Таксишко нам двоим, и ночь, невидимый собор из тучи, стучат колёса-- оттого наш шёпот круче: ударам сердца шёпоты толочь; а Насыпь долгая с её огнями, брусчатка блещущая под дождём суть магия, мистерия-- ночами любовь людская боли не приём. Река тряслась, волнительно блистая, зарыта вглубь, так мраки вниз маня`т-- непроницаемы-- не то могила дня-- вблизи, вдали, что грёзы наши зая. Махнул нам поезд чётками огней квадратными, где мост в тумане. Ночь для двоих-- внушали нам желанья, что мы вдвоём вольны от гнёта дней! Тот час блаженства слишком долог был, был не под стать минуте ликованья. Всё ж бегство душ порой да и обманет срока томленья, что пригасят пыл. "О, длись вовек!"-- моё кричало сердце; но минул час-- покинули мы рай. Отгрёзил малость я при ней, при дверце в Эдем манящей невзначай. перевод с английского Терджимана Кырымлы  Nocturne One little cab to hold us two, Night, an invisible dome of cloud, The rattling wheels that made our whispers loud, As heart-beats into whispers grew; And, long, the Embankment with its lights, The pavement glittering with fallen rain, The magic and the mystery that are night's, And human love without the pain. The river shook with wavering gleams, Deep buried as the glooms that lay Impenetrable as the grave of day, Near and as distant as our dreams. A bright train flashed with all its squares Of warm light where the bridge lay mistily. The night was all about us: we were free, Free of the day and all its cares! That was an hour of bliss too long, Too long to last where joy is brief. Yet one escape of souls may yield relief To many weary seasons' wrong. "O last for ever!" my heart cried; It ended: heaven was done. I had been dreaming by her side That heaven was but begun. Arthur Symons

Гулял один я, словно тучка поверх летящая к холмам-- и вдруг увидел цвета кучку златы`х нарциссов без ума близ озера, под деревами в волненьи пляшущих с ветрами. Стойки`, что звёзды, суть мигают сливаясь ночью в Млечный Путь, тянулись в ряд они без края вдоль края. Я увидел тьму головок их единым вглядом: плясали бойко без упаду. А рядом-- волн искрящих скок, причём, нарциссы волн задорней; Поэт унылым быть не смог в такой компании проворной! Глядел, глядел я, думу правил, сколь взор богатства мне доставил; сколь часто, только я улягусь в раздумьях праздных на часок, пред взором-- их златая благость: благословен, кто одинок; и сердце счастьем вдоволь по`лно, с нарциссами танцует вольно. перевод с английского Терджимана Кырымлы 

The daffodils  I wandered lonely as a cloud That floats on high o'er vales and hills, When all at once I saw a crowd, A host of golden daffodils, Beside the lake, beneath the trees, Fluttering and dancing in the breeze. Continuous as the stars that shine And twinkle on the Milky Way, They stretched in never-ending line Along the margin of a bay: Tea thousand saw I at a glance Tossing their heads in sprightly dance. The waves beside them danced, but they Out-did the sparkling waves in glee; A poet could not but be gay In such a jocund company! I gazed- and gazed- but little thought What wealth the show to me had brought; For oft, when on my couch I lie In vacant or in pensive mood, They flash upon that inward eye Which is the bliss of solitude; And then my heart with pleassure fills, And dances with the daffodils. William Wordsworth см. по ссылке пеервод Екатерины Артамоновой http://www.stihi.ru/2007/01/10-2357

Внизу цыганские шатры, цыганки-- здесь на выбор; вне градов быть мне, для игры, к цыганке милой прибыл. Сулит нам папороть кровать, нас жаворонок будит к утру: "служанка" напевать у изголовья будет. Нам пить лучи весь день деньской, и дом нас не неволит; весёлой песней на покой оставим мира доли. Вольны мы будем, ро`вней птиц, насущным днём живущих; в просторы солнечных границ ничей запрет не спущен. Внизу цыганские шатры, цыганки-- здесь на выбор; вне градов быть мне, для игры, к цыганке милой прибыл. перевод с английского Терджимана Кырымлы  Gipsy Love The gipsy tents are on the down, The gipsy girls are here; And it's O to be off and away from the town With a gipsy for my dear! We'd make our bed in the bracken With the lark for a chambermaid; The lark would sing us awake in the morning, Singing above our head. We'd drink the sunlight all day long With never a house to bind us; And we'd only flout in a merry song The world we left behind us. We would be free as birds are free The livelong day, the livelong day; And we would lie in the sunny bracken With none to say us nay. The gipsy tents are on the down, The gipsy girls are here; And it's O to be off and away from the town With a gipsy for my dear! Arthur Symons

Особенно, когда октябрьский ветер
морозом пальцев надерёт мне ви`хры,
я, солнцем скрабленный, шагаю по огню--
и краба тень бросаю на грунты`,--
в пределах моря, слыша гомон птиц,
и кашель врана среди зимних палок слыша;
и это сердце с дрожью говорит:
теряет кровь силлаб, слова питает.

