборная — не собственность Суркиса, Ярославского, Маркевича или кого-нибудь еще. Это наше, общее.

Но мы разные. Для одних патриотизм превратился в заношенный домашний халат, в котором конфузно показаться на людях. Для других — во взятый напрокат смокинг, надеваемый от случая к случаю. Тех, для кого он — священная риза, гвардейский мундир, дорогой сердцу наряд или уютная повседневная одежда, становится день ото дня меньше.

Может, он никому и не нужен, патриотизм? Но ведь черпают же в нем силы, вдохновение многие народы и страны, как робкие, так и самоуверенные.

Те же россияне, к примеру. Патриотизм наших стратегических соседей голосист, часто картинен, порою несколько быковат. Но он постепенно превращается в неотъемлемую, важную часть их непростого бытия. Один мой московский коллега, человек вдумчивый и совестливый, с недавних пор стал сдержанным сторонником великорусской идеи. Свою эволюцию он пояснил несколько мудрено, но, похоже, вполне искренно. Вера в особую миссию своего народа заглушает неверие в собственные силы. Когда бежишь вместе со всеми, сложно задуматься о собственном одиночестве. Даже неглупые люди с готовностью ныряют в отполированное зазеркалье мутной действительности.

С большим или меньшим успехом они находят цель в движении, покой в суете, мужество в страхе, утешение в горе, утоление в жажде. Они обретают примирение с собой в войне с другими. Таков удел наций, наделивших себя чином великих.

Не призываю брать с них пример. То, что мы иные, первым отметил отнюдь не Кучма. Негласный девиз «Ни бунта, ни покорности» в процессе сложного общения со старшим братом много раз и много лет приносил нам дивиденды. Обучал перестраивать чужое, не возводя собственного. Но незаметно и обильно привносил в наше самосознание тухловатый привкус вторичности.

Когда наш чиновник обосновывает необходимость переноса Конституционного суда из Киева в Харьков он, в качестве достойного для наследования примера, рефлекторно приводит Питер — место постоянной дислокации КС РФ. Не Карлсруэ, не Брно и не Батуми, где базируются конституционные суды Германии, Чехии и Грузии, соответственно. Необходимость оглядки на соседа впечатана в подсознание. Готовность следовать, помноженная на привычку обособиться. Стремление быть автономными в подражании. Так и рождается карикатурность. Подобный «патриотизм» и вправду является худшим из рабств. Поскольку раб его не осознает.

Поэтому наша власть «патриотично» укрепляет национальный оборонный щит по специально подготовленному, уникальному плану. Который предусматривает покупку ракетных комплексов в России, но отнюдь не усовершенствование собственных.

В нынешнем году кинокомпанией Русской православной церкви, по благословению патриарха Московского, под патронатом президента и премьера РФ, при поддержке тамошнего минкульта и на средства «Газпрома» снят фильм «Поп». Эта лента, опекаемая таким количеством значительных физ- и юрлиц, — фактическая попытка оправдать деятельность так называемой Псковской миссии, которая при поддержке нацистов восстанавливала церковную жизнь на оккупированных территориях от Пскова до Ленинграда. Не вправе давать оценку историческим событиям, не имею желания судить о художественной ценности фильма. Ограничусь очевидным. Инициатор создания миссии митрополит Сергий, не стеснявшийся фотографироваться с эсесовцами, для создателей фильма, для его заказчиков и, насколько можно судить, для большинства российских зрителей — если не праведник, то как минимум жертва обстоятельств. Наш митрополит Шептицкий, публично протестовавший против Холокоста, прятавший евреев в подвалах собора Святого Юра — «нацистский прихвостень» с точки зрения российской истории. И «неоднозначная фигура», с точки зрения истории нашей. «Поп» с успехом прошествовал по нашим экранам, получил Гран-при украинского фестиваля «Покров», лента продается в каждой DVD-лавке И у них и у нас. Работа над фильмом «Владыка» о Шептицком длилась четыре года. Не хватало то денег, то внимания. Премьера прошла незаметно. На дисках фильм — редкость. Братская Россия его игнорировала.

Украина — не Россия? Как бы опровергая этот тезис, в канун годовщины второй мировой из украинских учебников по истории принялись изымать фото Шухевича.

Наш сегодняшний патриотизм половинчат. Как ставшая знаменитой столичная улица — то ли Лаврская, то ли Мазепы. То ли ведущая к храму, то ли от храма уходящая.

