Как в кино... (новейшая еврейская сага)--2

Шварцману исполнилось тридцать пять лет, когда он случайно встретился со старым школьным товарищем. Посидели, поговорили… В процессе разговора он заметил, что собеседник смотрит на него вроде как с иронией. Сёма насторожился и начал осторожно выспрашивать, постоянно наполняя рюмки. Наконец друг достиг той степени опьянения, когда развязывается язык. Похлопывая его по плечу, он рассказал:

-- Слушай, Сёма. Ты – дурак!

-- Я? Почему? – изобразил удивление тот.

-- Потому что ты слепой.

-- Я?!

-- Ну, не я же… Пока ты был в армии, твоя жёнушка гуляла направо и налево. Даже на пару с матушкой, которая в своём магазине проворовалась настолько, что едва отвертелась. Твой тесть, каким бы ни был пьяницей, не выдержал позора и благополучно скончался.

-- Откуда ты всё это знаешь? – сжав кулаки, процедил сквозь зубы Сёма.

-- Ой, да как же не знать? – засмеялся собутыльник. – Да все наши знают и потешаются.

-- Обо всём?

-- Ну, конечно! Знаешь, эти твои родственники основательно подрывают твою репутацию. Ты вполне можешь потерять клиентуру…

-- А что ещё тебе известно?

-- Ну… Сёма, зачем тебе нужна эта грязь?

-- Если уж запачкался, можно и окунуться – все равно мыться придётся…

-- Ну, как знаешь… Знаешь, почему Галя вышла за тебя?

-- Любовь у нас была…

-- Как бы не так! – ухмыльнулся собеседник. -- У неё в то время было полно ухажёров, с одним из которых она даже спала. Или ты не заметил, что взял уже опытную женщину? Наивный… Это её мать научила расписаться с тобой, чтобы потом захватить твою квартиру. Только не удалось тебя выписать, потому что паспортисты честные попались. А она, старая калоша, даже в часть к тебе ездила, говорила с твоим командиром, просила сделать так, чтобы ты не возвращался домой. А ты, добрая душа, небось, сжалившись над мамой жены, поселил её там? Смешно… Ребёнка, говоришь, нет у вас? Так это последствие аборта, который она сделала, пока ты служил… Твоя жена тебе и сейчас изменяет. Это какой-то кавказец, он -- большой бизнесмен, повязан с тёмными личностями.

Вернувшись домой, Шварцман, первым делом, обратился к жене. Ему не верилось, что его Галя способна на такое. Но он жестоко ошибся. Лучший способ защиты – нападение. Понимая, что разоблачена, жена устроила ему такую сцену, что можно было понять: это те эмоции, то подлинное отношение к нему, которое она сдерживала в течение длительного времени. «Вот она – настоящая! – вдруг осенило его. -- Ой, как же были правы мои бедные родители!. Я её прогоню!» Да не тут-то было, потому что Галя хорошо была осведомлена о своих правах. Это она могла бы его прогнать, стоило ей захотеть. Судиться с ней? Превратиться в посмешище? Тут Сёма понял, что переборщил, ибо деваться будет некуда. Маски сброшены…

С того дня Галина всё контрастнее подчёркивала своим поведением, насколько он лишний в её доме, а Сёма, не имея возможности открыто протестовать, начал прикладываться к спиртному. К тому же, он чувствовал, что всё ещё любит эту неблагодарную, блудливую кошку, несмотря на то, что она при каждом удобном случае пытается его оскорбить, называя неудачником, рогоносцем, ничтожеством. Со временем ему стала безразлична работа, ему было стыдно попадаться на глаза знакомым, ведь каждый из которых «знал» о нём всё. Вот почему плечи его ссутулились, словно он стремился сжаться, превратиться в незаметного муравья.

Однажды ему, казалось, повезло. Причиной везения стала внезапная мысль: «А почему бы мне не обзавестись любовницей? А что? Доходы вполне позволяют мне такую роскошь… Вдруг посчастливится?..» И женщина попалась на глаза в тот же день. Он встретил её у метро, даже помог собрать яблоки, которые неведомым образом вывалились из её корзинки. Как в кино… Потом они зашли в какое-то кафе и пили кофе. Она была невероятно хороша собой, грациозна, в глазах играл неподдельный интерес к его особе. Вместе с тем, она не была похожа на одну из тех кукол-мутанток, этих порождений современности, которые от нечего делать ищут приключений. По её словам, ей приходится одной растить дочь, трудится на двух работах… «Это она, она!» -- повторял себе Сёма, чувствуя, как сердце вновь наливается жизнью, а плечи распрямляются. Её звали Анной. Ему польстило, когда она проявила интерес к его биографии.

-- Знаете, я даже не знаю, как объяснить, -- замялся он. – Не хочу сказать ничего плохого о своей супруге, но… Понимаете, она по натуре – тиран… Да, домашний тиран. Я прожил с ней немало лет, но теперь, после длительной паузы в отношениях, понял, что мне не стоило на ней жениться. Мне необходима другая женщина…вот Вы, к примеру… Я чувствую, что Вы – именно та, которая мне нужна…

Как же он обрадовался, когда Аннушка согласилась встречаться! Даже сегодня!

Проводив её до остановки, он поспешил решить некоторые дела, касающиеся работы, что заняло вторую половину дня; после этого он взглянул на часы.

-- Вот, до встречи больше часа. Я успею заскочить домой, чтобы помыться и переодеться.

Сердце трепыхалось, словно птичка, зажатая в ладошке шаловливого мальчишки. Сёма чувствовал себя не менее влюблённым и счастливым, как в тот день, когда Галя впервые сделала ему честь, позволив проводить её до дома.

Вот и дом. Его и, вместе с тем, давно не его. Но пока официального развода не было, он имеет какое-то право хотя бы ночевать в нём. «Снова видеть эту мегеру!» -- обречённо подумал он, но, успокоив себя мыслями о новой знакомой, мужественно устремился вперёд. Открыв дверь своим ключом, он стремительно направился в свою комнату. Для этого следовало пройти по длинному коридору, минуя гостиную, кухню и ванную.

Вбежав к себе, Сёма оторопел: на его диване восседали две женщины. Они вели себя, как давнишние знакомые, которые давно не виделись, но чрезвычайно рады этой встрече. Это были Галина и…Анна. Они улыбались, взирая на него заговорщическими взглядами, и пили чай с тортом.

-- О, Ромео явился! -- одарив его испытующим взглядом, констатировала Галина.

-- А мужчина-то он у тебя галантный, -- сказала Анна, сверкнув многообещающим взглядом.

-- А у нас новость для тебя, -- серьёзно произнесла жена.

-- Послушай, Сёма…или как там тебя… -- столь же серьёзно продолжила Анна. – Ты вот жаловался, будто у тебя есть жена-тиран, жена-диктаторша. Так вот, я хочу тебя поздравить: теперь их у тебя будет целых две! Ну же, иди сюда, в мои объятия, милый!

Побледневший, едва не лишаясь разума, Шварцман отступил назад. Ноги подогнулись под весом дрожащего тела, так что он едва не упал; однако в последний миг, кое-как справившись с собой, развернулся на 180 градусов и, не стесняясь, побежал прочь, беззастенчиво вопя, как младенец.

Вдогонку ему послышался наглый, безжалостный, издевательский смех…