Закрыт и я в словесной башне, зрю
на горизонте шагом,-- то ль деревья,--
словесны силуэты жёнщин, а ряды
детей, что в парке-- звёздные вразмашку.
Одни велят тебя творить из гласных буков,
иные-- из речистых ду`бов, ко`рней
терновников удельных, звучных для тебя,
а те велят творить из водных спичей.

За вазой с папоротью ходики спешат,
бьют слово часа мне-- то голый смысл
на диск урочный сев, вещает утро
и молвит: ветер флюгер теребит.
Велят мне знаки луговые брать;
Трава сигналит мне что знаю вдосталь,
чем червь-зимы зеницу проколю.
Те-- во`рона грехами вымолвить тебя.

Особенно когда октябрьский ветер
(...велят творить тебя из осени силлаб,
паучьей, из холмов Уэльса звонких)
кулачьем реп натреплет здесь грунты`;
велят иные-- из бездушных слов.
Иссохло сердце, молвя второпях
чернилами, боясь грядущей бури.
Слышна у моря темень зовов птиц.

перевод с английского Терджимана Кырымлы 

Especially when the October wind
With frosty fingers punishes my hair,
Caught by the crabbing sun I walk on fire
And cast a shadow crab upon the land,
By the sea's side, hearing the noise of birds,
Hearing the raven cough in winter sticks,
My busy heart who shudders as she talks
Sheds the syllabic blood and drains her words.

Shut, too, in a tower of words, I mark
On the horizon walking like the trees
The wordy shapes of women, and the rows
Of the star-gestured children in the park.
Some let me make you of the vowelled beeches,
Some of the oaken voices, from the roots
Of many a thorny shire tell you notes,
Some let me make you of the water's speeches.

Behind a pot of ferns the wagging clock
Tells me the hour's word, the neural meaning
Flies on the shafted disk, declaims the morning
And tells the windy weather in the cock.
Some let me make you of the meadow's signs;
The signal grass that tells me all I know
Breaks with the wormy winter through the eye.
Some let me tell you of the raven's sins.

Especially when the October wind
(Some let me make you of autumnal spells,
The spider-tongued, and the loud hill of Wales)
With fists of turnips punishes the land,
Some let me make you of the heartless words.
The heart is drained that, spelling in the scurry
Of chemic blood, warned of the coming fury.
By the sea's side hear the dark-vowelled birds.

Dylan Thomas

Улыбка, первоцвет улыбки нашей. Мы было вместе липы обоняли, тиши внимали... вдруг переглянулись-- и засмотрелись, диво, до улыбки. Была в улыбке память о зайце, что вон там когда-то вприскок буянил-- детство улыбки. К ней добавить надо волненье лебедя, его мы увидали позже, секущего пробором пруд вечор безмолвный. Грани крон тогда в укор свободе и чистоте уже почти ночного неба огранили улыбку эту в укор почти восторгу на лице. перевод с немецкого Терджимана Кырымлы  Liebesaufgang O Laecheln, erstes Laecheln, unser Laecheln. Wie war das Eines: Duft der Linden atmen; Parkstille hoeren-, ploetzlich in einander aufschaun und staunen bis heran ans Laecheln. In diesem Laecheln war Erinnerung an einen-Hasen der da eben drueben in Rasen spielte, dieses war die Kindheit des Laechelns. Ernster schon war ihm des Schwanes Bewegung eingegeben, den wir spaeter den Weiher teilen sahen in zwei Haelften lautlosen Abends.-Und der Wipfel Raender gegen den reinen, freien, ganz schon kuenftig naechtigen Himmel hatten diesem Laecheln Raender gezogen gegen die entzueckte Zukunft im Antlitz. R.M.Rilke

Сребрясь, чудесный труд из камня
стремится в чудо-синь небес:
возделся башен дивный лес
вне сводов тех, что выше брани
воздушный держат трон небес.

Под солнцем жарким распростёр
собор великий крылья нежно,
напел свой благовест безбрежно--
устроил тенистый шатёр,
где Пасхи свет зари забрезжил.

перевод с английского Терджимана Кырымлы 


At Burgos

Miraculous silver-work in stone
Against the blue miraculous skies,
The belfry towers and turrets rise
Out of the arches that enthrone
That airy wonder of the skies.

Softly against the burning sun
The great cathedral spreads its wings;
High up, the lyric belfry sings.
Behold Ascension Day begun
Under the shadow of those wings!