Мы не знаем, чего хотим, во многом оттого, что не хотим разобраться с тем, что нам дорого. Оценить, что для нас свято. И защитить то, что для нас ценно. Блаженный кухонный патриотизм, ленно исповедуемый столь долго и столь многими, тошнотворен и бесполезен как теплая безалкогольная водка. Для любого родина естественным образом начинается с семьи, но нельзя, чтобы родина заканчивалась в квартире.

Как говаривал мудрец Джонсон: «Никто не может считаться любящим свою страну за умение жарить быка, делать обувь, за посещение митингов или членство в клубе… Он должен иметь какие-то более важные отличительные особенности, прежде чем считаться патриотом».

По мне, патриотизм — это не обязательно способность умереть за Родину. Это неспособность жить вне ее. Оглянитесь вокруг и признайтесь, многие ли этому не вполне героическому требованию соответствуют.

Патриотизм — это умение отличать Родину от государства, а государство от лавки. Умение отличать пользу от выгоды, сдержанность от страха, самопожертвования от дачи взаймы, преданность от лизоблюдства. Умение обращать отчаяние в упорство, отливать из слепой злобы осознанное сопротивление.

Патриотизм — это умение сохранить любовь к стране, вопреки обильному присутствию в ее прошлом и настоящем подлецов. Патриотизм, как точно подметил Адам Михник, определяется мерой стыда, который человек испытывает за преступления, совершенные от имени его народа. Но патриотизм — это и способность призывать к ответу за подлость.

Патриотизм — это поступок. Еще разок, уже точно последний, сошлюсь на именинника Джонсона: «портной откладывает свой наперсток, торговец сукном опускает свой ярд, а кузнец кладет свой молоток; они встречаются в пивной, рассматривают состояние нации, читают или слушают последнюю петицию, оплакивают бедствия времени, тревожатся об ужасном кризисе и подписываются в поддержку билля о правах».

В наш виртуальный век поступок кажется вещью почти нереальной. Политика кажется доступной для всякого, имеющего доступ в Интернет. Заплыл в сеть под ником «Ющенко», обматерил на весь виртуальный свет Тимошенко с Януковичем. Выплыл, вышел на балкон покурить все так же недовольный окружающей действительностью, но уже заметно довольный собой. Но всякий «бесстрашный» анонимный юзер ежедневно по капле выдавливает из себя человека, способного подать голос.

А патриотизм — это не только скорбный плач по умершим, это гневное слово, обращенное живыми к живым в защиту живых. В защиту разрушенного, обворованного, оболганного.

Патриотизм — это способность находить и объединять близких по духу. Мы разучились делать это. Симон Петлюра, одна из самых трагических фигур в отечественной истории прошлого века, сказал просто и пронзительно: «Мы по очереди любим Отчизну, но еще никогда не любили ее вместе, не горели одним, могучим, общим чувством любви к ней. Каждый из нас часто для себя лишь хочет приобрести патент на патриотизм, но пока что никто из нас не имеет его отдельно, а имеем ли мы его все вместе? Каждый имеет право на это, но теряет это право в тот момент, когда отказывает другому в праве еще сильнее любить народ и Украину».

Монтескье был прав, утверждая, что «лучшее средство привить детям любовь к отечеству состоит в том, чтобы эта любовь была у отцов». Научитесь любить Родину сегодня, если хотите, чтобы у ваших детей завтра была Родина.

В конце концов, истинный патриотизм — единственное надежное убежище от подлецов.

Вот и все.Инцидент исперчен.
Любовная лодка разбилась об быт
Я ухожу.И не к чему перечень
Взаимных болей. бед и обид.

Алексей Серебряков Актер Алексей Серебряков:  А как оцениваете уже свой недавний скандальный фильм «Груз 200» Алексея Балабанова, где вы сыграли угрюмого хуторянина Алексея? — По-моему, роль неплохо сыграл. А фильм, без сомнения, событие. Это серьезное кино, пытающееся осмыслить то, что происходит на территории страны Россия, в которой я живу. Это вневременное кино. Его можно будет смотреть и через 20, и через 50 лет.

Да, отнюдь не исторический фильм. Но картина рассказывает о стране, в которой живу и я. Хочу надеяться, что в Украине в этом смысле не так. У вас все-таки солнышка побольше! Растет все лучше, еда вкуснее. Не готов давать характеристики «национальному сознанию», но если бы попытался, то охарактеризовал нынешнее наше состояние в России как бесконечную и беспросветную глупость.

На самом деле то была чудовищная трагедия народа, рожденная власть держащими, схватка даже не империй, а двух великих личностей, попросту мерзавцев, Гитлера и Сталина. А страдали простые люди.

