Если есть кому сказать "мама", мы еще дети.

  Все холоднее становилось на улице. В доме старенькой Марии осенние ветры выстуживали все тепло, выли в дымоходе, навевая еще больше тоски. За что бы не взялась старушка, все валилось у нее из рук. Легла. В голову лезли воспоминания о том, как когда-то в доме было весело и шумно, а детский смех наполнял дом полноценной жизнью. Жизнью счастливой семьи. Но... Похоронила мужа, разлетелись дети… Долго мучилась и только под утро уснула.
Утреннее солнце величественно вышло из-за леса. Блестел ярким серебром первый снег.
Рябой лащился, заглядывая в глаза, лизал руки. Взглянула из под ладони на дорогу – и сердце забилось радостно. Ко двору подъезжала машина меньшего сына Василька. Вышли с нее сын с невесткой, вошли в дом. Мать всплакнула, когда сын накинул на плечи пуховой платок. Начала собирать нехитрый завтрак, а гости достали белые булки и различные дорогие деликатесы.
За завтраком говорили о внуках, вспоминали о том, как познакомились Галя с Василием, вспоминали их свадьбу и многое другое, отчего на душе становилось приятно и радостно. Сын ласково сказал: «Мама, поехали к нам, нечего тебе здесь одной, да и внуки будут рады». Собрали необходимые вещи, отвели к соседям Рябого, попрощались и поехали.

Тяжело приживалась баба Мария на седьмом этаже в трехкомнатной квартире. Казалось нечем дышать. А взгляд в окно упирался в стену соседней многоэтажки.
Невестка была добра к ней, но она целый день пропадала на работе. Сына сократили и он стал таксовать.
 Гремела музыка в комнате старшего внука. Внучка на любые замечания грубо отвечала, что баба «глупая деревня». А еще сказала, чтобы та выкинула свои растирки, что провоняла ими всю квартиру, перед подругами стыдно. Борща внуки не ели – им подавай сникерсы, чипсы и другую дрянь.
Баба Мария выходила на улицу, садилась на лавку и выгуливала собаку. Пес, прислонялся к ее ногам, а она со слезами на глазах вспоминала своего Рябого и рассказывала всем, как скучает за своим селом. Ждала весну.
Была дома сама. Руки просили работы. Взялась протирать пыль. Миловалась рисунками на тарелках и чашках сервиза. Вспоминала, как старший сын Алексей, подарил его на свадьбу Галине и Василию. Задумалась... супница выскользнула из рук и разбилась на мелкие кусочки.
Старую женщину охватило отчаяние. Она взяла сумку с документами, оделась, накинула пуховой платок и прощальным взглядом окинула квартиру.

 Электричкой доехала до райцентра. Но на автостанции сказали, что автобус до села будет только завтра утром. Вышла на дорогу.
Зима была морозной и многоснежной. Мела поземка. Мороз крепчал, и Мария пожалела, что не взяла рукавицы. Кутала руки в кончики платка и шла, шла. Недалеко от дороги увидела небольшой стог сена. Подошла и села отдохнуть…

Сын заскочил домой пообедать. Увидел разбитую посуду и все понял. Он так быстро гнал свою машину, что не заметил, как выехал за пределы города. Там ехать было совсем трудно. Ехал по снежным заносам, вглядывался в лобовое стекло и видел там лишь пролетающие снежинки, дорогу и надвигавшиеся сумерки.
 Наконец, увидал сгорбленный силуэт, узнал по платку. Крикнул: «Мама!». Не ответила. Хватал за холодные руки, кричал на всю степь. В небе кричали вороны, и солнце почти ушло за горизонт, даже ему было тяжело смотреть на такое горе.
Вдруг он услышал, как мать побелевшими устами прошептала: «Сынок…». Вздрогнул, взял на руки и понес к машине. Растирал ей руки и лицо, пытаясь согреть замерзшее тело. Гладил растрепанные седые волосы и умолял: «Боже милостивый, сделай так, чтобы мама жила!» Порозовели щеки, дыхание стало ровнее. «Прости, сынок, что доставила хлопот.» Он молчал, не мог прийти в себя. Сердце бешено колотилось, выскакивая из груди.
Хотел поехать назад, в город, но мать попросила: «Поехали домой, в село.»

Дрова весело потрескивали в печи. Пили чай с малиной. Проговорили почти всю ночь. Вспоминали трудные времена, которые пришлось пережить, как Василий поймал большую щуку, как Алексей прожег новые штаны.
И все звучало: «Мама, мама, а помнишь?..