Arthur Symons

У вас, Пьеро, прошу я лишь участья!
столь молод, постарел в несчастьях;
вглядитесь, как зима беды
токнула сединой мои сады,
я что дитя ничьё, чего боясь,
пытаю тень-- меж ней и мною связь;
не приобрёл, любя Селены свет,
Дианы я,-- Эндимион, ах нет.
Жалейте вы того, кто лишь любил,
поверив, небылицы, им не мил.
Ах, это Коломбина, вновь она,
за ней я зря влачусь свой век сполна.
Она манит меня движением перста,
глаза сияют, как её уста
цветут по мне-- розан, розан, богат!
Две ручки белых ведьмы во сто крат
мне краше мира-- я не свой, гоним
за ней, любимой, буду впредь любим!

перевод с английского Терджимана Кырымлы 


Pierrot in Half-mourning

I that am Pierrot, pray you pity me!
To be so young, so old in misery:
See me, and how the winter of my grief
Wastes me, and how I whiten like a leaf,
And how, like a lost child, lost and afraid,
I seek the shadow, I that am a shade,
I that have loved a moonbeam, nor have won
Any Diana to Endymion.
Pity me, for I have but loved too well
The hope of the too fair impossible.
Ah, it is she, she, Columbine: again
I see her, and I woo her, and in vain.
She lures me with her beckoning finger-tip;
How her eyes shine for me, and how her lips
Bloom for me, roses, roses, red and rich!
She waves to me the white arms of a witch
Over the world: I follow, I forget
All, but she'll love me yet, she'll love me yet!

Arthur Symons

Похоже, прежде лик ваш я видал
на фреске: ангелицы Перуджино
в надмирных сферах с пением похвал,
воздев ладони, хо`рами кружили?

Та ж мудрость, бледность локонов вразмах
вкруг тихого чела,-- укором пиру,--
и благочестье бледное в глазах--
что благодать божественная миру.

А вы, просты, небесное дитя,
кружили над тропой тихо`ю вашей,
не ведая, иль взоры чьи следят
за днём, что нимбом Умбрии украшен.

перевод с английского Терджимана Кырымлы 


An Angel Of Perugino

Have I not seen your face before
Where Perugino's angels stand
In those calm circles, and adore
With singing throat and lifted hand?

So the pale hair lay crescent-wise,
About the placid forehead curled,
And the pale piety of eyes
Was as God's peace upon the world.

And you, a simple child serene,
Wander upon your quiet way,
Nor know that any eyes have seen
The Umbrian halo crown the day.

Arthur Symons

Я молод был, учители-- стары,
огнём испытан ради формы, до поры,
страдал я что под молотом металл.
Я в школе прошлое в свой час познал.

Теперь я стар, учители-- юнцы:
что не отлить, тому отдать концы.
На лекциях, чтоб снова выйти в люди,
я у юнцов учусь тому, что будет.

перевод с английского Терджимана Кырымлы 


What Fifty Said...

When I was young my teachers were the old.
I gave up fire for form till I was cold.
I suffered like a metal being cast.
I went to school to age to learn the past.

Now when I am old my teachers are the young.
What can't be molded must be cracked and sprung.
I strain at lessons fit to start a suture.
I got to school to youth to learn the future.

Robert Frost

За дверью там, где выпит свет,
кто ждёт в ночи, где счастья нет?
Когда войдёт, он станет здесь,
рукой безмолвной выдаст весть,
немую вещь, ночной привет.

Заметьте страх в моих глазах.
Ни шагу ,рук сдержите взмах!
Когда вы уронили взгляд,
казалось, демон вылил яд,
внушил мне жестом душный страх.

И вот я царь всего и всех,
и ладный мир-- чертог утех,
туманен, складен и огнист,
он-- роза или аметист,
моя улика, жезл и грех.

Кто молвил: "Мир --лишь твой каприз,
одна из складок божьих риз"?
Я знаю, он реален, хоть
в нём есть мечты гашиша плоть
в бессонье божеской зари.

перевод с английского Терджимана Кырымлы 

Haschisch

Behind the door, beyond the light,
Who is it waits there in the night?
When he has entered he will stand,
Imposing with his silent hand
Some silent thing upon the night.

Behold the image of my fear.
O rise not, move not, come not near!
That moment, when you turned your face,
A demon seemed to leap through space;
His gesture strangled me with fear.

And yet I am the lord of all,
And this brave world magnifical,
Veiled in so variable a mist
It may be rose or amethyst,
Demands me for the lord of all!

Who said the world is but a mood
In the eternal thought of God?
I know it, real though it seem,
The phantom of a haschisch dream
In that insomnia which is God.

Arthur Symons