ри этом необходимо отметить, что обозначенная сумма необходимой докапитализации банка «Надра» явно занижена. Согласно отчету администратора банка, доля проблемных кредитов (субстандартных, сомнительных и безнадёжных) в портфеле «Надр» составляет 38,8% (сопоставима с аналогами полноценно работающих крупнейших «дочек» иностранных банков). Из госучреждений этот показатель сегодня лучше только у Укрэксимбанка (27,1%). В то же время у Ощадбанка он составляет 62,8%, а у банков, переживших национализацию, доля «проблемки» намного выше: у «Родовид Банка» — 70,8%, банка «Киев» — 74,9%, Укргазбанка — 76,2%.

Кинорежиссер Роман Балаян недавно назван лауреатом премии имени Ивана Миколайчука… Миколайчук и Балаян – два крыла украинского кино, которым было суждено лететь сквозь годы застоя, сквозь время «безвременья». Недавно на страницах «ЗН» Роман Балаян размышлял уже об эпохе «перестройки», когда одни только расправили крылья, а другие (из-за начала периода «малокартинья») их тут же сложили… Эта беседа – в продолжение недавно заданной на этих же страницах темы: о временах, о месте художника в этих временах, а также о нравах, которые часто определяют то или иное время…

— Чем для тебя стали последние двадцать пять лет жизни? Твоя собственная внутренняя эволюция попадала ли в резонанс с изменениями в обществе?

— Комфортно было с 1986-го по 1989-й, во время перестройки и гласности. Дальше — недоумение и дискомфорт. Внешний и внутренний.

— Был ли более свободен в советскую эпоху, чем теперь? В какой степени вообще внутренняя свобода зависит от внешней?

— Я всегда чувствовал себя свободным. Внутренне, конечно. Или только делал вид иногда, что свободен. Внутренняя свобода не зависит от изменений в обществе. Это врожденное. Конечно, в советские времена мы далеко не все могли делать, что хотели. Но у нас не было страха, как у взрослых людей, — даже когда ездили в тюрьму к Параджанову. По молодости и легкомыслию, наверное.

— Может ли массовый человек пройти тот путь, который вы проходили в одиночку, на свой страх и риск?

— Как по мне, так нет. Если ты говоришь о свободе не социальной, а духовной. Это эфирное состояние, существует исключительно в индивидуальном порядке, оно вряд ли воспитуемо.

— «К чему стадам дары свободы»? А и впрямь — к чему?

— Бердяев писал: «Свобода — это право на неравенство». Не может быть равных, все равно кто-то равнее. Не ущемлять свободу другого — вот она, первая элементарная заповедь свободы. Почти не исполнимая. Не всякий оценит смысл свободы, зато полно людей, воспользовавшихся ею на свой лад. Та свобода, которая сейчас у нас, — это базар. Один не слышит другого, третий поливает всех. Будем надеяться, что это временный, переходный период. Культура свободы в обществе зависит от уровня сознательности обывателя. Этот уровень накапливается столетиями нормальной социальной жизни. Подождем.

— После всеобщего обнажения и самообнажения (телесного и душевного), случившегося в последние годы, узнали ли мы больше правды о себе, о человеке вообще?

— Лавина информации о мире, о человеке, изменения, которые обрушились на нас, оказались большинству не по плечу. Мы почему-то в первую очередь усвоили не лучшее из свалившегося богатства. Думаю, причина во внезапности, не постепенности прихода всего этого. Помнится, Карамзин утверждал, что сначала надо просветить народ в понимании того, что такое реформы, и лишь потом, может быть, перейти к ним. У нас все шиворот-навыворот.

— Чего ты не смог сделать из того, о чем мечталось в юности?

— Не стал тем режиссером, о каком мечтал втайне. Скорее, из-за себя самого, из-за нехватки таланта. Рано пропало эго мое художническое — где-то в 1979 году. До этого думал, что я — два Эйзенштейна, вместе взятых. Тут ничего плохого нет — как раз важно, чтобы человек так думал о себе, иначе он ничего не сделает. Но я в какое-то мгновение понял, что не стану тем, кем мечтаю, и все стало на место. Спокойно занял свою нишу.

— Что помогало не просто уцелеть, а сохранять верность себе — в любых условиях, при любых режимах?

— Помогало мое эпикурейское разгильдяйство — слишком был и, надеюсь, остаюсь жизнелюбом.

— Ну, чего-чего, а разгильдяев у нас хоть пруд пруди… Не лукавь. Может, все-таки еще что-то держало?

