Парк Котляревского.
Пока дочь с группой одногодок штурмует детскую горку, отхожу в сторону к дальней скамейке, чтобы спокойно покурить. Только достаю сигарету, и тут же сбоку возникает старушка лет восьмидесяти – строгая, как траурный костюм, и худая, как учительская указка. Голова трясется, точно старушка примеряется, как меня лучше клюнуть в макушку. А еще на ней халат в жар-птицах, резиновые тапочки на босые ноги с алым педикюром и тонкий платок тюрбаном намотан вокруг головы.
С сожалением прячу сигарету в пачку, отворачиваюсь.
И слышу, как чиркает о коробок спичка.
Она сидела на краю скамейки, положив ногу на ногу, затягивалась от длинной тонкой сигареты, пускала дым в небо и говорила по телефону.
- Маруся. Ты таки дезертир или мы таки идём на парад? Подумаешь – артрит. Артрит – не склероз, дорогу назад не забудем. А как же солдатики? У меня от тех солдатиков такое давление – врач не нарадуется. Тогда я сама. Сама – говорю. Ну, жду, жду. Нет, не курю. Что значит – чувствуешь? Это молодой человек тут рядом курит. Да, безобразие, никакого воспитания. Жду, говорю, глухая ты тумба.