Идут искать избранника монахи, Что на Тибете, ищут они ламу, Им прежний рассказал какие знаки И ищут мальчика, иль будущую маму. На всем огромном нашем белом свете Духовная традиция такая Всегда была лишь только на Тибете Оттуда и волхвы я чувствую, я знаю.

И  точно, что зашли они к арабам, На шелковом пути видать искали, По многу лет они бывает ходят, Пока найдут того, что предрекали. Потом, что выбрал сам себе ребенок Из множества предметов и игрушек, Его экзамен, этой ли душою Был прежний лама снова здесь разбужен. Христос – не лама, это точно знаю. В буддистских  предсказаниях есть Пришлый, Есть Будда иностранец, полагаю, По воскресении вернулся в мир буддистский. Мне кажется, что полностью ложится История в такое объясненье, Я чувствую душою, мне не снится, Хотя и сны считаются виденьем, Когда приходит Бог. Ведь диспутируют буддистские монахи, Да и монашества не знают иудеи И кто бы смог… И то, что от распятия есть знаки У старца, погребенного в Кашмире.

И носит же Вас, мама, по церквям.
Я не пойму, когда Вы так грешили,
Или хотя бы для себя пожили,
Что собственно замаливать Вам там?

Наивно пасторам заглядывать во рты,
Плести за ними чушь и ахинею.
Я против церкви, Боже, не имею,
Но как то они слишком уж на ты.

Когда так грозно сразу и в карман,
Ну, извините, я так вас не знаю,
Хотя уверенность такая умиляет,
Но вы ж не доктор, прямо не шарман...

Твоя вера сделала тебя ленивым,
Какая разница, был бы счастливым,
Но без обязательств не будешь мужчиной,
Без них просто нет оснований, причины.
А я поняла, никогда, абсолютно
Не нужно советов ни мне, ни кому то,
И что красота может что и спасает,
Но шарма никак она не заменяет,
И так до конца ничего не узнаем,
Друзей ли, врагов ли и что представляем.
А страх он от немощи, неразуменья.
Замри и подумай...хотя бы мгновенье...

Как все, предпочтешь разочарованье,
Как оправадание грусти,
Как грусти и лжи оправдание,
А может быть даже злости.

Небо, луна и ветер...
Какие фригидные письма -
Прогноз погоды, как дети,
Ни чувственности, ни мысли.

Я добрая - муки продляю,
Держись подальше и только.
Я добрая - не добиваю,
Но мало, сам видишь сколько...

А как далеко ты босый
В пижаме уйдешь по встречной,
Я вижу, что толку, что спросу,
Пожалуй ты тоже вечный.

Нет, нет, не пиши анонимных
Признаний, не понимаю,
Я чувств безответно взаимных,
И даже их не читаю...

Стоит сосновый лес без снега И дождь не льёт безснежною зимой. Усталая устала я от бега, От призрачного бега за собой. Нет, не догнать сегодня настроенья, Что настроенье, снега даже нет. Сегодня всё неполное творенье, Но завершение – начало новых бед. Я обниму сосны высокой шею, Прильну щекой к надёжности простой – Уж не бегу  и бегать не умею … А нужно ли за прежнею собой?

Если Бог существует в фантазиях многих людей,

То хотелось бы знать, как он себя чувствует...
Но сейчас это не возмножно потому, что теперь,
В нас эта решимость отсутствует.

Это мог бы сказать Будда или Христос,
А мы готовы верить, но не готовы им быть...
Мы готовы погибнуть, под корень, под снос,
Мы - коллективный разум и нас не разьединить...

И вот, поскольку все больше людей его отрицают...
Так сложно говорить с тобой, Господи!
Не от того, что они что-то особенное знают,
А потому, что другими задаются вопросами.

Ведь их больше волнует Апокалипсис, чем твоя любовь,
А там где есть страх, любви места нет...
И вот мы по кругу, и снова, и вновь...
Мы люди - источник Бога и собственных бед.

И лег белой ниточкой след самолета,
Стежок за стежком  белооблачный след.
В далекую даль уносил он кого то,
И вышло, что вышил на небе секрет.

Того как, зараза, разлука сближает,
И как расстоянья, увы, неважны.
О том, что ведь тайна о тайне не знает,
О том, как мы люди друг другу нужны.

И тянется, тянется в пункт назначенья,
Такой слишком сложный в своей простоте
Узор тот за кем-то, за чьим-то решеньем,
 Для этого счастья мы выбраны те.

Бажання вбити, ще не злочин,
Але  підозрювати  всіх...
Буває такі ніжні очі...
Якась дрібниця страшний гріх.

І знов метеликом здіймаюсь,
І знову вирвалась на світ,
Радію знову і не каюсь.
Уяви то солодкий плід.

Дратую? Зайве вибачатись,
Не культивую параной.
То так приємно посміхатись,
Так відгороджуюсь стіной,

Щоб випромінювать безпечність,
І не підозрювати всіх.
Нехай святая з нами вічність,
Не вірю в першородний гріх.

І повсякчас ганьби чекати,
І ніж у спину, камінь в лоб,
Не хочу я такого знати,
Не хочу вірити в те, щоб

Не відзначали перемогу
Гіркії погляди і сум,
Я вірю в світлую дорогу,
В те щастя, що з собой несу.

Хай кожен може, кожен знає,
Але...то кожного але.
Ми люди, вже давно не звірі,
І наша віра не мале...

Ви вельми є потужний імітатор,
Що зовсім і не радує чомусь,
Все наче б то, все якось би...гранату,
Вам без чеки...Я щастя не боюсь.

Я не суджу, засуджувати марно,
Я не обманююсь, що радує, і як.
Як та увага Ваша елітарна...
Ви тихий, не засвідчений маніяк.

Мені моє життя дається легко,
Я з посмішкой зустріну все що є,
Луна багатозвучна щастя - пекло.
А Ви так щастя зовсім не моє.

Пусть вода заливает нам палубу,
И снастей слышен скрип, моря стон,
Пусть другое есть счастье, а надо ли,
Вот он, счастье мое, галеон.

Пусть веселый мне Роджер не кажется,
Но спокойствие - смерть, как и шторм,
Быть законом себе, кто откажется,
Это то, что здесь каждый нашел.

Чтобы Солнце и ветер - мерилами,
И запасы еды, и воды.
Вдалеке все мне кажутся милыми,
А в совместном походе - скоты.

Но нет ближе, чем вместе страдавшие,
Но нет выше, чем преодолеть.
Мы, пиратские песни слогавшие,
Еще столько готовы терпеть.

Не за что, за кого, не идейные,
Это моря и жизни закал,
Мы живые и мы не елейные,
И такие мы есть идеал.

Не в господнем высоком сравнении,
Не в духовной извечной борьбе,
Мы такие в своем окружении,
Нет других, благодарность судьбе.