— В каком-то смысле я и впрямь не меняюсь. Был фраером, им и остался. Не старался и сегодня не стараюсь кому-то нравиться. Каким родился, таким и хочу умереть. Единственное, к чему всегда серьезно относился, — к чувству собственного достоинства. Если по-настоящему заденут, могу и убить. В гневе плохо себя контролирую, что, конечно, нехорошо. И еще одно, пожалуй, уберегало. Я не церковный человек, но всегда думал: «Ну, наверное, Он видит…».

— Какими своими фильмами доволен? Считаешь ли, что реализовал себя по максимуму? О каком невоплощенном замысле больше всего жалеешь?

— Я спокоен за «Бирюка», «Полеты во сне и наяву», «Поцелуй», «Храни меня, мой талисман» и немножко «Ночь светла». Мечтал снять «Я назову себя Гантенбайн» Макса Фриша, «Буйволицу» Гранта Матевосяна. К сожалению, не удалось.

— Не кажется ли тебе, что из нашей жизни уходит поэзия? Мне нравится чья-то формула: «поэтическое мироощущение — видовая цель человечества». Может, мы потеряли цель? Пошли не в том направлении? Переизбыток информации, клиповость мышления, похоже, ведут не к обогащению, а к оскудению души. Иногда у меня вообще возникает ощущение, что у людей — в массовом порядке — забрали душу. Какая-то эмоциональная анестезия, всеобщее «скорбное бесчувствие». Или тебе так не кажется?

— Мы потеряли детскость восприятия. Рано стали вылезать из этих штанишек. Без подготовки. Поэзия — это метафорическое мышление, — когда ребенок спрашивает Бога: «А почему ты боишься показаться людям? У тебя что-то с лицом?».

— Когда стал продюсером, что было труднее всего в себе менять? Как совмещаешь необходимость быть трезвым прагматиком, иногда жестким к коллегам, товарищам, — и сохранять в себе художника, поэта? Ведь твои фильмы на самом деле киноромансы, где мелодия, ритм, интонация, нечто неуловимое, нежное были всегда важнее слов.

— Не думаю, что стал продюсером, я скорее как бывшие директора фильмов. Некоторые почему-то стесняются этого и горделиво называют себя продюсерами. Продюсер — это поиск идеи, потом сценариста, потом режиссера и денег, дальнейшая реализация фильма — прокат и т.д. Ничего такого у нас нет, по-моему. Просто пользуются госденьгами, якобы добавляя и свои. А как совмещаю… Наверное, не очень. Со стороны виднее. Но хочется быть финансово независимым, не ходить с вечно протянутой рукой. В юности, когда считал, что «нам, творцам, все позволено», был тунеядцем, вечно в долгах, от чего страдала моя семья. Когда насытил свое художническое эго, резко изменился. К тому же я люблю бытовой комфорт. Может, возраст сказывается. Часто думаю: вот бы нам стать, как Чехия. Чтобы красиво было, чисто, удобно…

— Не ты один любишь. По моим наблюдениям, все, у кого была хоть малейшая возможность, бросились в первую очередь делать в квартирах «евроремонты». Киев — вопреки градоначальникам — хорошеет на глазах, хоть и всегда был хорош. Слушай, а может, на самом деле, мы и хотели-то стать всего лишь «буржуа», нормальными обывателями? И на том примириться с действительностью, просто наслаждаться «божественностью повседневной жизни», как говаривал коренной киевлянин Виктор Некрасов… Но вот вечный парадокс: в 60-х — начале 70-х в Киеве была культурная среда, некий питательный бульон для художников. Сейчас его нет. Где черпаешь эту самую подпитку?

— Тогда были кумиры, нравственные авторитеты. Самыми интересными людьми в Киеве были диссиденты. Я верил только им, восхищался их жертвенностью, потому что сам не способен к этому. Мне, конечно, ближе был круг Параджанова. Его присутствие в Киеве создавало особую ауру, атмосферу вечного праздника. Все хотели стать лучше, все ему подражали, иногда во вред себе. При отсутствии внешней свободы была свобода духа. И образец вкуса. Сейчас этого не осталось. Черпнуть негде.

С уходом из жизни Параджанова и Ивана Миколайчука не у кого спросить, то ли ты делаешь, не заблудился ли. Спасают друзья, посиделки — обговоришь, послушаешь, отсмеешься, и вроде бы все нормально. Но без продуцирования художественных идей. К сожалению. Время другое и других. А вообще-то все нормально, если относиться к этому без бурчания и тоски.

— Почему ты привязан к герою, которого сам не раз называл слабым? Что в твоем понимании слабый человек? А что — сильный? Почему твой герой не находил себе места в старой жизни и не находит в новой? Что мешает ему состояться? Реализоваться — не благодаря, а вопреки. Эталонный образец этого «вопреки» — Параджанов. А Иван Миколайчук, по-твоему, был слабым или сильным?

