Водный мир

Статья про воду и Крым с моими сокращениями.

Полный текст здесь http://petrimazepa.com/waterandlife.html 

Крым — это Украина. Транспортно и географически это самая настоящая Украина, сколько бы танков, ядерных бомб и бурятско-монгольских пихотов ВС РФ не укрыли Кужугетовичи в складках крымской местности. Это не пропаганда, это не самоубеждение, это объективная реальность, поскольку полуостров связан с материком электросетями, газопроводами, водоносными артериями.

Однако концепция о том, что «Крым не может выжить без Украины», не является верной. Выжить-то на самом деле можно почти всегда. Вопрос только в том, кому выжить, где выжить и в каком формате выжить. 

Нет. Крым, как территория, на которой проживает какое-то количество солдат человек, занимающихся рытьём окопов и строительством дач какой-то деятельностью, выживет. Только для этого выживания придётся пожертвовать традиционным укладом жизни, целыми отраслями экономики или сферами занятости, жизнеобеспечением населения на отдельных территориях полуострова и т. д.

Реализация плана по «приклеиванию» Крыма к России коснётся сотен тысяч людей (а в более широком смысле — всех миллионов, населяющих Ресурсную Федерацию), которые будут вынуждены поменять привычный образ жизни или вообще покинуть места своего проживания. Но кого в Совке это когда-либо волновало?

Проблема водоснабжения Крыма стала критической именно во времена СССР, когда после Второй мировой войны окончательно был разрушен традиционный хозяйственный уклад региона. Тогда добрые кремлёвские идеологи в рамках лепки homo soveticus и во имя «светлого» советского будущего провели массовую депортацию крымских татар. В обиход полуострова стали внедряться масштабные планы индустриализации и развития промышленного сельского хозяйства на полуострове.

Стало понятно, что без существенной внешней подпитки решить проблему орошения крымских степей не удастся. Естественным «донором» в такой ситуации стала Украина (Днепр). А кто ещё? Впрочем, для того, чтобы сделать Украину донором, потребовалось множество сложных технических решений, несмотря на существование в то время единого советского народно-хозяйственного комплекса.

Строительству Северо-Крымского канала предшествовало сооружение в 1950-х годах прошлого века Каховского водохранилища — главного аккумулятора воды для полуострова. Сам канал требовал укладки русла огромным количеством гидротехнического бетона, которого попросту не было в стране. В итоге экономной технологией пришлось пренебречь, и первая днепровская вода вошла в Крым в 1963 году, а до Керчи добралась лишь в 1975-м. Канал длиной 400 км стал орошать примерно 280 тысяч гектаров земель степного Крыма.

Специфика перегонки воды в степной местности потребовала также строительства большого количества насосных станций (более 400), что, в свою очередь, обусловило необходимость возведения дополнительных мощных линий электропередач с Украины на территорию Крыма.

Таким образом, закладывались практические основы водной и энергетической кооперации, которая носила естественный и рациональный характер (в общей иррациональности СССР с его депортациями), максимально учитывала географические константы и социально-экономические переменные Крыма советской эпохи.

К моменту цивилизованного (в основном) «развода» бывших советских республик Северо-Крымский канал оставался основным источником водоснабжения степного Крыма. Последующий экономический кризис и отсутствие инвестиций в инфраструктуру постепенно вели к его технологическому обветшанию, увеличились почти на 20% потери воды, в засушливые годы (например, 1994-й) канал не мог наполниться до необходимого уровня.

Однако для Крыма канал был и остаётся единственным эффективным источником восполнения водного дефицита. Интенсивное поливное земледелие, тяжёлая промышленность северного Крыма, города и посёлки степного Крыма, Керчь, Судак, Евпатория и Феодосия — все до сих пор были «завязаны» на днепровскую воду.

Таким образом, история и практика показывают, что существуют традиционные районы Крыма, в которых решить проблему пресной воды можно (ЮБК, горный Крым, предгорья). Достаточно просто также локализовать воду для городов (за исключением Керчи, Евпатории и Судака).

И всё же большая часть территории полуострова (63%) крайне засушлива и испытывает критический водный дефицит — степной, северный и северо-западный, восточный Крым.

К моменту аннексии Крыма Российской Федерацией Украина обеспечивала до 85% потребностей полуострова в пресной воде, которая составляла около 1 млрд куб. м в год, причём 72% использовалось на сельскохозяйственные нужды.

Полуострову и его новым хозяевам удалось временно локализовать проблему с водой, однако экономические потери были ощутимы. Был нанесён существенный удар по поливному сельскому хозяйству (только в 2014 году площади посевов сократились втрое).

Переброска в 2014 году вод Белогорского и Тайганского водохранилищ в Северо-Крымский канал позволила обеспечить водой Феодосию, Керчь и Судак. Это было эффективным, но опять же временным решением.

Неизбежным стало увеличение объёмов добычи воды из действующих и законсервированных артезианских скважин. Так, с мая по октябрь 2014 года силами военнослужащих РФ было развёрнуто в Крыму шесть линий трубопроводных магистралей в пяти направлениях протяжённостью 125 км и доставлено таким образом потребителям более 700 тыс. куб. м питьевой воды. Истощение водоносных горизонтов — прямой путь к экологической катастрофе.

Длительное функционирование и постепенный износ Северо-Крымского канала полностью изменили гидрологию северного и восточного Крыма. Потому с фактическим осушением канала в экосистеме региона начались необратимые процессы. В природе не возможен быстрый возврат в «исходную точку», если баланс экосистемы существенно нарушен. В Крыму произошло необратимое изменение гидрогеологии в связи с прекращением фильтрации воды канала в водоносные горизонты и увеличением использования подземных пресных вод для потребностей региона. Следствие прямое и страшное — засоление почвы и мёртвая соляная пустыня в перспективе.

