ПРАВДА О ТОМ, КАК МОНГОЛЫ БРАЛИ ДРЕВНИЙ КИЕВ

Приняв в конце 1237 г. на куралтае решение о походе на русских, Батый двинул в пределы Руси 140-тысячную армию. Пройдя с огнем и мечом по Северо-Восточным землям Руси, разорив Рязань, Пронск, Белгород, Ижеславец, Коломну, Москву, Владимир, Суздаль, Ростов, Углич, Ярославль, Юрьев Польский, Переяславль, Тверь, Торжок, Кострому, Козельск и другие города, монголо-татары весной 1239 г. начали наступление на Южную Русь. Первым на пути продвижения Батыевой орды был Переяславль, имевший многовековой опыт борьбы с кочевниками. На этот раз южнорусской твердыне не удалось отстоять свою неприкосновенность. Город был взят монголами, сожжен и разрушен. «И взят град Переяславль копьем, — писал летописец, — изби всех, и церковь архангела Михаила скруши, и сосуды церковныя бесчисленныя златыя и драгого каменья взят, и епископа преподобного Семеона убиша».

В 1239 г. монголо-татары во главе с Менгу-ханом, двоюродным братом Батыя, подошли к Киеву. От города их отделял лишь Днепр. Красота и величие столицы Руси произвели огромное впечатление на монголов. «Меньгу-канови же пришедшу сглядать града Кыева, ... видив град, удивися красоте его и величеству его: присла послы свои к Михаилу и ко гражаном, хотя их прельстити». К этому времени киевляне уже хорошо знали, чего стоят обещания монголов, и, убив их послов, на предложение о сдаче города ответили отказом. Менгу-хан не решился на штурм Киева и повернул обратно. Михаил Всеволодович, вместо того чтобы возглавить борьбу киевлян с монголами, бежал в Венгрию. Некоторые исследователи считали, что он отправился туда за помощью, но летописная фраза: «Михаил бежа по сыну своем перед Татары в Угры» — не дает для этого никаких оснований. Больше того, когда Данило Романович в ответ на обещание Михаила никогда не враждовать с галицким князем решил вернуть ему Киев, тот не захотел этим воспользоваться: «Михаил же, за страх Татарьскый, не сме ити Кыеву». После ухода Михаила Всеволодовича Киев занял князь смоленский Ростислав Мстиславич, однако вскоре его изгнал оттуда Данило Романович и посадил в нем опытного воеводу Дмитрия.

Осенью 1240 г. к Киеву подошел Батый «в силе тяжьце, многом множьством силы своей». Город был окружен и осажден: «и окружи град, и остолпи сила татарьская, и бысть град во обдержаньи велице». Киевский летописец — современник, а может быть и свидетель этих событий, чрезвычайно образно описал появление огромного войска у стен Киева. «И бе Батый у города и отроци его обседяху град, и не бе слышати от гласа скрипания телег его, множества ревения вельблуд его, и рьжапия от гласа стад конь его». Во время одной из вылазок киевлянам удалось захватить языка, некоего Товрула, который сообщил, что под Киевом собрались все силы Батыя, участвовавшие в походе на Русь. Случай беспрецедентный в завоевательской практике монголов.

Главный удар Батый приказал нанести с юга, в районе Лядских ворот. «Постави же Баты порокы городу, подле врат Лядьскых, ту бо бяху пришли дебри; пороком же бес престани бьющим день и нощь, выбиша стены». Монголо-татарам удалось захватить участок вала, но сопротивление киевлян было настолько решительным («и возидоша горожаны на избитые стены и ту бяше видити лом копеины и щет скепание, стрелы омрачиша свет побеженым»), что Батый вынужден был дать войску передышку. «И седоша того дне и нощи»,— замечает летописец.

На следующий день бой разгорелся с новой силой. Киевляне успели укрепиться на линии валов «города Владимира».  Они отстаивали каждую улицу, каждый дом, но силы были слишком неравные. Прорвав укрепления в районе Софийских ворот (от чего они и получили название Батыевых), монголы окружили последних защитников Киева в Десятинной церкви. Количество людей, собравшихся в Десятинной церкви, летописец характеризует тем, что от их веса обвалились хоры и стены: «Людем же, узбегшим на церковь и на комары церковныя, и с товары своими, от тягости повалишася с ними стены церковныя». Можно предполагать, что церковь обрушилась все же не по этой причине, а от ударов монгольских «пороков».

О продолжительности осады Киева, а также о точной дате его падения в письменных источниках сохранились различные сведения. Ипатьевская летопись, наиболее полно и содержательно рассказывающая об этом событии, вообще не приводит точных дат, Лаврентиевская сообщает, что Киев был взят монголами на Николин день, т. е. 6 декабря 1240 г. В Псковской 3-й летописи дается другая дата постигшей Киев катастрофы — 19 ноября, но зато указывается продолжительность осады — 10 недель и 4 дня. «Того же лета приидеша татарове к Киеву сентября 5, и стояша под Киевом 10 недель и 4 дни, и едва взяша и ноября в 19, в понедельник». Рашид ад-Дин сообщает, что татары овладели великим русским городом Макерфааном, под которым исследователи разумеют Киев, в девять дней, а Плано Карпини говорит о том, что татары взяли столицу Руссии после долгой осады.