— Слабый, значит, хоть иногда сомневающийся в своей правоте, в своих мыслях. Иначе он был бы суперменом. Мне супермены не интересны. Там нет тайны.

— Извини, Роман, а ты, что же, никогда не сомневаешься?

— Я — сильный. Меня же интересуют люди менее толстокожие, легко ранимые, которые могут не выжить, потому что не согласны с той реальностью, в которой приходится существовать. Мои герои — идеалисты. Со времен «Поцелуя». Это как бы один и тот же человек, но это не я. Часть меня. Видимо, что-то такое и во мне скрыто. Скрыто, может, даже от себя самого. Реализоваться «вопреки» не каждый может. Иван не был слабым, он был чересчур тонким и поэтому очень уязвимым. Параджанов же — это вообще исключение из правил. Он — гений, на земле редко бывал, все время летал. В частной жизни он был всяким, — позвольте, мне это знать лучше других. Но как публичный человек планку всегда держал высоко. На той высоте, которую сам себе определил. Тут он был безупречен.

— То, что случилось с героем твоих «Райских птиц» на Западе, где он утратил способность творить («летать»), не напоминает ли наш нынешний опыт, растянувшийся на два десятилетия?

— Согласен.

— Видишь ли ты героя «Полетов во сне и наяву» с исторической дистанции хоть в чем-то иначе, чем в 80-е?

— Не задумываюсь.

— Ладно, поговорим теперь о другом. Что произошло за двадцать лет с украинским авторским кино? Ты знаешь, его неизменно поддерживала, по мере возможностей, Анна Чмиль... Научился ли хоть кто-то у нас снимать так называемое кино зрительское? Какие из фильмов произвели впечатление? Как относишься к последним лентам Киры Муратовой и Юрия Ильенко? Какие работы молодых дают надежду, что идет нормальная смена поколений?

— А что, что-то произошло? По-моему, не произошло и не происходит. Киноотрасль рухнула. Наличие некоторого количества фильмов, даже хороших, не означает жизни кинопромышленности. Нужен какой-то мощный толчок, импульс. Может быть, как в России семь-восемь лет назад, разовый выброс государственных денег. Тогда на Госкино спустили 150 млн. долл., и у них киноотрасль заработала. Расцвела и будет цвести. Там снова вспомнили, что кино не только зрелище, но еще и пропаганда, это интеграция своей ментальности, своих стремлений в мир. У нас на эту тему сдвигов долго не было. Но совсем недавно усилиями Чмиль и Союза кинематографистов удалось пробить закон о поддержке производства национальных фильмов, о протекционистской политике государства. Я с законом еще не знаком подробно. Если для инвесторов он окажется не привлекательным и если Кабмин не кинет большую сумму в нашу отрасль, мало что изменится.

Что касается новых фильмов. К сожалению, я почти не хожу в кино. «Мазепу» Ильенко не видел.

Муратову смотрел, но мне больше по душе ее прошлые фильмы. Такие шедевры, как «Долгие проводы», «Астенический синдром», «Познавая белый свет». А вот что делается в среде молодых, совсем не в курсе. Мне жаль, что не снимают, увы, Наталья Андрейченко, Сергей Маслобойщиков, Лесь Санин. Сделали по одному хорошему фильму (Сергей — два) — и все.

Есть Андрей Руденко, чьи курсовая и дипломная говорят о том, что он мог бы снимать нестандартное, занимательное кино. Он тоже, по слухам, не работает. Так что, кто там стоит за нами, старыми, почти неизвестно. Вообще-то, на мой взгляд — дай бог ошибаться, — нынешние молодые не готовы к тому, что отличало нас. Мы согласны были и без вознаграждения снимать, лишь бы такое кино, какое ты сам хочешь. Новое поколение более прагматичное и меркантильное. Без денег — ни шагу.

— Ты — человек мира: армянин из Нагорного Карабаха, живущий в Украине, много снимающий в России, часто бывающий на Западе, в бывших советских республиках. Всех поочередно видишь с дистанции. В чем, по-твоему, ошибки России? Украины? Почему кино на всем постсоветском пространстве (если судить по ежегодному кинофоруму стран СНГ и Балтии) до сих пор депрессивное по тону и смыслу? Что потерял бывший советский человек? Что случилось с интеллигенцией? Почему перемены принесли почти сплошь разочарование? Может, дело в том, что мы привыкли жить воображением, в плену своих иллюзий, а реализация грез всегда разочаровывает и опустошает? Или просто были грубые ошибки в социальной и культурной политике?