Яркий тому пример — катастрофа Аральского моря. 

Говорить о восстановлении сельского хозяйства не приходится вовсе.

В России также прекрасно понимают катастрофические последствия дальнейшей интенсивной эксплуатации артезианских скважин.

Российское руководство, безусловно, декларирует различные возможности разрешения водного кризиса в оккупированном Крыму.

Среди таковых называет:

– строительство водопровода с территории Кубани (!) через Керченский пролив (!!!) и создание водохранилищ на Таманском полуострове;

– разработку подземных месторождений пресных вод в Джанкойском и Нижнегорском районах;

– переброску в Северо-Крымский канал воды из местных мелких рек;

– опреснение слабосолёных артезианских вод.

При этом реализация всех упомянутых проектов требует многомиллиардных капиталовложений, которых попросту нет и не предвидится. А Кремлю, между прочим, ещё Чечню кормить. И Дагестан. И кормить их будут в первую очередь потому, что «Кадыров — патриот России», а вечно ноющие жители оккупированного Крыма с российскими паспортами — это «горькое разочарование», по ехидному замечанию идеолога евразийства Дугина.

Более того, даже упоротые сказочники из крымских властей ещё в конце 2014 года признали, что проект «Вода Кубани» является бессмысленным, так как река Кубань не имеет достаточного ресурса для обеспечения потребности Крыма водой, и уже сегодня её использование на 20% превышает нормы. Строительство трубопровода для переброски воды с материка увеличит её стоимость в разы. Вдобавок, Северо-Крымский канал был построен с наклоном в сторону Кубани, что усложняет возможность транспортировки по нему воды в обратную сторону. Для того, чтобы это было возможно, необходимо реконструировать девять насосных станций, что опять же требует непомерных инвестиций.

Да и сама идея водопровода через судоходный пролив выглядит бредово. Похоже, что реализация всех проектов Кремля по обеспечению оккупированного Крыма требует засыпать Керченский пролив совсем.

Остальные «варианты», как мы упоминали, будут иметь тягчайшие экологические последствия.

Призрачной остаётся надежда на скорый прорыв (особенно в России, ага!) инновационных технологий в области очистки, орошения, опреснения и повторного использования водных ресурсов.

Остаётся констатировать отсутствие практического решения данной проблемы в обозримой перспективе. Водный кризис Крыма может стать на порядок сложнее и опаснее энергетического. И пока, к сожалению, Кремль привлекает для решения этой проблемы весьма скромные ресурсы. Что же, мы готовы ждать, в отличие от экосистем оккупированных территорий.

Горькая ирония состоит в том, что именно Россия в обозримом будущем будет обладать в целом одними из наибольших запасов пресной воды в мировом масштабе. Только вот Крым никак не сможет использовать это преимущество. С нефтью и электроэнергией, в принципе, схожая ситуация. Их у России хватает, а у Крыма — нет. Это всё потому, что Крым — Украина.

Очевидно, что в текущий экономический и геополитический момент Россия вряд ли рискнет пробивать сухопутный коридор в Крым силовыми методами. Однако это очевидно всем, кроме обитателей кремлёвских башен. Тренд действий Кремля на консервацию ситуации в регионе может в любой момент смениться противоположным, как уже бывало, и не один раз.

Если же предполагать, что Кремль вынужден будет действовать рационально, следует ожидать радикального сокращения потребления воды на оккупированной территории. При этом опять же очевидно, что приоритетные оборонные и рекреационные интересы Кремля на полуострове будут решены. Задачи трудоустройства «лишней» части населения степного Крыма будут постепенно решаться путём её миграции за Полярный круг в другие регионы РФ. Благо, неосвоенных земель в России с избытком, и зарплаты там повыше, чем в Крыму.

Нечего сидеть на земле и воде «всесоюзной здравницы» по праву рождения. Полуостров теперь для военных и элитных пенсионеров, а не для кого попало.

Таким образом, даже в проблеме снабжения водой виден отказ Кремля от комплексного развития оккупированного полуострова, в пользу VIP-курорта и военной базы.

Вывод

Современная инкарнация Советской империи просто не в состоянии мобилизовать ресурсы, способные обеспечить развитие Крыма вне рамок матрицы: военная база – элитная дача – профсоюзная здравница – место причала для заслуженных пенсионеров.

Крым не исчезнет с географических карт после оккупации. И независимо от того, каким цветом его будут рисовать теперь на картах, вододефицитная (а значит, большая) часть полуострова неизбежно превратится в депрессивный регион. Керчь, весь степной и северный Крым обречены в этой ситуации на неумолимую деградацию и все связанные с ней «прелести».

Но кого это в Кремле смущает? Да никого. Россия — страна действительно необъятная, и одним депрессивным районом больше, одним меньше — какая разница?

К сожалению всех фанатов «крымнаша», из Украины в Россию «уплыл» один Крым, а «приплыл» абсолютно другой. Разрушение привычного уклада жизни местного населения вследствие радикальной социально-экономической трансформации с выражено милитаристским уклоном выглядит теперь неизбежной.

А как же «крымнашисты» и их надежды? А кто их спрашивать будет? Как сказал один умный человек, они позволили провести у себя «референдум» по объединению со страной, в которой референдумы и «референдумы» запрещены. Наверное, на этом и всё. Больше их мнение никого особо не волнует.