Трудно сказать, в каком из источников содержатся наиболее достоверные данные. Однако, если вспомнить, что небольшой городок Суздальской земли Козельск смог задержать у своих стен монгольскую орду на семь недель, то сообщения о большой продолжительности осады Киева, бывшим первоклассной крепостью, не должны казаться сомнительными.

Овладев городом, монголо-татары подвергли его страшному разорению. «Того же лета взяша Кыев татарове и святую Софью разграбиша, и монастыри все, и иконы и кресты, и вся узорочье церковные взяша, а люди от мала и до велика вся убыша мечем». Плано Карпини, проезжавший через Киев в ставку Батыя в 1246 г., писал, что монголы «произвели великое избиение в стране Руссии, разрушили города и крепости и убили людей, осадили Киев, который был столицей Руссии, и после долгой осады взяли его и убили жителей города; отсюда, когда мы ехали через их землю, мы находили бесчисленные головы и кости мертвых людей, лежавших на поле, ибо этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь он сведен почти ни на что, едва существует там 200 домов, а людей там держат они в самом тяжелом рабстве».

Не менее ужасные картины разгрома Киева монголо-татарами открываются и во время археологических раскопок. Уже в конце XIX — начале XX вв. в различных частях города были обнаружены братские могилы его героических защитников. Одна из них, вмещавшая около 2 тысяч скелетов, находилась на Подоле, в районе Дорогожичей. Как считает М. К. Каргер, в этой огромной братской могиле можно видеть результат расправы татар с горожанами после взятия города.

В 1892 г. во время земляных работ в усадьбе № 1 по ул. Большой Житомирской строители наткнулись на еще одну братскую могилу. Наблюдавший за этими работами И. А. Хойновский отмечал, что человеческие скелеты лежали сплошным полуметровым пластом на протяжении 14 м. Продолжение этой могилы было выявлено Д. В. Милеевым на углу ул. Владимирской и Трехсвятительской (теперь Десятинной). Согласно И. А. Хойновскому, огромное количество скелетов, заполнявших ров, оказалось здесь потому, «что монголы, избив киевлян в последний час борьбы, снесли их тела в этот ров и присыпали землей».

Третью братскую могилу раскопал В. В. Хвойка к востоку от развалин Десятинной церкви, рядом с остатками княжеского дворца над Андреевским спуском. В ней, по словам исследователя, было обнаружено огромное количество человеческих скелетов обоих полов и разных возрастов, начиная с младенческого. Некоторые  черепа были рассечены и разломаны. Над этой грудой скелетов на небольшом расстоянии от поверхности земли лежал скелет татарина, череп которого был рассечен боевым топором.

Братские могилы — наиболее яркие, но далеко не единственные свидетельства страшной катастрофы, постигшей Киев в 1240 г. К их числу относятся также сожженные дома и мастерские, разрушенные дворцы и храмы, богатейшие клады золотых и серебряных украшений, обнаруживаемые археологами в различных районах города. Нередко под толстым слоем пожарища, в домах и возле них, покоятся человеческие скелеты. Они обнаружены М. К. Каргером в «городе Владимира» и на территории Михайловского монастыря, а также Киевской экспедицией на протяжении последних лет на Старокиевской горе и возле фуникулера.

Особенно наглядно трагическую судьбу Киева и его жителей показывает исследованный С. Р. Килиевич дом, расположенный неподалеку от фундаментов древней Трехсвятительской церкви. На его полу, среди завала обожженной глины и угля, находилось десять скелетов — мужских, женских и детских. Следы травм па черепах, а также на других костях свидетельствуют о насильственной смерти, постигшей эту древнекиевскую семью. Археологический материал, обнаруженный тут же, не оставляет сомнения в том, что случилось это в декабрьские дни 1240 г.

Своеобразным памятником трагической борьбы киевлян с врагом является и глубокий, до 5 м, тайник, открытый под развалинами Десятинной церкви. В нем были обнаружены кости от четырех человеческих скелетов. На дне стояли два заступа, которыми люди, находившиеся в церкви, видимо, пытались прорыть себе ход под землей в сторону Днепра. Как считает М. К. Каргер, исследовавший этот тайник, трагическая картина гибели в нем людей представляет одну из наиболее ярких иллюстраций к летописному рассказу о последних часах обороны древнего Киева.