— Россия никак не расстанется с советско-имперским комплексом, Украина — с той вторичностью, которая была в ее историческом прошлом. Тоталитарная беспощадность политического руководства России соответствует тотальной беспомощности Украины. Если мы уже суверенное государство, пора перестать мыслить по-рабски. И только избавившись вчистую от этого комплекса, научимся разговаривать и действовать на равных. С той же Россией особенно.

Вообще-то, бывший советский деятель культуры потерял пространство, масштаб — раньше я интересовался, что там происходит в киргизском кино, в эстонском и т.д. Сейчас мы замкнулись, ни о ком ничего не знаем, и от этого во всех отношениях сузились. Раньше ты хотел обаять всех, сейчас — дай бог своих. Никакой ностальгии по советской власти, по равенству у меня, естественно, нет и быть не может. Но чистоту и честность советских интеллигентов не променяю на мораль нынешних, самых успешных. Да, на Западе засыпают и просыпаются с мыслью о прибыли. Но у них это сложилось давно, работают какие-то свои механизмы и противовесы. У нас пока это занятие греховное.

Сегодняшний интеллигент стал почти таким же обывателем, как и все. Во-первых, он обнищал еще больше, чем было при советской власти, — особенно на фоне новых стандартов жизни. Но, главное, он вдруг понял, что от его взглядов ничего не зависит. Он потерял свое былое влияние, и это его пригнуло, что ли. По чести, интеллигенция проиграла все. Ее использовали — чтобы не сказать слова грубее — в своих целях, и еще не раз используют.

— Как всегда, по Герцену: «Мы проломили стену, а в нее хлынули другие»…

— Что касается художников, то мы могли интересно мыслить только в той клетке, где нас держали. Потом дверцу клетки открыли, а крылышки-то способны облететь только пространство клетки. Чтобы полететь дальше — размах не тот. И еще долго-долго надо будет разминать эти крылышки. Боюсь, не год и не два… Не знаю, как насчет всей интеллигенции, а вот художник всегда был и должен оставаться в оппозиции к власти. К любой. Может, тогда мы выйдем из художественного оцепенения.

— Украина свободу не отвоевала, ее подарили. Вольноотпущенный раб еще долго остается рабом по духу. Но случился Майдан. Не революция, конечно, но большой энергетический взрыв, который многое изменил в национальном самосознании (тут, кстати, и ответ на вопрос «к чему стадам дары свободы»). Меня лично как человека киношного больше всего поразила художественная, эстетическая сторона этого события. Во-первых, буквально воплотилась мечта шестидесятников: не поодиночке, а всем миром «выйти на площадь». С другой стороны, это был триумф, реализация самых несбыточных притязаний украинского поэтического кино. Даже Параджанов — дай ему миллионы — не смог бы придумать и организовать такую «массовку» — красивую, мощную, достойную. Прямо-таки мегарежиссура, о которой грезил радикальный Юрий Ильенко… К чести твоего ученика Сережи Маслобойщикова, в фильме 1994 года «Жозефина и мышиный народ» он создал художественный образ, спрогнозировал то, что произойдет на киевских улицах через десять лет. Какова художественная интуиция! …Я опять увлеклась. Расскажи теперь ты о своем личном отношении к Майдану — тогда и сейчас.

— Майдан был прекрасен, он рушил старое и вселял надежды. Несколько месяцев вместе со всеми я жил этим. Увы, уже через год он только и делал, что рушил себя. Порыв увял, не поддержанный серьезной системной работой и власти, и общества в целом. Постепенно оставались только яркие политические ток-шоу на TV. Я, как наркоман, тоже пристрастился к ним, смотрел часами. Жена возмущалась, а я ей: «Ты что! Это же концерт! Спектакль! Какие первоклассные актеры… Парад лицедеев…» И правильно, что их показывают. Это надо смотреть. Прочищает мозги, избавляет от иллюзий незрелого сознания.

— Согласна. И последний вопрос — из сотни не заданных. В России модно считать, что для свободы и демократии она не созрела. А Украина?

— Да простит меня все постсоветское пространство, но, как по мне, демократию здесь поняли по-своему. Весьма и весьма превратно. По-советски, опять же. Что же касается свободы, давай лучше скажу тост. Я услышал его впервые у нас в горах шестнадцатилетним. Наш сосед долго слушал застольные разговоры о свободе, а потом поднял бокал и сказал: «Я хочу выпить за дерево, которое стоит в воде, но все время умирает от жажды».