Приведенные материалы, а их можно и увеличить, с документальной точностью подтверждают красочный рассказ Суздальской летописи о монголо-татарском нашествии на Киев. Только люди, не знакомые с этими археологическими свидетельствами или намеренно игнорирующие их, могут усматривать в письменных известиях о зверствах Батыевой орды преувеличения очевидцев. Не спасают положение и ссылки на то, что и после монгольского разгрома в Киеве продолжали действовать Софийский, Михайловский Златоверхий, Выдубецкий и Печерский храмы, а Плано Карпини видел в нем в 1246 г. уже около 200 дворов. Речь идет ведь не о заштатном древнерусском городке, а об огромном средневековом центре. Конечно, монголы не смели его окончательно с лица земли. Из более чем 40 монументальных сооружений Киева уцелело (да и то в сильно поврежденном виде) только 5–6* из более чем 8 тысяч дворов — 200 (и те, видимо, были отстроены между 1240–1246 гг.), а из 50-тысячного населения осталось не более 2 тыс. В ряде районов древнего Киева, в частности центральном, жизнь возродилась только спустя несколько веков. Прекратило существование блестящее киевское ремесло, на высокой ноте оборвалась «песня» древнекиевских зодчих и художников, литераторов и летописцев; Киев оказался отброшенным в своем развитии на несколько веков назад.

После 1240 г. сведения о Киеве становятся скупыми и немногочисленными. Однако отдельные свидетельства  южных и северных летописей, записи иноземных путешественников, данные исторических документов все же дают возможность в определенной степени представить город того периода.

Жизнь в Киеве начала возрождаться после того, как монголо-татары оставили Приднепровье и пошли на запад. Уцелевшие жители восстанавливали город. Не прошло и года после разгрома Киева, как возвращается князь Михаил, тот самый, который бежал от монгольских орд. Поселился он не в центре, где стояли в развалинах княжеские дворцы, а «живяше под Киевом на острове». Княжеский дворец под Киевом на острове не раз упоминается в летописи и, вероятно, остался неповрежденным и после 1240 г.

Несмотря на тяжелые времена, Киев продолжал оставаться религиозным центром Руси. После гибели митрополита Иосифа духовенство избрало главою Кирилла, который управлял православной церковью русских земель до 1280 г. Резиденцией митрополита была София Киевская. Летописные статьи 1274, 1286, 1289 гг. свидетельствуют о том, что митрополит киевский назначал епископов во Владимир, Росток и другие русские юрода.

В конце XIII в. киевский митрополит, «не терпя татарского насилия», переезжает во Владимир-на-Клязьме, а в 1328 г. — в Москву. Однако Киев еще долго продолжает считаться второй резиденцией главы церкви. Не случайно митрополиты, проживавшие во Владимире, а потом в Москве, носили титул «митрополита Киевского и всея Руси». Сохранение за русской митрополией названия «киевской» давало возможность ей распространять духовную власть на русское население и земли, когда-то входившие в состав Киевской Руси.

Для Среднего Приднепровья Киев продолжал оставаться главным экономическим и культурным центром. Население Киевщины, Черниговщины и Волыни по традиции называло его стольным градом русских земель.

Золотоордынский хан понимал значение Киева и пытался влиять на него через своих ставленников — киевских князей. В 1243 г. он отдал Киевское княжество владимиро-суздальскому князю Ярославу Всеволодовичу, который посадил в Киеве наместника — воеводу Дмитрия Ейковича. После смерти Ярослава Всеволодовича хан в 1249 г. передал Киевское княжество князю Александру Невскому, который также держал здесь наместника до 1263 г. С 1263 и до 1271 г. киевским князем был брат Александра Невского Ярослав Ярославич. Среди других киевских князей второй половины XIII в. известны Иван-Владимир и Андрей Вруцкий. В последней четверти XIII ст. золотоордынские ханы назначали в Киев своих наместников — богатых местных феодалов.

В этот период монголо-татары часто нападали на города и села, забирали имущество и скот, убивали или брали в плен людей и продавали их в рабство, что вынуждало население южных волостей Киевщины и Переяславщины бросать свои жилища и бежать на Полесье или северо-восточные русские земли. Это, естественно, приводило к торможению экономической и политической жизни Придпепровья.

* О том, в каком состоянии находился, например, Успенский собор Печерского монастыря, свидетельствует надгробие Киевского князя Симеона Олельковича (ум. в 1471 г.): «Посетитель! Каким образом ты видишь это великое здание? Каким образом ты осматриваешь это художественно воздвигнутое сооружение? Двести тридцать три года тому назад здесь были одни только обломки камней, именно в то время, когда церкви через Батыя лишены были своей красоты. Оно воздвигнуто было иждивением князя Симеона в честь бога и пречистой его матери». (Сборник материалов для исторической топографии Киева. Киев, 1874, отд. II, с. 28).

Материал взят из книги П.П.Толочко. Древний Киев. — Киев: Наукова думка, 1976. — С. 195–204.