 Хватит показывать* чистые руки*-покажите карманы!!!

Прокурор Прикамья раскрыл свои доходы. Сравните его уровень жизни с достатком брата-губернатора

13.05.2010 11:45 Прокурор Пермского края Александр Белых раскрыл сведения о своих доходах в соответствии с указом президента РФ Дмитрия Медведева. Как сообщается на официальном сайте прикамского надзорного ведомства, за прошедший год прокурор заработал 1 млн 52 тыс. 650 рублей. В собственности у Белых находится 1/3 квартиры площадью 74,5 квадратного метра, 1/3 гаража площадью 29,5 квадратного метра и автомобиль Land Rover Freelander. Достаток супруги прокурора составил 783 тыс. 872 рубля. Она владеет 1/2 квартиры площадью 97,2 квадратного метра, собственного авто у жены прокурора нет. Старшая дочь Александра Белых, которая учится в шестом классе, также владеет половиной квартиры. Отметим, что недавно у прокурора родилась еще одна дочка. На малышку пока никакого имущества не зарегистрировано.

Между тем по уровню дохода Александр Белых ненамного беднее своего брата – губернатора Кировской области Никиты Белых, который в прошлом году заработал 1, 562 млн рублей, в том числе, 1,447 млн рублей - по основному месту работы. Однако по количеству имущества прокурор сильно проигрывает брату-губернатору. Главе Кировской области принадлежит дом площадью 345 квадратных метров на участке 7 соток в Московской области, а также два автомобиля марки Toyota: Land Cruiser 100 (2004 года выпуска, зарегистрирован в Перми) и Land Cruiser 200 (2008 года выпуска, зарегистрирован в Кирове), который в настоящее время является рабочей машиной губернатора. Кроме того, в Перми Никите Белых принадлежат две квартиры площадью 173 и 44 квадратных метра и часть гаража, унаследованная после смерти отца. Супруга губернатора, Элла Белых, заработала в прошлом году 540,6 тыс. рублей. У нее в собственности три земельных участка в Перми общей площадью 25 соток и помещение под офис площадью 135 квадратных метров.П  

17.05.2010 14:40
Французы больше остальных боятся дефолта

 


Среди пятерки наиболее развитых стран Европы и США французы больше всего обеспокоены возможностью дефолта в ближайшее десятилетие. Около 53% респондентов, опрошенных во Франции, считают вероятным, что правительство не сможет выполнить свои финансовые обязательства. Только 27% оценивают дефолт как маловероятный. Такие данные получены в ходе опроса, проведенного Financial Times и Harris.

Американцы волнуются не намного меньше, чем французы. 46% говорят, что дефолт вероятен. Только 33% исключают такую возможность.

Результаты опроса несколько удивляют. Нервозность французов социологи объясняют данными о дефиците государственного сектора, который, как ожидается, в этом году достигнет 8% ВВП. При этом необъяснима сравнительная беспечность американцев: в США, по прогнозам, дефицит будет еще больше - до 11% ВВП.

И еще более поразительны результаты, полученные в Британии. Жители Туманного Альбиона невозмутимы, даже несмотря на то, что дефицит Великобритании в этом году, по прогнозам, достигнет 12% ВВП. Только треть опрошенных британцев (33%) допускает мысль о дефолте в ближайшие 10 лет.

Испанцы переживают меньше французов и американцев, несмотря на то, что дефицит финансов по итогам года, скорее всего, будет исчисляться двузначным числом. Только 35% испанцев заявили, что дефолт возможен.

Меньше всего за состояние государственных финансов своей страны волнуются немцы. Дефолт допускают 28%.

Онлайн-опрос проводился с 27 апреля по 4 мая. Участвовали 6318 взрослых респондентов из Франции, Германии, Великобритании, Италии, Испании и США.

ем российский олигарх отличается от украинского? Российский готов продать все, что есть в России, но не саму Россию. Украинский готов продать все, что есть в Украине, вместе с Украиной. В России коррумпированная власть все же остается властью и не является младшим партнером олигархата. В Украине коррозия власти, вызванная коррупцией, приводит к разрушению государства. Олигархические организованные политические группы (ОПГ) не нуждаются в государстве как источнике и гаранте правил игры в социуме, потому что им нужна игра без правил. Им нужна власть, чтобы обеспечить продолжение развития олигархономики. И это то, чем успешно пользуется Россия, предлагая совместные сделки наподобие «мы вам — дешевый газ, вы нам — «Нафтогаз»

Дешевое сырье и энергоресурсы на входе в производственную цепочку + низкая оплата труда – затраты на энергоэффективность + искусственно-показательная убыточность предприятий + офшор + коррупция = максимальная прибыль себе + минимум налогов государству + взятки чиновникам и депутатам + дешевое пиво с ТВ-шоу, сериалами, футболом и другими зрелищами для «маленьких украинцев». Это формула олигархономики Украины.

 По рейтингу индекса восприятия коррупции «Transparency International 2002—2009», Украина с 84-й позиции в 2002 году скатилась на 146-ю в 2009-м. При олигархономике это неизбежно.

формула успеха олигархата, ставшая формулой неуспеха страны. Ее концентрированная суть — «деньги решают все, если деньги не решают все, значит, большие деньги решают все, если большие деньги не решают все, значит, очень большие деньги решают все, но в конечном итоге — деньги решат все». Согласно этой формуле, неуспех Донецкой ОПГ в 2004 году объясняется очень просто: деньги не решили вопрос власти, потому что нужны были большие деньги. Поэтому в 2010-м, использовав большие деньги, она смогла приобрести власть. А теперь вопрос стоит об очень больших деньгах, которые должны компенсировать потраченные большие деньги, да еще и дать не просто прибыль, а сверхприбыль. А там, где очень большие деньги, срабатывает подход «мы за ценой не постоим». Зачем строить дороги, если можно купить внедорожник последней модели? Зачем строить государство для всех, если можно ограничиться особняком для себя, и все равно, где он будет — в независимой Украине или в одноименном бантустане?

Власть в стране такова, что готова действовать только в русле младшего партнера олигархата, провайдера его прихотей. Но это не остается незамеченным в обществе. Отсюда происходит радикализация. Олигархат может жить и в бантустане под названием «Украина». Но при этом надо иметь в виду, что шестиметрового забора с колючей проволокой по периметру может оказаться недостаточно, как и затрат на охрану и безопасность, причем без каких-либо гарантий эффективности таких услуг. Поскольку довольно быстро появится немало тех, кому надоест дешевое пиво и ТВ-шоу и возникнет желание устроить реалити-шоу наподобие греческих с поджогами авто и не только. В олигархических кругах любят повторять, что бизнес — это политика, а политика — это бизнес, и эта парочка максимально цинична. При таком подходе ничто не заставит социум быть гуманным по отношению к олигархату и его марионеточной коррумпированной власти

не следует добавлять в украинский организм еще и порцию чужих паразитов — к украинским олигархам на шее украинского социума еще и российских. в конце прошлого года Верховная Рада в очередной раз отказалась рассматривать вопрос о денонсации соглашения между правительством СССР и правительством Кипра от 29 октября 1982 года(!) об избежании двойного налогообложения. Именно этот советский, даже не украинский, договор и дает возможность зарегистрированным на Кипре компаниям, входящим в олигархические бизнес-империи, уклоняться от налогообложени

Финал карнавально-паразитарной олигархии не будет триумфальным. У нее есть две альтернативы — или быть поглощенной более мощной миссионерски-паразитарной олигархономикой России, или же благодаря инстинкту самосохранения (если он все же сработает) перейти к сбалансированной форме симбиоза с национальной экономикой, в которой она паразитирует. Пока преобладает первый сценарий...

уществуют ли альтернативы? Да. Одна из них — возврат капиталов из офшоров, налоговая амнистия. Собственно, и предыдущее правительство могло бы обойтись без серьезных заимствований у МВФ, если бы поставило соответствующую задачу. Но этого не сделали. 

юбви моей ты боялся зря —
Не так я страшно люблю.
Мне было довольно видеть тебя,
Встречать улыбку твою.

И если ты уходил к другой
Иль просто был неизвестно где,
Мне было довольно того, что твой
Плащ висел на гвозде.

Когда же, наш мимолетный гость,
Ты умчался, новой судьбы ища,
Мне было довольно того, что гвоздь
Остался после плаща.

Теченье дней, шелестенье лет,
Туман, ветер и дождь.
А в доме событье — страшнее нет:
Из стенки вырвали гвоздь.

Туман, и ветер, и шум дождя,
Теченье дней, шелестенье лет,
Мне было довольно, что от гвоздя
Остался маленький след.

Когда же и след от гвоздя исчез
Под кистью старого маляра,
Мне было довольно того, что след
Гвоздя был виден вчера.

Любви моей ты боялся зря.
Не так я страшно люблю.
Мне было довольно видеть тебя,
Встречать улыбку твою.

И в теплом ветре ловить опять
То скрипок плач, то литавров медь…
А что я с этого буду иметь,
Того тебе не понять...
свернуть